Быстро надиктовав медсестре данные, которые нужно внести в медкарту, Гермиона присела отдохнуть и подумать, пока женщина приводила формуляр в установленный вид. Великобритания отличалась от России тем, что заполнением бумаг занимались отнюдь не врачи, а младший медицинский персонал, что, несомненно, сильно облегчало жизнь. Впрочем, насколько девочка знала, так было во всей Европе.
В ординаторскую входили доктора, с добродушным интересом смотревшие на одиннадцатилетнюю дочь своего шефа, одетую в хирургический костюм. Несмотря на то, что она уже показала свои знания и умения, относились к ней, как к знающему, понимающему, но ребенку — с теплом, но без высокомерия. Доктора знали, как легко убить в ребенке тягу к знаниям, ибо были детскими докторами. Вошедшая в ординаторскую медсестра положила перед Гермионой результаты анализов, не удержавшись и погладив девочку, которая отреагировала на ласку, как ребенок, но после явно собралась и стала серьезной.
— Так, — произнесла девочка. — Этого следовало ожидать, мальчик же. Ага, а вот это неожиданность…
— Что-то случилось, коллега? — спросил Гермиону попивавший кофе доктор в возрасте.
— Пожалуй, нет, — медленно проговорила девочка. — Пациента, похоже, не кормили совсем, дефицит всего, отсюда и аритмия.
— Это как? — удивился доктор, привлекая внимание коллег, которые подошли поближе.
— В анамнезе у нас, — Гермиона заглянула в блокнот. — Побои, недостаточное питание. А по анализам — ниже нормы и калий, и магний, и кальций, и… Видите? А вот этот параметр показывает активность сердечной недостаточности, которой не может быть на данном этапе артрита, если только… — девочка задумалась.
— Может, болезнь Стилла? — поинтересовался кто-то.
— Нет, титр отрицательный, — автоматически ответила задумавшаяся девочка. — Или неполный анамнез, или я что-то пропустила. Но на рестрикцию это не похоже… Проснется, надо будет рентген легких сделать, как же это я так не подумала…
Гермиона расстроилась почти до слез, отчего доктора принялись чуть ли не хором ее успокаивать и поддерживать. Девочка, чувствуя такую поддержку, улыбнулась, ей было комфортно в таком коллективе, а докторам отчего-то стало теплее на душе. В этот момент в ординаторскую зашел сильно задумчивый коллега. Он явно не видел, куда идет, и был глубоко погружен в свои мысли.
— Что случилось, коллега? — остановив в дюйме от стены, в которую коллега целенаправленно шел, его попытались растормошить.
— Не понимаю, коллеги, — вздохнул доктор. — Девочка, восемь лет, жалобы вполне артритные, но все титры в норме, анализы почти без претензий, а рентген вообще непонятный.
— Простите, — влезла Гермиона своим тонким голоском. — А можно мне посмотреть?
— Да, пожалуйста, — ответил ей отчаявшийся доктор, протягивая результаты, а другие врачи с интересом смотрели на нахмурившуюся девочку.
— Дай бог памяти… — зацепилась за что-то в вырисовывающейся картине Гермиона. — Простите, доктор Стивенсон, можно мне посмотреть девочку?
— Пожалуйста, коллега Грейнджер, — развеселился от официальности тона девочки доктор.
Все доктора, бывшие в ординаторской, присоединились к этим двоим, создав стихийный визит и заинтересовав мистера Грейнджера, от вида такой толпы вышедшего из своего кабинета. Девочка быстрым шагом дошла до палаты-бокса, где тихо плакала маленькая пациентка, баюкая руки.
— Здравствуй, — улыбнулась ей Гермиона, аккуратно обнимая пациентку. — Можно я тебя посмотрю?
— Да, — тихо пискнула девочка-пациентка, увидев так много докторов одновременно.
Осторожно ощупав суставы, заглянув в рот, осмотрев девочку полностью, Гермиона показала врачам, насколько мобильны суставы, как двигаются ноги и руки, а потом так же тихо спросила девочку, как часто ту наказывают и за что. Когда пациентка ответила, доктора уже сами все поняли, на что Гермиона грустно улыбнулась и начала рассказ:
— Как вы уже поняли, мы имеем дело с коллагенозом. У пациентки нарушено производство этого самого коллагена, причем, судя по тому, что мы все наблюдаем, имеет место гипермобильный тип. Если бы пациентку не били, то достаточно было бы просто бандажей и все, но…
— Дегенерация суставов, — прошептал доктор Стивенсон.
— Да, коллега, — твердо произнесла юный врач. — На рентгене мы, скорее всего, найдем именно это. Взрослые люди, родители, возможно, школа, перечеркнули нормальную жизнь девочки. Но мы ей поможем.
— Разве можно помочь? — удивился все тот же доктор. — Это же кресло и малая подвижность.
— Мы сможем, — улыбнулась маленькой пациентке Гермиона. — Мы справимся.
И столько было уверенности в ее голосе, что восьмилетняя девочка заулыбалась, искренне надеясь на то, что сказала такая же девочка, как она.
***
Избранная совершенно истрепала все нервы Альбусу Дамблдору. Будь на месте Минерва, она бы смогла выбить дурь из Избранной так же, как выбила когда-то из Эванс, которая пришла в школу боевой девочкой, а уходила дрожащей и цепляющейся за того, кого ей было сказано. Но Минервы не было, она прописалась в Мунго, и кажется, навсегда, поэтому пришлось просить Филча.
Как потом удалось установить, радостный Аргус долго рассказывал девочке, что он с ней сделает, доведя ту неожиданно не до испуга, а до бешенства. Поэтому, когда он достал достаточно страшно выглядящее орудие наказания и потребовал от девочки раздеться для этого самого наказания, произошел детский стихийный выброс, продемонстрировавший избранность девочки, так как изолированная комната наказаний не смогла сдержать буйства магии, и школе теперь нужен другой Филч. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор покосился на паддл, грустно моргающий на него со стены маленькими глазками.
***
По-видимому, новая пациентка, которую консультировала Гермиона, была магглорожденной или сквибом, потому что Магия отметила второго пациента у новенькой целительницы, и опять сложный случай, отчего Главный Целитель просто поразился работоспособности и ответственности неизвестной пока коллеги. В мире Магии приписки были невозможны, у каждого целителя был самый строгий надсмотрщик — сама Магия. Главный Целитель распорядился о поощрительной премии новенькой, потому что такое рвение не должно оставаться незамеченным.
Министерство Магии отметило мистера Поттера как перешедшего на домашнее обучение, равно как и опеку над ним. Больше вопросов к юному магу не было ни у кого, все запросы отныне перенаправлялись его опекуну.
***
Зайдя к Гарри и увидев, что он проснулся, Гермиона улыбнулась мальчику, который радостно улыбнулся в ответ. Девочка подошла к нему, поинтересовавшись самочувствием, и проверила состояние суставов, после чего принялась обмазывать их мазью и менять компрессы. Гарри пугался медсестер, но полностью доверился Гермионе, что она очень хорошо поняла, поэтому ухаживала за ним сама.
— Ну что, — произнесла девочка, закончив с суставами. — Сейчас мы с тобой поедем еще раз на рентген, а потом будем кушать, хорошо?
— Как скажешь, — посмотрел на нее мальчик с тем безграничным доверием в глазах, которое она не раз видела у своих пациентов, но Гермиона была еще и девочкой, поэтому осторожно обняла мальчика, тихо всхлипнувшего от ее тепла.
Позвав санитаров, Гермиона попросила их отвезти кровать на рентген, двинувшись рядом. Санитары уже получили инструкции от папы и слушали эту спокойную вежливую девочку. Им было интересно наблюдать за тем, как она заботится о мальчике одних с ней лет. Ну и медсестры, конечно, тихо гордились своим шефом, сумевшем так научить дочь.
После рентгена, пока готовились снимки, Гермиона забрала из столовой ужин, предназначавшийся таким пациентам, как Гарри — им была положена специфическая диета, и отправилась кормить мальчика. Конечно, можно было придумать что-то, чтобы он мог поесть сам, но девочке было неожиданно приятно кормить Гарри с ложечки. А Гарри… Гарри наслаждался отсутствием боли и заботой, которой не знал всю свою жизнь.
— Сейчас мы покушаем, да? — спросила Гермиона мальчика, набирая в ложку ароматную кашу.
— Да, — радостно улыбнулся Гарри, следя за приближающимся столовым прибором.
— Сегодня ты поспишь здесь, — начала объяснять Гермиона, продолжая кормить мальчика. — А завтра я заберу тебя домой.
— К тебе домой? — удивился Гарри, перестав на минутку жевать.
— К нам домой, — уверенно произнесла девочка и замерла, увидев слезы. — Ну чего ты? Что случилось?
— Я ничего, я сейчас, — мальчик едва справлялся с собой, стараясь не пустить слезы, удержать их, потому что он же мальчик. — Я…
— Чудо ты мое, — обняла его Гермиона, отложив поднос в сторону. — Все плохое закончилось.
И мальчик верил, искренне верил в то, что все плохое закончилось — наказания, боль, холод чулана, издевательства… А девочка покачивала его в своих руках, мечтая применить к тем, кто такое сделал с ребенком, весь спектр средневековых пыток.
