Cor Cordium

Арми сидел в дальнем конце зала, наблюдая за тем, как танцуют съехавшиеся в лудус отца гости. Воистину, сегодня великий день для дома Батиата. Прибыли представители многих уважаемых семей, включая самого Федерико Корнеро и его бесчисленных друзей. Арми наблюдал за тем, как его отец обменивался любезностями с Корнеро, рассыпаясь перед ним в поклонах и благодарностях, а сам мог думать только о Кайло. Хаксу так и не удалось поговорить со своим гладиатором — отец не спускал с него зорких глаз и даже ночью выставил у его дверей охрану. «Чтобы никто не причинил вред жениху Ливии накануне помолвки», — объяснял Батиат, но Арми-то знал, что дело здесь в другом. Он не сумел обвести отца вокруг пальца. Батиат по-прежнему верил, что Арми влюблён в Кайло и, похоже, решил сделать все, чтобы его сын не пересекался с гладиатором. — Арми, подойди, познакомься с будущим тестем, — подозвал его Батиат. Стиснув зубы, Арми повиновался. «Где же ты, Кайло? — думал он, приближаясь к Корнеро. — Где ты, любимый?» Кайло сидел в темной холодной камере, сходя с ума от беспокойства за Арми. Из-за дурацкого заточения он не смог с ним поговорить, не смог даже его увидеть. Сегодня его день рождения, будет большой праздник, на котором Батиат объявит о помолвке сына с Ливией Корнеро. С девушкой, которую Арми не любил и не мог полюбить. А Кайло не будет рядом, чтобы помочь или хотя бы поддержать взглядом. Рен в бессильной ярости ударил кулаком по стене и услышал, как в замке решетчатой двери загремели ключи. Он обернулся и увидел стражника. — Тебя вызывает Батиат, — произнес он слова, о которых Кайло так мечтал весь этот день. — Внимание! — Батиат со стаканом в руке вышел в центр зала. — Прошу внимания! Я хочу поблагодарить присутствующих за то, что оказали честь моему лудусу и пришли на праздник, — Батиат повернулся к Хаксу. — Мой сын, Армитаж, мой наследник, моя самая большая гордость. С сегодняшнего дня ты вступаешь во взрослую жизнь. И я бесконечно рад объявить гостям о твоей помолвке с прекрасной Ливией Корнеро. Раздались аплодисменты. Арми, помня вчерашние наставления Батиата, подошел к заулыбавшейся Ливии и поцеловал ее руку. — Пусть твой день рождения ознаменует начало семейной жизни! — продолжал Батиат. — Я от всего сердца поздравляю тебя, сынок, и желаю вам с Ливией много счастья. И много детей, — добавил он под одобрительный смешок Федерико. Еще бы. Старик Корнеро только и мечтал, что о будущих внуках, подумал Арми. — Благодарю, отец, за теплые слова, — поклонился он Батиату и обратился к Федерико. — Для меня нет большей чести, чем союз с вашей дочерью. — Пусть этот союз будет прочен! — Федерико поднял стакан и залпом его осушил. Пока гости, следуя его примеру, пили вино за здоровье Армитажа, тот подал руку Ливии и усадил рядом с собой. К Хаксу принялись подходить и поздравлять с помолвкой. Арми отвечал всем с безукоризненной вежливостью, мысленно придумывая предлоги, под которыми мог бы сбежать отсюда. Он не сумеет выполнить требование отца. Не сумеет предать любимого и переспать с Ливией, даже если его станут пытать раскаленными кинжалами. — Я счастлива за вас, Армитаж, — сказала подошедшая Илития, мерзко улыбнувшись. — И за вас, дорогая Ливия. Надеюсь, в вашей семье будут царить покой и счастье. — Благодарю вас, — сдержанно ответил Арми. — Но почему гладиаторы не присутствуют на помолвке? — спросила она, вскинув брови в притворном удивлении. — Разве им не полагается радоваться за своего господина? — Они стоят в том конце зала, — Армитаж метнул взгляд на выстроившихся у дверей гладиаторов. — Да, но не все! — всплеснула руками Илития. — Кого-то не хватает, верно? Квинт! — визгливо крикнула она, смотря Арми прямо в глаза. — Спешу к вам со всей возможной скоростью, — немедленно подошел Батиат. — Прикажите привести Кайло Рена, — ехидно попросила Илития, не отрывая взгляда от Арми. — Мы с подругами желаем еще раз с ним встретиться. — И ваше желание закон для дома Батиата, — улыбнулся Квинт, отходя к стражникам. Илития самодовольно оскалилась и удалилась, бросив победный взгляд на Арми, чье сердце яростно билось как от гнева на вознамерившуюся отомстить ему за прошлый праздник Илитию, так и от волнения. Кайло придет сюда. Придет, когда уже слишком поздно, чтобы о чем-то его предупреждать. Придет, чтобы увидеть, как Батиат провожает Арми и Ливию в комнату, где им суждено провести первую ночь. Арми сжал руки в кулаки. — А кто такой Кайло Рен? — обратилась к нему Ливия. Арми взглянул на нее и подавил желание огрызнуться. Эта девушка не вызывала в нем ничего, кроме раздражения, а от него требовалось ее ублажить. Пусть до этого не дойдет, молился Арми, пусть Кайло придет и придумает что-нибудь, у него наверняка будет план… Кайло еле дождался, пока его тело натрут душистыми маслами. После долгой, как вечность, процедуры он чуть ли не бегом отправился в зал, не обращая внимания на окрики стражника. Он вошел в помещение с белоснежными колоннами, полное гостей и снующих туда-сюда слуг. В дальнем его конце Кайло увидел Арми… Встретился с ним взглядом, в котором прочел неистовую любовь, смешанную с безумным отчаянием. А рядом с Арми сидела девушка с кроваво-красными волосами, одетая в облегающую розовую тунику, такую прозрачную, что особой разницы не было бы, приди эта девушка голой. Кайло стиснул зубы. Так вот она, Ливия Корнеро. Его настоящий враг, нечета соперникам по арене. — Смотрите, это же Кайло Рен, победитель Ипполита. К Рену приблизилась блондинка, которую, по смутным воспоминаниям, звали Илития. За ней стояли две ее подруги, так рвавшиеся потрогать знаменитого гладиатора на прошлом празднике. — Да, победитель, но при этом он всего лишь раб, — заметила одна из них. — Верно! — глаза Илитии горели восторгом, если не помешательством. — Смотрите! — она положила руку Рену на грудь. — Я могу щупать его, где захочу, и мне ничего за это не будет. Здесь, — Илития щелкнула по соску, — и здесь, — она коснулась бедра Кайло, вызывающе глядя ему в глаза. — И даже… — Уважаемые гости, я снова попрошу вашего внимания! — раздался голос Батиата. Илития раздраженно обернулась, убрав руку с бедра Кайло. Рен подумал, как ей повезло, что Батиат вмешался. Еще чуть-чуть, и он бы не выдержал. — Я бы хотел проводить моего сына Армитажа и его невесту Ливию в спальню, где они впервые познают любовь! — объявил он. — О, это замечательно! Девочки, идем посмотрим! — заверещала подруга Илитии. Они отошли от Кайло, а Рен провожал их рассеянным взглядом, чувствуя как пол под ногами кружится, и с каждой секундой ему все сложнее устоять. Он не мог сделать ни единого вздоха, его сердце перестало биться. Он был словно оглушен и ослеплен одновременно. Превратившись в оцепеневшего истукана, он приковался глазами к Арми, бледному, как смерть, с надеждой смотрящего на него в ответ. Будто ожидал, что Кайло все исправит и спасет его. Но Кайло никого не мог спасти. Он даже пальцем пошевелить сейчас не мог. И Арми, судя по всему, это понял. Тогда он медленно поднялся, заложил руки за спину, взглянул на Батиата и лишь слегка дрожащим голосом сказал: — Отец, мне не здоровится. Ради моей будущей жены я просил бы вас отложить эту ночь. На Батиата страшно было смотреть. Он покраснел от гнева и, казалось, был готов задушить сына здесь и сейчас голыми руками. — Идем к лекарю, в таком случае, — ледяным тоном сказал он. — Я тебя провожу. Арми последовал за Батиатом с высоко поднятой головой, не разжимая сцепленных за спиной рук. Не бросив ни единого взгляда в сторону Кайло, ничем не выдав себя. А Рен смотрел ему вслед, чувствуя себя самым сильным и при этом самым беспомощным человеком в этом зале и во всей вселенной в придачу. — Ты за идиота меня держишь? — Батиат со всей силы ударил сына по лицу. — Щель Юноны, мы так близко подобрались к покровительству Корнеро! Даже не думай все разрушить в последнюю минуту! — Я и не собирался, отец, — спокойно ответил Арми, стараясь не обращать внимания на жгучую боль в щеке. — Я действительно плохо себя чувствую. — Все с тобой в порядке, — прошипел Батиат. — Я и без лекаря вижу — ты абсолютно здоров. Немедленно возвращайся в зал и пригласи Ливию в спальню. Арми закусил губу. В его памяти вспыхивали обрывки той ночи, когда он безоговорочно и навсегда отдал себя Кайло. Что ж, отговорки исчерпаны. Теперь остается лишь признаться. — Отец, я не смогу, — сказал Арми, мужественно готовясь к следующему удару. — Я не люблю Ливию. Она не вызывает во мне желания. — Мне плевать, как ты заставишь свой член встать, но ты заставишь! — рявкнул Батиат. — Я даже разрешаю тебе представлять Кайло Рена на месте Ливии. При этих словах его глаза странно блеснули, будто ему в голову пришла какая-то идея. — Я не хочу делить с Ливией ложе, — сделал еще одну попытку Арми, хотя уже видел, что все бесполезно. — Но ты разделишь! — крикнул Батиат, брызжа слюной. — Иначе… — он подошел к Арми вплотную и понизил голос, — иначе, клянусь Юпитером, я отдам приказ убить Кайло Рена прямо здесь, в этом гребаном зале. Арми пошатнулся. — Ты не сделаешь этого, — вырвалось у него. — Кайло лучший боец нашего лудуса и… — В моем лудусе полно достойных гладиаторов, — отчеканил Батиат. — Я купил пять крепких рабов и, будь уверен, они с лихвой заменят мне одного проблемного. Арми смотрел в безжалостные глаза отца и понимал, что все сказанное им является правдой. — Если хочешь сохранить ему жизнь, иди и трахни Ливию, — сказал Батиат тоном, пресекающим дальнейшие споры. Кайло первым увидел, как в зал вернулись Батиат с Арми. Увидел, как Арми направился к Ливии и предложил ей руку, избегая встречаться взглядом с Реном. — Мой сын здоров, и поводов для волнений больше нет, — объявил Батиат. — Армитаж, Ливия, прошу за мной, я провожу вас на ложе любви. Под гром аплодисментов Арми с Ливией направились к выходу из зала, возле которого стояли гладиаторы. Пройдя мимо Кайло, Арми опустил голову. Батиат же, казалось, метнул на него взгляд, но Рену не было до этого никакого дела. Он смотрел вслед любимому человеку, удаляющемуся с другой женщиной, и чувствовал себя преданным. Раздавленным. Уничтоженным. Совсем как в первый день в этом проклятом лудусе. Брошенный всеми мальчик, навеки никому не нужный, вот кем он был на самом деле. И как же глупо он надеялся что-то изменить, как наивно доверился кому-то из рода Батиата. Больше он не допустит такой ошибки. Он навсегда закроет сердце для любви. И надежды. После праздника Кайло вернулся в свою камеру. И несколько самых ужасных в жизни часов провел, расхаживаясь туда-сюда и время от времени осыпая стену градом кулаков. До адской боли, до содранной кожи. И отлично. Чем больнее, тем лучше. Физические страдания помогут заглушить душевные, надеялся Кайло Рен. Надеялся до тех пор, пока мысли о Ливии не изорвали его сердце в кровавые клочья. Пока он, задохнувшись от сдерживаемых рыданий, не упал на пол ничком. Кайло боролся. Боролся со слезами, сколько мог, но проиграл битву. И плакал, как плачут подростки от несчастной любви, плакал, проклиная себя, Батиата, Ливию, Арми… Арми жертва, как и он сам, нельзя ненавидеть его вместе с остальными, нельзя, но при этом, черт, как сложно простить. Он сейчас стонет в объятиях Ливии Корнеро так же, как стонал от поцелуев Кайло. Кончает от ее руки, губ… Рен понял, что еще мгновение, и он сойдет с ума. Прекратив рыдать из-за того, что иссякли последние слезы, он сидел в углу камеры. Обхватив себя руками и изо всех сил пытаясь не думать, не представлять, не осознавать… — Кайло, — ворвался в его личный ад голос, подобный добивающему удару молота. Рен поднял воспаленные глаза на Арми, стоящего за решетчатой дверью его камеры. Он не взял с собой факела, очевидно, чтобы не разбудить других гладиаторов, но мертвенный луч Луны освещал его лицо. — Кайло, я… — начал Арми. — Уйди, — сказал Рен и не узнал собственный голос. Глухой. Злобный. Будто ему не принадлежавший. — Я пытался этого избежать, ты же видел, я… Кайло поднялся и подошел к Арми. И только сейчас заметил, что лицо сына ланисты было мокрым от слез. — Ты с ней спал? — спросил Кайло. Прекрасно понимая, каким будет ответ, и понимая, что больнее ему уже не станет. — Мне пришлось, — голос Арми дрогнул. — Прости меня… Кайло, я… — Убирайся к своей Ливии, — прошипел Рен. — Я не хочу тебя больше видеть. Никогда. — Дай мне объяснить! — воскликнул Хакс. — Мне плевать, почему ты это сделал! — сорвался Кайло. — Важно лишь то, что сделал. Ты переспал с другой. Вернее, прошу простить меня, доминос, с вашей невестой. Надеюсь, и в дальнейшем вы ее не разочаруете. — Ты же знаешь, я этого не хотел! — злобно крикнул Арми. — Но в итоге все решило твое тело, — Кайло сжал руки в кулаки. — Уйди. — Я никуда не уйду, пока мы не поговорим, Кайло Рен, — как можно тверже сказал Хакс. — Доминос, у вас все в порядке? — задал вопрос подошедший стражник. — Гладиатор не доставляет вам хлопот? — Я разве велел меня прерывать? — огрызнулся Арми. — Вас… — стражник замялся, не ожидая такой реакции. — Вас спрашивала Ливия Корнеро. Она просила узнать, не случилось ли чего. Кайло усмехнулся. — Не смею вас более задерживать, доминос, — сказал он. — Ливия ждет. — Мы не закончили, — Хакс ударил по решетке. — Я с вами закончил, — прорычал Кайло и отошел в дальний угол камеры. Арми закусил губу. По его лицу текли слезы. Но заложил руки за спину и, высоко подняв голову, пошел по коридору. Если он и оглянулся, Кайло этого уже не увидел.