Свинцовые узы

      Они прошли несколько кварталов и остановились на мосту — по обе стороны их окружали прижатые друг к другу старые домики, над которыми возвышались уродливые магловские прямоугольники. Октавий Клэнтон облокотился на перила моста и поправил чёрную шляпу:       — Я тебе вот что скажу, Роберт: соберись, — Октавий ухмыльнулся, и его толстые губы жирно блеснули. — Шеф и так уже много про тебя болтает нехорошего. Тебя, того и гляди, выгонят.       Октавий был полукровкой, выскочкой из какой-то небогатой семьи. Они с Робертом Селвином были ровесниками, хотя в школьные годы, понятное дело, близко не общались. Вечно хохочущий, на занятиях слушающий в пол-уха Октавий каким-то образом умудрился сдать выпускные экзамены на очень достойные баллы, а потом отправился проходить какие-то курсы в Америке. Его карьера взлетела. Роберт довольно быстро перерос раздражение из-за этого выскочки-полукровки. Теперь его разум постоянно грызли другие мысли: о том, что мир менялся на глазах, о курсах в Америке…       «Да что я в свои годы там делать-то буду?» — думал Роберт и боялся, что, на самом деле, окажись он в Америке, больше оттуда не вернётся.       Роберту Селвину с раннего детства вбили в голову, как важна честь фамилии. Это всю жизнь было его долгом: они часть «священных двадцати восьми», это не пустой звук, они выше остальных магов… Только вот начальник Роберта был маглорожденным, полукровка Октавий зарабатывал в два раза больше, а у Роберта была куча долгов и дочь-сквиб. Хвалёная честь фамилии рушилась на глазах, и Роберт был не в силах ничего удержать.       — Кстати, Роберт, — Октавий быстрыми шагами пошёл по мосту, глядя на старый двухэтажный дом на углу улицы, — я недавно заходил к нашей общей знакомой, Сесилии, и видел там твою жену.       «Замолчи, замолчи», — подумал Роберт и стиснул зубы. Если его проблемы дома и вне дома смешаются в одну кучу, он этого не вынесет.       — Она была, уж прости, какой-то подозрительной. Будто стыдилась чего-то, но в то же время так странно на меня поглядывала… — продолжал Октавий.       У Роберта задёргалось веко. Он повертел головой, оглядывая стоявшие неподалёку дома с кричащими яркими вывесками, рекламирующими вещи, на которые у Селвинов всё равно нет денег.       Ну ничего. Сейчас они дойдут до конца улицы, до того переулка, и Роберт оборвёт Октавия, скажет, что ему другой дорогой.       — …И я решил, что она уж точно что-то скрывает. А у тебя ведь вроде дочка как-то плохо колдует, да, Роберт? Я недавно читал одно исследование, у каких родителей рождаются дети-маги…       — Замолчи, — пробормотал Селвин. — Пожалуйста, Октавий, замолчи.       У него начинало болезненно стучать в висках. Веко дёргалось всё сильнее — Роберт был готов себе пальцем в глаз ткнуть, чтобы прекратить это.       — …У других магов, у сквибов — в общем, у тех, у кого в роду много волшебников, — Октавий будто игнорировал его.       Роберт хорошо знал свой скверный характер. Надо не запаляться ещё больше, а пройтись спокойно в тишине, развеяться. Осталась всего пара домов — а там уже поворот.       — …А вот магловская кровь этот шанс понижает. Я, конечно, сам полукровка, но в смешанных парах волшебники рождаются реже. Конечно, всё ещё часто, но реже…       Кажется, Роберту в глаз угодила ресница. Он моргнул несколько раз, — а его веко опять дёрнулось — но это не помогло. Голова кипела, а глаз болел так, словно это была не ресница, а нож. Роберт не заметил, как сжал кулак.       — То есть… — губы Октавия сложились в мерзкой улыбке. — Я ни на что не намекаю, но если твоя жена общается с каким-то мужчиной-маглом…       Роберт, может, ещё раз попросил его замолчать. Велел бы не лезть в чужие семейные дела. Но Октавий вдруг глянул на висевший на каменной стене рекламный постер с размалёванной красоткой, а затем свернул в тот самый переулок. Наверное, Роберту стоило просто пойти по улице. Но в тот момент он об этом не подумал.       Его кулак как-то сам собой опустился на затылок Октавия — тот издал нечленораздельный звук, согнулся, неловко шагнул вперёд. Его рука потянулась к карману. Роберту показалось, что он не может этого допустить. Он схватил Октавия за руку, толкнул его — тот как-то вывернулся, всё-таки палочку.       На какой-то миг они встретились взглядами. В память Роберта врезалось это неверие на лице Октавия, его приоткрытый рот, съехавшая набок шляпа и взлохмаченные чёрные волосы.       Но тогда он, не думая, выхватил свою палочку, прокричал заклинание. Октавий кое-как отбил первую вспышку — вторая отшвырнула его к стене. Октавий дёрнул ногой, и Роберту привидилось, что он встаёт. Головная боль ударила по черепу. Кровь, кажется, в любой момент могла политься из ушей. Роберт вскинул руку, произнёс слова — он не помнил, какие.       Он подходил к Октавию, а перед глазами мелькали белые вспышки. Неловко упал на колени на мощёной дороге, потянулся к лежащему Октавию. Дыхание остановилось на вдохе. Трясующиеся узловатые пальцы угодили в тёмную кровь — Октавий был мёртв.       «Что делать?» — пронеслось в голове Роберта.       Тошнота подступила к горлу, а страх впился, словно капкан. Он не знал целительных чар. Даже если бы знал, одно нападение — это уже серьёзное преступление. Вместо долгов и дочери-сквиба его ждала тесная камера в Азкабане.       Где-то раздался крик — Роберт не понял, мужской или женский. Селвин навис над телом Октавия, левой рукой потряс его плечо — в правой всё ещё была зажата палочка. Застучали шаги. Всё ещё держась за тело, Роберт прижал палочку к груди, открыл рот. Он не знал толком, что делает. В голове всплыл подвал его дома. Роберт приподнял голову, увидел приближающуюся к ним фигуру человека. Слова сами собой вылетели из пересохшего горла. Реальность закружилась, поплыла и сжалась до маленькой точки.       Он должен хоть что-то сделать.