Парень, показавший мне рассвет

Открыв глаза, я оказался на длинном балконе, который простирался на несколько метров. Оглянувшись, я понял, что нахожусь в придорожной гостинице: вокруг было темно, на парковке стояло около четырёх машин, мигала неоновая вывеска, на первом этаже гудел автомат со снеками и газировкой. Рядом не было ни души. Решив оглянуться, я направился вперёд. Что я искал? Неизвестно. Но стоять на одном месте было так же бессмысленно, как и идти куда-то. Так что я выбрал самое наименее худшее из представленных зол. Бесполезно бредя, я прислушивался к звукам, которые доносились из комнат, но ничего не слышал: ни звука телевизора, ни разговора, ни храпа. Не было слышно ни звука. Иногда я подходил к какой-нибудь двери и дергал на предмет закрытия. Ничего. Я мог бы попробовать взломать её, но… не вижу смысла. Когда я почти дошел до конца балкона, то дверь, которую я только что прошел, с тихим скрипом отворилась. Я остановился и оглянулся. Наклонив голову по-птичьи, посмотрел на неё. Никто не вышел. Я подошёл к ней, взялся за ручку и открыл её. В номере было темно и единственным источником освещения служил свет из окна. Здесь находилось две кровати, застеленные тёмными одеялами, рядом стояли тумбочки, стены были покрыты какими-то темными обоями без рисунков. Когда глаза попривыкли к темноте, я пригляделся и на дальней кровати увидел силуэт парня, который сидел, облокотившись на спинку кровати и уткнув своё лицо в колени. Я шагнул в его сторону, но не заметил сумки на полу, запнулся, издав некий шум. Подняв глаза на парня, я обнаружил, что за мной наблюдало пара темных глаз. – Эндрю? – услышал я довольно знакомый голос. «Абрам». Задвинув сумку под кровать, я проделал оставшийся путь и встал рядом с ней. Посмотрев на Абрама сверху вниз, я начал изучать его лицо: левая щека была ободрана, под глазами залегла тень, глаза были цвета горького шоколада. Мой взгляд упал на тумбочку: на ней лежала банка таблеток и тюбик какой-то мази. – Что это? – спросил я Абрама, указывая на тумбочку. Он перевёл свой взгляд с меня на тумбочку и ответил: – Обезболивающее и мазь от ушибов, – сказал он равнодушно. – Где? Наверно, надо было уточнить, что я имею в виду, но Абрам понял меня без лишних слов. – Под футболкой. Я вперил на него свой взгляд. Он вздохнул. – Садись, – сказал он, указывая на место перед ним. Я кивнул и опустился на кровать. Когда я сел, то он потянулся к краю футболки, и шипя от боли, снял её. Тело было покрыто огромным количеством шрамов – белых и не очень – какие-то были старее, другие же выглядели довольно таки свежими, но поверх всего этого художества сейчас виднелись россыпь синих и тёмно-красных синяков. Я перевёл свой взгляд и обнаружил, что Абрам пристально смотрит на моё лицо. – Кто? Минуту помолчав, он ответил, отведя свой взгляд в сторону окна: – Мама. – За что? – спросил я, пристально смотря на его лицо. – За то, что поцеловал девушку. Вопросы, которые роились у меня в голове, сразу пропали. Я ожидал чего угодно, но избить сына за то, что он поцеловал девушку это как-то… – Почему? – задал я вопрос. Он смотрел куда-то в сторону, но его взгляд смотрел в никуда. – Как бы это сказать… – начал было он. Он замолчал. По его лицу было понятно, что он пытается сформировать логичный ответ. – Она сказала, что привязанность к девушкам может повлечь за собой последствия. Что, возможно, поддавшись чувствам, я могу выболтать важную информацию и тогда, люди отца смогут нас выследить и привести к нему. Все всегда сводилось к его отцу. Я знал, что он плохой человек, но насколько, не уточнял. Должно быть слово «плохой» для его описание было слишком мягким, иначе как объяснить то, что мать Абрама лучше изобьет своего сына, чтобы выбить из него всякие подростковые чувства, чем позволить их поймать и отвести к отцу. Наверно, простым избиением здесь не обошлось бы. Немного подумав, я спросил: – Тебе понравилось? Абрам перёвел свой взгляд на меня. – Что? – Поцелуй. – Ааааааа, – протянул он, – не знаю. Как бы это описать… не то чтобы мне было противно, это и поцелуем то назвать было сложно… но думаю, что этот жалкий чмок не стоил таких жертв. Нервный смешок вырвался из его горла. Хм. Вот значит, как всё было. Я открыл рот, и до конца не осознавая, что хотел сказать, произнёс: – Я мог бы поцеловать тебя. До мозга дошли сказанные слова. Ну что ж, сказанного не воротишь. – Если ты хочешь. В комнате повисла тишина. Внутри что-то сжалось. – За… – начал было я. – Да. От внезапного ответа Абрама я устремил на него свой взгляд. В его глазах читалось удивление. Спустя мгновение его глаза расширились от осознания своих слов, щёки покрылись румянцем. – Е-е-если ты не против – вдруг заикавшись, произнёс он. Смутившись, Абрам отвёл глаза в сторону. Его реакция на моё предложение была… милой. Из-за его реакции или на моё желание повлияло что-то другое, но мне захотелось увидеть и другие его эмоции. И я решил для себя. – Хорошо, – твёрдо сказал я. – Хорошо? – неуверенно и вопросительно произнёс Абрам, как иногда он любил делать. Я пододвинулся к нему, сел поудобнее. Потянул руку к его лицу и докоснулся до щеки. Его глаза смотрели в мои, в них читалась уверенность. – Закрой глаза, – тихо произнёс я, – и слегка наклони голову. Он послушно сделал это. Я посмотрел на его губы: одна была слегка разбита, но это не скрывало их красоту – они были пухлые, ярко розового цвета. Я сократил расстояние между нами почти до минимума: моё дыхание касалось его губ. И я прильнул к ним. Сначала это был не совсем уверенный поцелуй, с помощью него прощупывалась почва: «всё ли в порядке?», «могу ли продолжать?», «как далеко мне позволено зайти?». Лёгкими прикосновениями я касался его губ, со временем становясь напористее. Мой язык скользнул по губам Абрама и слегка толкнул их, проникнув в его рот. Походу, он начал понимать правила игры, так как мой язык наткнулся на его. Он обвёл своим языком мой и сильнее прижался к моим губам, чтобы в итоге убрать язык и слегка закусить мою нижнюю губу. Я ответил ему тем же и услышал лёгкий стон, который слетел с его губ. Я отпрянул от него, глотая воздух, и посмотрел на его лицо: он тяжело дышал, губы покраснели от поцелуя. Он открыл глаза, они как будто были покрыты пеленой. Мы смотрели друг на друга. Не знаю, сколько прошло времени: минута, десять или час, но никто из нас так и не проронил и слова. Я хотел было спросить его, понравилось ли ему, но глядя на него, понял, что ответ очевиден. Чтобы как-то отвлечься, я сказал ему: – Давай я обработаю твои ушибы, – скорее утвердительно, чем вопросительно. Он сглотнул и выдохнул. – Мазь на тумбочке. Я потянулся за мазью.