По следам былого

Жади проснулась ближе к полудню, когда солнечный диск уже вовсю поднялся над суматошным Рио и беспощадно палил и без того смуглую кожу людей, спешивших каждый по своим делам. Район, где располагался дом Жади и Лукаса, был не столь жарким, лёгкий ветерок, дующий от океана, приносил с собой приятный океанский бриз и немного желанной прохлады, однако и это отнюдь не спасало в самый жаркий месяц в году, потому кондиционеры вовсю работали, не считая разве что детской, поскольку ещё маленькие дети легко могли простудиться. Пробуждение, как подумала про себя Жади, уже стоя под прохладным душем в новомодной душевной кабине, было довольно поздним, но она просто не могла заставить себя вылезти из постели, хотя её таки вырывали из дремоты разные звуки: сначала начала копошиться в своей спальне Самира, должно быть собираясь уезжать (племянница ещё вчера её об этом предупредила), она ещё было думала подняться и попрощаться с племянницей, но естественные потребности организма преобладали и Жади опять провалилась в сон, потом начал собираться в офис Лукас, кажется он даже разбудил её, сообщая, что уезжает, она же только чмокнула мужа в губы и опять укрылась с головой одеялом, где-то в доме звонил телефон, бегали и шумели дети, звучал уверенный голос горничной, что-то отвечающий в ответ на звонкий голосок Пьетро, гудела на улице газонокосилка, но ничто не могло заставить её подняться с кровати этим утром, пока она наконец не открыла глаза и, минуту глядя в светлый потолк ещё чуть мутным от долгого сна взглядом, не поняла, что наконец чувствует себя отдохнувшей и полной сил. Только после этого женщина решила, что можно начинать новый день, пусть и несколько запоздало. Уж очень она вымоталась накануне, чувствовала себя, точно выжатый лимон, после трудного перелёта и пары часов, пока они добирались в автомобиле по вечерним пробкам. И кому пришло в голову, что дети достаточно взрослые для новозеландского уикэнда? Ах, конечно, это была её идея, впрочем, не очень-то удачная, потому что на этот раз они почти не отдохнули и только напрочь измучились! Раньше они собирались отвезти детей в дом отца Лукаса, и Жади уже договорилась обо всём с Иветти, но потом вышла пренеприятнейшая ссора с Далвой, экономкой в доме Феррасов, из-за чего Жади передумала; Лукас сам предлагал отвезти Пьетро и Луизу, чтобы ей не пришлось видеться с Далвой, но Жади упёрлась, что они могут взять детей с собой, да и временную няню искать было уже поздно, и не хотела Жади, чтобы не пойми кто ходил по её дому и смотрел за её детьми. Любовь к путешествиям и коллекционированию разных безделушек с разных точек мира Жади обнаружила у себя уже после второго замужества. Когда Саид в молодости бывало брал её в поездки, Жади чаще всего проводила время в гостиничном номере, угрюмо уставившись куда-то в окно и не видя ничего перед собой. Теперь Жади сожалела, что упускала возможность развиваться хотя бы так, узнавая что-то за пределами её крайне узкого в то время мирка, состоящего из развалин и кухни Зорайде, не читала книг и не слушала никакой музыки, помимо давно знакомых восточных мелодий, под которые она умела красиво танцевать. Это после рождения дочери она начала заниматься Хадижей, наряжала дочку, шила платья для её кукол, читала ей сказки и учила танцевать, а до этого её жизнь была бесконечно пуста и она даже не пыталась этого изменить, как признавала теперь Жади. Как будто потеряв Лукаса, лишившись возможности быть с любимым человеком, она автоматически отказалась и от остальных своих планов на жизнь, что, как она понимала теперь, было категорически неправильно. Верно когда-то говорила мама, что больше всего спустя годы мы сожалеем об упущенных возможностях, но Жади поняла смысл этих слов только годы спустя. Но изменить прошлое невозможно, значит и не нужно лишний раз думать об этом, раз уж всё получилось, как получилось, значит так было суждено – Мактуб, как любила повторять Зорайде. Ах, милая Зорайде, столь ею любимая, заменившая ей во многом мать после трагической кончины Саулы! Наконец-то и она получила своё долгожданное счастье и семью, став женой дяди Али после долгих лет работы служанкой без надежды на иное будущее! Жаль только, что слишком поздно это произошло, чтобы у них с дядей мог появиться ребёнок, своих детей у Зорайде уже никогда не будет. Жади, конечно, помнила некую Лару Джаннан, живущую в Фесе, родившую своего последнего ребёнка в шестьдесят два года, когда старшие из её выводка (невозможно иначе назвать семнадцать человек, родившихся от этой женщины) уже сами обзавелись детьми и даже внуками, но это же случай на миллион! А вот Назира, слухи о жизни которой с мужем-тренером временами доходили до ушей Жади, почти сразу родила сына от своего мужа, несмотря на то, что ей уже было прилично за сорок! Самой Жади пришлось постараться, чтобы родить подряд двоих детей. Она хотела родить детей от Лукаса, и в какой-то момент поделилась этим с Иветти, которая рассказала Жади, что ей, когда она наконец после долгих лет ожидания стала женой Леонидаса Ферраса, чтобы забеременеть пришлось прибегнуть к гормональной терапии. Следуя совету подруги, Жади обратилась в ту же клинику, однако ей для начала ещё пришлось пройти курс лечения. Как оказалось, её гормональный фон был в не таком уж хорошем состоянии, должно быть из-за её "экспериментов" с травами против зачатия в молодости, доктор даже удивилась тому, что у неё при таком раскладе была дочь, зато Жади получила ответ на вопрос, почему у неё были такие сложные роды, и почему же долгие годы после рождения Хадижи она ни разу не беременела, хотя не прибегала после появления дочки ни к каким ухищрениям. Ведь после появления дочки Жади обещала Саиду быть ему хорошей женой и вправду искренне пыталась жить с ним счастливо, и в какой-то момент даже начало казаться, что сердце успокоилось, забыты юношеские грёзы, забыта молодая любовь, но потом Саид повез её в Бразилию и снова столкнул с Лукасом, из-за чего тлеющие угольки вновь превратились в пламя, а их история получила новый виток спустя двадцать лет. Уже после свадьбы (вернее, после медового месяца в Испании) они с Лукасом неожиданно увлеклись поездками и изучением культур разных стран, хотя и не могли разъезжать по миру, сколько им было угодно. Лукасу надо было возвращаться к работе, его отец настаивал, что присутствие сына в офисе категорически необходимо, но и сама Жади не хотела быть ещё дальше от своей дочери, от Хадижи, которая до сих пор жила с Саидом. Да и у Лукаса были дочь и внук, живущие в Рио. А потом родились один за другим их общие дети. В общем, пришлось довольствоваться короткими поездками, но и от них оба получали огромное удовольствие. Но в этот раз отдых получился слишком суматошный: обычно вполне спокойный сын стал невыносимо активным в новой обстановке, всё хотел посмотреть и сделать, в силу своего возраста не обращая внимания на возможные опасности, из-за чего приходилось постоянно следить за ним в оба, а Луиза и вовсе не прекращала хныкать и отказалась слезать с рук матери, напрочь вымотав Жади. Разве что Самира (ей удалось уговорить племянницу поехать вместе с ними) отлично провела время, по крайней мере несколько раз она замечала на лице девушки самую искреннюю улыбку, и это очень хорошо, Самире нужно как можно больше положительных эмоций после всего, что ей пришлось пережить в столь юном возрасте, и о многом не знала даже её собственная мать, Жади не решилась рассказать Латифе в одну из их тайных встреч обо всём, что узнала из уст самой Самиры, кузине и без того достаточно сложно жилось после той истории пару лет назад. Жади нахмурилась, вспоминая на мгновение выпавшие на долю племянницы испытания, из-за чего кисточка, которой она наносила макияж, неудачно соскользнула и пришлось смочить ватный диск в растворе для снятия макияжа, и начать всё заново. Лучше не вспоминать об этом, иначе настроение будет безвозвратно испорчено. Кстати, завтра Мохаммед наконец уедет в свой второй магазин (Саид в какой-то момент помог брату и помог открыть ещё пару торговых точек, чтобы отвлечь брата от фиаско пару лет назад, и в конце-концов Мохаммед таки согласился), значит получится наконец увидеть сестру, ну и отлично, она давно не видела Латифу! Жади открыла шкаф и вытащила светлую юбку и кружевной топ, отлично смотревшиеся на её смуглой коже. Лидьяне, жена коллеги Лукаса Тавиньо, называла этот стиль «бохо», впрочем, многие наряды Жади были в этом стиле. После второго замужества платок носить она перестала, как и старые наряды, потому перед ней встала диллема выбора новых. Одеваться, как одевалась когда-то Маиза, Жади не собиралась ни на минуту, она не собиралась кого-то копировать. И пусть служанка в доме отца Лукаса сколько хочет хмурится и намекает, якобы ей не хватает изящества, якобы она "не дотягивает" до Маизы! Жади нарочно купила несколько совершенно аляповатых разноцветных нарядов, похожих на одежду какой-то цыганки, против которых самые смелые из нарядов Иветти казались очень скромными и сдержанными, и всякий раз носила их, когда приходилось увидеться с Далвой. Это была чистой воды провокация, и Жади понимала, что ведёт себя по-детски, что все уже давно поняли, зачем она это делает, но она не собиралась просто мириться с вечным недовольством и упрёками этой невозможной женщины, и пусть даже она за долгие годы Феррасам почти родственница! Спустившись вниз, Жади застала Марису за глажкой, одновременно наблюдающей за детьми. Луиза тыкала своё печенье в пластиковый рот куклы, а Пьетро рисовал в альбоме. Жади подняла маленькую дочь на руки, на ходу кивая Марисе. Право слово, эта девушка была незаменима в хозяйстве и как-то умудрялась управляться и с кухней, и с детьми, и с многими ежедневными делами (разве что делать полную уборку дважды в неделю приходила другая женщина), в которых Жади, что она и сама признавала, была совершенно бесполезна. В Фесе, пока она была женой Саида, домашние дела лежали на плечах служанки Мириам, а в Бразилии в их с Лукасом доме этим занималась Мариса. Эта девушка уверенно взяла домашнее хозяйство в свои руки, при этом была неизменно учитива, никогда не позволяя себе преступать черту допустимого в отношении хозяев дома, в отличии от той же Далвы в доме Леонидаса Ферраса, так что Жади могла смело сказать, что им очень повезло найти такую горничную. Правда работать у них вечно девушка, конечно, не будет, горничная уже предупредила, что через год, как только она получит диплом об окончании университета, будет искать работу по специальности. Жади с досадой думала о перспективе искать новую служанку, но до этого ещё было достаточно времени. – Ма-ма...–лепетала малышка, ухватившись руками за нефритовый кулон и поворачивая его во все стороны. – Мама!– Пьетро оторвался от карандашей и бросился к матери.– Ты долго спала! А я хотел пойти на пляж, но Мариса говорит, что уже слишком жарко... – Мой принц,– Жади мягко взъерошила волосы сына, улыбаясь ему,– не переживай, мы завтра пойдём на пляж. Хорошо? А теперь,– она присела на пуф около столика,– покажи-ка мне, что ты нарисовал... Уже позже, когда она решила пообедать, подавая ей еду, Мариса между делом сообщила, что было несколько звонков, пока она спала, и она их все записала в блокнот, а так же передала записку, оставленную Самирой. Войдя в гостиную, Жади первым делом посмотрела список звонков. Она решила потом перезвонить племяннице, всё равно Самира сейчас скорее всего занята и звонок будет некстати. Самира не соглашалась больше ни на какую помощь и продолжала настаивать на работе в кафе и проживании в захудалом пансионате, где даже мебели приличной не было. И почему? Разве Жади не помогла бы Самире оплатить хотя бы приличную квартиру, раз уж девушка больше не хочет жить с ними? Но племянница была упрямой и слишком самостоятельной, с чем приходилось мириться, чтобы не поссориться с ней; Самира начнёт сразу защищать своё личное пространство и убеждать её, что вовсе не слабая. Жади не думала, что дочь Латифы слабая, никто так не подумает после всего, что пережила эта девочка, но очевидно, что всё пережитое сильно по ней ударило и она до сих пор не оправилась. Ещё был звонок от Джоанны... Эта женщина появилась в жизни Жади совершенно неожиданно, они встретились и разговорились на приёме в доме её свёкра, Джоанна, сама американка, жена делового партнёра сеньора Леонидаса, привлекла её своим открытым нравом, а ещё, в отличии от многих жеманных дамочек, должно быть, в прошлом являющихся подругами Маизы, вовсе не смотрела на неё свысока и не шепталась за спиной. Они разговорились и по ходу разговора стало известно, что в прошлом та работала хореографом, а узнав, что Жади увлекается восточным танцем и даже добилась в этом деле немалого мастерства, предложила ей совершенно безумную идею,– совместно открыть школу танцев. И обе загорелись делом, так что вот уже два года как школа была открыта и более чем успешно функционировала, и Жади, и Джоанна вели каждая свои классы. А недавно появилось две новых молодых сотрудницы, которые начали преподавать современные танцы. Даже Самира заинтересовалась, потому что восточные танцы девушка ни в какую не хотела даже видеть, и Жади не настаивала. А вот Хадижа пару раз даже помогала ей вести урок для младших девочек. Её принцесса танцевала просто изумительно! И до чего же несправедливо, что Жади, её мать, вынуждена была быть в стороне от большей части жизни её дочери! Хадижа... Жади не могла смириться с тем, что не может постоянно быть рядом с ней, ведь девочке в таком возрасте нужна мать, какой ни в коем случае не стала бы для неё Рания. Эта кобра только усложняла жизнь её дочери, потому что не могла отомстить самой Жади. Впрочем, за что же Рании было ей мстить? Разве Жади могла контролировать, полюбит или не полюбит эту девушку её бывший муж? И тем не менее Рания просто таки возненавидела Жади, а вместе с ней – и Хадижу. А ведь она не теряла надежды забрать дочь себе до поры до времени! Сначала её продолжала занимать идея похитить дочь, о чём она не раз говорила Лукасу после их свадьбы, но Лукас твёрдо отказался идти, как он утверждал, на преступление. Несмотря на возмущение Жади, он утверждал, что укради они ребёнка, им якобы будет только две дороги – либо в тюрьму, либо в бега, он мог только нанять адвоката, чтобы опеку над девочкой официально отдали Жади, а иные пути заведомо преступные и ничего хорошего им всем не принесут. Она вынуждена была согласиться с этими доводами и в ответ потребовала в таком случае найти адвоката. И адвокат нашёлся, и даже начал готовить документы, посоветовав ненавязчиво подготовить ребёнка, потому что суд будет учитывать помимо прочего мнение её дочери, которая уже достигла того возраста, когда может решать, с кем из родителей жить после развода. Однако здесь-то и вышла главная проблема: когда Жади смогла пробраться в школу дочери, переодевшись и надев парик и большие очки (потому что тогда охранник Саида дежурил около школы, должно быть, бывший муж догадывался, что она может предпринять ещё одну попытку забрать дочь), и увиделась с Хадижей, дочка ответила, что останется с Саидом, потому что иначе отец посчитает, якобы она его передала. Хадижа просила мать ничего не предпринимать, обещая в ответ попросить отца о встречах. И дочь правда добилась успеха в этом деле, очень скоро Саид позвонил Жади и сообщил, что подумывает изредка разрешить ей видеться с дочерью, разумеется, при условии, что она не попытается опять выкинуть фокус вроде очередного похищения Хадижи. Жади не знала, что сыграло решающую роль: слёзные просьбы Хадижи, или советы дяди Али, с которым к тому времени Жади помирилась не без помощи верной Зорайде, или же яростный протест Рании, не желающей ни краткого присутствия Жади в доме Саида, ни любой связи с ней, чего не удалось бы избежать, если Хадижа будет видеться с матерью. Из рассказа дочери ей было известно, что Рания ворвалась, точно фурия, в кабинет Саида и долго кричала, требовала чего-то, укоряла, и за то, что он с самого начала не относился к ней, как положено, бегая за Жади, что он до сих пор влюблён в бывшую жену (Хадижа покраснела, рассказывая об этом, и Жади тогда поняла, что дочка чувствовала себя неудобно, рассказав случайно о том, что могло бы поставить Саида в неловкое положение, потому сделала вид, будто ничего не услышала), и за женитьбу на Зулейке, когда она – Рания – была ему такой хорошей женой, заявив напоследок, что примет как личное оскорбление, если Хадижа опять будет общаться с Жади и потребует созвать семейный совет и рассудить их, потому что Саид к ней несправедлив и её не уважает. Зная Саида, Жади могла почти наверняка утверждать, что выступление Рании его взбесило и отнюдь не переубедило, а уж угроза созвать семейный совет и вовсе сработала, как спусковой крючок. Однако, если Саид передумал из-за слов Рании, тогда первая жена отца Хадижи, сама того не желая, очень им помогла, потому что с тех пор каждые две недели по выходным Жади могла встречаться с Хадижей. Жади с нетерпением ждала каждый визит дочери, расписывая день по минутам, стараясь сделать всё возможное, чтобы её принцесса как можно лучше провела время. И всё же... Неприятно саднило сердце от мысли, что Хадижа выбрала своего отца, не захотела жить с ней, своей матерью. Как она скучала по Хадиже! Ни рождение двоих детей от Лукаса, которых она, конечно, очень любила, ни общество племянницы Самиры, не уменьшали тоску Жади по старшей дочери. И разве можно забыть своего ребёнка? Поскорее бы выходные, и тогда она наконец увидит Хадижу, хоть чуточку утолит тоску, прежде чем придётся опять расставаться... Жади вздохнула и отставила в сторону пустую чашку от кофе, потянулась и подошла к окну, наблюдая мельком за молодым садовником. Было так жарко, что он стащил рубашку, но всё равно это не сильно помогало. Надо бы пригласить его в дом выпить чего-то холодного, она сейчас же попросит Марису этим заняться, сама Жади побудет с детьми в игровой, а сотрудники пусть пообщаются, ведь она успела заметить проскочившую между ними симпатию. Да, так она и сделает! Жади довольно улыбнулась и отправилась наверх, чтобы найти Марису.