В погоне за ветром

С самого утра парень был, как на иголках. Руки тряслись, мысли были в далёком будущем. Дух захватывало от страха. Збигнев, самый проницательный в его окружении, ничего не понял. Отвёз, по прежнему поручению, в школу. Никто даже и не догадался проверять рюкзак юноши. Тот уже намечал подробнейший план своих действий, как вдруг: — Напряженный ты какой-то. Случилось что? — Нет… — робко выдал Марсель. Взгляды пересеклись в лобовом зеркале. — Отец сегодня мрачный. Не пойму, что он задумал. Отмазка вышла самой лучшей из всевозможных. Збигнев даже согласился, прохрипел: — М-да. Не поспоришь. Ладно, не переживай. Как-нибудь выпутаемся. — Точно. Спасибо, до встречи. — Сегодня тоже поздно? Марсель вновь напрягся. Неужели он что-то знает? Рвано пожав плечами, юноша ответил: — Не знаю. Но явно не раньше часа. — Хорошо. Держись. Парень кивнул. Когда вышел из машины на мрачную улицу, задумался. Может стоило бы предупредить Збигнева о своих планах? Всё же, кажется, это единственный человек, которому не всё равно. «Нет, слишком опасно. Если хочется легко жить, сначала придётся потерпеть.» Пока Марсель давил в себе всяческие желание сознаться, машина отъехала. Наступило облегчение. Ворота выглядели ужасающими. Проглядывающее через серые облака солнце отражалось от поднятого шлагбаума. Збигнева никогда не заезжал внутрь. Марсель глянул на будку охранника — стёкла затонированы, кто и чем занимается — непонятно. Юноша ещё раз глянул на внутренний двор. Зелёные насаждения, отчищенное до блеска крыльцо. Всё уже настолько надоело и приелось, что желание вырваться только усилилось. Но если он сбежит прямо сейчас, ответственность повесят на Збигнева. Снующие, смеющиеся в коридорах ученики только подстрекали. Их беззаботная жизнь казалась намного интереснее и разнообразнее, хотя их родители тоже бедными не являлись. Толпы сменялись другими толпами коллективов. Марсель тревожно осознавал, что своего места он так и не нашёл. — Твою мать! — Марсель понял, что в задумчивости столкнулся с ученицей. Та несла какие-то декорации. Сначала юноша растерялся. Потом опустился, принялся извиняться: — Я не хотел, простите! — руки затряслись, поделки других учеников, разбросанные по полу, никак не получалось собрать. — А, ладно, извинения приняты. — девушка сверкнула карими глазами. Она выделялась из бледной толпы школьников, внешность была явно не ординарной. — Люди часто сталкиваются в коридорах, лучше сейчас, чем никогда. «Лучше сейчас, чем никогда…» — юноша замер, прокручивая эту мысль в голове. Девушка тем временем улыбнулась, подняла оставшиеся вещи и ушла. Парень провожал её взглядом до поворота. Если раньше у него и были сомнения, то теперь они полностью развеялись. Марсель решил действовать не выходя из здания. Он выждал, пока скопления распределяются по кабинетам. Туалет на первом этаже освободился полностью. Марсель скрылся там, кое-как закрыл дверь. Выдохнул, впился в волосы. Юноша наткнулся на своё отражение в зеркале, критически разглядел свой портрет. Если раньше у него была примерная концепция своего образа, то теперь она была точной. Парень несильно намочил голову. Продолжая пристально смотреть в зеркало, полез за ножницами. Благо, те были. На удивление, он быстро решился отстричь внушительную часть своей длины. Мотивации давали воспоминания о строжайших материнских указаниях. Короткий скрежет ножниц отражался в тишине. Несколько десятков таких щелчков — и вот, юноша смотрит на себя с изумление. В таких экстремальных условиях получилось очень даже неплохо. Но от плана Марсель отходить не собирался. Теперь он вошёл в кураж. Больше его не волновала ошибка доставки. Юноша нанёс синеватую смесь и принялся ожидать. Он расхаживал по туалету, посмеиваясь от разворачивающейся ситуации. Долго разглядывать результат не было возможности. Главное, что парень не смог себя узнать в отражении. Остальное его не волновало. Тем более, кто-то пытался выломать дверь. Марсель выбрался через окно. Всё теперь его радовало. Даже если и увидят — не узнают. Учитывая, что он переоделся, может, и не увидят. Времени оставалось мало, а он хотел сделать фотографию на паспорт. Пришлось заказывать билеты по дороге с оставшихся на запасной карте денег. Немалая сумма в четыреста евро улетела максимально быстро. Благо, Марсель пока что укладывался. Аэропорт кишел людьми. У Марселя скрутило горло. Во-первых, от слишком быстрого разворота событий, а во-вторых, от страха за криво приделанную фотографию в паспорте. Он ещё раз, усевшись на лавку, критически осмотрел её. «Чёрт, нужно письменное согласие родителей! — вспомнил юноша. — Ладно, теперь точно поздно отступать.» Он вновь направился в туалет. Теперь требовалось полное одиночество, потому он закрылся в кабине. Достал используемые ранее ножницы, одной рукой взял телефон с фонариком. Остриём принялся стирать последнюю цифру в дате рождения. Желательно было бы сменить возраст хотя бы на двадцатилетний. Но тройка на ноль не изменилась бы бесследно. Потому пришлось подрисовывать единицу. «Чем я занимаюсь?..» — подумал юноша, рассмеялся. Наступило время контроля. Насчёт билета и паспорта вопросов не было, парень вовсю спорил с самим собой: выпустят его или нет? При сканировании рюкзака обратили внимание на ножницы. — Колющие и режущие… — начали на контроле. — Ой, изымайте, я случайно взял. — отмахнулся Марсель, за что получил полный непонимания взгляд. Ножницы выложили. И выпустили. Юноша долго ещё оглядывался: неужели всё так просто? Видимо да. Он сидит, пусть не рядом с иллюминатором, не в бизнес-классе. Зато никто не приказывает из-за спины. Широко распахнутыми глазами Марсель осматривал других пассажиров. Но казалось, только он восторгается полётом. Юноша не понимал, почему люди не видят такого счастья в поездке, какое видит он. Там, внизу, пронесёт я жизнь, какие-то дети будут тыкать пальцами в летящий на небе самолёт. А они не ощущают такой свободы от парения в воздухе. «Ну надо же!..» — не мог нарадоваться он. Впервые покой. Это похоже на пустую комнату позади: иногда некомфортно, но зато ты знаешь, что один, и успокаиваешься. Так и здесь: Марсель успокоился, распластался по неудобному креслу. Пусть многие жалуются, что отекают ноги, ему всё равно. На ветру лучше, чем на земле.