По следам былого

Нервная Рания мельтешила по своей комнате, стирая дорогую ткань ковров подошвами изящных домашних туфель. Девушка была настолько взвинчена, что едва слышно что-то шептала себе под нос, разговаривая сама с собой и то и дело закатывая глаза. В сравнении с сестрой Амина была примером ангельского терпения самообладания, с ледяным спокойствием наблюдая за метаниями Рании, пока вышивала какой-то сложный узор на скатерти — она собиралась отправить готовую работу в Фес в подарок к скорому празднику. — Сядь, Рания,— спокойно заметила Амина.— Ты не сделаешь себе лучше, если будешь дальше продолжать в том же духе. Посмотри, Саид и так зол на тебя. Ты хочешь ещё больше усугубить своё положение в семье? Бога ради, Рания, ты теперь единственная жена Саида! И тебе нужно, если хочешь сохранить семью, продумывать каждый свой шаг. Прекрати упрекать мужа, окружи его уютом и теплом, прояви уважение к его скорби, покажи, что готова заменить мать детям Зулейки. И главное: наконец заканчивай скандалить с Хадижей, Саид ценит мнение дочери! В конце концов, ты взрослая женщина, почему же не понимаешь элементарных вещей? — Ты что же не понимаешь ничего, Амина? Саид даже не смотрит на меня, ему нет дела что я делаю, а эта малявка только настраивает его против меня, это из-за Хадижи и её одалиски-матери Саид так ко мне относится! Ты же видела, как всё было в ту ночь...— Рания невольно потёрла свою шею, не желая опять вспоминать как Саид схватил и начал трясти её перед всей роднёй.— Он сразу обвинил меня в случившемся с Зулейкой, а я здесь ни при чём! Я ни при чём, Амина! Саид опозорил меня перед всеми, а потом даже не извинился передо мной! — А чего ты ждала после своих фокусов, Рания?— вздохнула Амина.— Раньше Саид уже заподозрил, что ты собиралась его отравить, тебе повезло, что мы вовремя выбросили те настойки, иначе я не знаю что с тобой было бы, Рания! — Я не собиралась травить Саида, Амина!— сразу же возмутилась Рания.— Я хотела его спасти! — Только не начинай этот разговор, Рания,— закатила глаза Амина,— твоего мужа не от кого спасать, никто не пытался его приворожить, чего бы тебе ни сказала та шарлатанка! Харам, Рания, харам верить в подобное, а уж тем более — пользоваться услугами таких людей! Не от Аллаха всё это, потом непременно последует возмездие! Я надеюсь, ты пересекла все связи с этой женщиной и больше ничего у неё не покупаешь?— она заметила как сестра отвела взгляд и громко ахнула.— Только не говори мне... О, Аллах! Смотри мне в глаза, Рания! — Я ничего у неё не покупала, Амина!— возразила девушка, глядя прямо в глаза старшей сестры. — Хорошо, ИншаАллах, ты говоришь мне правду, Рания,— выдохнула наконец Амина. Сестра выглядела уверенной в своих словах, а врать ей Рания никогда не умела, глаза всегда её выдавали. Откуда же Амине было знать, что Рания ничего не покупала у знахарки, зато отнесла старухе фотографии Жади и Саида, чтобы та с помощью древних обрядов лишила её мужа чувств к матери Хадижи и обратила его внимание на других женщин, а именно — на Ранию, его первую и теперь уже единственную жену? Ей было невдомёк, что её сестра дошла до пика своего невроза и не в состоянии нынче здраво мыслить. Как оказалось, сёстры очень вовремя прекратили свой разговор, потому что дверь открылась и в спальню уверенным шагом вошёл Саид с самым непроницаемым лицом. Рания сразу же вся подобралась и с надеждой посмотрела на мужа, словно только от него зависело взойдёт ли солнце завтра утром. — Саид?— не выдержала она, первой начиная разговор с мужем, несмотря на знаки сестры. — Рания,— мужчина сдержанно кивнул, едва не поморщился от подобострастного взгляда молодой жены. Вроде бы он должен радоваться, что его так любят, но Рания вызывала только раздражение и досаду, и он не мог ничего поделать со своими чувствами.— Я хотел тебе сообщить, чтобы ты не готовила большой ужин. В этом нет надобности, Хадижа проведёт выходные у матери, а я сегодня ужинаю в городе. — Конечно, хабиби,— кротко ответила Рания, опуская глаза, решив последовать совету старшей сестры,— Я всё сделаю как ты захочешь. — И завтра я возьму Мунира с собой на работу. Он растёт, и будучи моим наследником, должен осознавать какая ответственность лежит на нем, что от него ожидается. Пусть начинает вникать в дела, дядя Абдул учил нас с Мохаммедом с тех пор как мы были даже моложе Мунира. — Мунир будет очень рад, любимый! Ему так не хватает общения с тобой!— обрадовалась Рания.— А куда ты...— впрочем, озвучить до конца вопрос она не успела, потому что Саид уже вышел из комнаты, сочтя разговор оконченным. — Молодец, Рания,— кивнула её сестра,— не спорь с мужем, не выводи из себя допросами, иначе Саид подумает, что ты его пытаешься контролировать, а это мужчинам не нравится. — Но он даже на меня не посмотрел...— с неким сомнением ответила Рания. Амина всегда была её главной соратницей и советчицей, но так ли сестра разбиралась в тонкостях отношений с мужем? Сама Амина никогда не была замужем, все её помолвки сорвались! — Ничего страшного, это пока, а потом всё ещё тысячу раз изменится. Ты главное будь покорной и кроткой, прояви ласку к своему мужу. Потом начни налаживать отношения с его детьми — с дочками Зулейки будет легко, они скорее всего не запомнят мать, если будешь вести себя правильно, они станут считать своей матерью тебя. А вот с Хадижей будет сложнее...— Амина всерьёз нахмурилась.— Я даже не знаю что тебе посоветовать в этой ситуации, Рания! Ты так испортила отношения с Хадижей, а Саид любит дочь, для него очень важно её мнение. Почему думаешь он так уважал свою вторую жену? Зулейка нашла общий язык с Хадижей, потому Хадижа её поддерживала, но я не знаю что ты должна сделать, как перед ней извиниться, чтобы она захотела помочь и тебе... К тому же, девочка наверняка считает тебя виноватой в разрыве своих родителей! — Это бред какой-то, Амина!— возмутилась Рания.— Жади сама бросила Саида, растоптав его чувства как ненужную тряпку, а потом вышла за своего бразильца, которого тоже увела из семьи, и родила ему двоих детей! И это в её возрасте! А знаешь почему она Саиду не рожала? Я как-то слышала в Фесе сплетни, и потом расспросила немного одну из служанок постарше, она мне рассказала, что Жади принимала траву, чтобы не беременеть, Хадижа была нежеланным ребёнком! Даже в родах она повторяла, что не хочет чтобы этот ребёнок рождался, представляешь? Многие слышали слова Жади! Интересно, как запоёт эта малявка, когда я ей расскажу правду! — Опять ты за своё, Рания!— возмутилась Амина.— Тебе не мстить и обижать Хадижу надо, а наладить с ней отношения! Рассказав гадостей о её матери ты не получишь доверие девочки, она тебе не поверит и только пожалуется Саиду, после чего уже тебе придётся извиниться, как происходит постоянно! Опомнись же, Рания, думай головой. Ты хочешь, чтобы муж с тобой развёлся и навсегда отобрал твоего сына? — Не пугай меня, Амина!— Рания была в ужасе от одной мысли, что такое возможно. Она боялась потерять сына! И судьба разведённой женщины ужасна в Марокко, родные не просят ей такой позор! Строгий дед — поборник старых традиций — наверняка убедит отца выдать Ранию замуж за первого, кто постучит в их ворота, или отправят служанкой в чужой дом, и даже мать не поможет! Но делить мужа девушка не хотела: ни с "призраком" Жади, ни с любой другой женщиной, которая может появиться в жизни Саида, если она в ближайшее время не сможет завладеть его сердцем. Так случилось, что Жади ушла из дома по доброй воле, а Зулейку призвал к себе Аллах, но другая жена, если такая появится, вполне вероятно окажется более живучей! И что тогда делать? Как от неё избавляться? Она бессильна, если Саид захочет опять жениться! Идея просто отказаться подписать разрешение на новый брак даже не приходила Рании в голову, она знала, что при желании Саид всегда найдёт способ, а может даже заявит, что разведется уже с ней, чтобы ни у кого не надо было спрашивать позволения. — Я не пугаю, я пытаюсь тебя сберечь от ошибок,— вздохнула Амина, обнимая сестру.— И почему тебе не живётся спокойно, Рания? Ты первая, а теперь и вовсе единственная жена уважаемого и состоятельного человека, у тебя есть всё, чего только может пожелать любая женщина, все наши кузины в Марокко тебе безумно завидуют, а ты никак не можешь угомониться. Если бы не твой язык, Рания, если бы ты больше молчала и меньше ссорилась, тихо занималась воспитанием сына, твой муж отнёсся бы к тебе как положено, с почтением и уважением, проводил бы с тобой больше времени, а может ты и сына бы родила ещё одного. Вспомни как тебе был благодарен Саид после рождения Мунира, ты же сама всё испортила, Рания! — Только мне не нужно уважение Саида, Амина, то есть нужно, но...— Рания посмотрела на сестру полными слёз глазами.— Его любовь нужна мне больше! Как мне сделать чтобы муж меня полюбил? Скажи мне, сестра! Я так его люблю, мне нужно чтобы он меня тоже любил, вот и всё! — Эх, Рания,— вздохнула её сестра,— мы, женщины, много чего хотим, но не всегда это получаем... Потому остаётся довольствоваться тем, что мы можем получить, и благодарить Аллаха... Что мы ещё может сделать? Глаза Амины слегка затуманились, она задумалась о чем-то своём и не заметила как опасно блеснули глаза Рании.

***

Мел растянулась в кожаном кресле в кабинете Нанду, обычно предназначенном для терапии с пациентами, медленно потягивая содовую с лимоном и мятой, пока сам молодой человек нервно мельтешил по комнате. Ей пришлось даже прикрыть глаза, потому что его метания из одного угла в другой вызывали рябь перед глазами. — Этого не может быть! Не может!— восклицал он наверное сотый раз только за последний час, вцепившись в свои коротко подстриженные волосы, словно хотел выдрать с корнями. — Я должна это воспринимать как отказ сдавать анализ на отцовство?— довольно отстранённым тоном вопрошала Мел. — Нет!— возразил Нанду.— Просто я в шоке, Мел... Какой с меня отец? Как я должен воспитывать ребёнка, если она правда моя? Я себя едва научился держать в руках... — Если тебя утешит, многие родители этого совсем не умеют и как-то воспитывают детей. — Ты не помогаешь! Не то чтобы ей было наплевать на чувства приятеля, с которым они очень сблизились на протяжении борьбы с зависимостью и пока вместе поднимали клинику, но у девушки не хватало сил на эмпатию, на неё слишком много навалилось в последние дни, потому максимум, на что хватало Мел — сделать что от неё требовалось, не особенно вдумываясь. Иначе вправду можно сойти с ума, ну или пристраститься к алкоголю, если постоянно прокручивать в голове все проблемы. Её день теперь всегда начинался на пару часов раньше: она просыпалась в четыре утра и около часа вертелась в кровати, пока не становилось ясно, что сегодня она уже не уснёт, после чего Мел принимала долгий душ и приводила себя в порядок. Потом надо было заставить себя съесть пару тостов с маслом и кусочек грейпфрута, выпить бодрящий кофе — обычный алгоритм, затем она будила сына, помогала ему собраться и отвозила либо в школу — по будням, либо в особняк, где Шандиньо играл с сыновьями её деда и Иветти, а иногда — и со сводными братом и сестрой Мел, которых она редко видела, но стабильно дарила подарки по праздникам. В офисе она надевала уверенную маску и раздавала поручения в рамках своих полномочий, занималась документами, проводила собеседования, общалась с дедом и отцом, убеждая обоих, что с ней всё в порядке, и старалась успеть всё переделать, чтобы пораньше уехать оттуда — она всегда направлялась в больницу и проводила пару часов с Режининьей, хотя было просто ужасно наблюдать за тем как медленно увядала девушка, чью жизнь необратимо разрушили наркотики. Но она старалась улыбаться, толкая инвалидную коляску приятельницы по солнечному саду, или включая очередную комедию в записи, улыбка была лучшим "оружием", чтобы окончательно не расклеиться. С дочкой Режининьи занимались врачи и психологи, по совету которых Мел изредка появлялась в палате или оборудованной для маленьких пациентов игровой, чтобы ребёнок привык к ней, если её намерения стать приёмной матерью девочки оставались твёрдыми. В общем, к тому времени как она ехала в особняк, чтобы забрать сына (водитель всегда отвозил мальчика туда после школы по её просьбе), наступало время ужина, так что Мел редко удавалось отказаться от трапезы — Леонидас стабильно пытался уговорить её серьёзно подумать прежде чем брать на себя заботу о чужом ребенке, пока Иветти не удалось отвлечь мужа от этой темы очередной выходкой близнецов. Остаток ужина проходил довольно приятно, а потом они с сыном уезжали домой, где Мел либо читала ему, либо они вместе смотрели мультфильм, пока он не засыпал, оставляя свою мать разбираться с делами, которые не успела закончить в офисе, пока она не отключалась от усталости. Обычную рутину, установившуюся в прошедшие после ухода Шанди недели, нарушали только встречи с родителями, которым она ясно дала понять, что её разрыв с мужем — табу для разговора, а иначе она просто уйдёт, либо визиты в Сан-Криштован, куда она отвозила сына каждые выходные. С доной Журой Мел тоже не горела желанием обсуждать их с Шанди семейную жизнь, вернее её отсутствие, потому пыталась уйти от этого разговора. Шанди звонил два раза в неделю, и Мел было известно, что он проводил время с сыном, навещал его на школьных перерывах, говорил с ним по телефону, но они так и не поговорили после того как решили сделать паузу в отношениях... — Мел, ты меня слышишь?— девушка опомнилась и перевела взгляд на встревоженного Нанду, что опустился в кресло напротив. Вероятно, он о чём-то спрашивал, но она не обратила внимания. — Извини, я задумалась. Что ты говорил? — Я спросил о...— он прочистил горло.— О Режининье. Как она? Скажи, ей очень плохо? — У неё СПИД, Нанду,— вздохнула Мел,— как ты думаешь, ей хорошо? Органы потихоньку отказывают, хотя врачи говорят, что она держится лучше чем они сначала думали, возможно, она проживет ещё месяц или два... — Но в конце концов умрёт...— выдохнул Нанду, он побледнел и черты лица будто исказились от глубокого горя.— Я знаю, что мы годами думали, что она умерла, но это не то же самое что видеть... Я не позволял себе думать о ней. Делал вид, словно её никогда не было в моей жизни. А теперь я узнаю, что у неё был от меня ребенок... Мы её бросили, Мел. — Я знаю,— кивнула девушка, тень горечи не покидала её лицо,— мне это тоже не даёт покоя... Ты её навестишь? Она спрашивала о тебе. — Я боюсь, Мел...— признался Нанду.— Боюсь снова увидеть её, боюсь посмотреть на этого ребёнка. Если она моя, я её увижу и уже не смогу уйти, но я не знаю смогу ли быть отцом... — Одним страхом жить не будешь, Нанду,— резонно заметила Мел.— Мы всегда об этом говорим пациентам, или ты забыл? — Советовать проще,— горько усмехнулся он. — Ты пойдешь в клинику, Нанду. Ты можешь стать девочке отцом или отказаться от неё, но я не позволю тебе прятаться. Режининья хотела с тобой увидеться, ей осталось несколько недель, в лучшем случае, она имеет право на последнее желание, ты не находишь? — Значит она знает? — Вряд ли она может не замечать, что её тело отказывает, Нанду...— покачала головой Мел, замечая как он вздрогнул.— Мне говорить об этом ничуть не проще чем тебе, но это то, что мы должны сделать. Завтра я поеду поговорить с её родственниками — её брат женился и переехал, потому я написала ему письмо, но мать всё ещё живёт на прежнем месте. Я слишком долго откладывала этот разговор, но дальше уже некуда...— Мел тяжело вздохнула, уже "предвкушая" предстоящий разговор.