По следам былого

Лукас вёл машину, маневрируя на переполненных дорогах Рио-де-Жанейро. Длинная полоса пробок тянулась по всей автомагистрали вплоть до набережной, куда многие автомобили держали путь в обеденное время, желая отдохнуть на пляже перед возвращением каждый в свой офис или ещё куда-то, какая бы точка ни была их конечной целью. Едва удавалось чуть продвинуться вперёд, как снова загорался красный свет, другие водители сигналили, должно быть тоже раздраженные задержкой, и Лукас уже успел тысячу раз пожалеть, что решил откликнуться на этот странный звонок. Впрочем, он знал, что не мог не откликнуться. Вопреки тому, что он сам яростно отрицал этот факт, Лукас знал, что между ним и этим парнем есть определённая связь, какую не разорвать простым желанием сделать вид, будто этого не существует. Его копия, клон, непризнанный младший брат, как его ни называй, но Лео существовал, и даже когда парня после долгих и бесплодных поисков признали пропавшим без вести, а в глазах частных детективов, каких один за другим нанимал его отец, ясно читалась жалость вкупе с уверенностью, что не привыкший к жизни в пустыне человек, без провизии и запасов, не сумеет выжить в песках, легко станет жертвой первой же песчаной бури, уносящей жизни и бывалых обывателей сих диких мест, но Лукас знал, что они ошибаются. Он никому не говорил об этой связи, будто тонкой нитью протянувшейся между ним и парнем, само существование которого было чем-то неестественным, даже сам отрицал её наличие, однако в душе чувствовал, как почувствовал в своё время гибель Диогу, что Лео до сих пор жив. У каждого человека есть часть, от которой предпочитаешь убегать, однако ни у кого из них не было собственной копии, живущей и дышащей, от которой никак не убежать. Проще было делать вид, словно его и не существует, но Лео таки существует. И вот он снова здесь... Почему парень предпочёл снова "ожить", вынырнуть из небытия? Был ли он первым, с кем он связался? Чувствовал ли Лео ту самую неестественную связь, какую чувствовал он сам? Не собирался ли парень снова подбивать клинья теперь уже к его жене, ворваться в их с Жади устоявшуюся жизнь, разрушить то, чего они ждали долгие двадцать лет и строили последние несколько лет? Он знал, что не сможет спать спокойно, не получив ответы на свои вопросы, а получить их было возможно только увидевшись с Лео. Дорога казалась бесконечной, как всегда бывает, когда хочется прибыть на место поскорее. Но вот уже виднелся поблизости полумесяц знаменитого Копакабана, где было не протолкнуться из-за многочисленных отдыхающих, плескавшихся в буйных волнах океана, в эти дни глубокого лазурного оттенка, развалившихся на пляже, толпой выстроившихся к сувенирным лавкам и крохотным бунгало с соломенной крышей, где вовсю торговали кокосами и свежим соком, издали сливаясь в причудливый узор, и среди этой толпы было бы крайне нелегко найти конкретного человека. Даже тот факт, что солнце немилосердно пекло в эти дни, а радиоточки вовсю советовали оставаться в помещении, чтобы избежать солнечного удара, не влиял на желание людей попасть на пляж. Отыскав наконец подходящее место для парковки, Лукас скинул пиджак и закатал рукава светлой рубашки, подозревая, что и так будет очень жарко на раскалённом пляже, но таки вышел из прохладного салона, поставив автомобиль на сигнализацию, и двинулся через толпу, размышляя, о какой же именно из множества лавок с кокосами говорил Лео, когда просил о встрече. Невольно вспомнилось, насколько он был шокирован этим утром, привычно спустившись вниз за утренним кофе, когда увидел написанные аккуратным почерком Самиры строки. Лео звонил ему, Лео хотел увидеться... А ведь Лукас уже было поверил, что парень собирается навеки остаться исчезнувшим в песках. Интересно, куда тот подался? Неужели так и остался жить в пустыне? Потому его не нашли? Если так, это хотя бы объяснит некоторые странные сны, какие бывало снились ему по ночам, потому что он был полностью уверен, что никогда не бродил с караванами по пустыне. Лукас бродил по пляжу, выискивая глазами знакомое лицо – своё собственное лицо, как бы ни странно это звучало, впрочем, для него это было не так уж необычно, поскольку он рос с близнецом. Тем не менее, годами ранее появление Лео выбило из него дух, даже привело в ярость, потому что Лео не был его братом Диогу, он был его клоном, как выразился Альбиери, он дал ему “великую возможность„ прожить жизнь заново, что в общем-то было не столь приятно, как должно быть думал Альбиери. Ему не нужен был молодой клон, заново проживающий его жизнь, не говоря уже о том, что парню, казалось, нужно было жить именно его жизнью, любить именно его любимую, служить живым напоминаем об упущенных возможностях, годах, что он прожил не для себя, словно канувших куда-то в пропасть. Теперь Лукас мог признать, что отнёсся к Лео настолько враждебно, потому что глубоко внутри ужасно злился на самого себя, но предпочёл наброситься на этого парня. Когда он бил Лео в тот памятный день на пляже, он бил в первую очередь себя, свои комплексы и страхи, которые и диктовали его жизнь на протяжении долгих лет, но тогда ещё этого не понимал, не осознавал, что злится на Лео за то, что у него есть уверенность и свобода, каких не было в своё время у него. Возможно, будь он тогда не так разочарован в себе и в жизни в целом, более счастливым и уверенным, не появись парень в период зависимости его дочери от наркотиков, не стал бы настолько откровенно ненавидеть Лео... – Лукас!– окликнул его знакомый голос, словно бы время повернулось вспять, принадлежащий то ли ему, то ли его брату Диогу. Ему пришлось напоминать себе, кому именно принадлежит этот голос, чтобы взять себя в руки и не показать своего замешательства. Лукас медленно повернулся и, пожалуй, был удивлён. Он никогда бы не подумал, по вполне понятным причинам, что может не узнать Лео, и тем не менее, пройди он мимо него на улице, не называя себя, Лукас наверняка не заметил бы и не узнал его. Молодой человек перед ним был настолько загорелым, что его кожа, казалось бы, задубела на солнце и никогда уже не вернёт себе лёгкую бледность, свойственную европейцам. Его одежда, состоящая из лёгких бриджей и светлой рубашки, выглядела куда более опрятной, нежели в прежние времена, на ногах он носил прочные кроссовки, а через плечо перекинул рюкзак из прочной кожи. Лео носил длинные волосы, небрежно собранные в пучок на затылке, а половину его лица скрывала густая, но аккуратно подстриженная борода, вкупе с большими солнечными очками, которые он нынче снял и держал в руках, делавшие его практически неузнаваемым для всех, кто его знал в прежние времена. Но что больше всего шокировало Лукаса, и он подозревал, что это отразилось на его лице, судя по очевидной усмешке Лео, почему-то неуловимо напомнившей Лукасу его безвременно ушедшего близнеца, так это большая татуировка феникса на подтянутой груди парня, полностью открытая, потому что Лео расстегнул рубашку, находясь на пляже. – Я подумал, что это будет забавно,– это было первое, что сказал Лео при встрече, кивая на свою грудь,– па...,–он запнулся, тень прошла по его лицу, что он однако быстро скрыл за бесстрастным выражением лица,– доктор Альбиери считал, что я – эдакая реинкарнация, то ли твоя, то ли твоего брата Диогу... Так чем не феникс?– пожал плечами Лео.– Я хорошо поработал, чтобы остаться неузнаваемым, не так ли? Ты же меня не узнал? – Я тебя не узнал,– признал Лукас, замечая лёгкую тень торжества, промелькнувшую в глазах собеседника. Значит ли это, что Лео тоже мучился и не желал их сходства?– Теперь понятно, почему детективы не смогли тебя отыскать. – А ты так скучал по мне, что даже нанимал детектива, чтобы меня найти?– усмехнулся Лео.– Здесь рядом есть кафе,– он кивнул на длинное строение с соломенной крышей, скрывавшее ряды одинаковых на вид столиков,– может поговорим там? – Без проблем,– Лукас и сам был рад уйти с этой жары, тем более что в нехитром кафетерии около барной стойки вовсю работал кондиционер. Надо было таки переодеться, но он приехал сюда прямиком с деловой встречи и времени уже не было.– Я не нанимал детектива, а вот мой отец нанял их столько, что даже всех не запомнить. Он перевернул не только Фес, а весь Восток в ваших поисках...– Лукас заметил реакцию Лео на слово "ваших", но решил пока не акцентировать на этом внимания. Если Лео и Альбиери впрямь ушли в пустыню, где терялись их следы для сыщиков, уже немолодой (а ведь доктор был старше его отца) и не сохранивший слишком уж хорошую форму Альбиери, вполне мог погибнуть в тяготах кочевой жизни. Это объяснило бы и тот момент, что никто не пытался снимать деньги со счёта Альбиери. У Лео не было банковских счетов, его невозможно было отследить по банковским транзакциям, потому ему было гораздо легче затеряться где-то в мире, особенно если он найдёт свободные деньги, что он видимо и сделал, раз уж смог вернуться. – И каким же был вердикт сыщиков? – Они решили, что вы погибли. Или сменили имена и уехали неизвестно куда, но счета Альбиери никто не трогал, и никаких следов не нашли, они сошлись на первом варианте. Без тел ничего было не доказать, потому вас признали пропавшими без вести. Отец тогда обезумел, готов был сам ехать искать тебя в Марокко. Ведь вас и в пустыне искали, детективы и люди сида Али специально арендовали джипы и несколько недель провели в пустыне, но вас не нашли. Не так давно Эдна наконец сдалась и получила свидетельство о смерти Альбиери, чтобы урегулировать имущественные вопросы, но и твоя мать, и мой отец, а его признали на последнем суде и твоим отцом, отказались признавать твою гибель. Сначала мы очень переживали за отца, у него же давление, проблемы с сердцем, а он был так помешан на твоих поисках, будто обезумел, когда ты вовремя не вернулся из Марокко, и потом, когда все сошлись во мнении, что ты скорее всего погиб, но Иветти его успокаивала, она всегда умела уговорить отца, как это не удавалось никому. Со мной в то время он почти не разговаривал,– нахмурился Лукас,– всё повторял, что это я не дал тебе житья, и если ты правда погиб в пустыне, это только моя вина. Потом родились близнецы, Жуан и Фелипэ, и он будто бы успокоился, повеселел, будто помолодел, загорелся идеей вырастить великих управленцев уже из моих младших братьев. Иветти над этим смеётся, говорит, никакого вреда не будет с того, что мальчики узнают как работает фирма, всё равно они смогут заниматься чем захотят, когда вырастут. Потом и Мел решила таки закончить колледж, недавно начала работать в компании, это тоже порадовало отца, он всегда ожидал многого от Мел до...– Лукас тряхнул головой.– Но он всё равно тайно надеялся на твоё возвращение где-то внутри. Не говоря уже о Далве, она до сих пор верит, что ты – возродившийся Диогу, продолжает убирать комнату, которую ты тогда переделал. Отец не перестал получать письма от детективных агенств, правда я подозреваю, что они получают деньги и ничего не делают, потому что я не слышал, чтобы они сообщили о твоём возвращении в Рио. Отец бы не промолчал. – Я сменил имя, мы с Альбиери оба сменили,– признал Лео после небольшой паузы,– мы вернулись в Бразилию около года назад, правда осели в Сальвадоре. Я не знаю, как всё получилось, что нас не засекли, всем занимался Альбиери, я ему доверял и не вникал в эти вопросы,– в тоне Лео прозвучала очевидная горечь.– А до этого мы несколько лет жили в пустыне. Альбиери едва не погиб, он был на грани жизни и смерти. Нас подобрало племя тауреги, это берберский народ, мы жили с ними несколько лет, им же мы обязаны нашими жизнями. Мы попали в бурю, в тот же день, когда ушли в пустыню. Это было страшное и одновременно потрясающее зрелище... Знаешь, это как когда ты знаешь, что утонешь, но всё равно невольно поражаешься красоте волны, восхищаешься великой силой природы, несравнимой с силой человека...– тень снова прошла по его лицу и Лео даже тряхнул головой, а потом сменил тему.– А как поживает Маиза? Как сын Мел? – Маиза снова вышла замуж, за некого Фабио Алвеса, владелец брокерской компании, у него двое сыновей. Один проходил терапию в той же группе, что и Мел, другой ещё школьник. Я не слишком много знаю о их жизни, последний раз видел Маизу на дне рождения нашего внука Шандиньо, но она выглядела вполне счастливой. Сын Мел растёт, очень сообразительный мальчик, правда немного болезненный, часто простужается,– Лукас невольно вспомнил, что внук выглядел маленьким и худеньким в сравнении с близнецами, и даже в сравнении их с Жади сыном Пьетро, хотя был старше всех мальчиков,– но врачи верят, что он это перерастёт, серьёзных проблем со здоровьем у ребёнка нет. Мел очень любит сына,– он не стал упоминать, что Мел регулярно (даже без надобности) таскает сына по врачам, где он, должно быть, и цепляет свои частые простуды от других детей, как и о том, что дочь до сих пор в частном порядке посещает психолога, и о том, что Мел и Шанди решили завести второго ребёнка, но столкнулись с проблемами,– у Мел недавно случился уже второй выкидыш. – А Жади?– спросил наконец Лео, замечая, как мгновенно напрягся его собеседник. – Жади теперь моя жена, у нас двое детей,– Лукас пристально смотрел на Лео, ожидая его реакции. Про себя он таки подумал, что как-то глупо для взрослого человека вроде него испытывать такие эмоции, но ничего не мог с собой поделать. – Значит ты таки нашёл её тогда,– пожал плечами Лео,– что же, поздравляю...– после небольшой паузы он добавил.– Лукас, у меня больше нет романтического интереса к твоей жене. Я даже не знаю, была ли это моя собственная эмоция, или какой-то отголосок... Неважно. Жади оставила мне свой кулон на память несколько лет назад. Он даже спас мне жизнь, по крайней мере я в это верил... В любом случае, мне он больше не нужен. Я собираюсь вернуть его Жади, лично вернуть. Я говорю это тебе, чтобы ты ничего лишнего не подумал, когда я позвоню Жади и попрошу её о встрече. – Ты только для этого вернулся? Чтобы вернуть Жади кулон?– не удержался от вопроса Лукас. Он и сам понимал, что сказал сущую глупость. Не станет человек, приложивший столько усилий, чтобы стать неузнаваемым, возвращаться, чтобы вернуть безделушку, Лео легко мог отправить его по почте, особенно если говорил правду и больше не интересуется Жади. – Конечно, нет,– ответил Лео, смеясь с какой-то горечью.– Мне нужна помощь, а я больше никого не знаю, кто может мне помочь, кроме тебя и твоего отца. Но я боялся, что подниму слишком много переполоха в том доме, если появлюсь там, потому...– он был рад, когда Лукас кивнул, не хотелось лишний раз говорить, что не хотел опять чувствовать странные взгляды на себе, чего он так настойчиво избегал все эти годы, как и о других причинах, побудивших его связаться именно с ним. Казалось бы, они неплохо ладили, когда не кричали друг на друга, как безумцы.– Я здесь из-за Альбиери. Он украл моего сына и сбежал. – Что?!– казалось бы, следовало уже не удивляться странностям Альбиери, но Лукас таки был в шоке. – Будет лучше, если я расскажу по порядку,– тяжело вздохнул Лео.– В пустыне я женился на одной девушке из племени таурегов. Ты удивлён, да? Все мои знакомые в Сальвадоре удивлялись, когда я говорил им, что был женат не просто на мусульманке, а на самой настоящей кочевнице... Её звали Малу. – Звали?– переспросил Лукас. – Она умерла, рожая Ахмеда. Я обещал Малу позаботиться про сына, потому и решил вернуться из пустыни. Альбиери, конечно, поехал со мной. Мне остались от Малу верблюды и овцы, мы продали их, выручили достаточно денег, потом добрались до Рабата и занялись документами. Всем занимался Альбиери, я ему доверял...– опять добавил Лео с горечью.– Мы жили вместе в Сальвадоре. Я устроился на работу, решил получить образование... Раньше мне это было не нужно, раньше я кочевал по миру без цели, но у меня появился сын, и у него не было никого кроме меня, я должен был о нём позаботиться. Я заметил однажды, что он ведёт дневник, исследует Ахмеда. А как же, ведь он сын клона...– добавил Лео с явной болью в голосе.– Он писал, как жаль, что нельзя исследовать мозг моего сына в сравнении с "обычными" людьми... Когда я был ребёнком, он тоже писал что-то в тетради, постоянно, я это помню. Мы поссорились. Неприятно быть объектом исследования, но ещё неприятнее, когда исследуют твоего ребёнка... Я угрожал уехать вместе с сыном, я больше никак не зависел от Альбиери, он это понимал, как и я. Но я всё равно был достаточно глуп, чтобы оставить с ним сына. Я не думал, что он... Я ему доверял,– опять повторил Лео.– Но он сбежал вместе с Ахмедом. Я хочу найти сына. И мне нужна помощь... Спустя примерно полчаса, обсудив все детали, связанные с пропавшим ребёнком, они обменялись телефонами и разошлись в разные стороны. Они не знали, как теперь относятся друг к другу, слишком много эмоций намешано, слишком много непониманий было в прошлом. Уже уходя, Лукас окликнул парня: – Лео? Ты был у своей матери? – Собираюсь прямо сейчас,– только и ответил Лео, а потом ушёл, затерялся в толпе, удобнее перекинув свой рюкзак через плечо.