37
7 июля 2023 г. в 11:59
Тридцать один — дата вообще не круглая, с одной стороны, и даже не возраст Христа, с другой. Женя читала как-то, что все свои чудеса Христос начал творить лет в тридцать потому, что рождён был от рабыни, а значит, и сам был рабом, и первые тридцать лет жизни отрабатывал свою свободу. Ей иногда кажется, вот кому бы в фигурку. За три года заставить толпы знать твоё имя, за три года совершить кучу всего, о чём будут потом говорить годами, за три года создать себе огромную фанбазу и заработать кучу хейтеров, которые будут потом требовать его головы — он справился с этим столько лет назад, наверняка справился бы и сейчас. Ей иногда кажется, она богохульствует — богохульство по-своему не вызывает дискомфорта. Это, скорее, делает всё понятнее. Ближе ей.
Тридцать один — будто не её возраст. У той, кто в зеркале, морщинок, которых она боялась лет десять назад, нет, и взгляд уверенно-насмешливый, и красный брючный костюм идёт ей не меньше, чем идут объятья мужчины рядом. Игорь в рубашке с закатанным рукавом, весь в чёрном, но не в траурном — чёрный ему идёт так, что не хочется сразу же никуда идти. Хочется остаться с ним дома.
Они уже не дома, вот в чём проблема.
— Когда ты говорил про небольшую вечеринку, ты не уточнял, что она будет на дохреналион человек, — бормочет она себе под нос, зная, что он её слышит. Он улыбается в ответ тонко, хитро. Она когда-то влюбилась в эту улыбку — не разлюбила спустя годы.
— Не беспокойся, — мурлычет он ей большим и балованным котом куда-то в шею, прежде чем губами на миг коснуться едва ощутимо кожи. Хулиган. — У тебя будет время на выдохнуть.
— Когда приедут Саша с Ваней?
— Когда приедут Саша с Ваней.
Они в зеркале похожи на котов с мема, где кошка уточняет, а кот с довольной мордой подтверждает то, что уточняет она. Он всегда был для неё котом. Ради такого кота можно было и заткнуть немного свою внутреннюю собачницу, однозначно.
— Если они приедут с детьми, взрыв в прессе гарантирован.
— Не если, а когда, — поправляет он. — И они об этом знают. Поэтому долго сомневались, брать ли детей.
— Детей стоит взять хотя бы затем, чтобы потом все писали не о том, что у Медведевой на дне рождения под конец вечеринки Кондратюк с Трусовой отобрали микрофон у Шены и спели дуэтом что-нибудь о любви. А то журналисты от подобного каждый раз бурно кончают, как будто эти двое не в браке не первый год.
Женя хмурится недовольно, хочет ещё что-то добавить — забывает, что, когда Игорь её ладонь подхватывает и к губам подносит. Прижимается он губами прямо к середине её ладони, и от этого мурашки по телу. Серьёзно, хулиган.
— Давай, — говорит он, — надо выходить к публике. Подарки принимать, делать вид что не замечаешь папарацци, всё такое. Постарайся получать от этого удовольствие.
— Будто у меня есть выбор, — фыркает она. Публичной личностью быть сложно — одной из самых знаменитых тренеров мира быть круто не тогда, когда следят за каждым твоим шагом. Игорь говорит, пусть косточки перемывают, пусть — артрит мучить не будет, ревматизм позже наступит, и вообще хорошо жить будет. С какой-то стороны она с ним согласна — не со всех. — Пошли, спутник хозяйки вечера. Предупреждаю сразу, Аннабель тут только потому, что так надо, пусть не заставляет меня об этом жалеть попытками вспомнить прекрасные времена, когда между вами двоими не стояла я. На этот раз могу и за волосы выволочь на улицу и стать звездой новостей. Никакая Степаново-Букинская семья не перебьёт.
Степаново-Букинской семье ничего перебивать не приходится — мадемуазель Морозов в последний момент скидывает огромное сообщение о том, как ей жаль, что она не успевает, мол, надо в Варшаву на очередную водокачку лететь, и она уже в аэропорту, и всё такое. Женя вежливо отбивает ответное сообщение, желает подопечным мадемуазель удачи, и фыркает, телефон убирая — она-то знает, что день прилёта на варшавскую водокачку только послезавтра. В конце концов, сама туда тоже летит. Но людей забавно ловить на пиздеже. Степаново-Букинская семья появляется в полном составе минута в минуту в указанное время — сказать, что их появление вызывает ажиотаж, это ничего не сказать.
— Ты не говорила, что тут будут журналисты, — пеняет Саша полушёпотом, Женю обнимая. Она в фиолетово-розовом платье, лёгкая и воздушная, и Еся рядом с ней в таком же, только фасона более детского — рубашки у мужской части семейства такие же. Тут уж и идиот поймёт, что они вместе пришли.
— Не можешь предотвратить — возглавь, — шепчет Женя в ответ. — Лучше тут парочка будет тех, кому я сама предложила, чем потом будут выискивать фото и видео у всех гостей в соцсетях. Выглядишь замечательно.
— Выглядишь сногсшибательно, — заявляет Ваня, подходя к ним, Сашу за талию обнимая, а её в щёку целуя. — Саня настояла на том, чтобы к твоему подарку сертификат на диоровскую косметику приложить. Сказала, ты поймёшь намёк.
Смеётся Женя так громко, что на них оглядываются. Ну и пусть.
— Ей на Новый Год такой же подаришь, — шепчет она Ване, убедившись сначала, что Саша не слышит. — И вообще любить и баловать её не забывай, а то я тебя знаю.
— Что ты знаешь, — бормочет Ваня так же тихо, — я её и так балую и люблю. Ты смотри как бы мы не перебили новость о твоём дне рождения.
— А вы и так это сделаете, Сашу пресса с двадцать шестого не видела, Есю вообще ни разу, интернет взорвётся, — возвращает ему шпильку Женя лениво. Недовозвращает — Саша к Ване жмётся, он её ладошку к губам подносит, и на пальце её кольцо поблёскивает. Кольцо, которого дня три тому назад не было. Женя следующими же своими словами давится — вот этого она даже не ожидала. — Когда вы успели, засранцы?
— Позавчера, — хмыкает Саша, по голове мягко гладит прилипшую к её ноге Есю, даже не пошедшую, против своего обыкновения, Илюшу искать. — Это даже предложением-то и не было, на самом деле.
— Я ей просто кольцо на палец надел.
— Он просто знал, что нет смысла спрашивать, когда и так ясно, что я соглашусь.
Однозначно, засранцы. Женя даже не злится на них, даже не сердится, что узнала об этом не первой. Ну бывает, что поделаешь.
— Мама и папа поженятся потом, — говорит Еся, за рукав её потянув, чтобы она к ней склонилась. — Сначала надо стать опять хорошими друзьями, как они были раньше.
— Они друг друга любят, — возражает Женя, по носу её щёлкает. Еся не возмущается, только кивает согласно. Мол, ну да, а я разве не так сказала?
— Надо и любить друг друга, и дружить. Тогда всё хорошо будет. Это как когда не только хочешь человеку делать его любимый чай, но ещё и знаешь, сколько ложечек сахара туда насыпать, а когда лучше не предлагать чай вообще.
Откуда у этих двоих дураков такой умный ребёнок появился, Женя не знает. Ладно, допустим, они не всегда дураки, и всё же.
— Вот мы с Илюшей хорошо дружим, — продолжает она, как ни в чём ни бывало, и Женя рефлекторно сына глазами находит — вон он, рядом с отцом, болтает с Марком и Сашей, улыбаются гостям оба совершенно одинаково. Она рада, что у сына отцовская улыбка. Та самая улыбка, которая когда-то покорила её сердце. Когда-нибудь она покорит другую хорошую девочку. Может быть, эту самую даже, которая так взросло рассуждает про дружбу и любовь? — Но мы друг друга не любим так, как мама с папой друг друга любят. Чтобы пожениться и чтобы были дети, надо чтобы любовь была другая.
— А ещё надо чтобы мама с папой вовремя сообразили, что любовь есть, — виновато отмечает Ваня, разговор этот слышащий, дочь на руки поднимает. Тёма с другой стороны от отца согласно кивает, так до сих пор и молчащий, с того самого момента, когда ей букет вручил и «с днём рождения, тёть Жень» сказал. Саша фыркает негромко, лицо прячет на миг в плечо Ване. Они такие тёплые и уютные вместе, что аж завидно, думает Женя — вслух говорит, конечно, совсем другое.
— Вы такие сладкие, что зубы сводит. Ну-ка давайте я вас вчетвером щёлкну, а потом нас впятером кто-нибудь. Для семейного альбома и для поста в соцсетях. Саш, будешь что-то про кольцо писать в посте или пусть сами высматривают?
— Сами, — отмахивается она, но в глазах чертенята. Саша ожиданий не обманывает. — Я фотками и видео в сторис поспамлю, где можно будет разглядеть, если вдруг решат, что им показалось. Пусть обсуждают. Всё равно же будут обсуждать. Не можешь остановить, возглавь, знаешь же.
Знает. У Саши же и научилась. Саша не всегда сама делала то, чему учила её, но, в конце концов, это ведь как в школе — спиши, но так, чтобы никто не понял. Они позируют для нескольких фото, прежде чем Женя извиняется и уходит к другим гостям. Их не так много, но внимание надо уделить всем. Это похоже на что-то вроде тех официальных приёмов, которые так любят показывать в фильмах. Это даже не скучно, как могло бы показаться. Она подкрадывается к Игорю со спины и прижимается к нему, прежде чем он поймёт, что она рядом. Когда он поворачивает голову, чтобы поцеловать её в щёку, это заставляет зажмуриться от удовольствия.
— Эти двое, — Игорь кивает на светящуюся от счастья парочку, — только что пригласили нас на гендер пати на следующую субботу. Не могли раньше сказать, как ты уже поняла.
— Вот и посмотрим, какой инфоповод будет ярче, — жмурится Женя довольно, хихикает хулигански. — Беременность одной Саши или помолвка другой.
Новостей не хватает от Саши Бойковой, думает Женя. Впрочем, та ещё на вечеринку не заявилась. Может, и от неё что-то будет, как знать?