War

      Когда её желудок скрутило, а потом вывернуло в третий раз, она поняла, что это последствия сотрясения. Синджед уже лечил ей такое, но всегда говорил, что нужно доставить её к нему незамедлительно и, после варварских, но эффективных манипуляций, обеспечить тишину и покой. То, что продолжалось вот туже вторые стуки, покоем назвать было нельзя.       Желудок был пустой, поэтому пол комнаты оставался чистым, а попытки вырвать превращались в отвратительные горловые спазмы. Она не ела уже двое суток. Последний раз Джинкс подкрепилась вместе с Силко, перед тем, как подарить ему бутылку вина с подмешанными в неё наркотиками. Она не ела, не пила и не спала…       Этому ублюдку показалось мало физических истязаний, и он решил скомбинировать разные виды пыток. Вышло отменно. Он не давал ей спать. Вообще. Совсем. Как только она закрывала глаза, он включал громко воющую сирену и вырывал её из сна. После его плебейских выходок вчера она даже удивилась, что этот урод умеет не только махать кулаками.       От недосыпа Джинкс начинала впадать в микросны и отключаться на несколько секунд. Организм был истощён из-за ран, голода, усталости и унижений.       Он вошёл к ней и вырвал из очередной недолгой отключки.        — Привет, дорогая. Я сегодня не с пустыми руками, — мужчина проследовал вглубь комнаты и присел на стул.       Она с издёвкой приподняла запястье и посмотрела на несуществующие ручные часы.        — У меня сейчас не приёмное время. Зайди позже.       Его искренне удивила её способность мало того, что держаться, не показывая ему слабость, – за эти дни она не проронила ни слезинки, – так ещё и шутить, и это в её то состоянии… Ему показалось, что в его голове даже зарождается что-то наподобие уважения, которое, несмотря ни на что, должно быть проявлено к такой стоической выдержке.       Воля на грани абсурда…       Он выудил из глубокого кармана бутылку воды, бросил её на пол возле себя и подошвой ботинка подтолкнул к ней.        — От анонимного благожелателя.       Джинкс даже не посмотрела на воду, хотя её ужасно мучила жажда. Её вниманием завладела не живительная влага, а слова, с которыми он преподнёс ей эту подачку. Девушка слышала это от Силко, когда подслушивала их с Маркусом разговор, перед тем как сбежать в мастерскую. С этими словами он отдал шерифу деньги, предназначавшиеся для родственников людей, погибших в устроенном ей взрывом. По поведению истязателя Джинкс уже поняла, что явно насолила ему чем-то, но людей, которым она перешла дорогу, было множество что в Пилтовере, что в Зауне… Она убила кого-то, кого он любил, в том пожаре? Брата? Сестру? Любовницу? Отца? Вопросов было больше, чем ответов. А, может, это просто какое-то устойчивое выражение? Используя слова в переговорах, Силко не присваивал их лично себе…        — Не есть человек может и месяц, вполне… с водой же дела обстоят иначе. Я не хочу, чтобы ты умерла раньше времени. Планирую познакомиться с тобой поближе. Нам же хорошо вместе, так?       Она подняла голову и презрительно посмотрела на него.        — Не думаю, что тебе много осталось… Силко найдёт меня, он всегда меня находит.        — Слухи о том, что твои призраки находят тебя, добрались даже до Пилтовера. Тут все об этом знают. Возможно и призрак Силко сможет тебя отыскать.       В её глазах он увидел непонимание.        — Ааа, ты же не в курсе… Он мёртв. Ваше жалкое восстание подавлено. Вы проиграли.        — Блефуешь? Плохо выходит…        — Что ты! Никакого блефа. У нас с тобой слишком близкие, я бы даже сказал, интимные отношения, и в них нет места для лжи.       От упоминания их «близости» её лицо подёрнулось гримасой отвращения.        — Знаешь, в городе прогресса уже давно был введён мораторий на смертную казнь. Но члены совета посчитали, что государственная измена — достойный повод, чтобы сделать исключение из правил, — продолжал он, наблюдая за её реакцией.        — Восстание не могло погаснуть так быстро. Я лично отвечала за снабжение! — она закричала и в гневе швырнула в него бутылку, тут же болезненно схватившись за повреждённую руку, которая на второй день почти полностью посинела.        — Ооо, мы прошли с тобой отрицание и гнев, отлично. То, что ты снабдила наступление парой бутылок с бензином и ещё кое-каким неработающим дерьмом, не значит, что победа будет за Зауном. Ты даже подрыв электростанции нормально организовать не смогла. Благодаря тому, что всё вышло из-под контроля, ты ведь и оказалась здесь.       Мужчина внутренне ликовал. Зерно сомнения, появившееся в её глазах, и было его целью. Сомнения… Эти непрошенные, нахальные гости начали вторгаться в разум его пленницы. Он только этого и ждал. Прекрасно.        — Помнишь, что последнее ты услышала от него перед тем, как его прилюдно казнили сегодня на площади? Что это было? «Я люблю тебя?»… или «Я скоро вернусь»? Вспомни и оставь эту фразу в своей памяти навсегда. Ты до конца своих жалких дней будешь как на повторе прокручивать это в голове. Теперь ты в этой комнате не одна, с тобой здесь с сегодняшнего дня поселились скорбь и вина… Знаешь, он так глупо умер. И всё ведь из-за тебя. Он так отчаянно хотел найти тебя, что отправился на поиски лично. Так переживал за тебя, что потерял всякую осмотрительность и словил пулю. Меня даже разочаровало то, как бездарно погиб сам Король Зауна.        — Этого не может быть, — Джинкс, всё ещё не веря в его слова, мотнула головой.        — Оооо, принцесса… Не переживай, у тебя будет ещё много времени, чтобы прокрутить эту мысль у себя в голове. Не думай об этом сейчас. У нас есть занятие поинтереснее.       Он встал и медленно подошёл к ней, потянулся к карману и бросил что-то возле её ног. Предмет упал и слабо звякнул.        — Я же не изверг. Когда-то я вообще был добрым и гибким человеком. Я и сейчас достаточно демократичен и хочу дать тебе выбор. Наденешь сама, добровольно — и я тебя не трону. Откажешься — и я сначала изобью тебя, а потом засуну это в твой рот силой.       Джинкс, не понимая, о чём вообще идёт речь и что она должна была надеть, медленно перевела взгляд с лица мужчины, всё так же трусливо прикрытого респиратором, на пол и увидела чёрный кляп с железным колечком по середине. Взгляд быстро переметнулся обратно на лицо мерзавца.        — Я хочу повеселиться, но боюсь, что зубки у тебя окажутся слишком остренькими. Ну что? Решила что-то? Мне интересно посмотреть на твой выбор.       Она была подавлена. Неужели и правда первая волна восстания пала, даже не дойдя до середины города? Снабжение ведь было организовано на высшем уровне. Она сама видела, что производство работает как часы… Да, подрыв станции действительно пошёл не по плану. Взрыв вышел из-под контроля. Но сама же станция была раскурочена. Город должен был быть обесточен. По крайней мере его часть. То, что восстание подавлено, не было похоже на правду.       Но касательно Силко… Пойти искать её лично — это было очень на него похоже. Но неужели он и правда мёртв? Она больше никогда не увидит его? Никогда не прикоснётся и не заговорит?       Их последняя встреча была в столовой, когда она обманула его… Она не смогла даже нормально попрощаться. Он очнулся, и последнее, что он увидел от неё — ложь и предательство? Скорбь и боль, как снежный ком, катились в её голове, и на них налипали всё более и более противоречивые мысли и вопросы, которые, по всей видимости, навсегда останутся для неё без ответа. Джинкс хотелось побить себя по щекам и проснуться, понять, что всё это страшный сон, кошмар. Без Силко больше не было смысла в борьбе. Не было смысла терпеть ещё больше боли и унижений. Она так устала за эти дни... Держаться на плаву ей помогала только мысль о том, что он жив, ищет её и вскоре найдёт. Теперь больше ничего не имело смысла, продолжать этот затянувшийся ужас — тоже.       Она медленно, глядя ему в глаза, потянулась к кляпу.        — Прекрасный выбор. Наблюдать за тем, как ты ломаешься изнутри, даже приятнее, чем уничтожать тебя физически.       Джинкс взяла ненавистный предмет и здоровой рукой бросила его так далеко, как только смогла, а потом этой же рукой показала средний палец.        — Развлекайся так дома со своим парнем, а от меня отъебись. Твоя рожа меня уже заебала за эти два дня.       Он посмотрел в сторону и нашёл взглядом кляп. А потом перевёл глаза на девушку.        — Неверный выбор.       Он медленно прошёл к выходу и поднял предмет их раздора, а затем развернулся, подошёл к ней и ударил сильно, наотмашь, замахиваясь всей пятернёй. Он бил её грубо, рвано. Было видно, что строптивость и непокорность Джинкс его раздражают и приводят в замешательство. Он не знал, как сломать её морально. Морил её голодом, не давал воды, насиловал и избивал, а она из последних сил бросала колкости и грубости в его адрес. Не даром её называли безумной сукой Силко…       Он закончил её избивать, когда она оперлась спиной о стену и опустила голову, чуть обмякнув, видимо потеряв сознание в какой-то момент. Мужчина подошёл к ней, открыл рот, затолкал железное кольцо, завязал на макушке, потом связал её руки сзади чёрной кабельной стяжкой и, чуть отойдя, потянулся к застёжке брюк.

***

      Она лежала на этом чёртовом ледяном полу и просто мечтала о том, чтобы он её пристрелил. Желательно в голову. Руки затекли от тугой хватки хомутов. Во рту был отвратительный терпкий привкус. Мерзкая, вязкая белая жидкость медленно вытекала из насильно открытого рта и падала на кафель.       Мужчина в это время застегивал брюки. Вёл себя так спокойно, будто ничего и не произошло. Он закончил с застёжкой и выудил из кармана клинок. Она, приметив это, подумала, что он явно не станет орудием убийства. Если бы он хотел её убить — давно бы убил.       Он нагнулся к ней, взялся за одну косу и приставил нож почти к основанию того, что когда-то было аккуратной причёской. Одним резким движением полоснул по волосам и отрезал.        — Ты хорошо знаешь город? Я вот не очень, поверхностно. Мне кажется, что даже коренные жители не могут знать всего… ну так вот, — он перебирал отрезанные волосы в руке, — я жил раньше возле здания суда, в пяти минутах. Проходя мимо, я всегда засматривался на большую табличку у входа. Там большими золотыми буквами выведены три слова: справедливость, равенство, воздаяние. Я приду туда сегодня вечером и прибью твою синюю косу под словом «справедливость». Мне кажется, что всё, что происходит последние два дня в этой комнате, и есть торжество справедливости. Если совет, главный шериф и суд не смогли наказать тебя за твои грехи, то это сделаю я. Лично.       Он отбросил отрезанную косу в сторону и потянулся ко второй.        — А эту я заберу к себе домой. Повешу на стену и буду любоваться. Она будет моим трофеем.       Он отрезал вторую косу, подобрал с пола брошенную и вышел прочь со своими «трофеями», специально слишком сильно хлопнув дверью — он видел, что громкие звуки раздражают её, начиная звенеть и резонировать у неё в голове из-за травмы.       Джинкс закрыла глаза, и в сознании перед ней всплыл образ Силко. Она так скучала.       В тот момент стены этой комнаты увидели её слезы, пророненные здесь впервые за всё это время.