По следам былого

Он сидел в кабинете, вокруг него постепенно сгущалась вечерняя тьма, но глубоко задумчивый Саид этого не замечал и даже не пытался включить настольную лампу. Надо было разобрать целую кипу бумаг, тем не менее у него сегодня не было настроения работать, в любом случае, он этим занимался каждый вечер, лишь бы избавиться от пустоты внутри. Конечно, Саид не мог сказать, что он один, у него было две молодые жены и трое детей, однако при этом он с каждым годом чувствовал себя всё более одиноким. Дети никогда не могли заменить любящую женщину рядом, и в любом случае однажды они выпорхнут из семейного гнезда чтобы создать свои собственные семьи, и тогда он останется один, окружённый женщинами, которых никогда не сможет полюбить, как бы они ни старались разбудить в нём нежные чувства. Оказывается, не так-то просто и легко полюбить человека, а на первый взгляд молодых красивых женщин должно быть легко любить. Вот Жади в своё время — сама того не желая — сразу зажгла его сердце огнём, и угольки этого давнего костра до сих пор тлели в его душе, уже не сжигали изнутри, не делали каждый его день невыносимой агонией, но и от души его, некогда больше всего на свете жаждущей любви, по сути осталось одно лишь пеплище. Эта женщина сожгла его изнутри, уничтожила, а потом ушла к давнему сопернику, смеясь ему в лицо, оставив после себя только разрушения и пустоту, а ещё — единственную общую дочь. Хадижа была его миром, и даже то, что со временем его чувства к Жади начали потихоньку угасать (хотя для этого понадобилось куда больше времени, чем он хотел бы признать), не отняло особое место дочери в его сердце, поскольку она единственная из его детей, рождённая в любви — невыносимой, вонзающейся шипами в и без того кровоточащее сердце, неразделённой вопреки всем попыткам завоевать неприступное сердце Жади, но всё же в любви, которую нельзя было отрицать, какой бы хаос она после себя не оставила. Саид любил и других своих детей, иначе быть не могло: Абаль, его младшая, росла милой девочкой, нежной и послушной, кроме того, она была ещё очень маленькой, так что ещё не скоро оставит своего отца чтобы выйти замуж, в отличии от Хадижи, чей шестнадцатый день рождения прошёл несколько недель назад; и ещё был Мунир, его единственный сын, рождение которого когда-то заставило его чувствовать себя таким гордым... Но Рашид солгал бы сам себе, если бы сказал, что Мунир не разочаровал его. Мальчик рос гордым и непослушным, часто неуправляемым, вместо того чтобы равняться на него — своего отца — участвовал в гнусных интригах своей матери, и Саид не знал как это исправить. Несколько дней назад, когда утихла первая волна злости после происшествия с Абаль, стало ясно, что с девочкой всё будет в порядке, он попытался поговорить с мальчиком, объяснить что он натворил, но Мунир злился на него из-за наказания и не захотел слушать, более того — осмелился обвинить Саида в плохом обращении с его матерью! Знал бы Мунир, сколько всего он прощал Рании только из отцовской любви к сыну, чтобы не лишать его материнской заботы, возможно не был бы столь категоричным. Но как с ним говорил пятилетний мальчишка?! Тут уж невольно задумаешься о словах дяди Абдула, что без плети не воспитать сына как следует! После длительных раздумий Саид пришёл к выводу, что во всей ситуации виновата именно Рания, первая жена не только погрузилась с головой в свою злобу, но и ожесточила сердце сына, настроила мальчишку против родного отца и сестёр, чего Саид ей прощать уже не собирался. Мужчина решил, что после первого же проступка жены даст Рании развод и отправит в Фес к отцу. Возможно когда-нибудь Мунир сможет увидеть мать, но не раньше чем сможет делать собственные суждения и не верить каждому слову обезумевшей женщины. Зулейка останется первой и единственной его женой, и наверное так будет правильно: девушка оказалась сообразительной и составляла неплохую компанию, она подружилась с Хадижей и со временем наверняка сумеет найти подход и к Муниру, когда немного забудется дурное влияние матери мальчика. Вторую жену он тоже не любил как женщину, но она приятная девушка, и уже за то, что сумела подстроиться под его настроения и стала подругой для его старшей дочери, она сполна заслужила быть его первой женой. Было бы проще, сумей он полюбить Зулейку, но Саид не мог, как не смог прежде полюбить Ранию. Возможно, он просто не может больше любить после Жади? Или просто не нашёл пока подходящую женщину? Едва последняя мысль пришла ему в голову, Саид невольно усмехнулся. Через несколько лет ему исполнится пятьдесят, а он до сих пор ждёт какой-то сказочной любви. Если она не пришла на протяжении стольких лет, чего уж ждать теперь? Однако он не стал бы врать, что в последнее время в его душе не расцвела надежда. Пожалуй, что-то в нём изменилось с тех пор как он встретил Рамилю Эль Хашим, она была не похожа на всех женщин, кого он знал до сих пор, и пожалуй ни одна женщина прежде не относилась к нему с таким ледяным равнодушием и вопиющей честностью. Жади была с ним честна в ярости, когда хотела от него избавиться, но Рамиля... Саид не знал как можно вывести эту женщину из равновесия, хотя он всячески проверял её границы, регулярно навещая её в больнице под предлогом обследований. Тем не менее в ответ на самые провокационные замечания, насколько ему позволяла вежливость, она только приподнимала свою идеальную бровь, а в глазах прыгали смешинки, будто она поняла его замысел и насмехалась над ним. Однако судьба словно нарочно сводила их в одних и тех же местах: пару дней назад они столкнулись в кофейне, до этого — на пляже (у Саида едва глаза не вылезли из орбит, когда он привычно прогуливался по набережной рано утром и увидел её в странном закрытом купальном костюме, облегающем всё тело, и с распущенными волосами) и в театре, куда он пригласил деловых партнёров перед переговорами, а сегодня, когда у Зулейки начались роды, они встретились снова. Именно Рамиля приехала на вызов вместе с медсестрой. Это стало неожиданностью для них обоих, но дело не терпело отлагательств, им не удалось поговорить. На самом деле Саид всерьёз волновался: роды начались раньше срока и Зулейка в последнее время выглядела не слишком хорошо. Почему едва осмотрев его жену Латифа посоветовала вызвать врача? Он ушёл из гостиной как только прибыли врачи, потому что не мог больше слушать душераздирающие крики Зулейки, но отсутствие новостей уже начинало его напрягать. Именно тогда раздался стук в дверь кабинета. — Войдите!— он поднялся навстречу вошедшей женщине и по одному виду Рамили понял, что всё прошло не слишком хорошо. По спине Саида пополз холодок.— Ребёнок... — У вас родилась девочка, сеньор Рашид. Она появилась на свет слишком рано и мне пришлось её реанимировать после рождения, но ребёнок будет в порядке. — Хорошо...— с облегчением выдохнул Саид, он не хотел и представлять себе боль от потери ребёнка, и не ожидая ничего иного спросил:— А Зулейка? Она в порядке? — Мне очень жаль, сеньор Рашид...— она опустила глаза, но потом таки посмотрела прямо в глаза Саиду, который пока ещё не понял, что она пытается ему сказать. — Это произошло мгновенно... Разрыв матки, шок, мы пытались, но ничего не могли сделать... У вашей жены была серьёзная форма анемии и аномальная форма матки, она знала об опасности родов и отказалась от предварительной госпитализации... Домашние роды всегда опасны, но было слишком поздно везти её в больницу на этом этапе родов. Я сожалею, я ничего не смогла сделать, если бы рядом была реанимация... — Значит Зулейка...— Саид покачал головой, не желая признать правду.— Не может быть! Мужчина бегом бросился к спальне второй жены и застыл на месте, увидев залитую кровью кровать, где он провёл с Зулейкой не одну ночь. Хадижа громко плакала в объятиях Латифы,— кто вообще впустил его дочь в комнату рожающей женщины?!— на руках у медсестры кричал ребёнок, над Зулейкой рыдала пожилая женщина в платке — её мать, приехавшая навестить дочь накануне. Как это могло быть? Только вчера Зулейка смеялась в саду вместе с Хадижей и брала его за руку, чтобы он почувствовал движения ребёнка в её животе. А потом он увидел Ранию и сорвался, ему показалось, что он заметил торжество в глазах мерзавки (она была рада, что Зулейки больше нет, что ему и Хадиже плохо, что его младшие дочери никогда не узнают мать), и он схватил её за плечи и затряс как грушу, пока она испуганно всхлипывала. В этот момент он больше всего на свете ненавидел эту женщину, словно она была виновата во всех проблемах в его жизни, ту самую девушку, которой он был так благодарен пять лет назад, когда улыбался ей, держа на руках своего сына. — Признавайся, что ты с ней сделала!— требовал он.— Ты ей тоже подлила какую-то гадость?! Отвечай, иначе я придушу тебя на месте, Рания! — Я не виновата, Саид, клянусь Аллахом! — Как ты смеешь клясться, когда ты врёшь?!— орал во всё горло Саид.— Это ты убила Зулейку! Я знаю, что именно ты виновата, ты всегда её ненавидела, я сам слышал как ты это говорила! — Саид, умоляю тебя, отпусти её!— он не особо разбирал голоса, но кажется это была сестра Рании, Амина всегда защищала сестру. — Саид, ты пугаешь детей!— восклицала Латифа. — Дядя Саид, не надо!— рядом появился и Амин. — Сеньор Рашид, прекратите! Она ничего не делала!— доктор Эль Хашим говорила чётко и ясно, но он только застыл на миг, не отпуская перепуганную Ранию. — Брат, ради Аллаха, успокойся, не бери грех на душу в такой день!— Мохаммед и Амин с трудом оттащили его от первой жены. Когда его отпустили, от шока Саид едва не упал, не поддержи его вовремя женские руки, после чего он обнаружил, что сгорбился как старик и смотрит во встревоженные глаза Рамили Эль Хашим. Удивительно, но так же как ему хотелось минуту назад придушить Ранию, он не хотел отпускать эту женщину как можно дольше. — Похоже, у него поднялось давление...— услышал он её бормотание.— Саид, вы меня слышите? Это был первый раз, когда она назвала его по имени, и Саид инстинктивно ей кивнул.

***

Лео сидел на кухне в доме своей матери и делал вид, что ест, хотя его мысли были далеко отсюда... Его бабушка и тётя Лола возились с выпечкой за кухонной стойкой, он слышал как девочки (ему до сих пор было немного непривычно называть их сёстрами) в соседней комнате спорили из-за куклы (знай он, что это вызовет такие споры, купил бы обеим одинаковые подарки), мать с Эдвалду спорили по поводу нового номера в танцевальном зале. Всё было знакомо и уютно, что при обычных обстоятельствах наверное могло бы его утешить, не будь мысли Лео заняты поисками сына и этой таинственной девушкой — Самирой... Он сам не ожидал от себя такой реакции, но наверное в том и особенность любви с первого взгляда, что она приходит внезапно, нельзя полюбить по заказу. — О чём ты думаешь, сынок?— не выдержала Деуза.— Ты в последние дни такой молчаливый! — Странные ты вопросы задаёшь, Деуза,— ответил Эдвалду прежде чем парень успел даже рот открыть,— о чём может думать такой молодой парень? Наверняка о женщине! Признавайся, Эд,— отчим хлопнул его по плечу и заговорщически подмигнул, играя бровями,— что за нимфа покорила тебя? У неё хорошие формы, есть на что посмотреть? — Эдвалду!— возмутилась Деуза.— Честное слово, ты только об одном думаешь, зла на тебя не хватает! Моему сыну сейчас не до девушек, а если бы и был кто-то, не тебе задавать Лео такие вопросы! Когда Лео женится, девушка будет твоей невесткой, ради Бога! — И правда, Эдвалду,— поддержала тётя Лола,— нехорошо такое говорить. Лео, сынок, а что там с другом того доктора? Он что-то тебе подсказал? — Я ходил к падре, чтобы с ним поговорить,— кивнул Лео,— он не видел Альбиери, но подсказал мне, что у него есть неизвестный остальным загородный домик. Вчера я ездил туда,— он знал, что родственникам интересно, где он был вчера весь день, а мать даже испугалась, что он опять исчез никого не предупредив, — но Альбиери там не оказалось... Лео не смог бы передать словами, сколь сильное отчаяние захлестнуло его, когда он обшарил дом и не нашёл ни единой зацепки, что Альбиери действительно был там в ближайшее время. Он так надеялся на успех, когда Маттиоли сказал ему про тот тайный дом! Казалось бы, где ещё мог спрятаться Альбиери вместе с похищенным ребёнком, чтобы не привлекать к себе внимания? Парень впадал во всё большее отчаяние с каждым днём, когда находился вдали от своего сына (в конце концов, он с первых дней был для Ахмеда и отцом, и матерью, он клялся Малу всегда защищать их дитя, раз уж она не сможет быть там и растить его вместе с ним), и даже то, что за дело взялись лучшие детективы с лёгкой руки Феррасов уже почти не внушало надежды. — Не переживай, сыночек, всё наладится,— участливо подбадривала сына Деуза,— мой внук обязательно найдётся. Иветти говорит, что её муж всерьёз взялся за поиски нашего мальчика, я терпеть не могу этого человека, но если он найдёт моего внука, я буду благодарна... — А я всегда говорила, что этому доктору нельзя доверять! Ещё когда ты, Лео, был маленьким мальчиком, я видела, что этот человек что-то замышляет!— заметила Мосинья, разделывая тесто. Когда из гостиной раздался звук разбитого стекла и топот детских ног, старушка с досадой хлопнула руками и отряхнула их от муки, направляясь в гостиную.— Вот поросята, я же говорила не бегать около вазы! — Бабуля умеет быть грозной,— рассмеялся Лео,— я хорошо помню это с детства... — Разве на тебя это действовало? Я что-то не помню...— улыбнулась Деуза. — Ну, я был особенным случаем...— Лео слегка смутился и привычно потянулся к уху. А потом его бабушка вернулась обратно на кухню, и Лео в шоке открыл рот, когда увидел кто стоит рядом с ней, немедленно поднимаясь на ноги. — Лео, к тебе пришла гостья,— бабуля кивнула на смутившуюся под их взглядами девушку. — Самира?!— воскликнул он. Парень никак не ожидал увидеть её здесь, она даже никак не реагировала, избегала его, когда он пытался извиниться, что напугал её в тот день. — Я...— она глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.— Мы можем поговорить наедине? — Конечно,— быстро кивнул Лео.— Мы можем поговорить на крыльце, там нам будет удобно,— сначала он хотел предложить пойти к нему в комнату, но вспомнил слова Лукаса, что девушка пережила какой-то травмирующий опыт (при этом он наотрез отказался объяснить о чём именно говорит) и плохо относится к близости мужчин, особенно если у них есть борода. И хотя Лео в тот же день побрился и теперь на его лице не было и намёка на щетину, она едва ли оценит замкнутое пространство комнаты, а ему очень не хотелось опять пугать Самиру. — Конечно, это подойдёт...— кивнула она, следуя за Лео под пристальными взглядами его близких.