Яд моих снов

      Леви недовольно сморщился, ощущая влажный язык на своей щеке, который чуть позже сменили не менее влажные губы. — Отвали, лизун, — буркнул он, пытаясь отвернуться, и услышал в ответ весёлый смешок. — Прости, но ты по утрам такой тёплый, мягкий, — парень говорил, скользя руками по коже и чередуя слова с лёгкими поцелуями, — такой милый. Не могу удержаться.       Аккерман приоткрыл один глаз и, приподняв голову, глянул на часы. До будильника ещё двенадцать минут. То его из пушки не разбудишь, то поспать не даёт. Чудовище. — Говорил же мне дядя: «Не пускай псину в постель», — тяжело вздохнув, проворчал мужчина. — Эй, — раздался над самым ухом всё ещё весёлый, но уже слегка возмущённый голос, — я не псина. — Да, ты — щенок, — сонно буркнул Леви, не открывая глаза.       Эрен снова хихикнул, щекоча носом нежную кожу на шее. — Твой щенок, — довольно мурлыкнул он и, обхватив рукой за талию, прижал к себе, продолжая целовать, — с которым ты спишь. И которого ты любишь, да?       На последних словах голос слегка дрогнул, и в нём послышались робость и надежда. Эрен не успел решить, стоит ли сейчас поднимать подобную тему, как слова вырвались сами, и теперь оставалось только ждать с замиранием сердца, что скажет Леви и скажет ли он что-нибудь вообще. Парень поднялся на локте, чтобы взглянуть на мраморное лицо, и замер, услышав недовольный голос. — Мой щенок, мой. А зачем сплю с тобой, сам не знаю, — пробубнил Аккерман, притворяясь, что всё ещё не проснулся, и полностью игнорируя вопрос. Разумеется, нарочно.       Эрен прекрасно знал, с кем связался, но осознав, что от него в очередной раз просто отмахнулись, почувствовал как в душе начали разливаться разочарование и обида. Подождав ещё немного, он окончательно убедился в том, что Леви не собирается отвечать, и, перекатившись на другую сторону кровати, встал и ушёл в ванную.       Аккерман уже решил, что ловко выкрутился из дурацкой ситуации, но когда пацан вдруг просто взял и опустил его, понял, что тот всё-таки обиделся. Ну что за детский сад, может, они ещё валентинки будут друг другу дарить? Леви нехотя встал и направился в ванную, чтобы разобраться с сопляком, а не спускать ситуацию на тормозах. Проще сразу приструнить его, закрыв неприятную для Леви тему, и всё.       Зайдя в комнату, Аккерман обнаружил, что парень уже принимает душ. Стеклянная перегородка ещё не запотела от пара, поэтому при желании он мог пересчитать все капельки воды на мощной широкой спине, поджарых ягодицах и стройных ногах. Леви, залюбовавшись этим зрелищем, уже хотел присоединиться к парню и сделать вид, что ничего не произошло, но, заметив его, Эрен резко отвернулся лицом к стене. Он бы ещё демонстративно губы надул. — Ты серьёзно будешь обижаться? — с издёвкой произнёс мужчина, останавливаясь у проёма между стеной и стеклянной перегородкой.       Он отнёсся к обиде Эрена, как к очередному проявлению ребячества, и не воспринял всерьёз. Не первый раз за последнюю неделю он пытается выудить из Аккермана никому не нужное признание. Для Леви подобное поведение не более чем мальчишеское упрямство, однако голос парня всё же заставил его нахмуриться. — Леви, — тоном, ничего общего не имеющего с мальчишеским, начал Йегер, продолжая стоять к нему спиной и опираться рукой о стену, — я тебя принял таким, какой ты есть, со всеми твоими заморочками. Полностью тебе доверился и ничего не требовал. Я же не заставляю тебя постоянно переступать через себя, но сказать «да» или хотя бы кивнуть — это что, так трудно?       На последних словах, сказанных со злой издёвкой, парень оглянулся через плечо, и когда Леви увидел в его глазах упрёк и вызов, он едва подавил в себе малодушный порыв сделать шаг назад. И в то же время в нём мгновенно вспыхнула ответная злость, подстёгнутая давними рефлексами из разряда «лучшая защита — это нападение». — Переступать через себя? Да я делаю это каждый день, с тех пор как ты нарисовался в моей жизни, — сердито произнёс мужчина, за секунду выстроив вокруг себя невидимую преграду из острых шипов. — Подставить щёку под поцелуй — бедняга, не надорвался ещё? — саркастично усмехнулся Эрен, подойдя ближе, и схватился одной рукой за перегородку, немного нависая над Леви. — Следи за языком, Йегер, — мужчина опасно сощурил глаза. Кого уж точно не напугать внушительным ростом и комплекцией, так это его. — Ты прекрасно знаешь, как трудно мне было пустить тебя в свою жизнь. Я не хотел, чтобы всё зашло так далеко, но ты продолжал настаивать. Так чего тебе ещё от меня надо? — Как будто мне легко! — парень чувствовал, как с каждым словом обида разрастается всё больше и всё громче хочется кричать, чтобы достучаться до этого невозможного упрямца. — Я чуть мозг не сломал, пока пытался разобраться с тем, кто я теперь. Превратил себя в посмешище, поссорился с семьёй, только чтобы быть с тобой. —Я тебя об этом не просил. — Ещё скажи, что я сам во всём виноват и ты здесь совсем не причём, — Аккерман собирался возразить зарвавшемуся парню, но тот будто и не собирался его слушать. — Думаешь, я хотел такой жизни? Думаешь, я счастлив? Неужели я не заслуживаю хотя бы раз услышать, что ты ко мне чувствуешь?       Парень зло скалился в совершенно непривычной гримасе, бросая слова как мелкие камешки. Один за другим они летели в Леви, пока тот не ощутил, будто его придавила целая гора. Однако всколыхнувшееся чувство вины только подлило масла в огонь его гнева. — И что мне теперь, рассыпаться в извинениях и признаниях? Не дождёшься, — слова зло свистели сквозь стиснутые зубы. Леви сердито сжал кулаки и, твёрдо посмотрев в глаза Эрену, произнёс звенящим от стали голосом: — Этого даже ты от меня не дождёшься.       Не желая больше ни говорить, ни слушать, Аккерман вышел из ванной, громко хлопнув дверью. Йегер, всё ещё чувствуя злость и обиду, которая теперь стала только сильнее, сделал шаг назад и, съехав вниз по скользкой стене, сел на кафельный пол. Сверху хлестала вода, намокшие пряди скатились на лицо плотной завесой, но Эрен не обращал ни на что внимания. Последние слова Леви всё ещё звучали в ушах хлёсткой пощёчиной.       Не для того он затевал этот разговор, чтобы услышать, что любимый не считает его достойным своих чувств. Брось ему Леви такое год назад, парень, скорее всего, безропотно согласился, но не теперь. Ему уже немало пришлось выпить горькой воды ради этого гордеца, и пусть только попробует ещё раз сказать, что Эрен его не заслужил.       Сегодняшнее утро вовсе не предвещало ссору, и как бы парню ни хотелось отмотать на полчаса назад и прикусить себе язык, слова уже сказаны, и назад их не воротишь. Как бы он ни хотел, чтобы так вышло, идти мириться или делать вид, что ничего не произошло, теперь не собирался. Почему только он должен быть гибким и всё время подстраиваться под этого упрямого осла? Он что, так много просит? Всего одно слово, и даже этого он не смог из себя выдавить.       По правде говоря, Эрену не обязательно его слышать, он и так знал, что Леви его любит. Но порой каждого одолевают сомнения, особенно если рядом человек, который практически никак не проявляет свои чувства. Особенно если от его чувств зависит, не станут ли все жертвы и чаянья серым пеплом. Одного слова парню бы хватило. Но, видимо, для Леви проглотить свою гордыню, вставшую поперёк горла — это слишком сложно. Тем более что Эрен этого не достоин.       Просидев так ещё пару минут, Йегер решил, что пора брать себя в руки. Обида обидой, а работу никто не отменял. Выйдя из ванной, он зашёл в гардеробную и заметил, что одного костюма Леви на вешалке уже нет. Спустившись на кухню, парень застал Аккермана, стоящего с кружкой чая у окна. Всё то время, что Йегер ел за столом, он ни разу даже не повернулся к нему. Что ж, спасибо, что хотя бы тосты приготовил.       Всю дорогу до офиса парень сидел, облокотившись рукой о подлокотник, и, подперев голову кулаком, скучающе смотрел в окно, ни разу не повернув голову. Леви внешне оставался равнодушным, выдаваемый лишь небольшой морщинкой между бровей, спокойно вёл автомобиль и изредка бросал косые взгляды на Эрена.       Молчаливая дорога до офиса, затем до лифта, и снова ни единого слова. Не нарушая тишины, парень первым покинул лифт и направился в свой кабинет, так и не взглянув на Аккермана. Только когда за Йегером бесшумно захлопнулись стальные двери, Леви вдруг понял, что всё это время ждал, когда парень хотя бы украдкой посмотрит на него.       Мужчина понимал, что, пожалуй, погорячился и наговорил лишнего. И всё же по-другому он просто не мог, не умел. Единственное, что он может в ссоре — это скалить зубы в ответ, защищая себя. Леви способен признать свою неправоту, но обычно это происходит, когда исправлять содеянное, на его взгляд, уже поздно. Но ведь Эрен знает об этом, верно?       Когда рабочий день наконец закончился, Леви ожидал, что Йегер как всегда зайдёт за ним и они вместе поедут домой, но парень так и не появился. Аккерман подумал, что у него ещё остались дела и он задерживается, поэтому направился в его кабинет сам. За день раздражение и злость поутихли, и сейчас он уже мог сделать вид, что никакого раздора не было. В конце концов, не могут же они обижаться друг на друга вечно. Должен же Эрен это понять, как и то, что Леви и так достаточно шёл на уступки ради него.       Зайдя в кабинет Йегера, мужчина обнаружил, что тот сидит, откинувшись в кресле, закинув ногу на ногу так, что лодыжка оказалась на колене, и уставившись в телефон. Судя по всему, работу на сегодня он уже закончил, но и уходить почему-то не спешил. — Ты домой едешь? — спросил Леви, стараясь звучать как можно более непринуждённо.       Эрен на секунду оторвался от телефона и бросил на него нечитаемый взгляд. — Нет, езжай один. Я встречусь с другом в баре, буду, наверное, поздно, — ответил Йегер, вновь утыкаясь взглядом в телефон.       И тон, и сказанные им слова звучали абсолютно буднично, и только двусмысленность их положения добавила оттенок равнодушности. Не будь утренней размолвки, Леви без задней мысли пожелал бы парню хорошо провести время и поехал домой, но взвинченный напряжением, он воспринял новость скорее как издёвку. Чувства, что за день успели улечься, взбушевались вновь, подогретые уязвлённой гордостью. Этот пацан плевать на него хотел, а он ещё бегает за ним.       Аккерман зло сверкнул серебристыми молниями в глазах и, ничего не говоря, вышел из кабинета, хлопнув дверью (кажется, это начинает входить у него в привычку). «Ну только появись дома, недоносок, тебе быстро объяснят, как надо со старшими разговаривать». Клацая кнопкой вызова лифта, Леви пытался себя успокоить, убеждая, что виновата утренняя ссора, вот только верилось в это с трудом. Пацан решил показать, что ему и без Аккермана хорошо — вот и отлично. Он ведь сам сказал, что несчастлив с ним. Новая обида легла на старые дрожжи, бередя затихшую злость.       Добравшись домой, по пути зло огрызаясь и сигналя почти всем подряд, Леви содрал с себя пиджак и отшвырнул его куда-то в сторону лестницы, выплёскивая эмоции. Он бесился на Йегера, бесился на себя, бесился от того, что не мог успокоиться. Обычно в таких ситуациях помогает хорошая тренировка. Но в этот раз Леви не хотел идти бить грушу, он хотел, чтобы вся его желчь досталась наглому паршивцу.       На задворках сознания он понимал, что завёлся из-за пустяка, причём намного больше, чем надо. Однако растрёпанные чувства вопили, что Йегер, вместо того чтобы попытаться устранить разногласия и всё наладить, предпочёл свалить в закат с дружком, оставив Леви в одиночестве. Хотя почему в одиночестве? Сегодня у Аккермана на вечер отличная компания — злость, ревность, сожаление и жгучее желание свернуть чью-то смуглую шею.       Когда за Леви громко хлопнула дверь, Эрен понял, что, кажется, сделал что-то не так. Он всё ещё не мог забыть утреннюю ссору, а потому не придумал ничего лучше, чем выпить с Жаном. Для чего ещё нужны друзья, если им нельзя поныть о своих проблемах в личной жизни? Йегер знал, что пара кружек пива и немного нравоучений от Коня помогут отпустить обиду, а несколько часов вдали от Леви заставят по нему скучать. Но пока тоской и близко не пахло, парень решил максимально ограничить общение со своей парой, чтобы ненароком не сделать хуже.       Вот только, похоже, даже несколькими словами он добился того, что Аккерман снова психанул. А когда-то Эрен считал себя вспыльчивым. Может, оно и так, только он всё равно не Леви, у которого разгон от нормального состояния до разъярённой ядовитой змеи — ноль целых три десятых секунды. Как с ним иногда бывает сложно.       Раньше, когда в отношениях напускал кризис и требовалось что-то сделать, как-то договариваться, Эрен просто дожидался, когда его бросят, чтобы вздохнуть с облегчением и жить дальше. Сейчас он об этом очень жалел, потому как никакого, даже элементарного опыта преодоления проблем в отношениях парень не имел. Впрочем, вряд ли двадцатилетние девчонки могли сравниться с вредным, упрямым ворчуном со скверным характером.       А Эрен ещё с выбора Армина удивлялся, сам-то ту ещё занозу в заднице отхватил. И если сначала было забавно и волнующе, то сейчас парень чувствовал, что уже порядком устал. Они сегодня, конечно, оба хороши, наговорили друг другу всякого. Но что, если однажды у Эрена не достанет терпения? На этом всё закончится? Леви за них бороться не будет. Зачем? Ведь Йегер его не достоин.       С этими невесёлыми мыслями парень добрался до бара, в котором его уже ждал Жан, и, плюхнувшись на стул, с ходу заказал виски. Одного пива тут будет маловато. — Что, всё так хреново? — прокомментировал его выбор Кирштайн, ещё по голосу друга в телефоне сообразив, что повод встретиться будет невесёлым. — Пока нет, но и не так хорошо, как хотелось бы, — печально вздохнул Йегер, будто старик умудрённый жизнью. — Пф, чувак, да любой в этом баре может то же самое сказать про свою жизнь, — грустно усмехнувшись, ответил Жан и приложился в бутылке пива. — Давай колись, в чём соль? — В Леви, в ком же ещё? — буркнул парень себе под нос, без удовольствия понимая, что вся его жизнь и в хорошем, и в плохом смысле вращается вокруг Аккермана. — Ну да, тут ничего нового, — задумчиво пробормотал Кирштайн, наблюдая, как виски в стакане Йегера исчезло буквально за три глотка. — Ты бы не налегал так. — Я не буду больше, не парься, — отмахнулся парень, чувствуя, как пустой желудок неприятно обожгло крепким алкоголем. — Дай угадаю: ты не знаешь, правильно ли сделал, что разругался с родителями, и Леви тебе в этом не помогает?       Йегер замер, когда уловил смысл сказанного, и перевёл настороженный взгляд с пустого бокала на друга. Он не говорил Жану, что поругался с предками, только то, что само знакомство прошло неважно. — Откуда? Я же не... — Не говорил, — перебил его Жан. — Мне Микаса рассказала, извини, если что. — Микаса? — густые каштановые брови удивлённо поползли вверх. — Да, знаешь, мы последнее время стали много общаться, — Эрен заметил, как на лице друга медленно расплывается мечтательная, чуть смущённая улыбка. Интересно, раньше он сам так же выглядел, когда говорил о Леви? — Я хотел сказать раньше, но ты был занят, ну и вообще не того... — И? Вы просто общаетесь или... — Йегер насупился, непроизвольно включив режим недовольного брата. — Или, — ответил Жан на невысказанный вопрос. — То есть пока только общаемся, но, мне кажется, из этого что-то может получиться. Вот, — парень потупил глаза, чувствуя, как непроизвольно улыбается всё шире и всё глупее. — Что ж, рад, что мои проблемы пошли тебе на пользу, — фыркнул Йегер в излюбленной манере Леви. — Блин, чувак, ну я же не специально, — Кирштайн раздосадовано всплеснул руками, ощущая себя отчего-то виноватым. — Она переживала за тебя, я поддержал, и как-то само дальше пошло-поехало. — Надеюсь, в общении ты водишь лучше, чем машину, — Йегер невольно вспомнил, как впервые оказавшись за рулём, Жан со всего маха впечатался в столб. Хорошо, что тогда обошлось без серьёзных травм. — А то, — весело усмехнулся Конь, но тут же прочистил горло и заметно посерьёзнел. — Слушай, хотел сказать, что, когда она приедет, я хочу к ней подкатить, если ты не будешь против. Ты же знаешь, что она всегда мне очень нравилась.       Последняя фраза прозвучала непривычным, слишком мягким тоном, который мог принадлежать только влюблённому парню. Жан крутил в руках бутылку, повесив голову ниже плеч, а Эрену, глядя на это зрелище, оставалось только тяжело вдохнуть. — Я солгал. — В чём? — вскинулся Кирштайн, взволнованно блестя глазами. — В том, что больше не буду пить, — почти родная сестра и лучший друг — как тут не выпить? Повернувшись к бармену, Йегер демонстративно потряс пустым бокалом. — Повторите виски.       Просидев весь вечер в одиночестве, наедине со своей обидой, около часа ночи Аккерман решил плюнуть на всё и пойти спать, так и не дождавшись Эрена. К чёрту, устроит ему порку утром, если будет настроение. Пролежав в постели ещё час, Леви начал засыпать, в полусне понимая, что ждёт Йегера уже не для того, чтобы устроить ему выволочку, а потому, что ему уже давно пора бы вернуться.       Провалившись наконец в неглубокий сон, мужчина и там не смог найти покоя. Он уже почти забыл про свои дурацкие сны, но вот стоило расслабиться, как снова начал сниться сопляк. Только на этот раз всё было каким-то мрачным, смазанным и тревожным. Леви всё пытался догнать его, но никак не выходило, затем вокруг появилось множество людей в чёрных одеждах. Они все куда-то спешили, толкаясь, сбивая, а главное, не давая приблизиться к Эрену, оттесняя его всё дальше и дальше.       Аккерман проснулся от собственного хриплого вздоха, похожего на неоформившийся крик. Сердце стучало в груди, пальцы слегка подрагивали, тело покрылось испариной. Ощущение чего-то ужасного, тёмного никак не хотело отпускать разум. Леви, тяжело дыша, провёл ладонью по лицу, пытаясь успокоиться, и по привычке протянул правую руку, ища тёплый надёжный бок, однако в этот раз пальцы нащупали только холодные простыни. Мужчина повернул голову, приподнялся на локтях, осматривая постель, и действительно никого рядом с собой не увидел.       Чёрт, неужели он всё ещё не пришёл? Леви глянул на часы и сильно нахмурился. Без пятнадцати пять, какого хрена он творит? Аккерман схватил свой телефон и, не обращая внимания на подрагивающие пальцы, выбрал нужный контакт и нажал вызов. Ужас, который начал постепенно отпускать его, вцепился с новой силой, когда механический голос сообщил, что аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Что, чёрт возьми, происходит?       Леви сел на постели и набрал номер ещё раз, но результат оказался тем же. Сердце снова забилось сильнее. С ним ведь не могло ничего случиться? Аккерман пытался взять себя в руки, но выходило плохо. Он звонил снова и снова, но телефон на другом конце провода так и остался выключен. Чёрт. Он ведь даже не знает, с кем и куда Эрен пошёл. А всё дурацкая утренняя ссора, будь она не ладна. Если бы не она, сейчас бы Йегер дрых рядом, закинув на него руки и ноги, а не шатался непонятно где и непонятно с кем.       Леви решил, что, скорее всего, парень пошёл куда-нибудь выпить вместе со своим другом Жаном. Значит, надо звонить Жану, только вот Аккерман не знал его номер. Как и не знал номеров других друзей Эрена. И что теперь делать? Почему, когда была возможность, он не заставил каждого в этой шайке вместо барбекю написать досье? Леви подумал, что, возможно, Райнер сможет ему чему-нибудь помочь. Может, Эрен вообще ушёл с ним, они ведь неплохо общались?       Мужчина решил позвонить Брауну, но сначала ему нужен хотя бы один глоток воды, иначе он просто не сможет говорить, потому как иссохшее горло сдавил спазм. Быстро натянув штаны, Леви направился на кухню, но на последней ступеньке неожиданно замер, бросив взгляд на диван в гостиной. Он не знал, чего ему больше хотелось: сгрести в объятья, что есть силы прижав к себе, или наорать, выпоров ремнём по бессовестной заднице. Наверное, всего понемногу.       Подойдя ближе и убедившись, что это действительно сопляк дрыхнет на диване в обнимку с котом, Леви почувствовал настолько сильное облегчение, что даже голова слегка закружилась. Однако вместе с облегчением пришло желание убивать. Убивать за только что убитые нервные клетки. Тихо скользнув на кухню и утолив жажду, мужчина вернулся обратно и решил, что настало время для распирающего нутро праведного гнева, а для его чудовища — час расплаты. Он подошёл к дивану и сильно пнул его, вырывая тем самым наглое животное из сна. — Йегер, тварь, где тебя носило? — сердито прикрикнул Леви, когда сопляк открыл глаза.       Эрен спросонья не ожидал, что на него будут кричать, поэтому подскочил на диване и во все глаза испуганно уставился на злого, сверкающего в темноте глазами Аккермана. Ривай успел ретироваться при первых же звуках голоса хозяина. — В баре с Жаном сидели, — тихо пролепетал парень, ещё не до конца осознав причину воплей. — Что у тебя с телефоном? — продолжал сердиться мужчина, грозно нависая над ним. — Разрядился, — пискнул Эрен, ощущая, как стремительно уменьшается под стальным взглядом. — Почему ты торчишь здесь? — Пришёл поздно, не хотел тебя будить, — признавшись во всех своих грехах, Йегер в ответ услышал лишь злое, тихое «идиот».       Посиделки в баре не прошли для него даром, и, поговорив с другом, Эрен решил, что и правда погорячился сегодня утром. Ему казалось, что он требует сущей малости, однако для Леви это, возможно, была вовсе не малость. В конце концов, любые слова могут оказаться пустым звуком, и об истинном отношении человека куда красноречивее говорят поступки.       Разве Леви мало сделал для него? Кто бы ещё ради него встал впервые в жизни на коньки? Надел дурацкий свитер, подаренный Ханджи? Помирился с его братом? Кто бы ещё молча терпел унижения от его отца? Покопавшись в воспоминаниях, Эрен снова почувствовал в себе силы идти дальше, конечно, вместе с Леви. Придя домой, он хотел помириться, но обнаружил, что мужчина уже спит, а потому, не раздеваясь завалился на диван, не смея беспокоить свою пару. И так уже провинился перед ним, к тому же Аккерман наверняка звонил на разрядившийся телефон, и утром даст за это по шее.       Однако до утра ждать не пришлось, наказание настигло его раньше. Теперь Эрен испытывал двойной стыд, осознав, что Леви ждал его. Он стоял перед ним, сжав пальцами переносицу, пытался успокоиться, и только сейчас Йегер заметил, что мужчина сильно дрожит. — Тебя трясет, — тихо произнёс парень и попытался прикоснуться к его руке, но Леви отдернул её. — Конечно, меня трясёт, я уже думал, что с тобой что-то случилось, придурок, — Аккерман снова повысил голос и шумно выдохнул, пытаясь взять себя в руки.       Он бы не завёлся так, если бы не утренняя ссора, не равнодушный тон Эрена в кабинете, не дурацкий кошмарный сон. Ещё парочка таких сновидений, и Ханджи придётся выписывать ему успокоительное. А всё сопляк, чтоб ему черти в задницу вилы воткнули! — Прости меня, — тихонько произнёс Йегер, чувствуя, что должен извиниться именно сейчас, и поднял на Леви виноватые глаза, — за всё. Я не хотел заставлять тебя волноваться и уж тем более обидеть.       «А что несчастлив со мной, ты тоже не хотел говорить?» — едва не сорвалось с языка Аккермана, но он сумел удержаться. Ни к чему сейчас раздувать новый конфликт. — Я тоже, — после небольшой паузы произнёс мужчина, уже заметно успокоившись.       Разве он мог долго злиться, когда эти жуткие глазища так умоляюще смотрят на него?       Эрен протянул руку, и на этот раз Леви уже не отдёрнул свою. Взяв его запястье, парень потянул на себя, надеясь лишь на то, что его не оттолкнут в последний момент. Чуть поколебавшись, Аккерман всё же решил, что пора завязывать со всеми обидами, поэтому забрался на колени к пацану, оседлав его бёдра, и обхватил руками за шею, прижимая к себе. Эрен обнял в ответ своими большими тёплыми руками, сомкнув их вокруг Леви крепким, надёжным кольцом, и зарылся носом в изгиб шеи.       Аккерман вдруг понял, почему так разозлился на него сейчас. На самом деле, он просто испугался. Испугался, что с Эреном могло что-то случиться, испугался, что мог так легко потерять его. На секунду он снова почувствовал то отчаяние, которое сковало его во сне, и сильнее стиснул объятья. Верит каким-то снам, как суеверная бабка, ей-богу. Аккерман с удовольствием врезал бы себе, да только отпускать Эрена он сейчас ни за что не станет. Как с ним хорошо и как бесконечно плохо будет без него.       Йегер, всё ещё чувствуя себя виноватым, просто наслаждался тем, что снова может держать Леви в объятиях. Разве стал бы так переживать человек, который его не любит? — Я люблю тебя, — тихо прошептал он, не отнимая лица, и продолжил, прежде чем Аккерман успел бы заговорить, — не говори ничего. Я просто хочу, чтобы ты знал. — Я знаю, — также тихо выдохнул Леви, зарываясь пальцами в каштановые пряди.       Аккерман сделал глубокий вдох, пытаясь надышаться им, будто без Эрена ему не хватало кислорода. Чёрт. Да он же самый настоящий наркотик. Из тех, что обещают дикое, запредельное удовольствие, которое в итоге, оказывается, хуже ада на земле. Только осознание свершившейся ужасной ошибки приходит слишком поздно. Когда уже без новой дозы не прожить и дня. Без его ласковых рук, без его ядовитых глаз, без его бархатного голоса, без его любви. Без него самого.       Кто бы мог подумать, что под оболочкой красивого тела и милой мордашки скрывается чистейшая отрава. Он отравил собой всю жизнь Аккермана, проникнув даже в его сны, и никакого противоядия от него нет, а отказ от новой дозы грозил неминуемой мучительной смертью. Самое обидное, что Леви сам загнал себя в эту ловушку. Он мог бы держаться от парня подальше и не допустить, чтобы всё зашло так далеко, но сам этого не захотел. Поэтому теперь оставалось пенять только на себя.       И если бы на этом всё закончилось, как же. Парень продолжал его мучать, придумывая всё новые, более изощрённые пытки. Что ещё ему нужно? Леви и так отдал всё, что у него было, включая медленно вытянутую душу. Чего ещё он хотел? Его сердце? А вот тут Эрена ждало разочарование, ведь сердце у Леви маленькое, холодное, больше похожее на мёртвый камень. Нет, неправда. Всё это чушь, ведь именно пацан доказал, что у Аккермана самое обычное, человеческое сердце, подверженное обычным человеческим слабостям и страхам. И это оказалось хуже всего. Лучше бы у него действительно было каменное сердце.       Тогда бы оно не сжималась от боли всякий раз, когда в памяти всплывали слова, сказанные парнем сегодня утром. «Думаешь, я хотел такой жизни? Думаешь, я счастлив?». А хуже всего, после горькой правды, снова слышать «я люблю тебя» и понимать, что парень врёт и себе, и ему. Эрен придумал отличную пытку — знать, что единственного любимого человека Леви не в состоянии сделать счастливым. Это поистине жестоко.       Почему он не задумывался, что с ними будет дальше? Даже Эрен, пацан, смотрел вперёд и строил планы, но Леви будто откладывал всё на потом. У него никогда не было никого, с кем бы хотелось каждое утро пить вместе чай за одним столом на протяжении многих лет. Тем более смехотворно думать, что кто-то сам захочет остаться с ним. Кому он нужен? Эрену? Сейчас — возможно, но пройдёт ещё немного времени, и парень под давлением родни и общественности сломается. Или ещё раньше поймёт, что не хочет тратить свою жизнь на Леви.       Теперь, когда в лице непримиримого Гриши Йегера явилось прямое доказательство, что и эти отношения прикажут долго жить, сценарий в голове сложился сам собой. Эрен слишком наивен и упрям, чтобы принять реальность. Хорошо, что Леви наивным никогда не был. Пока их с пацаном было только двое, ещё можно было сделать вид, что больше никого и не существует. Что им всегда будет вместе хорошо, нескучно и комфортно. Но теперь, когда появились «обстоятельства», блестящий хрустальный шар разбился, мелкими осколками впиваясь в душу. Больно. Дальше будет ещё больнее.