Дурень моего сердца

Соня

- А я так надеялся, что мы всего лишь мило побеседуем... Эх..., - с нотками грусти в голосе протянул Воронцов. Он все еще стоял напротив меня, сжимая в руке револьвер, и не отводил от меня внимательного взгляда. - Кто ты? Что тебе от меня нужно? - задыхаясь от страха, переспросила я. Но в ответ на мой вопрос граф лишь хмыкнул, после чего зачем-то подкинул в руке револьвер и вновь усмехнулся. - Много вопросов задаешь, ma chère, слишком много вопросов. С этими словами он вновь покрутил в руке револьвер, а затем сделал шаг в мою сторону, все еще сжимая оружие в ладони. Я хотела сбежать от графа, но, увы, не смогла. От животного страха у меня мгновенно пересохло во рту, а ноги, словно не слушались меня, и я ничего не могла с этим поделать. Но ведь мне всего лишь двадцать два года, я толком жизни не поведала, и от этого становилось страшнее всего. Я не хотела умирать столь рано. Еще меньше я желала погибнуть в доме этого вафлера Воронцова, который хитростью опутал мой разум и обманом заманил меня в свое жилище. Я попыталась закричать, но почему-то не смогла вымолвить и слово. И, воспользовавшись моим замешательством, граф мгновенно преодолел расстояние между нами, после чего схватил меня за запястья и прижал к себе. От внезапной близости мое сердце мгновенно ускорило мой ритм. Но вовсе не от возбуждения, а, скорее, от сковавшего ужаса, и Воронцов, словно заметив мое состояние, громко расхохотался. Он жадно провел пальцами правой руки по моей тонкой шее, а затем вновь саркастично усмехнулся. - Ты воистину похожа на свою мать, - с ехидством заметил Воронцов, все поглаживая меня по шее. - Да пошел ты, ублюдок! - выпалила я, после чего со всей силы плюнула в сторону графа. Кирилл, который и вовсе не был готов к такому повороту событий, сразу же застыл на месте. Его лицо мгновенно переменилось, и одно лишь осознание того, что мне удалось хотя бы испортить ему настроение, в тот момент грело мне сердце. - Ну, раз ты не хочешь все обсудить в спокойной обстановке..., - пожимая плечами произнес граф. Все еще сжимая мои запястья в своих пальцах, он резко толкнул меня, а затем выпустил мои руки, и, не удержавшись на ногах, я мгновенно рухнула на пол. Заметив мое падение, Воронцов присел на корточки рядом со мной, а на его лице мелькнула ехидная усмешка. - Раз ты не хочешь по-хорошему, раз ты не желаешь побеседовать со мной в рамках приличия... То, пожалуй, придется по-плохому. С этими словами граф вновь усмехнулся, а затем чуть наклонил голову вбок, словно разглядывая меня. - Тебе когда-нибудь говорили, что подслушивать чужие разговоры - это дурной тон? - задумчиво протянул Воронцов, не отводя от меня взгляда. Казалось, что его забавляет тот факт, что я панически его боюсь. В тот момент он играл со мной, словно кошка с мышкой, будто бы надеясь, что я смогу угодить в ловушку, которую он мне так хитро построил. На несколько секунд между нами повисло молчание. От страха я пятилась назад, а мое сердце бешено колотилось в груди, словно предчувствуя беду. Граф же, напротив, продолжал молча стоять, сложив руки на груди и наблюдая за моей паникой. Но, все же, молчаливое созерцание ему вскоре надоело. Вытащив из кармана револьвер, мужчина вновь направил его в мою сторону, а затем чуть слышно сказал: - Вставай и без глупостей. В тот момент из голоса Воронцова пропали всяческие амурные интонации, которые я слушала еще пару часов назад по собственной глупости и доверчивости. В ту минуту на меня смотрел вовсе не влюбленный граф, коим я его считала. В ту минуту на меня смотрел холодный и расчетливый мужчина с ледяными глазами и такой же ледяной и холодной душой, как и цвет его глаз. Осторожно поднявшись с пола, я медленными шагами прошла в гостиную и присела на один из стульев, как велел мне Воронцов. Вскоре граф также присел рядом со мной. Положив руки на стол, он вновь одарил меня хищным взглядом. Чтобы я не смогла сбежать, мужчина положил рядом с собой револьвер, а затем вновь усмехнулся. - Ты столь же умна, сколь красива, - ухмыльнулся Воронцов, не отводя от меня восхищенного взгляда. Поднявшись со своего места, он внезапно подошел к стулу, на котором я все еще сидела, и, положив руки на мои плечи, прошептал мне на ушко: - Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень похожа на свою мать? Я была потрясена подобной наглости. Он вновь упомянул мою матушку... Только откуда он знает Соньку? Как он смеет говорить о ней в подобном тоне? Гнев и обида вновь наполнили мое сердце. Резко обернувшись, я вновь попыталась плюнуть в графа, но тот, словно почувствовав мое желание, успел на этот раз отскочить в сторону, и я промахнулась. От моих действий Воронцов мгновенно согнулся пополам от хохота. Положив руку на стол, он так громко хохотал, что я невольно подумала о том, что от его истерического смеха стол упадет и сломается. Вдоволь насмеявшись, Воронцов вновь присел за стол, напротив меня, и, поставив локти на стол, хищно улыбнулся. - Откуда ты знаешь мою мать? Что тебе нужно от меня? - выкрикнула я, не отводя от графа взгляда полного ненависти. Услышав мой вопрос, Воронцов задумчиво почесал подбородок. - Твоя мать легенда. О ней не слышал только ленивый, - с ехидством в голосе заметил он, - Многие мужчины в свое время пали жертвой неземной красоты твоей маменьки... И мой отец не стал исключением, попав под ее чары. С этими словами Воронцов вновь усмехнулся, а затем продолжил свое повествование. - Несколько лет назад мой папенька задумал купить себе новый дом. Он долго колебался над своим решением, обдумывал все "за" или "против"... Но все изменилось в тот день, когда однажды в одном из кабаков он встретил прекрасную девушку с притягательный взглядом. На этих словах граф зачем-то прикусил губу и вновь посмотрел в мою сторону. - Как ты уже успела догадаться, та незнакомка назвалась моему отцу Софьей Сан-Донато и сообщила, что, о, чудо, она собирается продать свой роскошный особняк! Воронцов щелкнул пальцами, будто бы проверяя мои реакцию на собственные слова, а затем продолжил свое повествование: - Разумеется, особняк девушка продавала очень дешево, ведь, уже через пару дней, она собиралась переезжать в Париж со своим новым супругом-французом. А, значит, в Россию она бы больше не вернулась и не стала бы предъявлять права к своему, уже бывшему особняку. Граф вновь вздохнул и чуть наклонился в мою сторону. - И, как ты думаешь, что случилось дальше? Правильно! С этими словами мужчина вновь щелкнул пальцами, а затем поднялся со своего места и подошел ко мне. - Никакого особняка и в помине не было! И, как только незнакомка получила денежные средства от моего отца, ее и след простыл! На этих словах Воронцов взял мое лицо за подбородок и развернул к себе: - После той истории мой отец повесился, а я еще несколько лет топил грусть в вине и прожигал остатки отцовского имущества, оставшиеся после его кончины. Слава Всевышнему, Катерина меня не бросила и помогла мне выжить после всего случившегося. Он вновь наклонил голову вбок и зачем-то облизал свои губы. - Софочка, как ты считаешь, твоя мать правильно поступила с моим отцом? - с усмешкой в голосе поинтересовался граф. Но на его вопрос я ответила лишь молчанием и призренным взглядом. Моя реакция вновь вызвала усмешку на устах графа. Выпустив мое лицо из своих цепких пальцев, Воронцов вновь сложил руки за спиной и стал нарезать круги по комнате. - Казалось бы, история закончена. Твоя мать сбежала, оставив моего отца с пустым кошельком... На этих словах он задумчиво почесал подбородок, после чего вновь одарил меня оценивающим взглядом. - Но, как мне удалось узнать от одного своего знакомого, вращающегося в тех же кругах, как и твоя ныне почившая маменька, Сонька спрятала клад. Только, вот, где... Мне, к сожалению, неизвестно. На этих словах он вновь тяжело вздохнул и, выждав недолгую паузу, Воронцов вновь приблизился ко мне, а затем чуть слышно спросил: - Может, ты поможешь мне его отыскать? Несколько секунд он прожигал меня взглядом, ожидая моего ответа, но в тот момент я была настолько сбита с толку, что не знала, что и думать. Ни о каком кладе я и в помине не слыхивала, кроме того, даже если бы и знала, то никогда не поведала бы о нем этому премерзкому господину. Сжав зубы, я вновь одарила Воронцова взглядом полным ненависти, а затем чуть слышно ответила: - Ничего я тебе не скажу, ублюдок, потому что... Но я не успела договорить, потому что в следующую секунду я почувствовала резкий удар по голове и стала терять сознание. Последним, что я увидела перед тем, как отключиться, была уже так знакомая мне ранее саркастичная усмешка графа и его ледяные, как лед, глаза.