По следам былого

Стройная девушка в тёмном деловом костюме вошла в квартиру, на ходу скидывая туфли на высоких каблуках, с наслаждением ступая на прохладный чёрно-белый кафельный пол босыми ногами, которые уже начинали неприятно ныть после целого дня на каблуках. Зеркало с подсветкой отразило её силуэт и пришлось напоминать себе, что эта девушка с модной ассиметричной стрижкой из тёмных волос – она сама. К этому образу она не успела пока привыкнуть, поскольку сделала причёску только на днях, чисто из соображений солидности. Надоело выглядеть белой вороной со своими неловко прилизанными в пучок волосами, особенно в сравнении с идеальной укладкой секретарши. Она поставила на ближайшую устойчивую поверхность большие картонные коробки с логотипом ресторана, бросила ключи на столик в прихожей и щёлкнула включателем, после чего мгновенно загорелся электрический свет, а уже спустя мгновение из гостиной вышла, не иначе услышав шум с прихожей, молодая брюнетка, чьи длинные тёмные волосы были красиво завиты на концах и лежали на её плечах с равномерным золотистым загаром. – Мел!– улыбнулась она.– Ты вернулась! – Телминья, ради Бога, прости меня,– извинилась Мел, проверяя время на наручных часах,– если бы я знала, что так сильно задержусь, отвезла бы Шандиньо к кому-то из родственников, а не просила тебя посидеть с ним... – Да брось,– махнула рукой Телминья,– у меня не было никаких планов на сегодня, и я всегда рада посидеть с моим любимым крестником. Тем более, у меня теперь целая уйма свободного времени с тех пор, как я переехала от родителей. Но я не откажусь от хорошего ужина,– подмигнула она. – Как ты относишься к китайской кухне?– Мел кивнула на коробки. – Потрясающе, ты же знаешь. – Шандиньо не капризничал? У него не было температуры или... – Он был просто ангелом,– заверила её Телминья.– Сейчас он уже спит, и он совершенно здоров, я в этом уверена. У него не было температуры, его не лихорадило, он отлично ел, в общем, идеальный ребёнок. Переодевайся,– она подняла коробки,– а я пока накрою на стол. – Ладно,– кивнула Мел,– тогда накрывай в гостиной. Я быстро... Мел направилась прямиком в небольшую и уютную ванную, где с наслаждением скинула с себя деловую одежду и облачилась в практичные шорты и майку, в которых сразу почувствовала себя свободнее, плеснула холодной воды на лицо и собиралась уходить, всего на мгновение задержавшись около зеркала. Она приподняла майку, обнажая и проводя рукой по своему совершенно плоскому животу. Должно быть, не потеряй она ребёнка в прошлом месяце, беременность уже была бы немного заметна, всё-таки срок был уже почти три месяца, когда случился выкидыш. Но об этом лучше не думать, по крайней мере не сейчас, когда она не одна. Мел вышла из ванной и по пути не удержалась и заглянула в детскую, поцеловав спящего сына, а потом прошла в гостиную, где Телминья уже поставила еду на стол, освободив от лишних ресторанных коробок, налила в высокие стаканы холодный апельсиновый сок из холодильника, благодарно кивнула и устроилась на широкой диванной подушке около столика, с наслаждением откинувшись на спинку дивана. Мел и Шанди до сих пор жили в той же квартире, которую для них в своё время сняла Маиза после возвращения Мел из клиники, правда теперь она была их собственной, потому что они выкупили квартиру в прошлом году. Мел какое-то время занималась клиникой для наркозависимых, но постепенно вернулась к идее работы на фирме, закончив некогда брошенный колледж. Шанди же некоторое время работал в компании Леонидаса, но после окончания колледжа загорелся идеей работать по специальности. Они с бывшим однокурсником решили открыть общую ветеринарную клинику, а прямо сейчас Шанди был в командировке в Манаусе, где жил потенциальный спонсор, доказывая выгодность покупки какого-то супер-нового оборудования для клиники, и должен был вернуться домой этим вечером. Но ранее Мел получила сообщение, что ему придётся задержаться ещё на два дня. – Так как поживает твоя новая квартира? Скоро можно будет посмотреть?– Мел знала, что Телминья долго занималась отделкой своего собственного жилища. Что касается профессии, подруга давно сменила профиль и учила уже историю искусств вместо экономики, всегда остававшейся для Телминьи тёмным лесом. – Ремонт уже закончен, буквально на прошлой неделе привезли последнюю мебель, так что можете приходить в любое время. Мне очень нравится, как всё получилось, но таки непривычно возвращаться домой в тишину, не слышать, как мама привычно проверяет отца, названивая ему по тридцать раз на день... – Лидьяне в своём репертуаре, не так ли?– рассмеялась Мел. – Ещё бы, после той истории несколько лет назад мама стала только больше контролировать папу, всё повторяет, что не зря она столько лет боялась...– Телминья покачала головой, как бы удивляясь очередной раз поведению матери, хотя такой Лидьяне была всегда, ещё с тех пор, как они с братом были маленькими детьми.– А папа даже в какой-то степени доволен... Ему льстит такое особое отношение со стороны мамы, она поднимает ему самооценку, заставляет чувствовать каким-то особенным... Тем более, теперь он сам опасается, что старая история повторится. Та ужасная женщина, бабушка моего сводного брата, продолжает бесстыдно тянуть с отца деньги, она не успокоилась даже после рождения второго внука, на которого его отец тоже платит очень приличные алименты, ей всё мало... Бывают же на свете такие люди! – Невероятная история...– покачала головой Мел. В своё время она пропустила происходящее в семье подруги, сначала будучи с головой в своей зависимости, а потом пытаясь от неё выздороветь, потому узнала подробности от Телминьи гораздо позже и вполне естественно пришла в шок, как и все, кто узнавал историю.– А как Сесеу? С тех пор, как он ушёл из компании дедушки и занялся частной адвокатской практикой, я с ним почти не пересекалась. – Ты не поверишь, Сесеу и Амалия очередной раз разругались в пух и прах, она взяла с собой Октавию и укатила в Португалию. У них опять был спор из-за её работы, Сесеу не нравится, что вокруг Амалии вечно много мужчин, а она заявляет, что не собирается отказываться от своей работы из-за его капризов. Сесеу пока держится, звонит только чтобы узнавать про Октавию... Но, помяни моё слово, уже через неделю будет названивать ей с не меньшим усердием, нежели мама преследует папу, и просить вернуться обратно...– Телминья рассмеялась.– Не знаю, за что мама больше не любит Амалию: за то, что Сесеу так её ревнует, когда маме кажется, что это она должна виться вокруг него, как лиана, или за то, что она сделала её бабушкой... Но Октавию она обожает. – Ещё бы...– Мел грустно улыбнулась.– Не пойми меня неправильно, я говорю это вовсе не со зла, но иногда я очень завидую тебе, Телминья. Завидую вашей семье... Твои родители любят друг друга, они жили вместе, потому что хотели жить вместе, а не потому что чувовали себя обязанными делать это для тебя, тебе не нужно выделять отдельные дни для общения с каждым из родителей, разыгрывать вежливую браваду, когда приходится общаться с их новыми партнёрами...– пользуясь молчанием подруги, она продолжала.– У каждого из них теперь новая жизнь, у отца даже родились другие дети... И мать, и отец выглядят счастливее, свободнее, будто сбросили с плеч большой груз. Я просто не могу избавиться от мысли, что я и была тем самым грузом, если бы я не родилась, они так бы и жили задолго до этого, им не нужно было быть несчастными, мучить друг друга годами... – Мел...– вздохнула Телминья.– Но ты ни в чём не виновата! Это был выбор Маизы и Лукаса остаться вместе и быть несчастными, ты никак не могла повлиять на их решение, будучи ребёнком! – Я знаю, все мне это говорят, все психологи, которых я посещала за эти годы, твердят одно и то же: что каждый человек сам делает свой выбор, что нельзя винить себя в том, что от меня не зависело... Так или иначе, всё в прошлом, родители таки развелись и теперь они счастливы, по отдельности... Знаешь, иногда мне хочется, чтобы они не были... Не потому что я желаю им зла, а потому что это значило бы, что они сами по себе не могут быть счастливыми, что я не в чём не виновата... Я знаю, что это ужасно! Каждый раз, когда у меня появляются такие мысли, я тут же себя одёргиваю. Но иногда они появляются и я ничего не могу с этим поделать. Я знаю, что мне очень повезло, мои родные были со мной, они не бросили меня в самое сложное время. А ведь могли вышвырнуть меня из своей жизни, едва узнали о наркотиках, будто меня и не было никогда, и жить в своё удовольствие... Сколько подобных случаев я видела в клинике! Тут Мел некстати вспомнилась бывшая подруга Режининья, о которой они с Нанду так ничего и не смогли узнать, она будто исчезла с лица Земли, что могло говорить только об одном. Пока они приходили в себя и лечились от зависимости, думая в первую очередь о своём выздоровлении, для Режининьи время было упущено, она погибла, и хорошо, если она просто уснула и не проснулась, переборщив с наркотиками, а не была жестоко убита диллерами, не сумев расплатиться за дозу. Буквально этой ночью Режининья снилась ей и умоляла помочь, то ли ей, то ли кому-то ещё, но никак не удавалось сложить в голове полную картину сна, когда она проснулась в холодном поту. Появилось настойчивое желание выпить полный бокал крепкого вина, чтобы забыться, и это желание напугало и отрезвило Мел. Нет, только не это! – Не бери в голову...– тряхнула головой Мел, будто желала избавиться от наваждения, и только сейчас заметила, как сильно сжала руку Телминьи, которую та и не пыталась убрать.– Извини. Я просто устала. Шанди задерживается в коммандировке, а это значит, что мне придёт одной везти Шандиньо в гости к доне Журе. Она ничего не говорит, она со мной вежлива, но я знаю, о чём она думает. Не то чтобы у неё не было причин...– тут же оправдала она свекровь.– Я знаю, что это моя вина. Болезненность Шандиньо, мои выкидыши... Всё это моя вина, мне не нужно об этом напоминать, я отлично это помню. Просто иногда я чувствую, что устала доказывать всем, что не сорвусь снова. – Мел, а у вас с Шанди... – Я не знаю...–покачала головой Мел.– Мы не ссоримся, но я чувствую, что между нами всё изменилось. И это меня пугает. Я боюсь, что однажды Шанди подойдёт ко мне и спокойно попросит развода. Или я как-то проснусь и пойму, что всё зашло в тупик, и захочу уйти. Я даже не знаю, какой вариант пугает меня больше...

***

Молодой человек медленно шёл по пустынной дороге, свободной от машин в столь ранее время, перекинув через плечо свой увесистый рюкзак. Хотя блёклые краски рассвета, словно мазки художника на полотне, окрасили небо, а на улицах уже час как рассвело, перед домом, куда он держал свой путь, до сих пор горел электрический фонарь, тусклый жёлтый свет падал на деревянное крыльцо, где стояла пара старых плетеных кресел и такой же столик. На одном из кресел спал пушистый серый кот, чья шерсть выигрышно переливалась в свете фонаря, но при приближении незнакомца навострил уши и уселся в кресле, пристально глядя на парня, что всё приближался к крыльцу, словно стремился прочитать его намерения. Парень остановился, тоже с интересом изучая животное. Интересно, соседский любимец облюбовал себе это местечко, или кто-то из его родных завёл кота? Очень скоро он получил ответ, когда животное заскучало, решив видимо, что гость не стоит его интереса и потерянного сна и, важно приподняв пушистый хвост, развернулся и пролез в дом через кошачью дверцу, которой раньше определённо не было, проделанную во входной двери. Интересно, многое ли изменилось в самом доме? Скажем, раньше не было длинных горшков с цветами на подоконниках, пальмы в кадке около порога, а мебель, нынче расположенная на крыльце, некогда стояла в гостиной. Он невольно задался вопросом, а только ли это изменилось? Ждут ли его до сих пор дома? Если вспоминать, как Лукас обмолвился в разговоре о его матери, что она отказалась признавать его погибшим, мама ждёт. Она всегда ждала его возвращения. Хотя, к своему стыду, он сомневался. За целый год в Сальвадоре у него была тысяча возможностей позвонить домой, сообщить, что он жив и здоров, да и до этого он вполне мог взять у одного из кочевников мобильный на одной из стоянок, близких к городу. Он отлично знал, что технический прогресс добрался и до пустыни, но желание оставаться подальше от внешнего мира руководило им первое время, а потом он просто сомневался, стоит ли будоражить их своим звонком. Вдруг они его давно оплакали и живут спокойно и хорошо? Чувствуют своеобразное облегчение, что не нужно больше ждать непутёвого сына и внука, то появляющиегося, то вновь убегающего в неизвестность, заставляя их волноваться? Может им лучше без него? Лео на какое-то время застыл в нерешительности перед крыльцом, чувствуя довольно таки непривычную для себя робость. Столько времени его мотало по миру, он не мог найти своего места нигде, и таки в итоге жизнь снова привела его к крыльцу дома матери. Всем нужно место, где всегда ждут и любят вопреки всему, место, куда можно возвратиться после очередного странствия, то ли по миру, то ли по тёмным глубинам собственной души. Лео возвращался домой. Решившись, он позвонил в дверь. Открыли не сразу. Пришлось напоминать себе, что время очень раннее, должно быть, они до сих пор спали. Нужно было подождать хотя бы пару часов, пока город начнёт просыпаться. Но так же, как вчера он не решался явиться, слоняясь по городу без цели и думая о прошлом, связывающем его с этим городом, теперь его гнало к родному дому внутреннее нетерпение. Вчера он видел издали, когда дошёл до родного района, как бабушка и тётя Лола шли с сумками, должно быть возвращаясь с рынка, порадовавшись, что обе выглядят здоровыми и вполне энергичными. Это было большим облегчением, всё же они уже были не молоды и всякое могло случиться, но о таком он думать не хотел. Сразу вспоминал остекленевшие глаза Малу, залитые кровью шкуры в палатке, громкий плач новорождённого на руках. Его сына, о котором он обещал заботиться, который из-за его вопиющей глупости теперь непонятно где. Вскоре входная дверь открылась. На пороге появилась смуглая женщина, запахивая поясок ночного халата. До сих пор сонная, она не сразу поняла, кто этот бородатый парень перед ней, и только потом искра узнавания появилась в её глазах. Слёзы собирались в глазах женщины. – Это я, мама...–заговорил Лео.–Я вернулся.