Дурень моего сердца

Алекс

В ту минуту я никак не мог поверить в услышанное. Трубецкой мой брат. Только как? Как такое возможно? Ведь этого же не может быть? Что несет этот вафлер? Это же просто возмутительно! В тот момент в моей голове вихрем крутились мысли, и я отчаянно пытался понять, как мне действовать дальше. Вне всяких сомнений, Трубецкой врет. Только зачем? Зачем он вновь бьет меня по больной мозоли, которая все еще продолжает кровоточить? Широко распахнув глаза, я одарил взглядом своего собеседника, который в следующую секунду выпустил из своих цепких пальцев ворот моей рубашки, а затем присел в одно из кресел и тяжело вздохнул. Если бы я умел читать людей по лицам, то мне не составило бы труда догадаться, что Аркадий не врет. Только, вот, поверить в его слова было куда сложнее, чем казалось на первый взгляд. Такая правда не укладывалась в моей голове, к тому же, всю свою жизнь, я был убежден в том, что мой отец любил лишь мою мать и никого более, а слова, так неосторожно брошенные Трубецким, доказывали обратное. На несколько минут между нами повисло молчание. Тоня стояла, скрестив руки на груди, и молча покусывала губы от волнения, ее старшая сестра Мария от ужаса вжалась в спинку кровати и никак не могла вымолвить и слова, а я же, сложив руки за спиной, нарезал круги по комнате, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то слова, чтобы прокомментировать сказанное Аркадием. И, наконец, я заговорил. Присев в одно из кресел, я взял стоявший на столе графин и, наполнив им рядом стоявшую кружку, вмиг ее осушил. - Это же полнейшая чушь! Я решительно отказываюсь верить твоим россказням, - вглядываясь в пол, пробормотал я, обращаясь к Аркадию. В тот момент я был настолько зол на Трубецкого, что даже и смотреть не хотел в его сторону, ведь если он меня обманул... Ведь если он меня обманул, то ему не жить. Я уже хотел было продолжить свою речь, как внезапно Трубецкой оборвал меня на полуслове: - Поверь, у меня была примерно такая же реакция, как у тебя, когда я узнал обо всем. И все эти две недели я никак не мог поверить в услышанное и принять тот факт, что ты мой сводный брат... На этих словах Аркадий тяжело вздохнул, а затем опустил взгляд. Но я все еще никак не мог поверить его словам. Подняв взгляд на своего собеседника, я едва заметно ухмыльнулся, после чего облокотился рукой на стол и с издевкой спросил: - С чего ты вообще взял, что мы с тобой братья? Кто мог тебе поведать подобную чушь? С трудом, но, все же, мне удалось подавить в себе приступ смеха, а затем вновь посмотреть на Трубецкого, который в ту минуту был мне все еще омерзителен. Услышав мои слова, Аркадий зачем-то бросил виноватый взгляд в сторону своей супруги, а затем, выждав недолгую паузу, вскоре заговорил: - Не так давно я встретил одну свою давнюю знакомую, которую помнил еще с самого детства. Она была моей няней и растила меня, ведь, как вы знаете, с самого детства мне не хватало отцовской любви. От воспоминаний о юных годах, губ Аркадия коснулась легкая улыбка. - Дарья Алексеевна практически заменила мне мать. Кроме того, по словам папеньки, еще при жизни моей матушки, Дарья Алексеевна была ее горничной и задушевной подругой. На этих словах Трубецкой взмахнул выступившую слезинку, после чего продолжил свое повествование: - Когда мы встретились, впервые за долгие годы, моя бывшая няня выглядела весьма встревоженно. Она же и поведала мне о том, что моя, как я считал на тот момент, покойная матушка, жива, и, недолго думая, мы отправились прямиком к ней. С этими словами Аркадий вновь вздохнул, прикрывая лицо ладонью. Казалось, будто бы ему тяжело вспоминать случившееся, и почувствовавшая это Мария в следующую секунду сжала ладонь своего супруга и волнительно взглянула в его глаза: - Аркадий, - выдохнула она, все еще сжимая ладонь Трубецкого, - Ты же говорил... В ее взгляде читалось волнение вперемешку с неким замешательством. Казалось, будто бы Мария знает эту историю. Вернее, знает ее часть, которую нам сейчас и собирается поведать ее супруг. Аркадий поднес руку Маши к своим губам и, запечатлев на тыльной стороне ее ладони легкий поцелуй, сказал, обращаясь к своей супруге: - Я помню, душа моя. Я все помню. С этими словами он нежно поцеловал Марию, на этот раз в лоб, а затем продолжил свой рассказ: - Моя матушка в тот день была очень плоха, и ее единственным желанием было встретиться со мной и обо всем мне рассказать. И во время нашей встречи маменька и поведала мне о том, почему мой отец предпочел скрыть от меня ее существование. Аркадий вытер выступившие слезы на своем лице, а затем прикусил губу от волнения. - Моей маменьке едва исполнилось шестнадцать, когда, чтобы поправить финансовое положение, родители выдали ее замуж за моего, как я думал, папеньку, которого она и вовсе не любила. На тот момент он был вдовцом. Его предыдущая жена скончалась в родах, подарив ему единственного сына, Андрея, которого мой приемный отец любил сильнее всего на свете. Андрей был на пять лет младше моей матери, и по этой причине они довольно быстро нашли общий язык и стали друзьями. От воспоминаний о маменьке губ Трубецкого коснулась легкая улыбка. Он обвел всех нас внимательным взглядом, а затем продолжил свою речь: - Позднее лучший друг Андрея, Александр Трубецкой, стал частым гостем в доме моих родителей, а моя маменька влюбилась в него буквально с первого взгляда... Но, увы. Ее чувства не были взаимны, и мой отец уже давно был влюблен в другую, робкую простолюдинку, с которой он не мог быть вместе... С этими словами Аркадий одарил меня виноватым взглядом, а затем прикусил губу. - Но, все же, однажды моей маменьке удалось побывать в объятьях Александра. В тот день Тарасов-старший был сильно пьян, и моя маменька, воспользовавшись удобным моментом, его соблазнила... Но, увы. Сразу же после проведенной с ним ночи, Александр ее отверг, и маменьке ничего не оставалось, кроме как поделиться этим известием со своим другом, Андреем, которому она безоговорочно доверяла. Трубецкой вновь вздохнул, а затем опустил взгляд. - Ну, а дальше вы итак все знаете. Узнав о том, что моя матушка ждет ребенка, Андрей пришел в настоящую ярость. А еще позднее его ждало очередной потрясение - его лучший друг Александр женился, и женился он ни на ком ином, как на той самой простолюдинке, внимания которой так долго добивался. И Андрей не простил лучшему другу подобной дерзости. Будучи пьяным, он стал отпускать нелестные шуточки в адрес супруги Александра, что стало следствием той самой дуэли, о которой вы итак прекрасно осведомлены. Что же касалось моего, как я тогда считал, отца... На этих словах Аркадий сжал кулаки и зубы. - Измену матери он так и не простил. Конечно, он пытался простить, но так и не смог. Позднее он выгнал мою матушку и Дарью Алексеевну из своего дома, но меня, все же, оставил рядом с собой, опасаясь пересудов в обществе... Закончив свой рассказ, Трубецкой вновь одарил меня взглядом, после чего едва заметно улыбнулся. - Моя матушка умерла в тот самый день, когда мы встретились в последний раз. Она умерла у меня на руках, так, как всегда мечтала, в объятьях любящего сына, которого не видела всю свою жизнь... С этими словами Аркадий вновь помрачнел и, сцепив руки в замок, тяжело вздохнул. - К сожалению, родного отца я погубил из-за своей же глупости и малодушия, а единственная частичка моей души, помимо Марии, конечно, мой младший брат, меня ненавидит и, видимо, никогда не простит мне содеянное... Трубецкой вновь тяжело вздохнул, а затем, закрыв лицо ладонями, громко зарыдал, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. От происходящего мы с Тоней застыли на месте, а Маша, все еще сидевшая на кровати, приподнялась со своего места и, подойдя к своему супругу, сжала того в объятьях. Еще несколько минут Трубецкой рыдал и никак не мог остановиться, а не так давно потерявшая ребенка Мария прижимала его к себе и ласково гладила по волосам. "Как странно", - подумал я, наблюдая за происходящим. Еще не так давно Маша злилась на своего супруга и практически ненавидела его из-за гибели малыша... Но сейчас... Сейчас она отчаянно пытается успокоить Аркадия и помочь ему придти в чувства. От происходящего мое сердце больно сжалось в груди, а на глазах выступили слезы, которые, к счастью, никто не заметил. Точнее, почти никто не заметил, кроме моей супруги Антонины, которая в следующую секунду чуть приобняла меня за плечи, прижимаясь ко мне. - Трубецкой - мой брат, - выдохнул я, прикрывая лицо ладонью, - Я не могу в это поверить, Тоня! Это же просто невозможно! С этими словами я одарил удивленным взглядом свою супругу, которая, впрочем, как и я, находилась в легком замешательстве. - Всякое в жизни бывает, Алекс, - едва заметно улыбаясь, выдохнула моя супруга, - Скажи мне кто-нибудь, еще лет пять назад, что я выйду замуж за криминального авторитета, то я бы ужасно возмутилась и оскорбилась этому. Но сейчас, как ты помнишь, мы с тобой женаты. С этими словами Тоня хитро мне подмигнула, а я издал едва слышимый смешок, после чего бросил короткий взгляд в сторону Трубецкого, который уже потихоньку приходил в себя. Нехотя освободившись из объятий Марии, Аркадий подошел к нам с Тоней и, положив руки мне на плечи, чуть слышно у меня спросил: - Алекс, ты сможешь когда-нибудь меня простить за содеянное? В тот момент в глазах Аркадия читалось раскаяние, и на минуту мне даже захотелось ответить на его вопрос согласием... Но, все же, я колебался в своем решении. И, когда я наконец решил озвучить его, двери нашей комнаты настежь распахнулись, и я заметил на пороге отчего-то встревоженного Муху и перепуганную Оленьку, горничную Марии. Упираясь на дверной косяк, Вася тяжело дышал, пытаясь привести себя в чувства, а рядом стоявшая Ольга виновато посмотрела на Машу, а затем, пожимая плечами, сказала: - Мария Михайловна, простите. Я не успела известить Вас о присутствии Василия... Но внезапно Муха оборвал девушку на полуслове: - Соня пропала, - выпалил он, хватаясь за голову. И от слов Василия все мы чуть было не лишились чувств.