Невербальная практика

Гермиона ощущала такое в последний раз, когда впервые села за руль новенького отцовского «Вольво». Она самонадеянно полагала, что не составит никакого труда управиться с машиной даже после долгого отсутствия практики (проживание в магическом мире не предполагало частого вождения автомобиля). Она помнила, как села и пристегнулась, уверенно взяла руль и нажала на педали. Короткий миг — и разгон достиг такой точки, что Грейнджер ощутила, как кровь в жилах застыла. Она сумела выйти из оцепенения лишь спустя несколько тягучих секунд и резко вжала педаль тормоза в пол. С тех пор она старалась не прикасаться к тому, чьей силы не осознавала. До этого момента. — Очень хорошо, — Драко отклонился, словно оценивая вид. Его невозмутимость казалась Гермионе парадоксальной. Лёжа посреди его кровати с приподнятыми на подушке бёдрами, абсолютно открытая перед ним, Грейнджер едва сдерживалась, чтобы не прижать к телу руки. — Даже не думай. Она с досадой разогнула локти, снова выпрямляя руки над головой. Пальцы комкали нежный хлопок простыней; те повлажнели и собирались под кожей грубыми складками. Прохладный воздух касался оголённой кожи, и она ёрзала на постели, словно трение о ткань могло успокоить странное тягучее предвкушение. — Ты великолепна, милая, — спустя время сказал он и медленно подобрался ближе, усаживаясь на коленях между её разведённых ног. — Что ж, — Драко задумчиво прикусил губу, касаясь пальцами лодыжек. Прикосновения скользили до колен и обратно, словно не претендуя на нечто большее. — С чего бы мне начать? Гермиона пронаблюдала за тем, как он берёт её ногу за стопу и, подняв на уровень лица, целует выпирающую косточку, а затем отстраняется, оценивая её лицо мимолётным взглядом. Очевидно, Малфой нашёл в глазах Грейнджер то, что искал, потому что в следующее мгновение его губы растянулись в довольной, сытой улыбке. — Ты не оставишь мне выбора? — внезапно выпалила она, чувствуя себя беззащитно. Гермиона ощущала, что отсутствие инициативы плохо сказывается на её самооценке. Драко хмыкнул, отпуская ногу, медленно подобрался ближе и навис над ней, опираясь рукой около виска. Его оценивающий взгляд прошёлся по губам, и Гермиона потянулась вверх, намереваясь украсть поцелуй, однако он отклонился, и пальцы второй руки ласкающим движением прошлись по щеке, подбородку и наконец спустились ниже. — Выбирай, Гермиона, — он едва ощутимо сжал её шею. — Покажи, где я должен оставить свой след. На твоей шее, чтобы все видели? Или, может, на груди? На талии или бедре? Я могу сделать это везде; мне хочется услышать, какие звуки ты издашь, когда я буду прикасаться к этим местам языком, прикусывая, украшая кожу багровыми отметинами.. — Можно выбрать что-то одно? — Грейнджер улыбнулась, ощущая, как пальцы на её шее слегка сжимаются, а потом скользят вниз, к груди. Ладонь опустилась на солнечное сплетение. — Тебе можно что угодно, — улыбнулся он и наконец запечатлел на её приоткрытых губах лёгкий, как дыхание, поцелуй. Язык вскользь коснулся её рта, а затем губы двинулись дальше, мягкими прикосновениями отмечая подбородок, линию челюсти, оставляя цепочку поцелуев вдоль горла. — Ты можешь… — она наклонила голову. — Можешь укусить меня? Он воодушевлённо приподнял брови и подарил ей взгляд, полный невыразимых эмоций. Гермиона дрожала, ощущая, как он склоняется ближе и прижимается губами к её уху: — Я мечтал об этом в течение последних четырёх лет. Без предупреждения чужие губы обрушились на изгиб шеи, и Гермиона вскрикнула, поджимая пальцы ног, когда Драко прикусил кожу, а затем медленно зализал место укуса. — Я могу почувствовать твой пульс прямо тут, — его язык остановился и плотнее прижался к плоти. Грейнджер почувствовала пульсацию на своей шее и, когда Драко втянул кожу, оставляя засос, тихо выдохнула, комкая в кулаках край попавшейся под руки подушки. — Тебе нравится, когда на тебе оставляют следы? — Драко оставил лёгкий поцелуй под подбородком. — Ну конечно, ты просто мечтаешь о том, чтобы каждый миллиметр твоей кожи был отмечен мной, — и снова прижался губами к месту чуть ниже ключиц, оставляя багровое пятнышко. Ладонь, до сих пор покоящаяся на груди, скользнула вверх, находя и сжимая полушарие груди. — В самом деле, Грейнджер, — он хрипло рассмеялся, наблюдая за своими пальцами, выписывающими спираль вокруг ареолы. — Неужели возможно быть идеальнее, чем мечта? Его рот опустился на один из сосков, а пальцы между тем сжали другой. Гермиона подалась вверх, неосознанно усиливая интенсивность прикосновений. Грейнджер ощутила в себе странную ломоту, как будто тело Малфоя вдруг стало магнитом, к которому невозможно было прижаться настолько сильно, чтобы восполнить свою нецелостность. — Сколько раз ты это представляла? — вдруг прошептал он, отстраняясь от повлажневшей кожи. Следовал лёгкий укус. — Ох, я… — Гермиона едва ли когда-то чувствовала такое сильное желание не произносить ни слова. Ей казалось, что короткие постыдные вздохи и полустоны, которыми она тревожила тишину комнаты, значили намного больше, чем любые слова. — Я не знаю… — Боюсь, ты мне лжёшь, любимая, — он провёл кончиком носа между её грудей и наконец поднял голову. Каждым движением и словом Драко проверял территорию, на которую ему будет позволено зайти этим вечером. Слово, произнесённое почти шёпотом, заставило Гермиону замереть, поражённо приоткрыв губы. Выдох не смог выбраться из грудной клетки, охваченной вибрацией грохочущего сердца. — И разве мы не договорились насчёт дыхания? Его пальцы ущипнули сосок, и Гермиона вздрогнула. Сквозь сжатые губы послышалось невнятное мычание, когда она отвернулась, стараясь справиться с миллионом эмоций, охвативших её в этот момент. Ей казалось, что где-то в середине грудной клетки выстрелила пружина, разрушая рёбра, разнося в щепки всё, что до сих пор было надёжно выстроено в её мире. Ощущение свободы и головокружительной, сладкой пустоты наполнило лёгкие. Он отстранился, возвышаясь над ней тенью. Слабое сияние ночника высвечивало его фигуру, очерчивая контур выступающих мышц и острых ключиц, когда Драко наклонился, касаясь губами солнечного сплетения. — Говори со мной, — шёпотом попросил он, следуя языком по косой линии выступающих рёбер. Влажные касания очертили талию и спустились к тазовой косточке. Оставив там наливающееся цветом пятно, Драко очертил его большим пальцем и взглянул на Грейнджер, наблюдающую за ним. — Ты мне… нравишься, — выпалила она, смущённая выжидающим взглядом. Драко тихо рассмеялся, второй рукой сжимая её бедро. — Приятно знать, — он закусил губу, наблюдая, как её щеки становятся ещё более красными. — Я должен отблагодарить тебя за такое очаровательное признание. Он скользнул ладонями под её колени, разводя ноги шире и удобнее укладывая на подушке. Гермиона вздрогнула, сжимая пальцами простыню: Драко мучительно медленно наклонился и оставил на внутренней стороне её бедра мягкий поцелуй, а затем внезапно прикусил кожу. — Тише, — он огладил ладонью живот и спустился ниже. Гермиона сглотнула и кивнула, запрокидывая голову назад и закрывая глаза. Она постаралась полностью сконцентрироваться на контроле над своим телом, но когда мягкое касание языка мазнуло по половым губам, она громко вздохнула и поёрзала бёдрами на подушке, сползая с неё. Одним движением Драко притянул её обратно и коснулся более настойчиво. Гермиона почувствовала, как влажное тепло скользит практически внутри, преодолевая расстояние от входа до клитора. То, о чём она фантазировала, меркло по сравнению с этими ощущениями; тело, казалось, теперь ощущалось только там, где двигался горячий язык и в области живота прямо под ладонью Драко. Ломота росла, и Гермиона чувствовала, что свела лопатки до боли в спине. — Мне нужно… — она приподняла голову, чтобы высказать желание, нетерпеливо зреющее на языке, но столкнулась с потемневшим взглядом, обращённым на неё, и только обрывисто выдохнула. Малфой опустил ресницы, продолжая совершать языком медленные дразнящие движения, и Грейнджер вдруг поняла, что до сих пор не видела ничего более сексуального, чем Драко Малфой между её ног. — Что, милая? — он наконец оторвался, заменяя язык плавно скользящими пальцами. Гермиона сглотнула, внезапно потеряв возможность составлять из звуков слова. Заметив замешательство, охватившее Грейнджер, Драко скользнул ладонью с живота на простынь и раскрыл ладонь, выжидающе замерев. Гермиона неуверенно протянула руку и тут же ощутила, как Малфой переплетает её пальцы со своими, даря ощущение надёжности. — Я хочу услышать. — Внутри… — она судорожно облизнула губы и зажмурилась, чтобы договорить: — Внутри так пусто, и это словно… щекотка. — Я понимаю, — он прижался щекой к внутренней стороне её бедра и посмотрел вниз, где его пальцы медленно перемещались ниже, уже надавливая и проникая внутрь. Её бёдра приподнялись, но это не помешало Малфою погрузиться глубже, прежде чем короткий вздох не обозначил крайнюю степень напряжения. — Так лучше? — он сбивчиво поцеловал тонкую кожу, ожидая ответа. — Да, да, — Грейнджер поморщилась и неосознанно качнулась вперёд, стараясь ощутить его пальцы глубже. Малфой не сдержал тихого стона, когда тугие мышцы обхватили его пальцы и сжались в ответ на такую реакцию. — Пожалуйста, Драко… — зашептала она, едва разделяя слова паузой. — Пожалуйста, сделай это ещё раз. Пальцы совершили поступательное движение, и вскоре язык вернулся на клитор. Напористые прикосновения затронули внутри нечто чувствительное, обострив все ощущения. Гермиона не могла перестать двигаться, стараясь усилить интенсивность, но это рождало больше мучительного нетерпения. Малфой чувствовал, что она дрожит, и старался не сбиваться с размеренного ритма, хотя соблазн взять её за бёдра, перевернуть на живот и плавно погрузиться, сжимая пальцами пышность волос, с каждой секундой становился сильнее. Гермиона сжала его руку, надеясь, что он поймёт безмолвную просьбу, и нетерпеливо захныкала, когда пальцы выскользнули. Всё внутри замерло от предвкушения, однако ползли секунды, но ничего не происходило. — Пожалуйста, пожалуйста, — сбивчивым шёпотом просила она, не открывая глаз. — Нет, — Гермиона почувствовала, что пальцы Драко выскальзывают из её ладони, и поражённо открыла глаза. Малфой уже перемещался к краю кровати. Гермиона заметила, что его тело напряглось, и сама приподнялась на локтях. — Кто-то на территории дома. Гермиона подумала о сотне вещей в следующие пять секунд: ей следовало поднять расслабленное тело с кровати, накинуть хоть какую-то одежду и найти свою палочку, чтобы не встретить противника нагишом и без оружия. — Как это возможно? — Гермиона поспешно села, рассеянно оглядываясь по сторонам. Схватив сброшенную рядом с ней рубашку Драко, она просунула руки в рукава и дрожащими пальцами попыталась застегнуть пуговицы. — Я не знаю, Гермиона. Сработали сигнальные чары. Не выходи из комнаты. Он поднялся, поспешно выхватил из шкафа длинный тёмный халат и, набрасывая его на ходу, вышел из комнаты. Гермиона около десятка секунд оставалась на месте, всё ещё не в силах справиться с переменой ощущений. Окрыление пропало, вместо него в теле поселилась тяжесть дурного предчувствия, с которой Гермиона уже успела познакомиться в течение прошедшей недели. Возбуждение ощущалось горьким послевкусием, когда Грейнджер, спустив ноги с кровати, подошла к трюмо, на котором оставила палочку, сжала её в руке и открыла дверь. Снизу доносились приглушённые голоса. Даже отсюда Грейнджер могла различить ярость в тихом голосе Драко, и предчувствие росло с каждым новым шагом к лестнице. — Как ты здесь оказалась? Если Министерство узнает, что ты покинула… — Драко, стоящий у самого входа в холл, осёкся, когда под ногой Грейнджер скрипнула половица. Она замерла наверху лестницы, нервно сжимая в руке палочку. Малфой повернулся к ней вполоборота и устало поморщился: — Вернись в комнату. Возможно, Гермиона сочла бы это разумным, если бы не приказной тон, сквозивший в холодном голосе Малфоя. Он стоял, опустив палочку, и его взгляд не отрывался от незваного гостя. Ситуация вряд ли представляла опасность, и Гермиона, приподняв брови, продвинулась на ступень ниже. — Пожалуйста, — процедил он и наконец посмотрел на неё. Гермиона заметила напряжённую линию челюсти и вопросительно сощурилась. — Всё в порядке. Я скоро вернусь. Грейнджер возмущённо хмыкнула: он говорил так, словно собирался продолжить то, что они начали. Она уверенно спустилась вниз и остановилась рядом с ним, не решаясь заглянуть в гостиную с дотлевающим камином. — Я ведь не прошу о многом, Гермиона, — укоряюще произнёс он, и от неприязни, сквозившей в его ещё недавно нежном и искушающем голосе, Грейнджер содрогнулась. — Непохоже, что всё в порядке, — ответила она, пытаясь скопировать его тон, и Малфой отвернулся, нахмурив брови. Гермиона, чувствуя прилив смелости, питаемый раздражением, шагнула в арку и застыла на месте. На низкой софе у камина сидела, сгорбившись, тонкая женская фигура. Спутанные чёрные волосы скрывали опущенное лицо незнакомки, но по изящным белым рукам с красивыми кистями, подчёркнутому изгибу бёдер и узким худым плечам Гермиона узнала её. — Астория… Гринграсс подняла голову, яростно сузила глаза и вскочила на ноги, слегка покачнувшись. Её бледные обычно щёки пылали румянцем, губы сбивчиво повторяли беззвучные слова. — Это ты… — она подняла дрожащую руку с вытянутой вперёд палочкой. — Ты во всём виновата! Астория была безнадёжно пьяна. Гермиона поняла это слишком поздно, потому что в следующую секунду сноп красных искр вылетел из кончика древка, направляясь прямо в неё. Грубая хватка на запястье испугала больше, чем летящее в неё заклятье. Малфой дёрнул Гермиону на себя, уводя из-под прицела, и она сдавленно охнула, впечатываясь в его грудь. — Отойди, — он грубо завёл её за спину и одним быстрым движением палочки обезоружил Асторию. — Драккл! — выругалась она, оглядываясь по сторонам в поисках палочки, но, так и не найдя её, бросилась вперед. Её взгляд не отрывался от Гермионы, пока губы не прекращали двигаться, извергая несвязный лепет. Руки, выставленные вперёд, угрожали Гермионе заострёнными ногтями, и Грейнджер отступила ещё на два шага, отчаянно не желая лишиться глаз таким унизительным способом. — Успокойся, — Малфой перехватил её за талию, не давая приблизиться к Гермионе, и Грейнджер проследила за этим движением так внимательно, словно её вдруг окунули в слоу мо. — Из-за неё моя жизнь разрушена! — озлобленно прокричала Астория, отчаянно вырываясь из удерживающих её объятий. — Тебе следует винить только себя! — грубо бросила Грейнджер, заставив себя оторвать взгляд от пальцев Драко, впившихся в талию и спину Гринграсс. Что-то внутри оборвалось, и гремучая смесь обиды и гнева побудила Гермиону к атаке. — Ты заслуживаешь всего, что с тобой происходит! — Грейнджер, — осуждающе прошипел Драко, стискивая Асторию сильнее. Она билась в его руках, надеясь освободиться, и эта картина распаляла Грейнджер. Но Гринграсс не ответила; внезапно она ослабела и повисла на его руках, заходясь в надрывистых рыданиях. — Ты обещал! — вялым движением руки она ударила его в плечо, но Драко только стиснул зубы, не отрывая взгляда от Гермионы. — Ты обещал, что поможешь! Обещал, что я не окажусь в Азкабане! Гермиона бледнела, слушая горячие излияния, и с каждой секундой всё больше отступала к лестнице. — Адвокат сказал, что шансов нет. Судьи… отказались от денег, они сказали, что дело слишком громкое и что французское министерство не позволит им замять процесс… Я не хочу в Азкабан, Драко! Я не выживу там, я умру… Я не хочу умирать, ты не позволишь им забрать меня! — она кричала, путаясь в мыслях, и Гермиона наконец наткнулась на перила, больно впившиеся в её поясницу. Воздух потяжелел, и дышать вдруг стало трудно. Она неловко споткнулась, разворачиваясь и занося ногу над ступенью. Хватаясь за перила и пронзая пространство невидящим взглядом, Грейнджер поспешно поднималась наверх. Ноги дрожали и едва слушались, и вакуум, заботливо образованный сознанием внутри черепной коробки, позволял Гермионе не разрыдаться от горечи и отчаянной злости. Словно следуя чьей-то инструкции, она зашла в комнату, прикрыла за собой дверь и скинула с плеч рубашку. Некоторое время она стояла посреди комнаты обнажённая, пытаясь осознать то, что произошло несколько секунд назад. — Гермиона, — позади послышалось шуршание открываемой двери. Грейнджер подняла руки, прикрываясь, и неловко нагнулась за бельём. Внезапно границы, разрушенные ими час назад, выросли и стали более прочными. — Не смотри, — сдавленно прошептала она, и Малфой, войдя в комнату, опустил глаза. Гермиона судорожно натягивала бельё и дважды сорвалась на ругательство, пока пыталась застегнуть бюстье на все крючки. — Не поздновато для стеснения? — неуверенно хмыкнул он, и Гермиона остановилась, так и не натянув на плечо лямку. Неуместность его иронии оглушила обоих. — Это не стеснение, а отвращение, — наконец выплюнула она, продолжая одеваться. — Тебя не касаются наши с Асторией дела, — холодно проговорил Драко, делая несколько шагов вперёд. — Ты прав, — она наконец застегнула последнюю пуговицу платья и выпрямилась до боли в сведённых лопатках. Острый подбородок был вскинут наверх, и Гермиона рассчитывала на то, что звучит убедительно, когда сказала: — Отныне это абсолютно не моё дело. Всё это, — она обвела комнату взглядом и попыталась справиться с дрожью в губах, — большая ошибка. — О чём ты говоришь? — тон его голоса резко упал до температуры арктических льдов. — Ты постоянно пытаешься обмануть меня. — Я лишь не говорю того, что тебе знать необязательно. — Мне необязательно знать о том, что ты пытаешься замять дело Астории и подкупить судей? — она изогнула бровь, не в силах придать своему тону насмешливость. — Вот почему ты не хотел, чтобы я вмешивалась. Драко молчал, стиснув зубы, и Гермиона покачала головой: — Я не знаю, что за отношения вас связывают теперь, но это явно больше, чем общие увлечения. — Это чушь, — прошипел он, надвигаясь на неё угрожающей тенью. — Послушай себя, — она попыталась выдавить ухмылку и двинулась влево с намерением обойти его. Драко шагнул наперерез, подавляя её своим взглядом сверху вниз. — Если не вмешаться в процесс, её отправят в Азкабан. Ты знаешь, что это такое, Грейнджер? Гермиона сложила руки на груди. — Место заключения для преступников. — Верно, — он мрачно усмехнулся, смотря на неё сверху вниз, и Гермиона чувствовала издёвку в этом взгляде. — А ещё это ад на земле. — Да, — Гермиона вздёрнула подбородок. — Наказание не должно быть приятным. — Ты знаешь, что происходит в Азкабане с женщинами? Малфой смотрел на неё испытующе, словно пытаясь пристыдить, но Гермиона злилась от этого только больше. — Просвети меня. — Мне бы не хотелось вдаваться в эти мерзкие подробности; скажу лишь, что Беллатриса окончательно спятила именно там. — Ты хочешь, чтобы я пожалела Асторию? — Это называется милосердием. — Это называется лицемерием. Они замолчали, яростно смотря друг на друга. Близость, которая зародилась между ними полчаса назад, кровоточила от холодных взглядов. Тишина вопила и давила на уши. — Что, по-твоему, ошибка? — внезапно спросил он, приближаясь. Гермиона смешалась, передёрнула плечами и постаралась придать тону бесстрастность. — Наши с тобой… отношения. — Ах вот как? — его жестокая улыбка, скрывающая чистейший ужас, ошеломила Гермиону. Ей захотелось поскорее сбежать, она дёрнулась в сторону двери, но тут же услышала щелчок замка. — Открой, это совершенно не смешно. — Гермиона, остановись, — его голос звучал строго, и Грейнджер сгорбилась. — Пожалуйста, — тёплая ладонь коснулась плеча, и всё внутри неё съёжилось от жалости к себе и нему, — не уходи. — А что мне остаётся? — она яростно обернулась, не сумев скрыть злые слёзы. Теперь, когда она знала, как ей может быть хорошо, сердце болезненно сжималось и сумасшедше билось о рёбра. Впервые за всю жизнь она ощутила нечто такое, что не могла описать словами, а теперь знала, что должна была отречься от этого чувства. — Всё повторяется, Малфой, разве ты не замечаешь? Одно и то же каждый чёртов раз! — и отстранилась, испытывая досадную неловкость оттого, что еще недавно была обнажена и позволяла ему трогать и разглядывать себя. — Мне нужно разобраться с Асторией, а после этого… — Я устала. Они смотрели друг на друга так, словно находились на расползающихся обрывах ущелья, порождённого землетрясением. Гермиона ощущала горячие слёзы, скользящие по щекам. Его пальцы осторожно прикоснулись к влажному подбородку, разбивая дорожки влаги. — Останься со мной. — Перестань покрывать преступления. — Пожалуйста, Гермиона. Его дрожащий голос мог стать боггартом Грейнджер. — Не вмешивайся в судебный процесс. Внезапно его взгляд стал пустым; Драко отступил на шаг и мотнул головой: — Ты ведь не отступишь? Гермиона отрицательно покачала головой, и это движение стало одним из самых тяжёлых в её жизни. — Что ж, — он отвернулся, рассеянно оглядев комнату, словно оказался здесь в первый раз. — В таком случае… Звук замка прозвучал в воздухе подобно выстрелу. Гермиона сделала шаг к двери, всё ещё не до конца веря в то, что действительно уходит.

***

— Что-то случилось? — Гермиона нетерпеливо поёрзала в кресле, бросая быстрый взгляд на Макгонагалл. — Как сказать, — та рассеянно посмотрела на бумаги перед собой и протяжно выдохнула. — Хотя времени предостаточно и впереди ещё две недели учебного семестра и каникулы, хотелось предупредить вас заранее. Вряд ли мы найдём замену на место мистера Малфоя очень быстро, так что курсы по ЗОТИ… — Что? — Гермиона сжала пальцами подлокотники кресла. — Он… — Он оповестил меня, что покинет Хогвартс после экзаменов. Гермиона кивнула, стараясь держать лицо, но губы предательски дрожали. Она едва виделась с Драко после того, как ушла из его дома в ту ночь. Казалось, всё было по-прежнему, и Грейнджер гневилась на учеников, преподавателей и цветущий май. Она не могла наслаждаться последними ленивыми и солнечными деньками учебного года, не могла смотреть на смеющиеся лица и улыбки; чужое счастье вызывало у неё апатию. — В таком случае я начну готовить программу. Это всё? — Гермиона выдавила вежливую улыбку. Минерва поморщилась. — Да, мисс Грейнджер, — и махнула рукой, отпуская её. Было видно, что Макгонагалл хотела сказать что-то ещё, но не решалась, ощущая, как тяжело Гермионе находиться в помещении с одним только звуком имени Драко. Гермиона вышла из кабинета под аккомпанемент молчания. Медленно продвигаясь меж холодных стен Хогвартса, она не заметила, как добрела до лаборатории зелий. Грейнджер остановилась, и внезапно вспыхнувшая ярость заставила её толкнуть дверь. Бесцеремонно ворвавшись внутрь кабинета, она застыла, запечатлев высокую фигуру, склонившуюся над котлом. Малфой бросил на неё один взгляд и, не сказав ни слова, вернулся к своему занятию. — Ты покидаешь Хогвартс? Вопрос звучал грубо, и сама Гермиона поморщилась, когда слова взвились в воздух, насыщенный ароматом зелья. — К чему эти расспросы? — безразлично откликнулся он, перелистывая страницы книги, лежащей неподалёку. — Не стоило делать это только из-за меня. Малфой наконец отвлёкся и выпрямился, складывая руки на груди. — Не бери на себя слишком много, Грейнджер. Ты не центр вселенной. Гермиона постаралась заглушить всплеск инфантильной обиды. Она хотела развернуться, чтобы уйти, но взгляд задержался на котле с зельем. Запах, витающий в помещении, показался Гермионе знакомым, и она втянула его носом, пытаясь распознать, что именно готовил Малфой. — Что это? Она подошла ближе, не обращая внимание на его косой пренебрежительный взгляд. С каждой секундой насыщенный запах становился все сильнее, и Гермионе казалось, что она вот-вот сможет нащупать в голове воспоминания о нём. — Что-то знакомое… — и, подойдя ближе, склонилась над котлом. Ей казалось, что она сможет вспомнить, если приблизится настолько, чтобы почувствовать на коже пар от зелья. Рука Драко, лёгшая ей на плечо, поразила разрядом тока, и Гермиона отпрянула. — Ты не можешь помнить этот запах, — мрачно пояснил он, отстраняя Грейнджер. В следующую секунду Малфой направился к полкам, что-то разыскивая среди склянок с ингредиентами. Грейнджер напряглась, схватила со стола ложку для помешивания и быстро зачерпнула ею зелье, чувствуя непреодолимое желание вдохнуть этот насыщенный аромат. Едва пар коснулся её ноздрей, Гермиона покачнулась и зажмурилась; её словно окунули в омут с воспоминаниями. В сознании промелькнул вечер в «Обсидиане», разбитое Дереком зелье и, конечно, тонкий аромат, который она ощущала, входя в… — Грейнджер! Драко вырвал ложку из её рук и отбросил в сторону. Взгляд с тревогой прошёлся по застывшему испугу на лице Грейнджер. — Это зелье из «Обсидиана»? — дрожащим голосом спросила она. — Да, — тихо ответил он и взял её за плечи. — Я пытаюсь повторить его, чтобы понять, как устранить последствия его влияния. Видимо, рецепт несовершенен. Ты бы не смогла узнать запах настоящего зелья, он практически неуловим из-за своих магических свойств, — Драко подтолкнул её к двери. — А теперь иди. — Я знаю, — прошептала она, в ужасе распахнув глаза. — Я знаю, откуда оно. Малфой, послушай, я… Но он уже открыл дверь, побуждая её покинуть кабинет. — Кажется, мы договорились, что это абсолютно не твоё дело. — Но… — Достаточно, Грейнджер, — он поморщился и открыл дверь шире. — Пожалуйста, уходи. Он ощущал тоску потери и знал, что едва ли его чувства когда-то были такими оглушительными, как сейчас. Огромные глаза Грейнджер, смотрящие на него в упор с такой мольбой, провоцировали на неправильные действия. Малфой понимал: она поставила точку, и это не подразумевало продолжения каких-либо отношений. Дверь перед ней захлопнулась. Грейнджер вздрогнула, с ужасом посмотрела на руки, в которых только что была ложка, и отправилась туда, где, как она чувствовала, найдёт все ответы. Быстрыми шагами миновав учебное крыло, она дождалась, пока лестницы переместятся в нужном направлении, и ринулась вперёд по коридорам, ощущая, что стук её каблуков совпадает с бешеным ритмом сердца. В голове было почти пусто, и только одна мысль набатом ударяла в виски, когда она остановилась у дверей школьного лазарета.