Невербальная практика

— Это нормально, что твоя мать прислала мне образцы приглашений на вечеринку в честь помолвки? Драко улыбнулся, отложил перо и поднял голову на вошедшую в его кабинет Грейнджер. Скованная неловкостью, она мялась на пороге; недовольство и смущение так причудливо преображали её обычно строгое лицо, что Малфою захотелось украсть пару поцелуев, прежде чем она вновь начнёт говорить о неуёмности его матери. — Всего лишь образцы? Очень тактично с её стороны, — насмешливо заметил он и поднялся, взглядом приглашая Гермиону войти. Прошла неделя с их странного, неловкого, но очень нужного разговора в мужской раздевалке. Драко часто представлял, как будет восхитительно предложить Грейнджер стать его женщиной, но даже не подозревал, что это произойдёт при таких странных обстоятельствах. Почти обнажённая, дрожащая от озноба и нетерпения, она ответила на его последний вопрос коротким, полувопросительным, несмелым «да», но это позволило Малфою незамедлительно сообщить радостную весть домой. Окрылённый согласием, он совсем не подумал о том, что отчаявшаяся Нарцисса может воспринять новость об отношениях сына слишком остро, и вот уже неделю она заваливала его и Грейнджер письмами об организации помолвки, существование которой додумала, едва прочитав короткое послание от Драко. — Это не смешно, — неуверенно возразила она, складывая руки на груди. Стараясь выглядеть крайне серьёзно, она подошла к нему и вопросительно приподняла бровь. — Это чудовищно, Грейнджер, — поведал он шёпотом, склонив голову. — Боюсь, нам в самом деле придётся пожениться. Гермиона вспыхнула, и её плечи едва заметно вздрогнули. — С тобой невозможно разговаривать! — она нахмурилась, избегая его прямого взгляда. — Прости, — он тихо рассмеялся, и Гермиона почувствовала тёплую ладонь у себя на талии. — Я обязательно поговорю с ней в четвёртый раз, если тебя это так беспокоит. Но ведь ты понимаешь, что это не остановит строительство праздничного шатра в её саду? Гермиона неуверенно улыбнулась и всё же посмотрела на него в ответ. Вот уже неделю она ощущала щекочущий жар в своей груди, который не удавалось погасить. Новые взаимоотношения породили странную жадность: ей хотелось касаться Малфоя губами, руками, прижиматься к коже, и это желание вытесняло из головы всё остальное. Она чувствовала себя глупой и ненасытной, но лёгкость, пружинящая в теле, нуждалась в постоянной подпитке. Грейнджер чувствовала, что летает, и знала, что так не должно быть. Странное дурное предчувствие точило её по ночам, когда она засыпала, но наутро испарялось, словно его и не было вовсе. Спокойные и уверенные взгляды Малфоя исцеляли, заставляли забыть о сомнениях и тревоге хотя бы ненадолго, однако наступал вечер, и тревожность возвращалась. Гермиона ощущала, что поблизости таятся неприятности, но не могла понять причину такого предчувствия. — Ты обеспокоена другим, — он прикоснулся пальцами к её подбородку и приподнял его. — Если переживаешь, что Макгонагалл продолжит читать нам нотации о том, что взаимоотношения между преподавателями — неэтично и непрофессионально, то я… — Нет, — Гермиона помотала головой. — Думаю, вскоре она успокоится. — Тогда в чём дело? Скажи мне, Гермиона, и я постараюсь сделать всё, чтобы избавить тебя от этой смешной морщинки на переносице, — он прикоснулся пальцем к коже между её бровями и потянул вверх, словно расправляя. Гермиона насмешливо фыркнула и мотнула головой. — Мне кажется, что-то не так. Я не знаю что, но… — не найдя слов, она всплеснула руками и опустила ладони на его плечи. — Это непривычно для меня так же, как и для тебя. Уверен, твои ощущения — просто издержка нашего нового… статуса, — и, взяв одну из её ладоней, поцеловал. — Пройдёт немного времени, и ты привыкнешь. Гермиона чувствовала, что не может с ним согласиться: да, их отношения были в диковинку не только ей, но и всем, кто об этом узнал (а благодаря Макгонагалл это был весь преподавательский состав). И всё же вовсе не это заставляло её нервничать и переживать. — Тебе надо расслабиться, — Драко приблизился, и Гермиона вздохнула, ощутив его торс своим животом. Ладони сжали талию, притягивая ближе, и Грейнджер почувствовала, как сознание постепенно уступает тому инфантильному восторгу, который она испытывала всякий раз, когда Малфой оказывался так близко. — Мрачные стены Хогвартса могут нагонять тоску. Как насчёт выходных в Лондоне? Я бы хотел пригласить тебя на свидание. — Звучит прекрасно, — выдохнула Гермиона с меньшим воодушевлением, чем хотела, когда её взгляд упал на разложенные на столе бумаги. — Дорабатываешь кровозамещающее? — Не совсем, — Драко тут же отстранился и едва заметно взмахнул рукой. Листы зашелестели, собрались в одну стопку и нырнули под массивную папку. Гермиона вопросительно изогнула бровь в ответ на его натянутую улыбку. — Это связано с зельем из «Обсидиана»? Промолчав, Малфой положил руки на её плечи и наклонил голову, заглядывая в глаза: — Я бы очень не хотел, чтобы ты в это ввязывалась. — Я могу помочь, — произнесла она настойчиво, хмурясь ещё больше. — Знаю, — Драко кивнул, однако его выражение лица оставалось крайне строгим и категоричным. — Но это не твоя проблема. Я должен разобраться самостоятельно. И это вовсе не потому, что я тебе не доверяю. К тому же мне помогает месье Лавер. У него довольно большой опыт в работе с зельями, так что тебе не о чем беспокоиться. Гермиона хотела возразить, но его твёрдый взгляд и тёплые руки, обнимающие плечи, были слишком вескими аргументами. Неловко улыбнувшись, она кивнула и поспешила отстраниться: — Я опоздаю на занятие с шестикурсниками. — Наверстаем в выходные, — произнёс он без тени серьёзности, и Гермиона кивнула. Она отступила и развернулась, чтобы покинуть его кабинет, но всё же обернулась, когда уже достигла двери. — И все же… Что тебе удалось узнать? Малфой помрачнел, тяжело опустился в кресло и взглянул на неё исподлобья. Однако Грейнджер с достоинством вынесла его взгляд и даже вздёрнула подбородок, чтобы доказать свою решимость. Драко вздохнул. — Это волшебный наркотик. Попадая в организм, он дарит лёгкость и магически связывает употребляющего с тем, кто его даёт, заставляет делать всё, что пожелает последний, и фактически является… — Жидким Империусом, — закончила Гермиона, холодея от ужаса. — И он… вызывает зависимость? Драко промолчал, складывая руки на столе. Его недовольство было таким очевидным, что Гермиона решила больше не испытывать судьбу. — Что во фразе «Я не хочу, чтобы ты в это ввязывалась» было непонятным? Грейнджер кивнула и выскользнула за дверь. Путь до своего кабинета она провела в тяжёлых размышлениях об опасном дурмане и категоричности Драко. Казалось, они договорились доверять друг другу, но некоторые границы всё ещё стояли перед Гермионой неразрешимой задачей. Повернув в коридор, где располагался её кабинет, Грейнджер замерла, услышав приглушённые ругательства. — Отдай! Что это такое? — гремел юношеский голос, и Грейнджер нахмурилась, всматриваясь в две борющиеся фигуры. — Почему ты просто не можешь отстать от меня? Отвали, Дерек, иначе я запущу в тебя проклятьем! — шипела в ответ Глэми, уворачиваясь от однокурсника, пытающегося выхватить что-то из её рук. — Что происходит? — строгий голос Гермионы ввёл Глэми в замешательство, чем и воспользовался Дерек. Раздался визг стекла: из рук слизеринца выпала колба, которую он сумел отнять, но не удержал. — Что ты наделал! — закричала студентка, хватаясь за голову. Она опустилась на колени и прикоснулась к склянкам, раскиданным на полу. — Ты поранишься! — Дерек опустился следом, но она отшатнулась от него, смерив уничижающим взглядом. — Я тебя ненавижу, — прошипела она и, бросив быстрый взгляд на Гермиону, побежала вдоль по коридору. — Глэми! — окликнула Грейнджер, но студентка уже скрылась за поворотом. — Что произошло? — обратилась она к Дереку, но он был занят тем, что прожигал зелье, растекающееся на полу, яростным взглядом. Спустя мгновение, словно не расслышав профессора, он сорвался с места и ринулся вслед за Глэми. Грейнджер изумлённо проследила за тем, как высокая фигура студента исчезает за поворотом, и с радостью подумала о том, что дни её юности давно в прошлом. В ноздри ударил аромат, показавшийся Гермионе знакомым; она попыталась вспомнить, встречала ли его прежде, но с каждым новым вдохом запах становился всё более неразличимым. Озадаченно нахмурившись, Грейнджер взмахнула палочкой и очистила пол.

***

Они решили провести выходные в его доме. После долгих споров Гермиона смогла убедить Малфоя в том, что выход в дорогой ресторан, где могли встретиться журналисты, — далеко не лучшая идея при существовании Нарциссы, уже составляющей списки гостей на их помолвку. Они собирались просто поужинать и прогуляться по ночному Лондону, уже овеянному весенним теплом, но Гермиона нервничала так, словно должно было случиться нечто очень важное. Исключительно в целях перестраховки она заказала восхитительный комплект нижнего белья и решила, что наденет его на всякий случай. Вечер пятницы начинался вполне спокойно. Они поужинали, заказав еду на дом, прошлись по саду, примыкающему к дому, и даже попытались обсудить рабочие вопросы. Но нечто странное и тягучее разливалось в воздухе, и Гермиона вздрагивала каждый раз, когда Драко окидывал её долгим внимательным взглядом. Грейнджер смущённо осматривала своё простое, но элегантное кремовое платье на пуговицах и одергивала подол, который и так был более чем целомудренным. Однако Малфой, как и всю предыдущую неделю, не совершал попыток сделать что-то неприличное, чем немало удивлял Гермиону. На самом деле, она ожидала страстных поцелуев во всех углах Хогвартса, однако Драко отказывался торопиться. Он был терпелив и учтив; он знал, что Грейнджер уже никуда не могла деться, и поэтому растягивал время, накаляя её нервы. И всё же когда они, завершив прогулку, решили пройтись по дому, Гермиона не выдержала и заявила: — Последнюю неделю ты ведёшь себя так, словно я сделана из хрусталя и попросту рассыплюсь, если не буду спать на пуховых перинах и ступать по лепесткам роз, — она поиграла бровями и, поймав его терпеливый взгляд, двинулась вперёд к его комнате. Здесь ничего не изменилось, и даже приглушённые тона заката за окном, казалось, были всё те же. — Не могу поверить, что ты когда-то был тем, кто создал «Обсидиан». — Это место не может выйти у тебя из головы. — Мне интересно, — Гермиона остановилась перед зеркалом в рост и наклонила голову, рассматривая своё лицо с порозовевшими щеками. Она в самом деле казалась себе невинной, и это раздражало, потому что темнота, наползающая со всех сторон, шептала совсем о другом. Ей хотелось бросить вызов. — Что именно? — Драко возник у неё за плечом, почти сливаясь с сумерками, расплескавшимися в комнате. — Какой ты был там, что тебе нравилось… Ведь это до сих пор привлекает тебя? — Далеко не всё, Гермиона. Я уже говорил, что искал острых ощущений и часто переходил границы. — И всё же… — она повела плечами. — Ты всё ещё думаешь об этом. Я хотела бы узнать тебя лучше. Он молча рассматривал её лицо, о чём-то раздумывая. — Ты всегда была такой любознательной, — тихо рассмеялся он, подбираясь ближе, и Гермиона ощутила раздражение из-за этого снисходительного тона. — Я готова, — нетерпеливо прошептала она, сжимая и разжимая кулаки от волнения. — Вот как? — его бесстрастный голос послал мурашки по телу. Она внутренне приготовилась ко всему, что мог бы сделать Драко, но всё равно тихо охнула, когда его рука скользнула по шее вверх. Малфой машинально улыбнулся её испуганному лицу в зеркале; обхватил густоту её волос, не причиняя боли, но ощутимо натягивая, заставляя запрокинуть голову. Горло дёрнулось, когда она судорожно сглотнула, застывая от испуга и горячего спазма, сковавшего всё внутри. Кровь накалилась и обжигала, циркулируя в теле. — Расстегни, — он подцепил пальцем воротник её платья. Гермиона помедлила, скользнув изучающим взглядом по его лицу, однако Драко был собран и сдержан, словно не происходило ничего необычного. Она принялась перебирать пуговицы, но от волнения пальцы соскальзывали и путались. Грейнджер тут же разозлилась на себя из-за подобной неловкости и закусила губу, стараясь унять дрожь в руках. — Не торопись, — размеренно проговорил он, следя за её движениями через зеркало. — Мы никуда не спешим, — и, заметив панику, блеснувшую во взгляде (Мерлин, у Гермионы Грейнджер что-то не получалось с первого раза!), погладил щеку: — Сделай глубокий вдох, — и сильнее сжал волосы у корней, когда Грейнджер не подчинилась, всё ещё уверенная в том, что сможет справиться самостоятельно. — Дыши, Гермиона. Мы не продолжим, пока ты не успокоишься. Грейнджер, всё ещё досадуя на своё волнение, глубоко вдохнула и выдохнула, но всё же не почувствовала себя глупо вопреки ожиданиям. — Вот так, моя умница, — его тихий голос, направляющий и обволакивающий, вводил Гермиону в нечто наподобие транса, вытеснял за пределы зацикленных пугливых мыслей и расслаблял словно бокал крепкого вина. — А теперь продолжай. Пальцы слушались, но Гермиона не была уверена, что источником контроля была она. Медленно, пуговица за пуговицей платье распахивалось, обнажая то, что она надеялась показать Драко, хоть и в несколько иных обстоятельствах. — Сними, — всё так же невозмутимо, не меняя тембра и темпа речи, произнёс Драко и слегка расслабил хватку на волосах, чтобы она смогла отстраниться и скинуть платье. Гермиона повиновалась; ткань с тихим шелестом упала у её ног. — Это для меня? — он тихо усмехнулся, и горячий воздух коснулся её виска. Гермиона сглотнула, рассматривая себя в отражении: белый кружевной комплект, приобретённый незадолго до выходных в одном крайне популярном магазине, сидел так, словно был сшит для неё. Мелкое плетение шёлковых нитей, похожих на плотную паутинку, удивительно гармонично прилегало к коже, просвечивая, но всё же целомудренно прикрывая. — Белый, — тихо прокомментировал он. — Так невинно, Гермиона, и так соблазнительно. У тебя прекрасный вкус, — его пальцы провели едва ощутимую линию вдоль кружева на бюсте. — Спасибо, — неловко выдохнула она, внутренне ощущая потребность в сказанном. Но Драко, казалось, не обратил внимания на её фразу. Его пальцы соскользнули на шею, слегка сжимая, и Гермиона почувствовала, что упирается поясницей в его бёдра. — Жаль, что его придётся снять. Гермиона отвела взгляд, однако тёплые пальцы тут же плавно, но настойчиво повернули её голову обратно. — Смотри на себя, Гермиона, — он коснулся губами мочки уха, и Грейнджер, всего на секунду позволив себе закрыть глаза, протяжно выдохнула, ощущая, как пол под ногами становится похожим на неспокойное морское полотно. — Ты очень красива. Его пальцы соскользнули с шеи, освобождая её, и спустились к застёжкам бюстье. Гермиона не смела пошевелиться, хотя никто не запрещал ей этого. Она слышала шорох ткани и чувствовала, как кружева, сковывающие её грудь, постепенно ослабевают, пока бюстье наконец не скользнуло вниз, всё еще удерживаемое цепкими пальцами. Поток холодного воздуха лизнул обнажённую кожу её груди, и Гермиона впервые ощутила смущение, взглянув на собственное отражение. Ладони Малфоя легли на выступающие с каждым вдохом рёбра, сжимая, удерживая на месте, пока Гермиона боролась со слабостью, возникшей во всём теле. — Великолепно смотришься, — его руки скользнули вверх, обводя полушария грудей, тёплое дыхание коснулось шеи, и затем первый мягкий поцелуй обрушился на кожу, словно ожог. Гермиона тяжело сглотнула, и он улыбнулся, почувствовав движение её горла губами. Малфой оставил ещё один поцелуй под мочкой уха, а затем, толкнув на себя, провёл большими пальцами по соскам и слегка сжал их, выбивая из её груди невнятный стон. — Я бы повесил такую картину прямо здесь, над этим зеркалом, чтобы никогда не забывать выражение твоего лица, когда я раздеваю тебя. Гермиона шумно выдохнула, когда он развернул её одним движением руки, и покачнулась, пытаясь устоять на месте. Его прямой взгляд подействовал подобно атакующему заклинанию; в груди стало тяжело от грохочущего сердца. Его руки покинули её тело, и Гермиона поёжилась: показалось, будто в комнате стало холоднее на несколько градусов. Цепкий взгляд медленно исследовал подрагивающие губы, ключицы, вздымающуюся грудь, живот и тонкое кружево белья, кажущееся чужеродным на её почти обнажённом теле. — Не шевелись, — коротко произнёс он и шагнул вправо, огибая её. Гермиона про себя отметила, что он мог бы и не говорить этого: оцепенение ожидания приковало её к месту. Послышался шелест одежды, и Грейнджер решила, что он снял рубашку. Эта мысль заставила её нетерпеливо облизнуть губы и вдохнуть глубже, чем обычно. Его пальцы ударили током, когда едва ощутимо прикоснулись к её спине, убирая волосы с шеи. Тёплый поцелуй между лопаток побудил Грейнджер выпрямить спину до боли в позвонках; пальцы спустились вниз, забираясь под кромку белья. — Ты не забываешь дышать, Гермиона? — спросил он, и Грейнджер вспомнила, что уже несколько секунд не выдыхала, сосредоточившись на его прикосновениях. — Да, — произнесла она на сорвавшемся выдохе и тут же испуганно охнула: тишину пронзил звук шлепка. — Ты лжёшь. Спокойствие в его голосе можно было разливать по бутылочкам и использовать вместо снотворного. Гермиона почувствовала иррациональную обиду за себя, словно она снова оказалась на занятии у Снейпа и получила «удовлетворительно» вместо «превосходно» из-за невнимательности. — Сосредоточься, — Малфой погладил покрасневшую ягодицу и тихо обошёл Гермиону, снова останавливаясь перед её лицом. — Мы только начали. Она кивнула, однако предвкушение смешалось со вкусом страха снова сделать что-то не так. Это заставило её опустить голову, избегая взгляда Малфоя. — Ты хочешь что-то сказать? — он коснулся пальцами подбородка. Гермиона едва смогла разомкнуть губы, чтобы ответить: — Мне кажется, я всё делаю не так. — Ты идеальна, — прозвучало уверенно и чуть менее бесстрастно, но за несколько минут Гермиона успела так разволноваться, что почти не восприняла его слова. — Тебе не нужно ничего делать, чтобы быть такой для меня. Она очнулась от собственных мыслей, лишь когда её запястье перехватили его пальцы. Грейнджер проследила за тем, как её рука прижимается к паху. Горячая твёрдая плоть под натянутой тканью брюк ощущалась под ладонью настоящим пожаром. — Ты так любишь доказательства, Гермиона. Такое подойдёт? Он склонил голову, ловя её взгляд, и Гермиона судорожно кивнула. Уголки его губ едва заметно приподнялись, и Грейнджер вдруг ощутила потребность поцеловать каждый из них. Малфой надавил пальцами на подбородок и приблизился. Она дрожала, когда его дыхание коснулось её рта. Гермиона не могла ждать; нетерпение, утраиваемое его медлительностью, заставило её податься вперёд, вжимаясь губами, ища ответа, удовлетворения, взаимной страсти, однако Драко отклонился и, сощурившись, покачал головой. — Терпение, Гермиона, — строго сказал он, но она уже не видела ничего кроме движений его губ. Грейнджер привыкла брать всё своими усилиями и инициативой; никто не смел заставлять её ждать. Вытянув шею, Гермиона приподнялась на цыпочки и снова потянулась к нему, однако чужие пальцы скользнули по шее вверх, снова зарываясь в волосы, и мягко потянули назад. Малфой оказался слишком близко; её соски тёрлись о его кожу, когда он, отклонив её голову вправо, прошептал: — Тебе следует научиться ждать, — и второй рукой сжал талию, притягивая к себе ближе, так, чтобы она смогла ощутить, прижавшись к его паху, насколько терпелив он. — Ты волнуешься, что я не дам тебе того, чего ты хочешь? О, милая, не переживай: я трахну тебя всеми возможными способами, но только после того, как ты станешь достаточно мокрой, чтобы выдержать это. Гермиона мысленно приготовилась к сотне тысяч шлепков, потому что не просто забыла следить за поступающим в её лёгкие воздухом — она задыхалась, словно весь кислород внезапно испарился, оставляя её один на один с жаром, покалывающим внутренности. — Пожалуйста, — прошептала она, выкрадывая последний воздух из лёгких. — Пожалуйста, Драко, поцелуй меня. Мне… — и захлебнулась своими эмоциями, поймав его тёмный, внимательный взгляд. На секунду он показался ей не таким собранным, как прежде. — Ты мое испытание, — прошептал он, прежде чем уверенным движением прикоснуться к её губам, сминая и раскрывая для себя. Горячий язык скользнул в её расслабленный рот, коснулся нёба, встретился с её, мягко обводя, толкая, задавая темп. Гермиона услышала стон и только спустя мгновение поняла, что он принадлежал ей. Пальцы Драко сжались на её талии, и на долю секунды стало больно; она рассеянно выдохнула, сбивая темп поцелуя, и Малфой, словно опомнившись, отстранился. — Я могу целовать тебя всю ночь, но ведь ты желаешь иного? — он слегка улыбнулся и снова обошёл её, останавливаясь за спиной. Пальцы, едва прикасаясь к коже, скользнули под кружево, сминая и натягивая его, и Гермиона едва не застонала от обречения: дефицит прикосновений утраивал желание развернуться и всеми возможными способами исследовать тело Малфоя, заставить его сдаться, сорваться, прижаться к ней ближе… Бельё поползло вниз, и Гермиона непроизвольно опустила голову, следя за тем, как кружево скатывается и наконец падает куском ткани у её ног. — Переступи. Гермиона сделала шаг вперёд, смело подняв подбородок. Пульс отдавался в висках, и тело, теперь обнажённое до конца, покрылось мурашками. — Ты такая смелая, Гермиона, — послышался одобряющий голос, а затем бедра коснулся короткий поцелуй. — А теперь подойди к комоду и обопрись об него ладонями. Грейнджер, немного поколебавшись, всё же сделала несколько нетвёрдых шагов влево и остановилась у резной крышки, глядя на неё в некотором замешательстве. — Руки на комод, — ударило в спину, и Гермиона тут же положила ладони на резьбу. Мелкие узоры ощущались под кожей, и Грейнджер начала бессознательно обводить пальцем один из завитков. Внезапно крышка засветилась, и Гермиона изумлённо уставилась перед собой. — Теперь он принадлежит и тебе. Грейнджер оглянулась через плечо: Малфой, опираясь бёдрами о спинку кровати, всё ещё оставался на месте, держа в руках мешочек из плотной чёрной материи. Его улыбка ударила в грудь сгустком тепла, и Грейнджер улыбнулась в ответ. — Открой. Гермиона осторожно взялась пальцами за края. Щёлкнул замок, и крышка плавно поднялась, обнажая нутро комода. С губ сорвался удивлённый вдох: — Здесь ничего нет, — и снова повернулась к нему. — Куда подевались… — Вещи из моей «коллекции»? — он рассмеялся и мягко ступил вперёд. — Я избавился от них. Ты и я, Гермиона, — Малфой остановился рядом с ней и взглянул с пронзительной, почти болезненной нежностью, — начнём всё заново. Соберём свою, — и положил в комод мешочек. — Это очень важно для меня, — Гермиона вдруг ощутила себя беззащитной, уязвимой против его нежности. — Спасибо. Он коротко кивнул, и её беспомощность отразилась в его глазах. — Открой. Гермиона нехотя перевела взгляд на мешочек, подняла его и расшнуровала. Внутри оказалась стеклянная баночка из тёмного стекла, не помеченная этикеткой. Открутив крышку, Гермиона увидела белесую мазь внутри и поднесла к носу. — Ромашка, снежная мята, лаванда… — произнесла она, хмуря брови. — Похоже на состав расслабляющего… — она не договорила, удивлённо приподняв брови. — Ты сделал это… для меня? Малфой качнул головой, делая шаг вперёд. Он готовился. Гермионе захотелось расплакаться от переизбытка чувств. Она задрожала, не зная, куда себя деть, и Малфой, заметив это, произнёс уже знакомым ровным тоном: — Закрой крышку, держи мазь в руках. Она повиновалась. Щелчок замка ознаменовал окончание короткого замешательства, порождённого секундой их немого взаимного признания. — Расставь ноги шире, наклонись и обопрись о комод. Щемящая сердце нежность схлынула; Гермиона замешкалась перед тем, как переступить, расставляя ноги, и лишь спустя несколько мгновений нашла в себе силы наклониться. — Прогнись, Гермиона, — ладонь опустилась на её поясницу и надавила. — Я хочу хорошенько тебя рассмотреть. Она вспыхнула, закусила губу и изогнула спину. Откровенная поза сковывала её, и Грейнджер даже не пошевелилась, когда Драко подошёл к ней сзади, почти прижимаясь бёдрами, и прикоснулся ладонью к ягодице. Оглаживая, он спустился ниже, и пальцы мазнули по влажным половым губам. Гермиона вздрогнула и крепче сжала баночку с мазью. Тонкий запах, исходящий от нее, успокаивал и дразнил одновременно. Грейнджер напряжённо всматривалась в мутную консистенцию, и внизу живота ломило от предвкушения. Внезапно в поле зрения появились его длинные пальцы, и Гермиона едва не застонала, когда Драко изящным движением окунул указательный и средний в мазь, до неприличия волнующе проворачивая их и прижимая к стеклянным краям, чтобы убрать излишки. Когда пальцы исчезли, Грейнджер уже не понимала, находится она в реальности или в ином измерении; всё происходило будто бы не с ней. — Шире, — она почувствовала, как ладонь Драко надавливает на внутреннюю поверхность её бедра, и прогнулась сильнее, отставляя ногу вправо. — Сперва будет немного прохладно. Гермиона мелко закивала, сжимая несчастную баночку в руках. Когда влажные от мази пальцы коснулись входа, она дрогнула и поджала пальцы ног: было действительно холодно. Казалось, её чувствительной плоти касался кубик льда. Пальцы погрузились меж складок, и их инородность заставила испытать короткий испуг. Малфой согнул указательный палец, проникая всего на несколько сантиметров, и Гермиона завозилась, взволнованная новыми ощущениями. Пальцы выскользнули и направились вверх, к клитору, обводя и слегка надавливая. Гермиона что-то невнятно пробормотала, и вторая ладонь Малфоя легла на её поясницу, слегка поглаживая. — Если тебе будет больно или неприятно, не жди, пока станет невыносимо, — строго сказал он. — Я буду очень недоволен, если ты будешь терпеть во имя своего упрямства. Гермиона обернулась через плечо и покачала головой: — Я не могу прикоснуться к тебе, — и слабо усмехнулась. — Мне уже невыносимо. Драко отзеркалил её усмешку, и его пальцы внезапно скользнули внутрь на две фаланги, растягивая и заполняя. Грейнджер ахнула, едва успевая поймать ускользающую из пальцев баночку с мазью. — Если ты ко мне прикоснешься, я не смогу удержаться и заменю пальцы своим членом, а ты к этому пока что не готова, хотя и считаешь, что дерзость и смелость помогут тебе принять меня полностью… — он согнул пальцы, касаясь стенки, и Гермиона шумно задышала, впервые ощущая эту правильную заполненность, которой, как оказалось, не хватало всё это время. — Ты такая узкая и горячая, Гермиона. Если бы ты сама могла ощущать, насколько восхитительна… — зашептал он, склонившись, осыпая поцелуями спину вдоль позвоночника. — Расскажи, что чувствуешь ты? — Я… мне странно… — отозвалась она, роняя голову на предплечья, когда его пальцы двинулись глубже, медленно, но настойчиво раздвигая стенки. — Больно? — Нет, нет… — поспешила ответить Гермиона, прислушиваясь к своим ощущениям. — Немного страшно, но… — и хрипло выдохнула, когда он изогнул пальцы, касаясь передней стенки. — О господи, что ты сделал? Малфой мягко рассмеялся: — О, милая, тебе ещё столько придётся наверстать. — Не страшно, — прошептала она, свыкаясь с новыми ощущениями. — У меня превосходный учитель. Пальцы выскользнули, заставляя Гермиону разочарованно застонать. Она была готова возмутиться, но руки Драко, поспешно убирающие мазь из её рук, а затем приподнимающие её за плечи, отвлекли от недовольства. Он рывком развернул Гермиону к себе, с восхищением рассмотрел румянец возбуждения на её лице, а затем наклонился и подхватил на руки, вырвав из её груди невнятное восклицание. — Ты же знаешь, Гермиона, — он коснулся её виска шёпотом, — мои студенты всегда сдают на «превосходно». Грейнджер тяжело сглотнула. Она собиралась очень постараться.