Лис искренне его ненавидел.
— Проснись, приду-у-урок, — возопил пернатый человечески-фальшивым голоском со своего насеста. — Пошёл к черту, — сдавленно прорычал в ответ хозяин, уставившись в потолок, — Иначе я тебя на тушенку пущу, матерью клянусь.Это он умел — ставить на кон жизнь родительницы.
— Ты готовить не умеешь, ба-а-алда. В говоруна тут же полетела подушка. Мало того, что бедняжка сейчас мучился похмельем, так ещё и экзотический петух посылал агрессивные вибрации. Знает он слишком много, так ещё и ругается, как сапожник. Откуда только нахватался? Спёртый воздух раньше прочего вынудил Лиса оторвать чугунную голову от матраса. Дышать становилось невозможно — запах алкоголя смешался со всем, что только может пахнуть в деревянной коробке. Тошнота, и без того комом вставшая в глотке, усилилась, и ему всё же пришлось метнуться в ванную для опустошения желудка. Окончив с извергающимися делами, умылся и почистил зубы. В зеркало обычно старался не смотреть, но теперь упёрся лапищами о раковину, заглядывая в янтарные глаза под густыми каштановыми бровями. Рассеченная переносица должна бы придавать эпичности, украшать мужчину, как это принято говорить, однако она лишь являлась частью общей разбитости. Вновь проиграв отражению, Лис поплёлся к окну. Однокомнатная халупа рассчитана, максимум, на троих, но он-то знал, что, если постараться, поместится целая компания. И всё же вчера, кроме владельца, здесь никого не было. Раздалась назойливая трель дверного звонка. — Кого там принесло? Я никого не жду, проваливайте, — хриплым басом протянул Лис, взбираясь на подоконник. Проклятое дребезжание вновь ударило по голове. — Да что за херня? Пришлось всё же уделить непрошенному гостю каплю внимания. Ярость нахлынула, захватывая контроль, и сопроводила до выхода. Нет никого, чьё присутствие сейчас было бы кстати. Почти никого. Дверь распахнулась, и на пороге возник смуглый парень с дредами, собранными в пучок. Он широко улыбнулся, обнажая ряд кривых зубов. — Здаров, чувак. Вот скажи, что ты орёшь сразу? Я, может быть, с подарком пришёл, — ломкий голос повышался в конце каждого предложения. — Не помню, чтобы я тебя звал, — Лис скривился то ли от шумного приятеля, то ли от света, бьющего по глазам. — У тебя переходный возраст? Что с голосом-то? Отступив от двери, жестом пригласил войти. — Хотя стоп, мне ведь всё равно. У тебя есть двадцать минут, штырь. — Я балдею от твоей доброжелательности, — признался тот, с осторожностью шагнув в квартиру. — Ну и помойка, чел, самый настоящий притон. Ты забыл, где урна? Не придавая значения придиркам дружка, Лис бесшумно закрыл дверь и направился к кухонному уголку, содержащему в себе крошечный стол с морем на скатерти, индукционную плиту и кофеварку. Последняя была особенно любима им. Волны, уносящие с собой тарелки и чашки, успокаивали нервы. — Нет, забыл вызвать горничную. Дал ей отпуск. Ближе к делу, время идёт. — У тебя ж нет горничной, — засомневался штырь. Из мини-кухни донёсся тяжелый вздох. — А, опять твои стрёмные шуточки. Понял, понял, — в голосе слышались нотки усмешки. — Уже слыхал про Медузу? Конечно, он слышал — сложно оставаться в танке, если у тебя есть знакомые, которые в любую щель свой гадкий нос засунут. Лис решил не терзать кофеварку и достал из подвесного шкафчика дешевый растворимый. Открутил крышку и с наслаждением проткнул натянутую золотистую плёнку. На удивление приятное занятие. Вспомнил вчерашний вечер до начала мордобоя и улыбнулся собственным мыслям. — Эта вшивая академия с сомнительной репутацией? Чем они там вообще занимаются, спасением душ утопающих? — продолжил беседу тот без всякого желания услышать ответ. Штырь наконец приземлился на кровать, посмотрев на приятеля, как на инопланетную жизнь и с огорчением заключил: — Кончал бы ты свои книжки читать, они плохо на мозг влияют, отвечаю. А то эвона как заговорил. Типа твоя репутация лучше? Крошечное ароматное облачко поднялось над чашкой, ложка ударялась о керамические стенки, создавая круги — зрелище заворожило блуждающий взгляд, окончательно приводя в равновесие. Лис сыт по горло трёпом Мятных любопытных соседей, — название даровано районом, в котором они проживают — потому не предался унынию. В конце концов, он и сам прекрасно понимал, что заслужил всех тех ядовитых слов. Он не был святым. Достойно принимал правду, пусть иногда за неё наказывал. Всё же когда не пил, выражения казались не такими колючими. Скорее, скользкими — достаточно не вдумываться, и они сами утекут в сток. Этого он не умел. Мысли имели большую власть, нежели Лис. Уселся на стол поудобнее, обхватив ладонями горячую кружку, и подготовился, как полагается, к выразительному монологу. — Вещай, хренов информатор. Гостю, очевидно, внимание прельщало. Откашлявшись, он театрально вскинул руку и заголосил: — Однажды, когда Торопыжки не было дома … — Не поясничай давай, Торопыжкин, — сквозь зёв потребовал Лис. Высказывание оскорбило штыря до глубины души. — Ты что, чёрт эдакий, Незнайку не читал? — Убирайся, сволочь. Само собой, он не убрался, а рассказал всё, о чём знал сам. Объявление о наборе учеников, мол, впервые увидал на тёмной стороне интернета, потому что абы где о нём не говорят — информация, как-никак, секретная. Академия намеревается совершить некоторое грязное дельце, способное лучших медуз озолотить. Ещё бы, ведь главная цель — Аурум. Такой себе штаб богатеев на воде, окруженный со всех сторон исполинскими скалами, где они всякими непотребствами занимаются. — С чего ты взял, что именно непотребствами? — поинтересовался слушатель. — У богатых своих причуды. Не слыхал? Не перебивай. Поделился догадками о том, что это, вроде как, остров. — Он ведь на воде, как иначе-то? — вновь встрял Лис. Штырь, как положено уважающим себя штырям, пригрозил пальцем в знак недовольства. — Замолчи ты наконец. Что за человек? Говорит, дескать, прячутся там в основном те, кто скрывается от правительства или родственников нерадивых. От Мятного района далеко, где-то возле аэропорта Орэ Мунди. До Аурума, как ни старайся, не добраться — одним нуворишам и известно, хотя не похоже, чтобы они вообще свою территорию покидали. После предположения насчет родственников у Лиса зазвенело в ушах, пальцы охладели, а по коже пробежали пренеприятные мурашки. Кроме ускоренного биения собственного сердца он не слышал больше ничего. Откуда матери там взяться? У этой чертовой истерички и денег-то не водилось никогда, о какой золотой жиле может идти речь? Зато водить пятой точкой она умела на сто баллов, так что если … — Двадцать минут прошло давно, — в голосе слушателя проступил страх. — Тебе пора. — Но … Штырь, озабоченный резкой сменой настроения собеседника, помрачнел, но с кровати всё же встал незамедлительно. — Я сказал — тебе пора. Нарушителю спокойствия пришлось шествовать к двери, понурив голову, точно школьник, получивший двойки за всех в классе. Уже за пределами квартиры, на прощанье произнес только: — С рождеством. Тяжёлая дверь хлопнула перед самым его носом. Тело сделалось ватным и непослушным, Лис не воспротивился его слабости и сполз по стене, пряча лицо в ладонях. Некоторое время так и сидел, не шевелясь, пока не достал телефон и не принялся искать лазейки для выхода на какой-нибудь информационный пост об академии. Спустя час безуспешного блуждания по сети попросил штыря скинуть ссылку.11:22. Штырь: Вспоминаешь обо мне, когда прижимает, блин. 11:30. Лис: Ага.
Заполучив желаемое, Лис прочитал всё то же, о чём совсем недавно болтал приятель. Из нового только лишь количество мест, срок обучения, составляющий два года и два месяца, время и дата следующего набора. Оказалось — проводится он в четыре этапа, два из которых уже позади, а до третьего оставалось каких-то три дня.Никакая плата за вход и пребывание на территории Медузы не взимается. Только слезами, кровью и потом Вы сможете пробить себе дорогу в будущее. При себе иметь — отвагу, упорство и отчаянность. Из ста человек на третьем этапе пройдут только двадцать полоумных самоубийц. Мы не несём ответственности за психику и здоровье учеников.
«Зато честно.» Пусть горькая, но правда — жизненно важный принцип Лиса. И хотя он привык к импульсивным решениям, всё же колебался, размышляя о поступлении. На одной чаше весов — крупные деньги, на другой — заключение в местах не столь отдалённых. Тюрем молодой преступник не боялся, однако содрогался от одной только мысли о возможном обмане. Чего руководству какой-то закрытой академии помогать детям из неблагополучных семей или каким-то алчным молокососам? Неизвестно, чем вообще они там занимаются, вдруг, всего-навсего сборище садистов-извращенцев. Приходил ли кто в Медузу в самом деле или это странный способ завлечь глупцов? И что с непринятыми делают после? Отпускают шататься по дворам с секретными сведениями? Что-то не сходилось. Сердце опустилось в пятки.Для связи с нами перейдите по указанной ссылке и заявите администратору о своём желании поступить.
12:20. Лис: Я поступаю в Медузу. 13:13. Щупальца: Весьма самоуверенно, Вам так не кажется? 13:17. Лис: Нет. Вы возьмёте меня. 13:20. Щупальца: Мы вышлем ссылку с координатами Вам в личные сообщения ровно в 23:59. Она будет работать ровно одну минуту. Не успеете — излишняя самоуверенность Вас сожрёт.
Лис рассматривал хохочущий смайлик, который некие Щупальца выслали десятью минутами позже. Издеваются они или нет, но подвешенное состояние сменилось на головокружительное облегчение. Раскинувшись на полу, он уставился на приклеенные к потолку силиконовые звёздочки, светящиеся в темноте. Возвращаясь домой во хмелю страшным и неукротимым чудовищем, ему удавалось осознать, где находится и немного успокоиться. Игрушечные светила служили маяком, пусть и накрывали унынием. Фальшивый человеческий голос подал признаки жизни. — Бра-а-тик, бра-а-атик. Оставаясь на полу, Лис отвернулся от клетки, закрыл глаза и провалялся так до вечера.***
В подвальном помещении с огромным аквариумом на всю стену в кожаном кресле восседает женщина, облаченная в приталенный черный комбинезон с широким ремнём. На мраморном столе перед ней разбросана куча бумаг. Бокал с игристым устроился в элегантной ладони, поблёскивая и заигрывая. — Госпожа Ируканджи, почему Вы ослушались главу касаемо того мальчонки? — взволнованно поинтересовался юношеский голос откуда-то из-за спины. — Пусть руководит своей женой. Я сделала так, как посчитала нужным, — томно отвечает женщина, туманно и медленно, словно читает мантру. Молодой человек, застывший в дверях, переминается с ноги на ногу, заложив руки за спину. Осторожничает и не сразу решается продолжить диалог. Смущенно отводит глаза, ненароком поглядывая в сторону собеседницы. — Он в гневе. Божится, что жизни Вам не даст, моя Госпожа. Заразительный смех, особенно чарующий, прокатился по помещению, вгоняя доносчика в краску. Алкоголь, заточенный в стекле, выбрался наружу и угодил в дамский рот. Губы под слоем аквамариновой помады растянулись в беспечной улыбке. — Пусть себе злится. Что ж я сделаю с его неуравновешенностью? У Фликери много поводов для беспокойств и ещё больше причин меня ненавидеть, — Ируканджи откинулась на спинку кресла. — Мне он понравился. Пусть попробует, наверняка, будет весело.***
Лис, околачивающийся последние несколько часов возле барной стойки, наконец отделился от шумной компании незнакомцев и плюхнулся на, облитый чем-то липким, диван. Достал телефон из кармана чёрных спортивных брюк, чтобы проверить время.23:50. 23:59. Щупальца: Не профукайте свой шанс.
***
Мятный район — важная единица портового города Калестис. Своё название получил благодаря улочкам, выкрашенным в холодный зелено-голубоватый оттенок. Всё, от скандинавских домиков до дорожек, выложенных камнем, улыбалось свежестью, бодрило, но не вынуждало щуриться. Кроме того, жители выращивают на закрытых задних двориках запрещенные растения, становящиеся после некоторых манипуляций Мятным Дрейфом, прославившим умельцев и приносящим нехилый доход. Не сложно догадаться, почему власти старательно закрывают на это глаза. Наряду с МД есть еще одна культурная ценность, именуемая Формой Радости. Нашумевшие наркотические вещества применялись в некоторых местах в качестве анестезии или снотворного — в таком случае в состав входили вспомогательные материалы, призванные ослабить действие. В этом месте жизнь кипела преимущественно ночью, а потому утром и днём навряд ли удастся встретить сущность, населявшую его. Народ отсыпался перед громкими гуляниями, случавшимися, обычно, пять раз в неделю. На оставшиеся двое суток они снова впадали в спячку. Деньги капали на карточки производителям, остальные зарабатывали на азартных играх и с лёгкостью возвращали финансы, если кошелёк внезапно пустел. Всего в Калестисе шестнадцать районов, четыре из которых славятся своими тусовками и лёгкими деньгами. Остальные выживают в среде, омраченной шумными соседями. Каждая часть города стоит под слоем того или иного цвета, с высоты птичьего полёта напоминая конструктор. Самыми благополучными считались — Коралловый, Ализариновый, Персиковый и Малахитовый. Обитатели последнего крепче прочих презирали мятновчан, находясь с ними в непосредственной близости, подвергались сравнениям со стороны. Многие считали оттенки близкими по духу и путали районы между собой, отчего добропорядочные граждане оскорблялись до глубины души. Южный колорит привлекал туристов, наполняющих роскошные отели в вылизанных частях города до краёв. Почти круглый год местным жителям мешали вспышками фотоаппаратов, капризными детьми мегаполиса и чужеродной музыкой, зато в нескладных районах свежему мясу и, конечно же, деньгами радовались безмерно. Балованным иностранцам позволяли делать всё, что им вздумается с единственным условием — касса вперёд. Ночные клубы с подтянутыми прелестницами и бронзовыми аполлонами, эротично танцующими на пилонах. Заведения с игровыми автоматами, закрытые дома для азартных игр. По случаю продолжения Рождественских каникул отрешенные представители Мятного, Янтарного и Пурпурного собрались в эпицентре пьяных вечеринок, разврата и свободы — в Ультрамариновом районе. Время близится к закату, а это значит, что в замке Либертас уже собирается толпа. Сегодня здесь прогремит концерт софт-рок группы Мармеладные Мишки, ради выступления которых власти Калестиса наняли дополнительную охрану от собственных же граждан. Все наслышаны о страсти некоторых к туристическим бумажникам, потому меры предосторожности лишними не бывают.В 21:00, 28 декабря начался концерт. Сегодня всё изменится.
Сиять пафосом Лис не любил, хотя всё же влез в свою единственную иссиня-черную рубашку и такого же цвета джоггеры. За веяниями моды не следил и одевался так, как требует комфорт. В лени заключалась суть или в отсутствии заинтересованности, но гардероб так и состоял из толстовок, свободных штанов, беговых кроссовок и тяжёлых ботинок с тракторной подошвой — их он выгуливал только ночью. С сумерками на Калестис опускалась долгожданная прохлада. Море дуло на запёкшиеся раны. Время, когда Лис дышал полной грудью и не озирался по сторонам. Во мраке, в тени он чувствовал себя частью чего-то очень важного. Мягкое и приглушенное звучание голоса лохматого вокалиста со сцены в сопровождении акустических гитар и фортепьяно проплывало в воздухе, запутываясь во влажных волосах. Около трёхсот сотен людей стали единой массой, прыгали, дёргались от наслаждения и подпевали, покачиваясь в такт. Отчего группа прозвалась Мармеладками Мишками, Лис так и не понял, да и плевать на это хотел, откровенно говоря. Есть вещи, о которых и знать нечего. Не во всё заложен глубокий смысл. Отпив из бокала какой-то редкой гадости неизвестного происхождения, он перегнулся через глянцевую стойку и, щёлкнув пальцами, окликнул бармена: — Слышишь чего, бедолага? Не расскажешь, что за ядерную смесь ты намешал? Я чуть не откинулся только что. Не страшно на себя ответственность взять за чужую смертушку? Тот, в свою очередь, не сразу понял, к кому обратились, будто никто другой до этого и не заговаривал с ним. Стоит себя с цветастым галстуком, душащим потихоньку, в качестве этакой декорации. — В состав этого коктейля входит только самая лучшая продукция. Такую и не везде сыщешь, если Вы понимаете, о чём я. Вместо смерти Вас ждёт неописуемое наслаждение, это точно, — уверенно зачитал откуда-то из головы бармен, собравшийся с мыслями. — Боюсь представить худшую, — Лис одним махом допил содержимое. — А, может, смерть и есть — высшее наслаждение. — В таком случае я могу только позавидовать своему отцу. — Верно. Неожиданно сократив расстояние между собой и гостем, градусных дел мастер положил руку на чужое предплечье, кокетливо поглаживая пальцами мышцы. — И всё же есть вещи, способные вознести до небес ещё до того, как сыграешь в ящик. Дивный вечер, не так ли? А может стать ещё лучше, — он прикусил губу и коснулся кончиком носа горячей щеки. — Вижу, тебе, как никому другому, это нужно. Как мне тебя называть? Уязвленный Лис не успел среагировать, как проворные руки ухватились за воротник рубашки и притянули ещё ближе. Бармен впился в губы посетителя и протолкнул нечто склизкое в его рот. Громкая музыка вынуждала постоянно повышать голос, иначе до собеседника долетали лишь невнятные обрывки. В некотором смысле, было бы лучше, останься слова и язык там, где им положено быть. Лис клацнул зубами, сбросил с себя липкие ладони, резко отпрыгнул назад и с трудом устоял на ногах, запнувшись о сзади стоящую скамейку. В тёмных глазах по ту сторону стойки поблёскивали весёлые искорки. Молодой человек удивленно вскинул брови, ощущая привкус железа во рту. — Так скоро захотел с папаней воссоединиться, хрен собачий? Без языка тебе придётся всё оставшуюся жизнь мычать, так какая в жопу разница, как меня называть? — Можешь и в жопу, — съязвил тот. Великолепный момент кровожадной ярости, наполняющей каждую клеточку, разгоняющей кровь по венам, заполнил собой пустоту, возникшую вокруг развернувшейся сцены. Всё повторялось из раза в раз — льются знакомые мотивы, алкоголь скатывается по трубам вниз и садится в кресло управления. Янтарные очи, прямо устремленные на оскорбителя, сперва наполнились мраком, затем тут же вспыхнули огнем неудержимого гнева. Тяжелое дыхание вырывалось через приоткрытый рот. Лис намеревался стереть довольную гримасу с лица проклятого бармена. Знакомый голос на секунду вырвал его из эмоционального плена. — Чувак, погодь, у говнюка мамик влиятельный. Владелица замка, между прочим, вот он и ведёт себя, как маленькая стерва, — штырь вырос из неоткуда со своим неизменным пучком и широченной улыбкой. — Забей. В этот раз последствия тяжеловаты будут. Он того не стоит. Бармен пожал плечами и кивнул головой, подтверждая слова дружка своего потенциального карателя. Лис наконец отвёл взгляд и выпрямился в полный рост — стало видно, насколько он выше моложавого наглеца, в том время как штырь находится с ним почти на одном уровне. Оба где-то под два метра, только смуглый информатор совсем худощавый на фоне массивного рыжего. — Ты как всегда не вовремя, — огорченно оповестил массивный. — Знаю, но без меня, ты бы давно сгнил в изоляторе, — напомнил худощавый. — Есть разговор. Касается Медузы. Интересует? Лис всем телом развернулся к приятелю, позабыв о бармене. Рассказать о переписке с якобы администрацией академии он не успел. Или не хотел. В любом случае, беседа о предстоящем отъезде уже вот-вот состоялась бы, да и познаниям штыря можно позавидовать. Всегда что-нибудь интересное со дна достанет. — Я выслежу тебя ночью. Не сегодня и не завтра, в любой другой день. Оторву твой поганый язык и отправлю мамуле на юбилей, — пообещал Лис на прощанье со звериным оскалом. — И на открытке напишу, где он бывал. — Падре, парень забыл, как дышать. Кончай буйствовать. Вон свободный столик, погнали сядем наконец. Я ног не чувствую, ей-богу, — взмолился штырь, дожидаясь, пока друг сдвинется с места. Вот в такие моменты прикасаться к нему не берётся — опасная затея. Как отойдёт, можно и на голову залезть, а пока приходится обходиться словами. Лис перестал скалиться и направился в сторону предложенного места. Двухуровневая планировка клуба вместимостью до пятисот человек устроена таким образом, что все выступления можно увидеть как, находясь на первом этаже возле самой сцены, так и на втором, попивая коктейли. Неоновые огни отскакивают от всех возможных поверхностей, потому что практически всё внутри заделано под мрамор. Располагается он на третьем-четвертом этаже — выше только крыша, ниже — ресторан, зоны бильярда, настольного тенниса, аэрохоккея. Замок Либертас пышет дороговизной и элегантностью в любое время года. Штырь поплёлся к другому бару, пока Лис разглядывал потолок, провалившись между подушками ультрамаринового дивана — такого же ультрамаринового, как всё вокруг. Хотя, в декорировании скорее участвовали все оттенки фиолетового, синего и даже немного сиреневого. Пол чернел от недостатка света. В застекленных куполах крутились девицы, на площадках куда менее защищенных извивались подкаченные молодые люди. Лис рассматривал силуэты без интереса, сейчас он думал о чем-то поважнее смазанных маслом булок. К столику, покачиваясь, как соломинка на ветру, летел штырь. Именно летел, потому что из низких стаканов всё лилось по сторонам. — Значит, слушай, — он поставил перед Лисом его ёмкость, достал из внутреннего кармана куртки небольшую бутылку и поставил её в центр, — Моя старшая, оказывается, туда пробиться пыталась, прикинь? Была на втором отборе. Лис подцепил стакан пальцами и отпил из него, голова закружилась. Видимо, та чертовщина, что подсунул бармен, даёт о себе знать. — И чего? Штырь вскинул руки и удивленно вскрикнул: — И чего? Как это? — и снова возмущению рассказчика не было предела. — Это ценнейшая информация, чел. За ней приезжало само руководство! И за ним вот-вот должны приехать. Об этом Лис пока тоже умолчал. — Круто … наверное. Тачка-то хоть крутая? До машины ему дела не было. Следовало рассказать штырю обо всём. О том, что координаты привели в Либертас, а не очередное желание загулять. О том, что уже через каких-то полчаса они расстанутся неизвестно на какой промежуток времени. О том, что глаза застлала пелена и о том, что сестра штыря чертовски горячая, но где найти столько сил? — Ну ты даёшь! Тачка его интересует, — худощавый тип потуже затянул пучок, поднял свой стакан, махом осушил его и тут же наполнил из загадочной бутылки. — Везли с закрытыми глазами. Время засечь не смогла, но по ощущениям, говорит, что-то около трёх часов. Лис представил, как проявит себя желудок после трёхчасовой трясучки в кромешной тьме. Добираться будет тяжеловато — свою четырёхколёсную подругу водит, а на заднем сидении вечно извергается. — Я молчу, — только и смог выдавить из себя и в самом деле замолчал. Штырь вновь воодушевленно продолжил: — Говорит, сперва задавали какие-то вопросы, а затем, — он подался вперёд и заговорил тише, медленнее для пущего драматизма, — поединки. И берут не по результатам, судя по всему. Моя вот победила, а всё равно домой воротилась. — А-ага, — обессилено протянул Лис и проверил время на телефоне.Осталось десять минут.
— Какой же ты всё-таки поганый, — подытожил штырь, — Я вот чего думаю, ежели они не по уму набирают, то тебе свезёт. А коли нет? — То и сдохну в какой-нибудь канаве, как любой другой мятный. Лис кое-как сполз с дивана, потянулся и направился в сторону двери. Следом ринулся штырь. — Ты куда намылился? Куда-то. — В Медузу, — буркнул под нос, — Забыл сказать, что я уже уезжаю. Клуб пересекли до того стремительно, что худощавый едва поспевал за приятелем. До нижнего этажа он молчал, заговорив лишь на улице. Лис стоял чуть поодаль, на середине длинной каменной лестницы. Внизу поджидал лазурный внедорожник с затонированными окнами. — Но когда? Лис не обернулся. — Да вот прям сейчас.