В погоне за ветром

Сам он уже уселся на стул напротив парня. Тот боялся поднять глаза на Дамиано. — Ну, не молчи. Хочешь, воды налью тебе? — Нет… — Славно, говори. Марсель поджал губы. Раскованность Дамиано его всегда пугала, но теперь… Юноша был в безвыходном положении, где выход — только раскрываться в ответ. — Я больше не хочу вам досаждать. Теперь мне придётся самому выпутываться из проблем, вы уже не поможете. Спасибо за всё, я д. — Тебе Виктория это сказала. — сначала высказывание было вопросительным, но позже Давид закивал своим словам. Он догадался обо всём в два счёта. — Да. Виктория. Но это чистая правда, я. — Ты, ты. Единственная твоя вина в том, что постоять за себя не можешь. Остальное не касается. Взял бы да послал её к чёрту, пусть с собой разбирается, а не других осуждает. Марсель поднял изумлённый взгляд на Дамиано. Тот уже открыл бутылку воды, начал активно опустошать её. Когда оторвался от горлышка, поймал взгляд юноши, кивнул: — Да, вот так поступают с людьми, которые вымещают на других свою негативщину. Пусть делают такое на себе. Нельзя быть подушкой для битья. — Наверное, у меня просто нет ценности. В другим она относится… Хотя бы с уважением. — отчаявшись, протянул Марсель. Веки зажгло, к глазам подступили слёзы. — Ну, чего ты раскис, ну! — Дамиано пересел на кровать к Марселю, обнял его, одной рукой обхватывая за рёбра, а другой прижимая голову к ключицам. — Засранцы бывают в разных обличиях, что же нам теперь, на всех обращать внимание? Забудь и выбрось эти слова из головы, ничто не должно тебя тормозить. Марсель судорожно втянул воздух. Хоть ему и дали возможность почувствовать себя в безопасности, сдерживал слёзы. От Дамиано пахло чем-то тёплым и острым одновременно. Он сам по себе был уютным и терпеливым, чего в мужчине Марсель просто не представлял. И запах этот, вроде шоколада с перцем, был очень необычным. — Ты не думай, что мы с ней легко поладили. — внезапно загудел его приглушённый голос. — Виктория не самый простой человек, не спорю. Тоже со своими тараканами и выкидонами, со своими проблемами. Но она мощная достаточно. И восхищаться этим нормально. Дамиано успокаиваю провёл рукой по голове юноши, сипло рассмеялся. — Она упорная и упрямая. Упирается рогами — не сдвинешь. Здесь ей тоже не пойми что в голову взбрело. Ну вот такая она, что поделать! Нужно быть готовым ко всему. Направив пустой взгляд в стену, Марсель спросил: — А что мне делать дальше? Я действительно теряюсь, не могу понять свои желания и призвания. Мне же нужно когда-нибудь встать на ноги… Дамиано успокаивающе прошипел, вновь стал поглаживать голову юноши, иногда проводя холодным кольцом по коже. — Встанешь ещё, встанешь. Не переживай. Пока не можешь, а потом, когда время придёт, всё сможешь. Деньги конечно, не помешают, пока заработок найдёшь. А там образумится. Марсель воспринимал все свои неудачи теперь весьма пустыми. Дамиано за полчаса подарил вещи, которых так не хватало — веру в хорошее и уверенность в настоящем. Гордость за себя и тёплое чувство благодарности разрастались в груди. Парень нехотя поднялся из полулежачего положения, размял плечи. — Ну, всё налаживается? — бодро поинтересовался Дамиано. — Да. — тихо прохрипел юноша, улыбаясь краем рта. Дамиано же улыбнулся своим широким, добрейшим оскалом, вновь распахнул объятия. Только на этот раз немного подождал, чтобы Марсель подался сам. Расстраивать этого светлейшего человека юноше не хотелось, потому он приник к Давиду, отчего тот засмеялся, крепко сомкнул руки на спине парня. Похлопал по плечу. — Все мы взрослеем. И всё равно вырастем. Зато тебе повернулся шанс получить больше опыта. Гордись этим и неси свой долг уверенно. Марсель просто отказался воспринимать возраст сидящего рядом человека. Разница максимум в три-четыре года. Видимо, именно траектория рассуждений сблизила их с Викторией. Вот только Давид ощущается очень близким, своим человеком, как будто родной отец успокаивает сейчас своего сына. Будто бы он действительно дарит ту заботу, которую Влад даже не смог показать. Кажется, что перед ним действительно не просто знакомый. Хотя теперь Марселя совесть замучает, если он назовёт Дамиано знакомым, а не другом. Уж слишком много тот сделал.