*flashback*
— Ты уверен, что дома никого нет? — интересуется Джисон, стоя позади Минхо, возящимся с ключом в замочной скважине. Он ощущает, как по телу разливается небольшое волнение, а в груди будто всё стягивает. Вообще в последнее время только такие чувства он и испытывает рядом со старшим, правда точно он сказать пока не может, что именно это за волнение. Предвкушение полюбившихся прикосновений? Интерес, насколько далеко Минхо зайдёт в этот раз? Возможно. Хан уверен только в том, что ему определённо нравится, как они стали проводить время вместе. — Да, в этот раз нам точно никто не помешает, — наконец открывает дверь Ли, пропуская младшего перед собой. — Что значит «в этот раз»? В прошлый у тебя, значит, тоже были какие-то планы на меня, но им помешала твоя мама? — Не такие грандиозные, как сейчас, но да. Эй, не смотри на меня так удивлённо, Хани, — мягко улыбается Ли, когда замечает поражённый взгляд Джисона. — Если ты вдруг не заметил, то я уже давно, причём даже очень, начал подготавливать тебя к ним. Так что у тебя всё равно не было другого выхода, кроме как сдаться мне. — План по лишению анальной девственности Хан Джисона? — Да, один из пунктов моего списка. Ты ведь ещё помнишь про него? Как насчёт того, чтобы исполнить ещё парочку желаний оттуда? — медленно расстёгивая на младшем куртку, льнёт ближе Минхо. В глазах напротив он ловит пробежавшую искру страха и неуверенности, поэтому после успокаивающе произносит: — Хани, расслабься. Я не буду делать ничего, что ты не захочешь. — Просто это всё так непривычно… С каких это пор ты стал таким учтивым и обходительным? Безумно смущает… — пытаясь отвести взгляд в сторону, бормочет себе под нос Джисон. — Тебе не нравится? — уже серьёзно интересуется Минхо. Рядом с Ханом он и правда стал более мягким, чувственным, и ему важно всё, о чём думает или переживает тот. Хотя почему стал? Он всегда был таким с ним, и только с ним. С разницей только в том, что теперь ему не нужно подавлять свои чувства. И видимо то, в каком объёме они обрушились на Джисона, и озадачивает того. Минхо не замечает, чтобы младший был обеспокоен странностью и неправильностью их отношений. Будто всё, что происходит между ними – естественно, и никто это не отрицает. Но когда Хан так испуганно смотрит, парень начинает переживать, всё ли правильно делает. — Вот когда ты такой серьёзный, то ещё больше непривычно, — улыбается Джисон, наблюдая за таким Минхо. — Просто продолжай, — перемещая чужие руки на свою талию, поддаётся вперёд тот и оставляет на носу хёна лёгкий поцелуй. Ли усмехается этому невинному жесту и, принимая неозвученные условия игры, покрывает лицо парня едва уловимыми прикосновениями губ. Они стоят в коридоре, не до конца раздетые, растрёпанные после сильного осеннего ветра, но обоим всё равно на эти условности, пока тело будоражит приятное чувство, а кожа вспыхивает рдеющим румянцем на щеках и кончиках ушей, придавая ещё больше уюта в чужих объятиях. — И что, феечка Хани так просто исполнит все желания из моего списка? — шепчет Минхо, прикусывая напоследок мочку уха младшего. — А ты ведь так и не показал мне его... — еле стоя на ногах, произносит Сон. — Разве ты не веришь в свойства моей памяти? Я помню всё, что хотел бы попробовать с тобой, — ухмыляется Ли, запуская пальцы в шелковистую макушку напротив. — Хотел бы попробовать? — переспрашивает Джисон, с трудом концентрирующийся на словах хёна. — Предпочитаешь сверху? — Сверху? — удивляется Хан. — О, что снизу? Этот вариант я рассматривал как идеальный, не думал, что ты захочешь. — Минхо? — хватается за края чужой рубашки он. — А феечка Хани, кажется, не на шутку так разволновалась...*end of flashback*
Проку от Хёнджина на кухне оказалось примерно столько же, как и от Минхо в ситуациях, когда нужно быть серьёзным. Концентрации ноль, в принципе как и внимания, которое рассеялось где-то на несбывшихся мечтах. Поэтому Минхо ничего не оставалось, кроме как послать Джина. Ну да, вначале просто послать, а потом уже за всеми остальными, чтобы те спускались на обед. Не долго думая, Хван заглядывает в комнату Джисона в надежде увидеть там сразу всех, чтобы дальше не лазить по всей общаге в поисках. И в принципе, его везению можно уже посочувствовать, потому что, заглянув в комнату, он обнаруживает только сидящего к нему спиной Джисона. Хёнджин несколько раз постукивает по уже открытой деревянной двери, чтобы отвлечь парня от втыкания в экран телевизора. — Обед готов, собираешься спускаться? — Ага... Да... — медленно, и не отвлекаясь от своего занятия, отвечает Джисон. Хёнджин переводит взгляд на экран телевизора, пестрящий обилием ярких красок и неоновых вспышек в виде зарядов, выпускаемых игровым персонажем из какого-то странного бластера, и прекрасно понимает, что его слова абсолютно точно были пропущены мимо ушей. — Эй, говорю. Обед готов, — чуть громче произносит старший, наивно полагая, что это поможет отвлечь чужое внимание от игры, где события и кадры сменяются настолько быстро, что становится явно не до окружающего мира. — Спускаюсь... — в такой же манере продолжает Сон. — Ха-х, ну ладно, — похоже, что в голове Хёнджина созревает нечто уникальное, поэтому следом он, как бы между прочим, выдаёт: — Да-м, жить в одном доме с геем становится всё сложнее. — Ты чего? — оборачивается Джисон, так усердно до этого играющий во что-то на приставке. Вау, если бы Хван знал, что достаточно было всего лишь брошенной вскользь двусмысленной фразы, то сразу с этого бы и начал. — С каким вкусом сегодня? — невзначай спрашивает Хёнджин. — Говоришь загадками какими-то. — Я про твою гигиеничку, которой ты стал пользоваться каждый день, и про жвачку, которую жуёшь сейчас. Боишься, что Минхо может прийти к тебе ночью, а у тебя изо рта плохо пахнет? Не ожидая услышать подобное из чьих-либо уст, не говоря уже о парне, стоящем напротив, Джисон чуть не давится этой самой жвачкой. Вмиг фокус внимания оказывается направлен на Хёнджина, отчего тот иронично ухмыляется. Что ж, в самую точку попал. Хану не мешало бы поучиться меткости у старшего. — Думаешь, я не в курсе, что вы делаете каждый вечер за дверью твоего балкона? — ещё больше ошарашивает бедного парня Хван. — Так ты знаешь... — Читай по губам: Минхо – трепло, — Хёнджин не упускает возможности поиздеваться над младшим. Видимо, общение с Минхо действительно накладывает свой отпечаток. Дурное влияние заразительно. — Только ты или ещё кто-то? — Да все уже давно. — Что, серьёзно?! — от услышанного Джисона не на шутку так подкосило и бросило в жар. В голове за доли секунд одна за другой сменяются мысли, пытаясь собрать пазл в единую картину, чтобы понять, как и когда это вообще могло произойти, тогда как другое полушарие мозга вкидывает здравые мысли. Даже если и знают, то что? Стыдно ли ему на самом деле? А так ли это страшно, как кажется на первый взгляд? По ощущениям проходит вечность, но на деле всего лишь пары секунд, за которые, правда, Хан успел ощутить на себе огромный спектр противоречащих друг другу эмоций. Но всё моментально сменяется на чувство облегчения, когда он слышит спасительное и отрезвляющее: — Расслабься, только я пока. Но ты же понимаешь, отношения в группе, где все довольно тесно взаимодействуют друг с другом и где есть ходячее помело, сложно будет утаить. — Какие отношения? — сжимая джойстик в руках, непонимающе спрашивает младший. — Ваши с Минхо. — Мы не... Мы не встречаемся, — ещё более застенчиво и тише произносит Джисон. — Ой, погоди. То есть вы пихаете языки в рты друг друга, но не встречаетесь? Please, не смеши... — Нет, правда. — Минхо не предлагал? — уже удивлённо интересуется Хёнджин. Звучит нереально, но другой причины он больше не видит. Минхо, который привык брать всё и сразу, так медлит? Это действительно на него не похоже, что подтверждается дальнейшими словами Джисона: — Как раз наоборот...*flashback*
— Ты снова так мило смущаешься, Сони, — всё ещё тормоша пряди волос младшего, произносит Хо. — Минхо, а что если все узнают? — выдаёт тот, отводя взгляд в пол. — Что значит если? Конечно узнают, — с гордостью продолжает Ли. Джисон был с самого начала убеждён в том, что с Минхо по-другому быть и не может. Но почему-то сейчас, когда всё происходит не в голове, а наяву, соображать становится сложнее, чем обычно. — Что такое? Куда ты вечно прячешь свои глаза? — Ли обхватывает по обе стороны голову младшего, сжимая мягкие щёки таким образом, чтобы губы напротив вытянулись в трубочку. — Жду поцелуйчик, — он, в свою очередь, скручивает губы точно так же, как и у Джисона. — Ну же, поцелуй меня первым хотя бы разочек, — видя, что голова парня не сдвинулась ни на сантиметр, хнычет Хо. — Выглядишь как ребёнок, которому не дали конфетку, — в такой же неуклюжей позе теперь тоже смеётся Сон. — Ты наконец-то улыбнулся. Так что пора платить по счетам. Спрошу с тебя не одну, а сразу много конфеток. Посмотрим, насколько тебя хватит сегодня, — Хо хватает Сона за руку и тянет в сторону неподалеку стоящей кровати. Усаживаясь прямо перед ним на постели, он складывает руки на колени и терпеливо выжидает, поглядывая на мнущегося перед собой парня. — Что ты делаешь? — спустя несколько секунд смущающего молчания выдавливает из себя младший. — Смотрю, как ты поступишь в этой ситуации. Да, к таким «испытаниям» жизнь Хана определённо не готовила, а точнее – к таким стрессовым ситуациям, в которых его мозг скоро взорвётся от напряжения и решения, которое ему всё же придётся принять из-за давящего на него взгляда Ли. — Что, нравится смотреть на меня сверху вниз? — начались вопросы из серии тест-проверка «На сколько процентов ты активчик?». — Не знаю? — Ладно, тогда что собираешься делать дальше? Если снова ответишь «не знаю», я возьму всё в свои руки, тогда-то ты точно узнаешь, — звучит как угроза, поэтому мозг Сона выдаёт что-то вроде: «нужно сделать хоть что-нибудь», и он, не долго думая, становится вплотную к парню, прижимаясь коленками к чужим таким же, а затем плюхается на ляжки Ли. — То есть, ты просто взял и сел на меня, да? — теперь лицо Минхо находится почти на таком же расстоянии, что и джисоново, отчего последний, даже если и захочет, теперь точно не сможет сбежать. — Просто вспомни об этом, чтобы не жалеть, в случае чего. Я уточнял позицию, в которой тебе комфортнее находится. Первый раз, когда спросил, а второй... — не успевает закончить Минхо, как его губы накрывают чужие. — Я знаю... — отстраняется Джисон, всеми усилиями старающийся не отводить глаз от старшего. — Правда знаешь? Что именно? — дразнит того старший, а затем льнёт губами к напряжённой шее парня. — Я хотел бы всё это списать на твою неопытность... Нет, правда. Хочу почувствовать тебя не только под, но и над собой. А ты разве не хочешь? — Можешь просто перестать говорить о таких вещах с этим своим обычным выражением лица? Нет, просто перестать говорить, — деть себя некуда, а так хочется, особенно когда тебе в лицо объявляют планы на ближайшую ночь, которые подразумевают в себе далеко не распивание чаёв. — А ты можешь просто перестать ломаться? У нас ведь всё взаимно, да? — Минхо приподнимает ткань футболки младшего, запуская под неё свои, уже комнатной температуры ладошки. — Посмотрел «Холодное сердце»? — ассоциативно, на полном серьёзе спрашивает Хо, на что получает короткое «угу» и кивок. — Тогда, должно быть, твоё сердце больше не такое чёрствое, и ты сможешь ответить мне взаимностью.*end of flashback*
Наконец все в сборе за обеденным столом. Весь процесс выглядит довольно обыденным и шумным, а впрочем как и всегда. Ибо есть молча – это вообще как? Минхо накладывает еду в отдельную тарелку для Сона, параллельно рассказывая всем, по какой технологии лучше всего готовить рис. Чонин о чём-то мило беседует в кругу рядом сидящих Бан Чана, Сынмина и Чанбина. Джисон молча пялится на Феликса, находясь в своих мыслях и краем уха стараясь слушать повествования Минхо. Ну а Хёнджин просто поглядывает на всех сразу, успевая перебивать Минхо и так невзначай тереться ногой о феликсову под столом. И вроде всё течёт своим чередом, но не совсем, ведь стоит случиться чему-то, казалось бы ничего не предвещающему, как острый на больные темы язык зацепится за самое, что ни на есть недвусмысленное, и понесётся: — Фу, какая гадость... Что это? — откусив кусочек чего-то spicy, кривит лицо Ликс. — Ну да, ну да, Феликс, пора отучаться от вредной привычки брать в рот всё подряд, — подмигивает тому Хо. — Эй, фу, Минхо, на что это пошли намёки? — кривится от отвращения Мин. Опять этот хён заводит свою шарманку, невозможно уже. Самое обидное то, что, в отличие от 3racha и Хёнджина, им, младшеньким, приходится выслушивать такое ежедневно. — А на что? — не упускает возможности полюбопытствовать и Чонин. — Эй, эй, эй, когда я ем, я глух и нем, — напоминает Чан, свободной рукой разворачивая голову младшего обратно к тарелке, на что тот начинает брыкаться, приговаривая о том, что он не маленький. — Но до этого ни у кого рот не затыкался, — подмечает Минхо, жестом доброй воли вставая на защиту своего мелкого. — Феликс, что ты только что попробовал? — интересуется Хван. — Это кимчи? — приглядывается он к зажатому между палочками капустному листу ярко-красного из-за обилия специй цвета. — Почему оно такое острое? Вы сразу готовое покупали, что ли? — А я знаю, кто в тот раз ходил по магазинам, — косится в сторону Чонина Минхо. — А я-то тут причём, нашли крайнего... Я вообще-то ходил не один, — тут же дуется Ян. — Мы довольно давно ходили... Ещё в старом общежитии. Похоже, больше недели тому назад? — анализирует Бан Чан. — Но я не помню, чтобы клал такое кимчи в корзину. Кажется, это всё-таки был ты, — по-доброму усмехается старший, но его ангельская улыбка не спасает от того, чтобы Нин не обиделся на предательство. — Выпей воды, — протягивает тут же стакан с прозрачной жидкостью Джин, не только как рядом сидящий с Феликсом, но и действительно беспокоящийся о его здоровье друг. — Ого, это тебя так Кками укусил, что ли? — обращает внимание Чонин во время того, как Хёнджин тянется за графином с водой для Феликса, потому что из-за ворота его футболки показывается странный след. — О чём ты? — Да вот об этом, — указывая палочками на чужие ключицы, с интересом наблюдает макнэ. Острое чувство дежавю всё никак не покидает его. Точно-точно, Хван ведь не первый на его памяти, на ком Чонину доводится замечать нечто подобное. Мало того, что парень всегда появляется в эпицентре каких-то слишком странных событий, так ещё и умудряется развить их в неприятности на одно место, проявляя излишнее любопытство. Видимо, и этот раз не будет исключением, учитывая то, как притихли остальные мемберы в ожидании чего-то интересного. Хёнджин непонимающе смотрит на младшего, но всё-таки оттягивает в сторону ткань и действительно видит след от укуса на своём теле. Парни наблюдают за тем, как тот усиленно пытается вспомнить, когда Кками мог это сделать, но по выражению лица видно, что на ум ему ничего не приходит. — Ага, а с каких это пор собаки стали оставлять следы человеческих зубов? — встревает Минхо, который настолько оживился, что даже наклонился вперёд, чтобы получше рассмотреть. — Хёнджин, может, мы чего-то не знаем? — двояко спрашивает тот. — Э-эй, на что ты намекаешь? Вчера этого ещё не было, я не знаю, откуда он мог взяться. — Тогда очень примечательно, что он появился за ночь. Да и что ты даже не помнишь как. Настолько был чем-то увлечён ночью, что даже не заметил, когда на твою честь покусились? Знал бы Минхо, как точно в цель он выстреливает своими подстёбами. И как некомфортно становится Феликсу от этого. Его буквально потряхивает от волнения, а виной всему навязчивое чувство паранойи, что Минхо каким-то образом прознал всё. Но ещё больше пугает, что здесь и сейчас произошедшее между ними может раскрыться, и тогда Феликс понятия не имеет, как выпутываться из ситуации. Если Хёнджин правда не помнит, то и отлично, пускай так. Он не хочет выяснять это здесь и сейчас. Хо же только усиливает панику младшего, когда переводит на него взгляд и смотрит прямо в глаза. Нет, это всего лишь блеф. Таких двусмысленных взглядов за одно только утро было столько, что не счесть. Феликс продолжает свою трапезу с невозмутимым видом, будто не видит всех этих посылаемых сигналов. — Какая честь? Ты дурак? — для убедительности крутит пальцем у виска Хван. — Если есть какие-то нереализованные фантазии, то обращайся с этим не ко мне. — Единственная моя фантазия, связанная с тобой, это та, где я запихиваю тебе в рот салфетки. Медленно, глубоко… — Боже, ну не за столом же, серьёзно, — прерывает старшего своим воплем Сынмин. — Почему вы такие мерзкие? Хоть раз дали бы нормально поесть. — Надо же, Хо, я не знал, что ты такой изменщик, — язвит в ответ Хван, игнорируя недовольного Кима. — Пока с одним сложный период, бегаешь к другому? Сказать, что никто из мемберов последнее время не понимает этих двоих – ничего не сказать. Потому никто и не видит грани между шутками, понятными только им, и намечающимися разборками. Кажется, что они сами не замечают, когда переходят за рамки и начинают бить по больному. — Со своими проблемами сначала разберись, медвежонок, — делая акцент на последнем слове, выходит из-за стола Минхо, чем удивляет всех мемберов. Он не знает, случайно ли Хёнджин упомянул про их с Джисоном отношения в таком контексте или же откуда-то в курсе о разладе между ними, но одно только это выводит из равновесия обычно спокойного, как удав, Ли. Мысли без ведома возвращают в неприятные воспоминания о ссоре, которая так и не разрешилась, потому что старший впервые отступил, не настаивая на своём, и оставляя всё, как есть. Пусть это «как есть» и не до конца устраивает его.*flashback*
Джисон не понял, в какой момент он оказался на кровати, зажатый Минхо, ровно как и не понял, как они вообще перешли эту черту от обычной дружбы до... чего-то большего? Можно ли это так назвать? И насколько велики рамки этого «большего»? Хан даже не может ответить на этот вопрос, потому что и сам не знает. Но ещё больше не поддаётся объяснению, как так получилось, что он ответил и продолжает это делать по сей день. Когда старший впервые поцеловал его в стенах старого общежития, безрассудно позабыв, что они здесь не одни, Сон не почувствовал, будто это неправильно или мерзко. Нет, единственное, о чём он мог тогда думать, это о парне напротив, сминающем его губы и дарящем волшебные прикосновения. Минхо, которого Хан знает уже очень много лет, с которым они были близки, как ни с кем другим, будто открылся тогда с новой стороны. Джисону стало интересно, каким ещё может быть Ли, на своей шкуре узнать, насколько этот другой Минхо отличается от привычного ему. И он ответил. А потом ещё, и ещё. Даже не задумываясь о том, во что постепенно перетекают их отношения. Им просто нравилось проводить время вместе. Все эти нежные и трепетные поцелуи, порой перерастающие в беспорядочные и жаркие, но не выходящие за очерченные самим Джисоном рамки, которых Минхо совестливо придерживался. Все прикосновения, прохладные вечера, проведённые на балконе общежития, куда старший тайком проникал, а потом так же тихо уходил. Это то, что нужно было им обоим. Но терпение и выдержка когда-то заканчиваются. Особенно, когда речь идёт о влюблённом человеке. Джисон смотрит испуганными глазами на парня напротив и не может выдавить из себя и слова. Шутки шутками, но то, что дело идёт к постели, сковывает тяжёлыми цепями. Не отношения между ними неправильные, а Хан неправильный. Бракованный, дефектный, малодушный. Он не хочет себя таким чувствовать и думать о себе так – тоже нет, но видя в глазах старшего такое отчаянное желание и осознавая свою неготовность, страх, невозможность дать дорогому человеку то, чего тот хочет, мысли накручиваются сами собой. — Хани, всё в порядке? — Минхо моментально замечает напряжённость Джисона и его понурый вид, поэтому аккуратно спрашивает: — Я могу продолжать? — Нет, подожди, давай не сегодня, — подрывается с места тот и судорожно пытается что-то выдумать в своей голове, после чего выдаёт: — Может… Может, завтра? Или через неделю? — Так, ты мне объяснишь нормально, что не так? — в ответ только молчание, и Минхо начинает раздражаться, хотя и пытается сохранять холодный рассудок. — Джисон, как я могу понять, что ты чувствуешь, если ты даже не говоришь об этом? А если и говоришь, то неопределённо, будто чтобы просто съехать с темы. Как ты не можешь понять, что мне не всё равно на твои чувства? — А ты не думал, что будет дальше? Ну вот переспим мы, и что потом? — Хан сам не понимает, что говорит и как колко звучат со стороны эти слова, но его действительно пугает, что всё может испортиться. — Ты серьёзно считаешь, что мне нужен от тебя только секс? Почему вообще что-то должно измениться после него? Не изменилось же после поцелуев. — Вообще-то изменилось, и я тебе говорил об этом… Наговаривая на Джисона, что тот не делится своими мыслями по поводу них, Минхо забывает о том, что сам не лучше. Ли точно так же не рассказывал, что все те чувства, которые он теперь дарит Хану, долгое время держал в себе, и именно поэтому в его поведении и нет ничего необычного. Он изначально был таким. Но откуда это всё знать младшему? — Хорошо, прости, я сам виноват. Мне надо было сразу же сказать, что я изначально хотел не просто взаимных ласк без обязательств, а отношений. — Отношений? — Да, Джисон, да. Я думал, это очевидно, когда двоим людям хорошо друг с другом. — Я просто не понимаю зачем... — у Джисона правда не укладывается в голове такая простая истина, как возможность серьёзных отношений между парнями. Поцелуи, ласки, даже секс, если на то пошло, не вызывают никакого замешательства, разве что только если последнее, но и то из-за конкретно его ситуации. Но что-то большее? Не то же ли это самое, как связать себя узами брака, не будучи до конца уверенным, чего вообще хочешь от этого брака? Хан точно так же не хочет вешать бессмысленные ярлыки, которые только давят. Возможно, Сон просто ещё не готов ни к сексу, ни к отношениям, потому что до этого момента не воспринимал всерьёз то, что происходило между ними. Тем более, когда Минхо совсем не объяснял свою мотивацию. Для него, может, и было всё очевидно, но не для Хана, у которого даже мыслей о связях с парнями никогда не закрадывалось, пока хён впервые не показал ему контент от stay с ними. Не то чтобы для близости между людьми недостаточно одного желания, но вот в отношениях ведь на этом далеко не уедешь. Но даже интим... Особенности, о которых Хан даже не знает, страх разочароваться в самом себе и не оправдать ожиданий Минхо – и всё из-за какой-то глупой неподготовленности. Это определённо не то, как Джисон хотел бы запомнить свой первый раз. — Почему мы не можем сейчас оставить всё, как есть? — Как ты не понимаешь, почему я хочу встречаться с тобой, так же и я не понимаю, почему ты так категорично к этому относишься. Какой смысл отсрочивать? Думаешь, всё волшебным образом случится так, что ты перестанешь бояться и отпираться, если немного подождать? Нет, всё будет так же, — Минхо продолжает видеть в глазах напротив поразительно стойкую решимость с просьбой. — Я соглашусь только потому, что ты слишком мне дорог, чтобы терять тебя, — придвигаясь к младшему, устало кладёт голову тому на плечо. — Знаешь, перед тем, как сделать к тебе первый шаг, на самом деле, мне тоже было страшно. Очень. Но в один момент я решил, что если сейчас не справлюсь со страхом, то это может так никогда и не произойти. — Ты никогда не говорил мне об этом, откуда я мог знать? — в голосе слышатся нотки грусти и такой же усталости, как у самого Минхо, после эмоционального выплеска. — Да, я дурак. Не подумал, что ты не можешь читать мысли, прости. — Хватит. Виноватый тут я, но извиняешься постоянно только ты. Вообще на тебя не похоже. — Привыкай к новой стороне меня, ты же не знал, что я всегда таким становлюсь рядом с тобой. Хотя обещал самому себе не превращаться во влюблённого дурачка, как кое-какой знакомый идиот. — Если я правильно понимаю, о ком ты, то что-то не замечал за ним такого. — Я вообще порой поражаюсь твоей непробиваемости, так что не удивительно, — Джисон в ответ пытается как-то возмутиться, но он сейчас не в самом выгодном положении, чтобы оспаривать этот факт, поэтому даёт старшему договорить. — Понаблюдай со стороны, как он трясётся над Феликсом. Хвастаться в разговоре ему, в отличие от меня, нечем, поэтому только так можно увидеть его озабоченность этим honey боем. — Откуда эти ассоциации с медведем и мёдом? Ты постоянно как специально его так называешь. — Что, опять хочешь посплетничать? — усмехается Минхо, замечая, как у Джисона появилась азартная жилка после его влияния. — Не смотри так, ты сам это первый начинаешь.*end of flashback*
Невинность ведь не предел мечтаний. Нет, возможно, для кого-то это и не так. И может, этим кем-то был и Феликс, до определённых пор. Но смотреть на безнадёжного Хвана, потерявшего не только стыд, совесть, но и оперативную память, как рыбка Дори, только с разницей в сто восемьдесят сантиметров, с каждым днём становится не то что бы тяжелее, а буквально невыносимо. Если влиться в сложившуюся ситуацию, где Феликс с Хёнджином, находясь в здравом уме, буквально удовлетворяли друг друга в совсем не дружеской обстановке, то мысль о том, что один из героев данного события наглухо ничего не помнит, просто невозможна, ведь так? А представить, что оно так и есть, очень сложно. Именно поэтому Феликс теперь днями и ночами сходит с ума, прокручивая в голове буквально каждую деталь, каждую мелочь, каждое прикосновение, отложившиеся глубоко на задворках памяти. И именно поэтому-то в голове у него не укладывается, почему он помнит так много, нет, вернее, он помнит больше, чем надо, а этот засранец Хёнджин даже слова не проронил о случившемся. А хотя нет, сказал кое-что: — В следующий раз, захочешь прийти – напиши. Я схожу в душ заранее, мне надоело красоваться перед всеми своим хоть и шикарным, но неприкосновенным телом. А о неприкосновенности тела можно спросить как раз феликсовы ладошки, облапавшие Хёнджина в тот раз буквально всего. Кто же знал, что если тогда он просто усмехнулся на такое замечание старшего, то сейчас его просто всего терзают порывы злости и негодования. Но это ведь единственная косвенная нить, прозвучавшая тогда из уст старшего – так обычно оправдывает себя Феликс после каждого прокручивания этих слов в голове. Последней каплей послужил тот его невинный вид и выражение лица, когда почти все мемберы заметили феликсов укус у него на ключицах, а он включил дурачка и спихнул всё на ни в чём невиновного Кками. — Удобно Хван устроился. Ему смешно, а я тут весь извёлся уже... И что творится в его голове... Наверное, одному только Минхо известно, ему же он докладывает всё, — в сотый раз обижается на собственные мысли Ли. Но и есть же вроде верный метод – спросить напрямую, как он всегда и поступает, в принципе. Но, о Господи, как же это было бы тупо. Просто пойти спустя несколько грёбаных дней, сесть перед ним, посмотреть в его бесчестное лицо и глаза, горящие и светящиеся тогда лишь от одного желания. Положить, неважно зачем, руки на чужие бёдра, бесстыдно начавшие эту игру своими толчками. И наконец задать заветный вопрос, а затем услышать адекватный ответ из уст старшего, стонавших в ту ночь бесстыдно имя Феликса и произносивших вещи, при воспоминании о которых его до сих пор уносит куда-то далеко в космос. Нет, он точно не совершит эту ошибку. Зачем ему вообще это нужно? Это всё пройдёт и как-то само уляжется. Неужели это невозможно никак перетерпеть? Это просто сильные впечатления оттого, что с Феликсом подобное было впервые, примерно как в тот раз, когда он первый раз покатался на американских горках, тогда ведь он тоже долго в себя прийти не мог. Но не настолько же долго. Подобные мысли блуждали и останавливали Феликса от безрассудства ещё ровно час назад, но не сейчас, когда он стоит в дверях гримёрной в ожидании, когда весь стафф освободит помещение, чтобы наконец остаться наедине с Хёнджином и сообщить ему радостную новость о его проблемах с памятью. — Вау, Феликс, тебе снова нарастили волосы? — искренне удивляется Хван, не отрывая взгляда от отражения парня в зеркале. Он открыто разглядывает Ли, явно довольный вновь увидеть уже полюбившийся образ рыжей бестии. Шляпа цвета слоновой кости, сетчатые перчатки, подчёркивающие тонкие запястья, длинные светлые волосы, лёгкий макияж смотрятся на нём лучше, чем на любой девчонке. Хёнджина по-настоящему кроет, но внешне он выражает привычное спокойствие. За всё это время его актёрское мастерство сильно улучшилось. — Ты знаешь, красный тебе очень к лицу. — Ты уже говорил. — Такой смурной сегодня. Весь день какой-то рассеянный ходишь. Что-то случилось? — наконец Хёнджин привстаёт со своего места, кладя руки на феликсовы плечи и параллельно указывает жестом стаффу, что они могут идти. — А ты разве не устал? — бормочет тихо Феликс, до тех пор пока не убеждается в том, что они с Хёнджином остались одни в помещении. — Вот оно в чём дело, — не нарочно касается кончика носа младшего своим указательным пальцем Джин. — Это последняя съёмка на сегодня, и мы свободны. — Я не об этом... — напряжённо смотрит куда-то в сторону Феликс. — Врать, Хван. Не устал ли ты от этого? — Ли искренне не понимает, как можно так искусно делать вид, будто ничего не произошло. Это уже не просто мастерство, а талант. Не будь у Феликса такой жилки – докапываться до всего и вся, он бы и вправду поверил. — Тогда, может, расскажешь? — теперь Хёнджин выглядит более обеспокоенным. — А я всё жду, когда ты мне наконец расскажешь. — О чём? — Не верю, что ты вот так всё забыл. — Мне становится страшно, Феликс... О чём я забыл? — Ха! Хёнджин... Ты всё ещё продолжаешь делать из меня идиота, — Ли тянется рукой к воротнику футболки старшего. — Я об этом, — чуть оттягивая ворот вниз, открывает вид на ключицы с всё ещё виднеющимся, правда уже со временем посиневшим по краям, укусом. — А, точно... Совсем забыл замазать, — проговаривает Хван, чем вводит Феликса в ещё больший ступор. Старший отходит к туалетному столику, заставленному разными косметическими средствами, и пытается высмотреть нужный тюбик. Удивительно, что укус укрылся от глаз гримёра, который делал ему макияж. Пока Хёнджин копошится, Феликс, поражённый наглости хёна, бездумно смотрит ему в спину и, сдерживая возмущение, произносит: — И всё? — Да? — найдя искомое, разворачивается обратно к младшему Хван. — Это тебя кто так, до сих пор не в курсе? — Я... Честно говоря, не помню, — снова и снова излучает всем своим видом невинность Джин. — Вот как. Скажи, а как давно ты пил? — Недели две назад. — Тогда я, блять, не понимаю, как можно было, находясь в трезвом уме и здравом рассудке, не помнить, что это сделал я?! — так и хотелось выкрикнуть Феликсу, но он старательно подавлял всю свою пассивную агрессию. — О, так у тебя же был опыт в подобном. Может, поможешь тогда, по старой дружбе? — подмигивает Хёнджин, смотря на взвинченного парня перед собой, а затем протягивает ему тюбик с тональным кремом вместе со спонжем. — Шутишь? — Совсем нет, ха-ха. Просто помню, как ты ныл из-за того, как долго заживал мой укус, — мягко улыбается Джин и немного смущается от воспоминаний о том разе, когда младший судорожно пытался спрятать того под одеялом от чужих глаз, а Хван в отместку всеми силами мешал. Но Феликс не разделяет приподнятое настроение друга, которое только продолжает действовать на нервы. — О да... — немногословно изъясняется Ли, откручивая крышку тюбика. Он выдавливает содержимое на спонж и, одной рукой оттягивая в сторону ворот, другой растирает тональный крем по посиневшей коже. — Кажется, я немного переборщил. Наверное болит, — размышляет Феликс, сравнивая с тем, какой след был у него. Ему даже становится немного жалко Хвана. Он аккуратно поднимает на хёна взгляд, но когда видит его отчего-то довольное лицо, тут же опускает обратно голову и раздражённо отрезает: — И поделом ему. Ли чувствует на себе сверлящий взгляд, но делает вид, будто слишком увлечён процессом. — Ты знаешь, я даже читал о том, что человеческий укус может быть опасным. — При чём тут человеческий? — саркастически выдаёт Феликс, не отрываясь от своего занятия. — Я про твой. Беспокоился о тебе, знаешь ли. Но потом вспомнил, что я чищу зубки два раза в день, и тогда перестал, — продолжает в шуточной форме отвечать старший. — Как мило с твоей стороны, — выдавливает из себя что-то похожее на улыбку младший. — Но знаешь, кто бы это ни сделал, — тыкает в воздухе на почти скрывшееся за тональным кремом место укуса Хёнджин. — Я думаю, это было из добрых побуждений. — Ты же сказал, что это Кками... — отстраняется немного Ли, чтобы взять пудру со стола. — Не говорил. Только предположил, — Хёнджин на мгновение оказывается на непозволительно близком расстоянии от лица младшего, от чего тот чуть вздрагивает, а когда до него доходит смысл сказанных только что слов, он и вовсе замирает. — Твои руки просто волшебные, — заканчивает свою мысль Хёнджин, но совсем не так, как того нужно Феликсу. — Всё готово, — хотел уже отстраниться от старшего Ли, как неожиданно был заключён в крепкие объятья. — Ты чего? — Я помню, ты говорил, что в последнее время я обнимаю тебя не так, как раньше. Вот, начинаю исправляться, — Ли невольно краснеет, обнимая парня в ответ. — И вообще, не беспокойся о тех наших ссорах, всё наладится. Уже налаживается. — Думаешь? — Феликс уточняет, не чтобы поддержать внезапное воодушевление старшего, а оттого, что ему кажется, что теперь всё и правда движется, но совсем в обратную сторону. — Мне, конечно, не хватает тебя ночью, — оба прекрасно понимают как двусмысленно прозвучала эта фраза. — Я понял это после последней. И я шутил, когда говорил, чтобы ты писал, прежде чем приходить. На самом деле, я буду рад тебе всегда и везде, и даже в ванной, стоя в одном полотенце, ну или без, там как пойдет. — Хёнджин, по правде говоря... Мне понравилось стягивать с тебя полотенце, поэтому не лишай меня такой возможности в следующий раз, — младший первый медленно отстраняется от парня. — А мне понравилось, — Хёнджин не желает так просто отпускать Феликса, поэтому тут же притягивает его за край воротника обратно к себе, приставляет губы к чужому уху, а затем шепчет: — то, что было дальше... И всё бы ничего, да только Феликс даже не успел толком среагировать из-за внезапно постучавшего в дверь стаффа, напоминающего о том, что им пора выходить на сцену.