Крылья ворона

— После этого займись изучением основных принципов магии льда — и можешь быть свободна до конца дня. Все ясно? — Да, ваше темнейшество, — вежливо поклонилась девушка с белыми, будто укрытыми снегом волосами, облаченная в одеяния служителей смерти. — Исполнять. Если возникнут вопросы — прикажи Боуни принести тебе дополнительную литературу. Он возражать не станет, я ему приказал. — Хорошо, ваше темнейшество. — А теперь ступай, мне еще нужно кое-что сделать. Служительница смерти поспешила оставить Хельхейма, Гарри облокотился на стол, прикрыл глаза, соображая, что ему делать дальше. Следовало признать, после воскрешения Грейнджер изрядно похорошела в плане характера. По крайней мере, больше не хотелось разорвать ее на части при каждом общении. Исчезли командирские нотки, исчезла заносчивость в голосе, достойная приближенных средневековых королей. Правда, в дискуссиях она все еще выражалась очень уж заумно и буквально цитировала целые главы из различных книг, но тут уж ничего не поделаешь — избавлять служительницу от преимущества в виде идеальной памяти он не собирался. Да и внешность претерпела некоторые изменения — конструкторы плоти постарались на славу, соорудив из шестнадцатилетней нескладной и еще не до конца оформившейся пигалицы вполне себе неплохое тело, в котором никто и никогда не узнает Гермиону Грейнджер. — Должен признать, получилось неплохо, — в кресло напротив приземлился Гринграсс, отсалютовавший Гарри кубком. — Откровенно говоря, не будь она порождением магии смерти, даже я бы задумался, не устроить ли с ней интрижку… А так — не хочу, чтобы меня потом упрекали в некрофилии. — Она живая, — напомнил Гарри. — Даже теплая… То, что у нее душа, так сказать, доработана — еще не показатель, что она — порождение некромантии. Можно сказать, это — самое совершенное мое творение. — Тогда чем ты недоволен? — Иногда меня не покидает ощущение, что я напрасно вмешался в те или иные процессы в этом мире, — признался Гарри, откинувшись в кресле, похожем на трон. — Честное слово, иногда я задумываюсь — так ли прав я был, например, когда отдавал тебе близнецов или, скажем, когда вырвал душу у этой бедной девочки, которой просто заморочили голову сильные мира сего… — У-у, твое темнейшество… Да ты в печали. — У каждого свое чувство. Кто-то упивается страданиями, кто-то намертво скован ледяной скорбью… Почему бы мне иногда не предаваться печали или сомнению? Нет, я понимаю, что сделать уже ничего нельзя и что ее неживая душа уже никогда не станет прежней, да и мне никогда уже не сойти с пути бессмертия… Но все равно — неприятно. — Думаю, тебе просто нужно развеяться, — ответил Гринграсс. — Последний месяц ты только и делаешь, что мотаешься от Дафны с Асторией в этот кабинет, чтобы решить важные вопросы, на которые не способны твои верные рыцари. А закончив здесь — возвращаешься в Хогвартс, где большую часть времени либо пребываешь в форме ворона, что доставляет тебе дискомфорт, либо проводишь время с моими дочерьми в Выручай-комнате. Ну, еще иногда срываешься на заседания Визенгамота, которые никому еще настроения не добавили. — В принципе, мне этого достаточно. — Себе-то не ври, — Гринграсс сделал глоток вина. — Гарри, я ведь вижу тебя со стороны. Поверь мне, то, что твой характер за последнюю неделю стал совсем уж невыносимым, очень бросается в глаза. Ты становишься несдержан, постоянно срываешься из-за каждой мелочи… Не спорю, решительность и требовательность — важные качества в политике, тем более — в магической политике. Но только если они не переходят в горячность и самодурство, а ты постепенно скатываешься. — Не замечал, — признал Гарри. — И не заметишь, пока не станет слишком поздно, — выдохнул отец Дафны. — Это как наркомания. Сначала кажется, что лишь слегка побалуешься — и ничего не будет. Затем переходишь на стадию «да ладно, я же волшебник, мне вывести гадость из организма ничего не стоит». А затем — все. Отдаешь последние кнаты, последнюю рубашку за дозу аската. Я видел такое не раз, можешь мне поверить… — Ну, спасибо… — Я просто говорю как есть, Гарри, — пояснил Джонатан Гринграсс. — Ты пока этого не замечаешь, но это так. Ты постоянно не высыпаешься, стараясь успеть везде. Начинаешь совершать ошибки, стараясь быть везде и сразу, чего никогда не будет. Постоянно впадаешь в пустую философию или в самокопание, как вот сейчас… Тебе надо просто забить на все хотя бы на несколько дней. Отдохни, выспись, наконец, как следует. Прогуляйся не по острову или коридорам Министерства, а просто выберись на природу или в маггловский город какой-нибудь. Или возьми какое-нибудь несложное дело, чтобы немного разгрузить мозги. В конце концов, смена деятельности — тоже своего рода отдых. — Думаешь? — Я тебе хоть раз врал? — спросил Гринграсс. — Гарри, ты — близкий мне человек. И речь не только о том, что ты спишь с Дафной, вожделенно поглядываешь на Асторию, ожидая ее шестнадцатилетия, и считаешь меня своим самым близким союзником. Я о человеческих взаимоотношениях. — Зная твой тон, Джонатан, у тебя вот прямо сейчас при себе — разумеется, совершенно случайно — имеется свиток контракта с запросом на некроманта. Гринграсс фыркнул, отставил кубок в сторону. — Не, скучно с тобой, Гарри… Все-то ты заранее знаешь. — И от кого запрос? — Гарри протянул руку за свитком. Гринграсс довольно улыбнулся. Вот он, настоящий Гарри Поттер, скрывающийся за маской ледяного и вечно собранного лорда Хельхейма. Вместо демонстративной серьезности и важности, диктуемой статусом властителя Посмертия, появляется живой интерес, глаза загораются искорками. Молодой и слегка бесшабашный некромант… Мальчишка. Все еще мальчишка, у которого до сих пор детство в заднице играет, даром что он сорок с лишним лет провел в мире мертвых. Джонатан по себе знал, как порой может утомлять власть даже над одним небольшим магическим семейством, дополненная членством в Визенгамоте. А ведь у Гарри власти не в пример больше. Больше даже, чем у его предков — одних из самых важных и властных волшебников Британии. Как высказывался иногда сам Гарри: «Я получил власть, которая и не снилась моему отцу». О да… Джеймс Поттер и впрямь помыслить не мог о том уровне власти и силы, что была у его сына… Кроме того, Гарри, в отличие от своего непутевого отца, прекрасно осознавал, что власть — это не только большое преимущество в виде огромных возможностей, но и огромная ответственность, к которой следовало относиться соответствующе. Так что, вспомнив, каким был Гарри до того, как побывал в посмертии, Джонатан не нашел ничего лучше, чем попытаться напомнить юному другу, кем тот является на самом деле. К большому счастью, пока все выглядело так, будто все идет по плану. Оставалось только надеяться, что Гарри заинтересуется предложением и что его не отпугнет имя заказчика. — Джонатан… От кого контракт? Гринграсс достал из сумки свиток пергамента, мысленно помолившись всем богам и демонам, которые только были ему известны, чтобы все получилось — От кого, от кого… От известного тебе главы Ополчения Печеного Павлина. Некоторое время Гарри просто молча смотрел на свиток дешевого канцелярского пергамента, которыми обычно оформляют соглашения в министерстве, затем, чуть улыбнувшись, сорвал печать. Не заметив, как расслабленно выдохнул Гринграсс, Гарри довольно захохотал. — Великому мессии дела Света понадобился мастер-некромант? Это интересно…

***

— Альбус, это безумие! — Полностью с тобой согласен, Аластор, — кивнул старик, баюкая покалеченную руку. — Впрочем, мне следовало раньше об этом подумать. — Зачем ты вообще полез в эту сраную лачугу один? Без прикрытия и поддержки! Да черт бы с ним… Почему ты, мать тебя так и эдак, напялил это чертово кольцо, если прекрасно знал, что оно принадлежит Волан-де-Морту?! — Теперь уже поздно об этом сожалеть, Аластор, — Дамблдор поморщился, каждое движение рукой причиняло страшную боль, пробивающуюся даже сквозь зелья, которые готовил для него Слизнорт. — Темный лорд переиграл меня в этом… Я не устоял перед соблазном. Он знал, что я не устою… — Альбус, ты — сказочный идиот, даром что великий волшебник… — Я сам понимаю, что поступил неправильно, сунувшись туда. Сейчас уже поздно об этом говорить. Это очень сильное проклятие, я даже не слышал о таком. Жаль, Северус погиб… Он был отличным знатоком Темных Искусств. — Ага, а еще должен был тебе лично, — проворчал Грюм. — И что будешь делать? — Я попросил нескольких своих знакомых найти специалиста, — ответил Дамблдор. — Сам я, как ты понимаешь, в не лучших отношениях с темными волшебниками, меня даже слушать не станут… — А Мунго? — Там меня не вылечат, — покачал головой Дамблдор. — Директор, но как же так? — включилась в разговор миссис Уизли. После исчезновения большей части детей она, казалось, изрядно похудела и осунулась, а заодно — еще крепче привязалась к директору, у которого искала защиты столь рьяно, что даже позволила Ордену Феникса базироваться в «Норе». — Неужели у нас нет даже тени надежды? — Только если мы найдем мастера темных искусств, который не будет лоялен Темному Лорду или этому… Хельхейму, — Дамблдор выдохнул, потянулся к фляге, сделал большой глоток зелья, без которого уже не мог обходиться дольше нескольких часов. — И нужно как следует заняться Невиллом, ведь вряд ли у нас получится найти Гарри Поттера. Сомневаюсь, что он вообще еще жив… — Люциус говорил, что в стане Пожирателей он не появлялся. Не думаю, что Темный Лорд бы убрал его тихо, это ведь такое событие. О смерти Избранного, пусть и ложного, трубили бы по всему миру. — Все может быть. Впрочем, я не думаю, что мы успеем что-либо сделать… — Альбус, да ты не торопись себя хоронить, — попытался приободрить Дамблдора Грюм, но выходило скверно, ведь Грозный Глаз прекрасно видел, что Великому Светлому осталось, дай-то Свет, пара-тройка месяцев. — Уверен, найдется человек, который поможет тебе. Кстати, хочешь хорошую новость? — Если только это важно. — Важно. Разумеется, важно! — хмыкнул Грюм. — Мы тут покумекали немного. Твои подопечные, Рон и Гермиона, пропали после того, как напали на девочек Гринграсса, верно? — Аластор, ближе к делу. — Мы пришли к выводу, что раз у самого Гринграсса они не появились, то нужно наведаться к тому, кто командует этим мерзким аристократишкой… — Были какие-то результаты? — Ну-у… — Грюм усмехнулся, отчего его покрытая шрамами физиономия стала напоминать злобную гримасу из какого-нибудь маггловского ужастика. — Как ты знаешь, Хельхейм пригласил к себе на работу Перси Уизли… — Проклятый предатель! — проворчал с дальней стороны стола Артур Уизли, не обращая внимания на заплакавшую на этих словах жену. — Ну попадись он мне в руки… Не посмотрю, что сын — рука не дрогнет. — Ну, так что, Аластор? — В общем, Хельхейм дал своему новому слуге портключ в форме личного знака, — чуть усмехнулся Грюм. — Мы тут подумали — у нас ведь есть метаморф, превращающийся в кого угодно? — Ну? — В общем, мы решили, что Хельхейм не очень удивится, если его слуга вдруг прибудет к нему и осторожно спросит про того же Рональда. — Пока звучит логично. И что вы хотите? Освободить их? — Ну а как же. Они ведь могли многое узнать за несколько дней. Или услышать хоть что-то. Да и вообще — Ордену лишние две палочки не помешают. — Полностью с тобой согласен, Аластор, — кивнул директор Хогвартса. — Только осторожно. Хельхейм даже более опасен, чем Волан-де-Морт. Хотя бы потому, что я знаю, чего ожидать от последнего. Раздался стук, заставивший всех вздрогнуть. Однако опасаться было нечего — это просто прилетела сова с письмом. Проверив отсутствие различных чар и ядов на пергаменте, Дамблдор открыл письмо, быстро перечитал его — и, поспешно убрав его в карман, поднял воодушевленный взгляд на союзников. — Кажется, наши планы немного корректируются. Мисс Тонкс пусть, как и планировалось, проникает к Хельхейму под видом Перси Уизли, но идет не к самому лорду, а просто пусть походит по его владениям. — Альбус, что происходит? — Один мой знакомый сообщил, что лорд Хельхейм заинтересовался моей травмой и готов встретиться лично.