Дурень моего сердца

Муха

Той ночью мне так и не удалось заснуть после ухода любимой, да и не хотел я этого вовсе. Из головы все еще никак не шел наш вечерний разговор, который я, по своей глупости и бестактности, так мерзко закончил. В тот день я впервые поднял руку на Соню, ударив ее по лицу, и одна только мыль об этом разрывала мое сердце на части. Как я мог так с ней поступить? Какая же я тварь? Какой же я вафлер и ублюдок? В ту минуту мне хотелось провалиться сквозь землю только из-за того, что я по своей дурости причинил вред той девушке, которую люблю сильнее всего на свете. Люблю вопреки всему, обожаю вопреки своей гнилой натуре и дурости. Соня ушла... Она ушла от меня, и, как мне подсказывало сердце, эта наша встреча стала последней. Видимо, она просто устала терпеть мои бесконечные выходки и ребяческие поступки, которые я, в силу пылкости своего характера, никогда не замечал, да и не хотел замечать вовсе. Когда она была рядом, она словно освещала всю мою жизнь! Соня... Сонечка... Моя любимая, моя единственная жемчужина, ради которой я был готов отправиться, хоть на край совета! Ведь до встречи с ней я никогда и никого не любил, даже Тоню, к которой в детские годы меня тянуло, как магнитом. Почему так было, я не понимал. Возможно, по причине того, что мы с Тоней погодки и росли вместе. А, возможно, меня тянуло к ней лишь по привычке и детской памяти... Но, все же, все в моей жизни переменилось, когда я, после долгой разлуки, впервые встретил сестер. В тот день я смог взглянуть на них совершенно под иным углом, и та маленькая девчушка, которая так сильно мне докучала в моем отрочестве, мгновенно превратилась в прекрасную белокурую девушку, отвести от которой взгляд было просто невозможно! Но, все же, долгое время мне удавалось противиться своим чувствам. Долгое время я не мог понять, что испытываю чувства к Соне, пока рядом с ней не нарисовался этот баклан Чингиз, который чуть было не увел ее прямо из-под моего носа... Тогда я страшно ревновал к нему свою любимую и ничего не мог с этим поделать. Тогда я злился, скандалил, кидался с кулаками на лучшего друга... А Сонька... Ее всего лишь забавляли мои действия, что всегда меня злило. Но, стоило мне лишь услышать ее звонкий смех, как я мгновенно терял контроль над собой и собственными чувствами. Словно бык на красное покрывало, я срывался на всех воздыхателей своей любимой и ничего не мог с этим поделать. Да, я эмоционален и нестабилен. Я совершенно не умею держать себя в руках. Словно пламя свечи, я быстро загораюсь, но столь быстро также потухаю, несмотря на все те разрушения, которые я вольно или невольно доставляю. Но Сонька... Она словно провоцирует меня на подобные действия, и, как бы странно не звучало, но это действительно так! Сперва Чингиз, потом тот вафлер из поезда, а затем и этот, будь он трижды проклят, Воронцов! От воспоминаний он графе, я невольно сжал кулаки и зубы. Как же я ненавижу этого вафлера! От одной только мысли о Воронцове в моей душе закипал гнев, и я был готов задушить его голыми руками. Давно уже пора дать по глазам этому ублюдку, чтобы он перестал ошиваться вокруг Соньки! Но, увы, Трубецкой мне этого не позволит и, вызвав наряд полиции, мгновенно отправит меня за решетку. Одна только мысль о том, что я могу разорвать графа на части, пусть и в своих мечтах, но, все же, могу, грела мне сердце. Закрыв глаза, я мысленно представил, как передо мной, на коленях, стоит этот поганый вафлер, а из его разбитой губы течет кровь. Сонька нежно обнимает меня за плечи и просит простить и отпустить Воронцова, а я, недолго думая, вскоре его отпускаю. Выплюнув кровь и попытавшись безуспешно вправить сломанную челюсть, этот ублюдок уходит восвояси, и, когда он, наконец, нас покидает, Сонька прыгает мне на шею со словами: "Васька, ты мой герой! Я выйду за тебя замуж!". Она страстно целует меня в губы, я целую ее в ответ, и в этот миг... Внезапно я услышал за спиной до боли знакомый голос. - Что не спится, баклан? Резко обернувшись, я вздрогнул и увидел перед собой смеющегося Графа. Несколько минут мой друг все еще хохотал, словно не желая останавливаться. Казалось, будто бы он ржет надо мной, и осознание этого взбесило меня еще больше. - Я сейчас тебе кукушку встряхну, дурень! - рявкнул я, вскакивая со своего места. Схватив со стола вазу, я мгновенно запустил ею в смеющегося друга, которому, каким-то чудом, удалось увернуться. Вдоволь насмеявшись, Граф плюхнулся рядом со мной на диван, а затем, как бы невзначай, сказал: - Эх, Муха-Муха... Если бы ты не был таким уродом, то не упустил бы такую девушку, как Соня... Последнюю фразу Граф произнес с саркастичной усмешкой, что мгновенно вызвало во мне приступ очередной злобы. - Что ты хочешь этим сказать? - резко обернувшись в сторону друга, рявкнул я. В ту минуту я был так сильно зол, что едва держал себя в руках, боясь причинить вред, на этот раз уже своему лучшему другу. Но Графа, казалось бы, и вовсе не заботило мое состояние. Взял со стола сигару, он непринужденно закурил, а затем пожал плечами. - Соня с прошлого вечера так и не вернулась домой. Уж не знаю, что вы с ней не поделили, но она... - Соня так и не вернулась? - ахнул я, перебив друга. И в ответ на мой вопрос Граф утвердительно кивнул. - Как будто бы ты не знаешь! - всплеснув руками, выпалил он, - Тоня весь вечер была не своя, а Алекс ни на шаг не оставлял свою женушку... С этими словами мой друг одарил меня хмурым взглядом. - Муха, ты как будто бы ты не с нами живешь... Что с тобой? Но в ту минуту я и вовсе не слышал друга. В голове все крутилась фраза, так неосторожно брошенная Графом. "Соня с прошлого вечера так и не вернулась домой", - произнес мой друг с саркастичной усмешкой. Только где она? Куда пропала моя Сонька и почему до сих пор не вернулась домой? Ответ пришел сам собой - ее нужно искать в доме Марии и Трубецкого, ведь Маша - единственный человек, к которому могла уехать моя любимая, не считая московских воров, с которыми она практически не общалась по приезде в Москву. Мною вновь овладели эмоции, и я, даже не переодевшись, выскочил из дома и направился на поиски извозчика. Бесцеремонно бросив мужчине мешочек с деньгами, я запрыгнул в пролетку, которая сразу же понеслась к дому Марии. Как назло, извозчик гнал лошадей со скоростью улитки, но стоило мне лишь прикрикнуть на него и пообещать ему вздернуть кукушку, как извозчик мгновенно пришпорил лошадей, и, уже через полчаса, я был на месте. Не думаю ни о чем вокруг, я пулей влетел в особняк, чуть было не сбив с ног испуганную Олю, горничную Марии и Трубецкого. Запыхавшись я поднялся на второй этаж и, открыв с ноги дверь, наконец, встретил своих друзей, которых до смерти напугал мой визит. Стоило мне только вбежать в комнату, как на пороге почти сразу же возникла перепуганная горничная. - Мария Михайловна, простите. Я не успела известить Вас о присутствии Василия..., - заикаясь пробубнила девушка. В тот момент я был так зол, что мне стоило огромных трудов сдержать себя и не накрыть девушку отборными ругательствами. Но, все же, я смог сдержаться от такого опрометчиво поступка. - Соня пропала, - выпалил я, хватаясь за голову. В тот момент слезы и боль душили меня, и, вновь не совладав с эмоциями, я упал на колени и громко зарыдал. Слезы струились по моим щекам, и я никак не мог перестать плакать. В ту минуту я ненавидел себя абсолютно за все. В ту минуту я поклялся себе, что если Соня останется жива, то я непременно обуздаю свой буйный нрав и стану мужчиной, достойным ее. Стану тем, кого она заслуживает. И, словно по волшебству, в дверь кто-то постучал. "Вот оно, наше спасение!" - подумал я, после чего со всех ног бросился к двери. В ту минуту я впервые в жизни мысленно обращался к Богу и просил его лишь об одном, - чтобы на пороге оказалась моя Сонька и чтобы она простила меня за все мои омерзительные выходки. На последней ступеньке я чуть было не споткнулся, и, громко выругавшись, наконец, отворил дверь. Но, увы, Сони на пороге не было. Вместо него, переминаясь с ноги на ногу, возле двери стояла незнакомая мне ранее белобрысая фифа и не отводила от меня изумленного взгляда.