История Нигона

Хотя победа Мутары в Битве за Нигон была очевидна уже к началу 1161го, на протяжении почти всего этого года она продолжала избавляться от непокорных лордов и водворять на их место своих последователей. Гордая леди Синка была заживо погребена под развалинами Сорроукраунской башни — величайшего строения из когда-либо воздвигнутых в Нигоне — с которой она не пожелала расстаться, а Мутара не постеснялась разрушить. Король Громовой Кулак пал от когтей драконов вместе с большей частью своей гвардии — впрочем, его отдаленным родственникам все-таки было позволено унаследовать клан, после того как они присягнули новой королеве и приняли присланную ею наместницу-медузу в качестве «верховной жрицы» и наблюдательницы. Эти двое Владык, по крайней мере, продержались достаточно долго, чтобы заслужить себе достойную смерть — но многим другим повезло меньше. По всей стране тех, кто противился Мутаре, будь то люди, минотавры или медузы, хватали и доставляли к ней на суд. Ходили слухи, что она самолично пожирает узников — или же заставляет их драться с ней и уже потом пожирает останки — так или иначе, большинство из ступивших под своды Бэтфанга сгинули бесследно. В Лостхолде, Шейде и еще нескольких городах поменьше медузы-поданные Мутары учинили самосуд, казнив минотавров-королей и оскопив все их потомство, дабы гарантировать возвращение этих земель наследницам некогда правивших в них королев — и их госпожа закрыла на все глаза, подтвердив тем самым, что слово победителей — закон. В других местах минотавры, коих среди подданных Королевы Драконов тоже было немало, схожим образом ругались над не успевшими вовремя присягнуть медузами... Немудрено, что в этот период значительно увеличилось количество нигонских беженцев на Энроте и особенно — на Антагариче. Если прежде герои и изгнанники стекались со всех концов в Нигон, надеясь начать там новую жизнь, то теперь лишившиеся власти владыки или их сторонники, опасавшиеся расправы, двинулись в обратном направлении. Целые кланы становились «кочевыми», оставляя родные троглодитники вслед за любимыми королями и королевами, бандам же минотавров, завязавших с оседлой жизнью и подавшихся в наемники, не было числа. Многие занялись пиратством — и не в последнюю очередь их усилиями Нигон начал утверждаться как великая морская держава. Под землей также шли миграции, хоть в основном и добровольные — кланы Глубоких Пещер, вновь получившие доступ в Большой Нигон, начали переселяться поближе к поверхности. Часто троглодиты, пришедшие из глубин с победоносной армией Мутары, находили понравившиеся им место и объявляли его своей собственностью, а впоследствии перевозили туда всех родственников. Другие не останавливались и шли еще дальше, открывая для себя верхний мир. Если еще в 1150-ые «адский троглодит» был большой редкостью для Верхних Пещер и чем-то вовсе не известным на поверхности, то уже в первые годы правления Мутары они распространились настолько, что неосведомленные чужеземцы вовсе перестали отличать их, считая странными особями троглодитов обычных... К этому моменту большинство нигонских кланов сложились уже в том виде, в каком мы знаем их сейчас, так что нелишним будет упомянуть о наиболее значимых из них и их правителях, что смогли пережить смутное время. Начнем с Глубоких Пещер, ставших на время новым центром страны — здесь лидирующие позиции продолжал занимать клан Холодной Воды, очень могущественный еще до прихода Мутары и лишь укрепившийся впоследствии. У Холодных Вод было целых четыре города-крепости, благодаря чему они практически могли считать Подземное море Нигона своим внутренним морем — а через него пролегали практически все торговые маршруты в Глубинном царстве. Немудрено, что владычицы этих городов, царствовавшие под мудрым надзором «старшей королевы» Чилвотера, были безумно богаты и, как и было принято в этих краях, вкладывали большую часть своих богатств в могучую армию. Быстрая капитуляция перед Мутарой позволила сохранить эти силы в целости, а вдобавок обрести неиссякаемый поток милостей от верховной правительницы. Но королева Адасса, на чье правление выпали все эти судьбоносные события, имела некоторый недостаток... Молодая и безусловно талантливая, она получила трон не по наследству, а путем узурпации — что было бы не так страшно, если бы она своевременно избавилась от предшественницы и ее потомства. Однако предыдущей королеве Саломее удалось бежать, и хоть она жила в изгнании где-то за пределами Нигона, сам факт ее существования висел над главой Адассы дамокловым мечом. Ей пришлось держать старших дочерей Саломеи при себе в качестве третьей и четвертой наследницы — во-первых, чтобы те поддержали ее в случае возвращения своей матушки, а во-вторых, чтобы иметь заложников, если это возвращение окажется слишком успешным... Все это вредило авторитету Адассы и ослабляло клан изнутри — правительницы союзных городов были не против сменить неуверенную владычицу на посту старшей королевы. Другой значимый клан Глубоких Пещер — Клык Летучей Мыши, чья столица Бэтфанг стала обителью Мутары. То была великая честь, и позициям клана, казалось, ничего не могло угрожать, однако его глава оказалась низведена до роли «верховной жрицы» при истинной владычице и не могла даже распоряжаться собственными подданными. Королева Сусанна исполняла эти обязанности до своей смерти в 1163м году — и имела, по свидетельствам современников, возможность выждать момент, когда Госпожа будет в добром расположении духа, и изложить любое дело в желаемом ключе. Многие владычицы, куда более могущественные сами по себе, искали ее совета и заступничества пред лицом Мутары, и она была почитаема по всей стране как великая королева-мать — беда же ее была в том, что рядом с ней находилась королева Верховная... Не выдержав тоски по утраченной власти, она умерла, и ее дочь Хеттура сменила ее. На фоне кризиса власти в этих двух великих кланах, клан Слепого Корня, ничем особенно не выдающийся, укрепил свои позиции. Его правители выбили себе разрешение на разработку новых месторождений, обнаруженных Мутарой во время экспедиции в Глубокие Пещеры, и исправно отдавали половину добытых серы и угля на содержание королевской гвардии, чем заслужили еще большую благосклонность Владычицы. Старшая принцесса их клана, Иосавея, воспитывалась при дворе Верховной королевы и исполняла обязанности кухарки, ежедневно радуя свою госпожу вкуснейшими блюдами в ожидании того момента, когда ей придет время унаследовать материнский трон и употребить обретенное влияние на благо родного клана. За пределами же Нигона Слепой Корень стал известен за счет того, что именно его армию водила в бой Сефинрот Грифонхарт — авантюристка, выдававшая себя за дочь короля Николаса. В официальных эрафианских документах времен Войн Возрождения ее обозначали как «Сефинрот Блайндрут», отвергая таким образом ее самозванство. Но в те годы ее роль была еще незначительной — она появилась при дворе в середине 1161ого и заинтересовала Владычицу — но не своими россказнями, а своей способностью к выращиванию магических кристаллов, при помощи которых Мутара могла приманивать и подчинять кристаллических драконов, считавшихся до того либо полностью вымышленными, либо как минимум лишенными разума существами вроде элементалей. Желая усилить свою гвардию этими могущественными созданиями, Владычица отправила Сефинрот в Блайндрут на месторождения кристаллов, и там будущая «королева» управляла кристаллической фермой — причем свидетели подтверждают, что работала она под страхом смерти и ее не раз видели в истерике из-за не сданной вовремя нормы... Оставив позади Глубокие Пещеры, где власть Королевы Драконов останется нерушимой на протяжении всего последующего десятилетия, обратим свой взор на Верхние. Большой Нигон — в прошлом владения Орвальда и соперничавших с ним лордов — был поделен между сподвижниками королевы и теми, кто вовремя успел ей присягнуть. Глумкейв формально остался во владении Мутары, но фактически им от ее имени управлял Миах, сын Орвальда, начавший свое правление с умерщвления всех своих единокровных братьев. Третья столица, Дэскисс, была отдана под надзор лорду Слейеру, в то время как его старый хозяин, Аламар, получил Сорроукраун и, как говорили, правил обоими замками. Малевом по-прежнему владел лорд-троглодит Шакти, хотя его власть была ограничена теперь тем, что многие его подданные стали поклоняться Мутаре и он не мог более рассчитывать на их безусловную поддержку — потому и сдался. В устройстве перечисленных кланов было много общего — в них чтили Верховную королеву в первую очередь, а местного владыку — лишь как ее наместника, и ходили в бой под знаменем красного дракона, не гнушаясь объединяться с соседями. За годы жизни под властью Владык старая межклановая вражда здесь поутихла и даже соперничество между медузами и минотаврами ощущалось уже не так остро — те и другие не обладали и тенью своей былой власти. Закрытые национальные общины постепенно распадались, сливаясь в единое общество — хоть минотавры по-прежнему предпочитали работу воинов, а медузы — руководящие должности, того и другого на всех не хватало. Многие молодые медузы почитали за честь работу служанок в доме лорда, чернокнижника или даже воеводы-минотавра. Быки в свою очередь становились телохранителями, строителями и факелоносцами. Что до военного ремесла, то оно все еще пользовалось большим почетом — но поскольку Королева Драконов полагалась в основном на свою гвардию, ей уже не требовалось так много пушечного мяса — впервые в Нигоне появилось ограничение на численность армии, и попасть в нее могли лишь лучшие из лучших. Небольшие отряды из тщательно отобранных воинов, ежемесячно отправлявшихся в главную крепость клана, включали в себя по полтора десятка троглодитов, паре-тройке медуз и минотавров — все шли вместе и дружно воевать за Мутару. Благодаря этой-то преданности — если будет уместно назвать ее «патриотизмом», хоть скорее речь шла о преклонении перед личностью самой королевы, а не возглавляемым ею государством — а также хорошей организованности, именно «краснодраконные» армии Большого Нигона достигли наибольших успехов в последующих воинах, и именно по ним иноземцы стали судить о нигонцах, как о сплоченной нации чудовищ, враждебных к людям, но не лишенных корыстолюбия и некой доли здравого смысла. С другой стороны, во владениях тех же самых лордов обитало немало дикарей, а также переселенцев из Глубоких Пещер, что строго придерживались старых традиций. Городские жители смотрели на них как на варваров, а те в ответ — как на богохульников, и это становилось причиной многих конфликтов. Но по крайней мере те и другие почитали Мутару, и лидерам обеих сторон обычно удавалось избежать открытого столкновения, воззвав к авторитету Верховной Владычицы. Фестивали, устраиваемые в честь нее и других драконов, стали местом единения «культурных» и «диких» нигонцев — и хоть дело редко обходилось без кровопролития и, прямо сказать, человеческих жертвоприношений, то были всенародно любимые праздники. Куда с меньшей восторженностью к Мутаре относились в наземных кланах и в тех регионах подземного мира, что дольше всего пробыли под властью минотавров — там ее воспринимали не как спасительницу от ига безумных владык и богохульников, а как завоевательницу... Хотя ее победа была быстрой и разгромной, любви населения ей это не снискало — не говоря уже о Владыках, что были вынуждены пойти на уступки и начать платить дань. На части территорий клана Темной Крепости была реставрирована власть медуз — и вернувшиеся из изгнания королевы стали править новыми-старыми подданными, как сущие тиранки. Клан Громового Кулака — некогда самое могущественное из королевств минотавров — был наполовину порабощен и вынужден угождать прихотям королевской наместницы... В знак протеста многие минотавры перебрались в подземную крепость Дамокл, где у них по-прежнему был свой король, хоть и вассальный по отношению к Мутаре, но хотя бы вольный в управлении собственным двором. Схожая ситуация сложилась во владениях лорда Аджита — тот согласился платить Верховной королеве дань, но наблюдателей, что должны были измерить его доходы и определить размеры выплат, так в свои владения и не пустил. Его легендарная линия обороны была крепким орешком, так что в итоге его оставили в покое — и это привлекло на его сторону многих противников новой власти. Другая попытка неповиновения, закончившаяся куда более плачевно, была предпринята гарпиями — известными уже смутьянками. В одно прекрасное утро они обнаружили свой остров окруженным с моря и с воздуха войсками Верховной королевы, требующей от них присяги. Сколь бы назойливыми противницами ни были птицедевы для любой сухопутной армии, на драку с драконами у них храбрости не хватило — и они отправили на переговоры свою обычную представительницу — «владычицу» Лорелей — вместе с десятком краг-старейшин. Подлинная же их правительница, королева Аэлла, осталась дома, пользуясь выигранным временем, чтобы получше укрепить свое гнездо... Однако Мутара была слишком умна, чтобы купиться на эту уловку — да и те Владыки, что были «обмануты» гарпиями ранее, просто не замечали того, чего не хотели замечать, а на деле все понимали — к тому моменту, как незадачливые «переговорщицы» достигли Бэтфанга, кто-то уже успел объяснить королеве ситуацию. Мутара предложила гарпиям сразиться с нею, когда же те отказались и принялись молить о пощаде, она предала их в руки медуз клана Летучей Мыши, едва ли не более разгневанных попыткой обмануть их госпожу, чем она сама. «Богохульницам» отрубили крылья — а бескрылую Лорелей выпороли кнутом — после чего развесили в клетках под сводами королевского дворца. Через жреческий совет Владычица отправила на Остров свой ультиматум — она желала, чтобы ‎Королева-вихрь лично пришла ей поклониться, а гарпии-наемницы отныне присоединялись к ее армии без обычной высокой платы. Гарпии могли бы и не спасать своих представительниц, но смекнули, что договариваться все равно придется... Тогда Аэлла сказалась смертельно больной и послала в Бэтфанг старшую дочь — нелюбимую, ибо гарпии редко любят своих детей — но она надеялась, что медузам-королевам будет трудно это понять. Аэлла-младшая прошла через жреческий совет, сохранив все части своего тела, и встретилась с Мутарой. По итогам этой встречи было достигнуто почти взаимовыгодное соглашение — Остров был обязан поставлять в королевскую армию по четыре сотни гарпий-карг ежегодно, однако цена их услуг для всех прочих владык возрастала с установленных ранее ста тридцати золотых до ста семидесяти. Естественно, Мутаре не было дела до чужих растрат — она получила свое. Однако гарпии недооценили коварства Королевы Драконов — или, скорее, ее способности влиять на умы — едва вернувшись домой, победоносная дипломатка убила свою мать — и стала новой «королевой Аэллой»... Что до Лорелей, та была выпущена из клетки и отправлена служить своей новой госпоже, которая на деле сама была рабыней. В результате этот год дал начало периоду нигонской истории, известному как «‎Бэтфангская тирания» — и в то же время Нигон находился на пике единства и могущества. Следующий же, 1162й, стал тяжелым уже для всего Энрота... Захватчики из другого мира высадились сперва в Кригспайре, но затем стали появляться и в других местах, неся повсюду разрушение и хаос. В этом же году король Роланд был пленен, а в Эрафии шла война Нечестивого Союза. Потому никто в цивилизованном мире не обратил особого внимания на конфликт между Нигоном и криганцами — и мы знаем о нем лишь со слов непосредственных участников, не внушающих (по понятным причинам) особого доверия. Попробуем, однако, восстановить общую канву событий. Демоны быстро поняли, что Энрот слишком густо населен, а главное — имеет достаточно организованную армию с сильными героями, чтобы противостоять их атакам... Потому они озаботились поисками безопасного убежища, куда могли бы отступить в случае поражения — и нашли его на Эофольском полуострове Антагарича, где страна мирных торгашей и фермеров-полуросликов соседствовала с безлюдными землями гигантов. Но хоть все мы знаем, где криганцы обосновались в итоге, до того, как этот выбор был сделан, они рассматривали Нигон в качестве одного из вариантов. Сама мысль о том, что кто-то мог посчитать эту страну «безопасной», может показаться смешной, но пришельцы мало еще знали о нашем мире — вероятно, их привлек пустынный континент, а живущие под землей «дикари» не показались поначалу серьезной угрозой... Но хотя криганцы, очевидно, допустили большую ошибку, Нигону она сулила лишь страдания и огромные потери. Вторжению демонов предшествовала масштабная подготовительная работа — точно так же, как в Энроте и Эрафии, вперед были посланы агенты, попытавшиеся посулами и откровенной ложью настроить правителей друг против друга, а народ против властей... Пропаганда среди троглодитов, понятное дело, кончилась ничем — но примечательно то, что и Владыки не купились. Слишком свежа была память о той трепке, что Мутара задала всей стране — многие не любили ее, но выступать против нее никто не смел. Проповедь демонических культов, напротив, нашла в Нигоне благодатную почву — но она требовала времени, а криганцы не желали ждать. Видя, что посеять смуту интригами не выходит, они перешли к более действенным методам — отправили к Владыкам Нигона дьяволов. Их неожиданные и жуткие нападения, от которых почти невозможно защититься, особенно если не знать о них заранее, стали причиной гибели многих врагов Кригана, и до сих пор эта угроза лишает спокойного сна героев и вельмож по всему миру — и если не королей, то по крайней мере их охранников... Но вновь пришельцы просчитались, не разобравшись в запутанной местной политике. Главными целями покушения они избрали лордов Аламара, Слейера и Миаха, сочтя их истинными правителями страны, Мутару же полностью проигнорировали, то ли приняв за обычное чудовище, то ли просто не зная, как к ней подступиться. Понятно, что такой план был обречен на провал с самого начала, ибо Мутары одной было достаточно, чтобы дать отпор любому вторжению, но даже с намеченными целями все не пошло гладко — убийцы смогли застать врасплох лишь Слейера и Миаха, Аламар же далеко не в первый раз в своей карьере избежал смерти, вовремя телепортировавшись. Рассказывали, что он перемещался между городами, преследуемый дьяволами, пока не достиг Бэтфанга и там припал к королевскому трону, ища спасения под крылом у своей госпожи... но так или иначе, он выжил — а затем, вернувшись, оживил двух других. Все в Нигоне и за его пределами, кто хоть немного знал о нем, ожидали бы именно такого развития событий — но криганцы не ожидали и поплатились. Правда же состояла в том, что никакой выбор целей не принес бы им успеха. Мутара, могучая драконица под охраной не менее могучих стражей, была слишком крепким орешком даже для дьяволов, все прочие Подземные Владыки не играли уже прежней роли, а королевы медуз и короли минотавров были полностью заменимы, благодаря отлаженной за годы смуты системе наследования. Их подданные же так привыкли к смене вождей, что ничего бы и не заметили — в отличие от Эрафии, Страны Героев, Нигон бы не пошатнулся, даже лишившись их всех — ведь оставались еще тысячи тысяч троглодитов, не говоря о драконах и Мутаре... Несмотря на неудачу своей подлой атаки, демоны все-таки предприняли попытку высадки в Нигоне, избрав целью Громовой Кулак — крупнейший город в стране и единственный, о котором можно было сказать, что он находится по большей части на поверхности земли. И здесь захватчиков ждал новый сюрприз — минотавры, хоть и не столь многочисленные, как троглодиты, но успешно воспринявшие у тех нигонскую доктрину, принялись яростно «защищаться». Никто из владык глубинного Нигона не прислал им помощи, но они ее и не ждали — криганцы готовились к осаде и бомбардировке крепости, в итоге же им пришлось отбиваться от орды яростных быков прямо в месте высадки... Они победили в конце концов — но сочтя потери, поняли, что за сотни убитых минотавров расплатились сотнями же своих жизней — и для них то была слишком большая цена. Опасаясь, что внутри города врагов может быть еще больше (на самом деле ими было уничтожено уже почти все войско клана во главе с королем), захватчики отказались от штурма и отошли в пустоши, надеясь обустроить там базу. Это казалось не такой уж сложной задачей, ведь Нигон имел на своей поверхности огромное количество никем не занятой земли — другой народ могло бы остановить отсутствие источников воды и пищи, но криганцев это мало волновало. Однако стоило им начать рытье котлована, как их атаковали — земля, на которой они остановились, казалась незанятой лишь на первый взгляд — на самом деле под ней пролегали туннели, в которых обитали троглодитские кланы — и те восприняли попытку долбления своего «потолка» как нападение и оскорбление Стража Земли... В криганский котлован немедленно был прокопан туннель, из которого высыпали разгневанные троглодиты. Они уступали захватчикам численно и качественно и были в итоге все перебиты — а предприняв ответную вылазку, демоны разрушили их клановую крепость и вырезали почти весь клан. Однако их жертва не пропала даром — войска Мутары были уже в пути, и звуки сражения, разнесшиеся эхом по всей системе пещер, помогли им найти противника. Уже на следующий день из того же самого туннеля появилось войско несравненно большее, сопровождаемое кристаллическими драконами — и где-то в глубине, вероятно, находилась сама Мутара, направлявшая эту атаку... Разыгралось сражение, невероятно яростное и совершенно беспрецедентное по числу участников — говорят, будто оно продолжалось то ли два, то ли три дня. Мутара не успела заблаговременно выпустить на поверхность своих крылатых драконов, чтобы атаковать еще и с воздуха — и это позволило криганцам избежать уничтожения самим и причинить большие потери противнику. Магоги, выстроившиеся по краям котлована, сжигали троглодитов тысячами... Но затем начали открываться новые туннели, через которые появлялись новые орды подземных воинов, заходившие демонам в тыл — и к концу первого дня котлован был потерян вместе с большинством его защитников. Остальные криганцы перегруппировались и наутро контратаковали, надеясь, что смогут в конечном счете перебить эту орду троглодитов, как и предыдущую. Но орда не иссякала, а по мере того, как на поверхность выходили новые чудовища, она обзавелась поддержкой, что была не по зубам даже огневой мощи демонов. Наконец, когда над полем боя закружили тени подоспевших черных драконов, криганцы не посмели продолжать и бежали в пустоши — снова. Так закончились первые два сражения этой войны, самые масштабные и кровопролитные. На месте второй победы Мутара основала город под названием Драгонад — говорят, что троглодиты возвели исполинскую башню в криганском котловане буквально за неделю, словно посмеявшись над неспособностью своих врагов сделать то же самое — и в нем был размещен гарнизон драконов, остающийся там по сей день. Если же говорить об итогах самих сражений, то нигонцы вырвали себе победу за счет огромных жертв — порядка пятидесяти тысяч, если верить им самим, и втрое больше по уверениям криганцев — что было бы немыслимо для цивилизованной страны, но вполне устроило троглодитов. Криганцы же не смогли бы потерять столько при всем желании, однако, побитые «дикарями», они были разочарованы и деморализованы — если можно применить это слово к демонам. С этого момента обе стороны сменили стратегию. Опасаясь преследования, а также не желая повторения бойни, силы вторжения разделились на пять или шесть групп, каждая из которых отправилась глубже в пустоши и вновь попыталась построить базу. Были учтены ошибки первого строительства — все последующие крепости демоны пытались возводить на горах, подальше от глубинных жителей. Мутара же отправила троглодитов под землю, а драконью гвардию вывела на поверхность для большей маневренности — теперь, обнаружив строящуюся крепость, нигонцы атаковали ее одновременно сверху и снизу. Потери стали намного меньше, и далее война шла уже однозначно в их пользу — благодаря слухачам под землей и гарпиям-разведчицам в воздухе они находили криганские базы одну за другой и уничтожали их. Вся эта кампания явилась поводом величайшей гордости нигонских летописцев и, надо полагать, еще более укрепила авторитет Мутары. К концу года ей удалось окончательно выселить вторженцев с континента — ни одна из их крепостей так и не была достроена, потому они были лишены возможности перемещать подкрепления через демонические врата, как делали обычно, а перевозка морем через патрулируемый драконами пролив была крайне рискованной. Но затем с теми же трудностями столкнулись уже сами нигонцы. Мутара собиралась сперва контратаковать демонов в Эофоле, где они к тому моменту уже успели обосноваться — но посланный ею флот был с легкостью ими потоплен... Война зашла в тупик, и к этому моменту стороны уже узнали друг о друге достаточно, чтобы не захотеть ее продолжать. Те и другие захватили пленников — и криганка Калид, бывшая в их числе, пришлась Королеве Драконов по душе. Под пытками она не выдала никакой информации о своем народе, но зато рассказала нигонцам о новом способе находить залежи серы — ресурса, в котором Мутара отчаянно нуждалась. К этому моменту было уже понятно, что поставляемых Сефинрот кристаллов не хватит для создания существенной армии кристаллических драконов — и королеве оставалось лишь пополнять свою гвардию драконами привычных пород, предпочитающими питаться серой. Экономика страны была разорена ее возрастающими запросами — серу покупали за границей, переплачивая вдвое и втрое... И тут-то появилась Калид, не только показавшая нигонцам несколько новых месторождений на их собственном континенте, но и сообщившая, что намеревается наладить добычу серы в Эофоле — этим-то и была вызвана неудачная морская экспедиция. Когда же криганцы предложили обменять Калид на чернокнижника Жеддита, похищенного дьяволами еще в самом начале войны, Мутара не пожелала расстаться с полезной пленницей, что уже вовсю работала на нее в шахтах Блайндрута — и сказала демонам оставить Жеддита себе. Тогда-то и зародилась впервые мысль о возможном союзе. У демонов было то, чего хотела Мутара — она же могла бы помочь им уже тем, что прекратила бы попытки отвоевать у них Эофол. По всему это выглядело, как капитуляция криганцев, но сами они заявляли, что заключили «выгодное соглашение». Калид получила статус Подземной Владычицы и была поставлена во главе Слепого Корня, амбициям которого давно уже требовалась узда — Верховная королева желала иметь под боком не очередных интриганов, а послушный клан шахтеров — каковым он и стал под властью Калид. Криганка неожиданно оказалась самой мирной из всех Подземных Владык и никому не объявляла войн, всецело сосредоточившись на развитии экономики. Именно ее деньгами и ресурсами были оплачены все последующие войны Мутары, которых не пришлось ждать долго — победоносная королева окончательно уверилась в своей непобедимости и решила, что одного Нигона ей будет недостаточно. Теперь она хотела весь мир.