Крылья ворона

— Альбус, ты точно псих… — Будут другие предложения? — спросил Дамблдор, поправляя мантию, на сей раз — удивительно спокойных, сдержанных тонов, хотя даже на заседания Визенгамота старик постоянно надевал лиловые одеяния в желтую звездочку. — Аластор, если у тебя совершенно случайно нет другого мастера темных искусств — будь любезен следовать моему плану. — Кажется, в последнее время все твои планы оборачиваются большой катастрофой, — проворчал Грюм, поправляя плащ и в очередной раз прикидывая, что бы ему еще взять с собой из арсенала аврора на тот случай, если все пойдет не лучшим образом. — Я тебе хочу напомнить, что ты согласился не просто сходить куда-то там в гости, а идешь в стан гребаного Хельхейма! Ты не думал, что это может быть ловушка на тебя? — Нет, — Дамблдор выдохнул. — Если бы это приглашение сделал Том — я был бы уверен, что меня ждет немедленная смерть на выходе из портала. Я успел немного изучить стилистику Лорда Хельхейма, он работает совершенно иначе. По крайней мере, он бы сперва попытался удавить меня другими средствами… — Почему-то мне кажется, что… — Аластор! Просто один раз сделай так, как я говорю. Доверься моему опыту. Без обид, но в политике ты разбираешься хуже, чем тролль — в математике. — Да я что, против, что ли? Просто предчувствие дурное… — Не без этого. Остальные готовы? — Люпин готов выдвинуться в любой момент, Тонкс вернулась полчаса назад — долго не могла подобрать внешность Перси Уизли… — Ничего страшного. Главное, что они в курсе дела. Уверен, Хельхейм даже не заподозрит, в чем дело. Все же метаморфов нынче не очень много, а уж если учесть, что Тонкс нигде не зарегистрировала свой талант… — А если она попадется? — Она — член Ордена, Аластор. Неужели ты думаешь, что я вот так запросто допустил бы ее к по-настоящему важной информации, не взяв с нее непреложных обетов о неразглашении? — И все равно, Альбус… Не нравится мне это. — Скоро наш портал сработает? — Через семь минут. — Хорошо, — кивнул Дамблдор, проверив, насколько легко палочка выходит из кобуры. — Тогда, пожалуй, пора всем собраться и в последний раз проверить, что все всё помнят. Спустя несколько минут портал в виде керамического жетона с гербом ворона сработал, доставив на остров Хельхейм четырех волшебников из Ордена Феникса. К удивлению директора Хогвартса, портал сработал очень мягко. Просто невероятно мягко. Никакого ощущения выворачивания наизнанку, никакой тошноты или болезненного ощущения, будто кто-то тянет тебя за крючок. Да уж, кем бы ни был мастер, настраивавший этот портал, — свое дело он знал прекрасно. Члены Ордена Феникса заозирались по сторонам. Да уж… В скромности Хельхейма никак нельзя было упрекнуть. Во-первых, помещение, в котором они оказались, было просто огромным. Хотя, пожалуй, следовало начать с того, что это вообще было помещение, в то время как даже Малфои, богатейшее до недавних пор семейство в магической Британии, смогли сделать только пусть и красивую, богато украшенную и вообще пафосную, но все же открытую площадку — за закрытое помещение мастера попросили откровенно неприличную сумму. Черный мрамор, серебро, гигантский сапфир (Дамблдор, будучи далеко не последним мастером артефактов, оценил примерную стоимость камня в весь особняк семейства Малфой, включая людей, артефакты и прилежащие земли на десятки миль вокруг)… Есть чему позавидовать. А ведь это — лишь площадка порталов… Однако куда больше впечатлила Дамблдора не стоимость отделки и даже не массивные концентраторы по краям площадки. Гораздо больше его удивило могущество магического источника, бьющего где-то в недрах оплота Хельхейм. Казалось, магией здесь была пропитана каждая точка в пространстве. Ее было столько, что, казалось, одним только заклятием можно было бы обратить в прах даже такой хорошо защищенный замок, как Хогвартс, стерев его с лица земли вместе с источником. Правда, кое-что Дамблдора не только впечатляло, но и очень сильно пугало. Природа этой магии. В отличие от привычной теплой и мягкой магии источника Уизли, испоганенного к тому же проклятиями, и в отличие от серой, безвкусной магии Хогвартса, источник Хельхейма был совершенно ледяным. Могущественная магия, насквозь пропитанная льдом, казалась совершенно потусторонней, неестественной даже по меркам магического мира. В ней ощущалось величие, могущество… и страшная угроза. В сознании Дамблдора всплыл маггловский плакат «Не влезай — убьет». Черт… Если бы только удалось как-то убедить Хельхейма сотрудничать — можно было бы больше не опасаться угрозы Темного Лорда — ощущалось, что властитель этого места мог бы позволить себе стереть Волан-де-Морта в порошок. Вот только кто потом сотрет в порошок его самого? Конкуренты Дамблдору были совершенно не нужны. Да и сам Хельхейм в своем письме ясно дал понять — речь идет только о проклятии, павшем на него из-за глупости и, чего греха таить, жадности. Узрев второй дар смерти… Убедившись в возможности стать первым за много сотен лет, кто соберет все три дара вместе, он не устоял перед соблазном… Да, Хельхейм готов был попробовать помочь с проклятием, но не с политикой и не с войной против Волан-де-Морта. И это очень напрягало старого волшебника. Тем временем дверь, ведущая из зала порталов, открылась, в проеме появилась молодая женщина невиданной красоты. Даже Дамблдор, тот еще ценитель игры за другую команду, был очарован ее красотой и магической мощью. Черт, да она бы и святого с ума свела… И ведь это точно была не вейла, а… А кто, собственно? Высшая эльфийка? Да нет, бред, они покинули мир смертных много лет назад. Гарпия? Нет, они не носят ничего тяжелее мантий — привет от полых костей, как у птиц. И не вейла — нет фирменного шарма… Но кто тогда? И где Альбус мог ее видеть? Ах да! Точно! Не так давно Хельхейм появлялся на публике с этой девушкой — тогда еще, помнится, журналисты смаковали тему того, что Хельхейм все еще холост, хоть и симпатизирует юным Гринграсс… Впрочем, Дамблдор в это не верил — Хельхейм давно обозначил свою позицию по поводу дочерей Гринграсса. Ученица? Сомнительно, разница в возрасте — по крайней мере, внешне — не такая большая. Телохранитель? Помнится, эта девушка не раз мелькала рядом с Хельхеймом, будучи облаченной в какие-то парадные доспехи. Кстати, в те же самые, что и сейчас, но сейчас образ дополнял темно-синий плащ, пошитый, судя по всему, из мембраны с крыльев дракона. Тоже маловероятно, хотя все может быть. Слуга? Вот это ближе к истине… По уму, следовало бы попытаться осторожно воздействовать на нее магией разума, но не здесь же это делать? — Добро пожаловать на остров Хельхейм, — голос был спокойным, очень мягким и приятным. Даже слишком приятным. Может, она сирена или эльфийка-полукровка? Хотя сам Дамблдор магии от нее не ощущал. — Мистер Дамблдор, я полагаю? — Все верно, мисс… — Леди Сентенса де Морти, — представилась женщина, вежливо кивнув и протягивая руку для поцелуя. Проявлять неуважение не хотелось, а потому Дамблдор коснулся руки губами, как и полагается в таких случаях. — Предупреждая ваш вопрос, мистер Дамблдор, я — личная ученица лорда Хельхейма, властителя этих земель. — Весьма польщен, — чуть поклонился старик, после чего взглядом указал на Грюма, Тонкс и Люпина. — Мои сопровождающие, если, конечно, лорд Хельхейм не будет против. — Полагаю, не будет, однако решать лишь ему, — леди поправила плащ, развернулась на каблуках. — Прошу за мной, господа и дамы. Остров достаточно велик, а потому мне поручено сопроводить вас, чтобы вы не потерялись. — Полагаю, ваш лорд — достаточно могущественный человек, — попытался «закинуть удочки» Дамблдор, с трудом поспевая за ней. — Никогда не задумывались, сколько грехов может быть у него за душой? Против ожиданий, девушка, возрастом, может быть, чуть старше Тонкс, на подобную провокацию не повелась и не стала разубеждать директора Хогвартса. Даже не оборачиваясь, она проговорила странным ледяным шепотом, который, казалось, был произнесен ментально, а не устно: — Наше дело — не задавать вопросы, а исполнять команды…

***

— Ваше темнейшество, гости доставлены. — Благодарю, Сентенса, — Гарри оторвал взгляд от своих записей, чуть помрачнел. — Мистер Дамблдор, я, кажется, в своем письме ясно дал понять, что ожидаю лишь вас одного. — Право слово, лорд Хельхейм, — попытался возмутиться Дамблдор. — Что плохого может быть в том, что мне решили оказать моральную поддержку безобидный ветеран магической войны и юная пара, к которой я отношусь как к собственной семье? — Если бы это было так, Дамблдор, я бы не обратил на них ни малейшего внимания, — вздохнул Хельхейм, убирая записи в стол. — Однако я вижу здесь до зубов вооруженного экс-аврора «Грозного Глаза» Грюма, уволенного из корпуса за непреднамеренное убийство курсанта, оборотня, которому не помешало бы помириться с внутренним зверем, как это сделали многие мои подопечные, и незарегистрированного метаморфа… Дамблдор опешил. Нет, понятно, что того же Грюма не узнать сложно — добыть о нем сведения не так уж и сложно. Но Люпин и Тонкс! Первый всю жизнь живет на подачки самого директора, а потому в мире волшебников нигде особо не засвечен, а Тонкс — вообще метаморф, которая свой дар не афишировала и, казалось, стеснялась его больше, чем родственных связей с семейством Блэк и внешней схожести с Беллатрисой Лестрейндж. — Вообще ваша компания выглядит так, будто вы явились не на сеанс к мастеру проклятий, а на поле битвы, опасаясь засады. Предусмотрительно. Но бесполезно, ведь на этих землях без моей воли ваши палочки — просто куски дерева, а феникс, который мог бы унести вас отсюда — не более чем занятный экземпляр живой курицы-гриль. Да даже если бы это было не так — сомневаюсь, что после какой-либо агрессии в мой адрес вы ушли бы живыми… Хельхейм прикрыл глаза, выдохнул. — Впрочем, довольно оскорблений, угроз, подковерных игр и всего такого… — Гарри поднял взгляд на леди де Морти, бывшую Гермиону Грейнджер, вежливо кивнул своей служительнице. — Сентенса, будь любезна — проводи спутников уважаемого мистера Дамблдора в гостевые покои или покажи им наши прекрасные сады. А мы с уважаемым директором Хогвартса пока немного потолкуем о своем. Грюм пытался было возмутиться, но Дамблдор, всем своим естеством ощущавший невероятную опасность, нависшую над ними всеми, одним взглядом велел ему заткнуться и не дергаться. Вообще Хельхейм вблизи, да еще и здесь, в самом сердце своего Оплота, был слишком силен. Даже по меркам Дамблдора. Да что там… Даже Гидеон Рейвен, ныне покойный некромант, наставлявший Гарри Поттера на путь Тьмы, был лишь песчинкой на фоне могущества этого темного волшебника. Да и еще — какой прекрасный шанс! Пока они будут общаться здесь, там, в садах, его спутники смогут попробовать разговорить служительницу, а Тонкс, улучив момент, получит превосходный шанс отлучиться и «случайно» потеряться! Лишние сопровождающие вышли, Хельхейм выдохнул. Дамблдору даже показалось, что он лицезрел немного пара, как будто они сидели на зимнем берегу Черного Озера. Альбусу стало слегка не по себе. — К дьяволу все предисловия и традиции, Дамблдор, — проговорил Хельхейм. — Показывайте, что у вас случилось и как вы умудрились подцепить проклятие. — Признаться, по собственной глупости, — Дамблдор снял плащ, закатал рукав рубашки почти по середину плеча. — Вот, прошу вас… Хельхейм подавился воздухом, глядя на почерневшую, обуглившуюся и потрескавшуюся от иссушения руку. Впрочем, его заинтересовала не эта «хрустящая корочка», а то, какие токи магии протекали под ней. — Вы позволите? — Разумеется, — Дамблдор поморщился, протянул руку вперед. Боль была действительно адская. — Прошу… Хельхейм взял покалеченную конечность старика в собственную руку, хмыкнул. — Донки! — Я здесь, милорд! — доложил домовик, явившись буквально из воздуха, но без всяких хлопков и прочего сопровождения, с которым появлялись домовики. — Чем могу служить? — Принеси мой набор инструментов для особой хирургии, перчатки из драконьей кожи, респиратор, очки и передай в госпиталь, чтобы освободили для меня операционную. — Как прикажете, милорд! Домовик исчез, Хельхейм поднялся из-за стола, подошел к застекленному шкафчику, достал оттуда бутылку огневиски, два стакана и сотворил несколько кусков льда. — Будете, Дамблдор? Не бойтесь, не отравлено. — Не откажусь… Виски и впрямь оказался на редкость вкусным. И крепким. Дамблдор, посмаковав немного, заключил, что этому напитку, должно быть, лет тридцать. Однако его кое-что беспокоило. — Вы говорили об операции, Лорд Хельхейм? — Да, мистер Дамблдор. Об операции. Обычной маггловской операции. Но это — запасное решение, если не поможет основное. — Но вы же выпили! — Не переживайте, на меня алкоголь почти не действует. Пью ради вкуса… И то — лишь изредка. Да и вообще — кто сказал, что оперировать вас буду я лично? У меня имеется целый штат целителей, и опыта у некоторых более сорока лет. — Звучит обнадеживающе. — Не отвлекайтесь. — Гарри подтянул к себе небольшую шкатулку, доставленную домовиком секундой ранее. — Руку, Дамблдор. И рассказывайте, как так получилось. — Все началось с того, что я разбирал кое-какие завалы, собравшиеся у меня в схронах… — Звучит уже интересно… Дамблдор на мгновение почувствовал острую боль. Он уже подозревал, что обезболивающие зелья Слизнорта вновь закончили свое действие, но все оказалось проще — Хельхейм с невероятной для человека скоростью сделал ему укол чуть выше точки, куда успело распространиться проклятие. Почти сразу директор Хогвартса ощутил легкое головокружение, а рука как будто отключилась от остального организма. По крайней мере, он ее больше не чувствовал. — Не смотрите на меня так, Дамблдор — дырку проглядите, — прокомментировал Хельхейм, извлекая из шкатулки скальпель, зажимы, щипцы, пинцет и несколько явно магических инструментов, назначения которых старик сразу не понял. — Местный анестетик. Блокирует прохождение нервных импульсов, чтобы мозг не мог достучаться до конечности и не было болезненных ощущений. Хельхейм сделал небольшой надрез обуглившейся руки (что было каким-то чудом, ведь колдомедики сколько ни пытались, но не смогли даже поцарапать эту темную корку), чуть-чуть развернул края надреза зажимом, вонзил второй шприц в черную субстанцию, заменившей кожу, потянул поршень на себя — и, с каким-то странным воодушевлением поглядев немного на темно-зеленую, светящуюся едва заметным сиянием жижу, похожую по консистенции на гной бубонтюбера, сообщил: — Ну-ну, продолжайте. Что там у вас было такое, от чего вы умудрились схватить проклятие Скверны? Дамблдор сглотнул. Что это было за проклятие — он догадывался, но признавать не хотел. Однако, если это — то самое легендарное проклятие самой смерти для тех, кто попытается присвоить то, что она сама считает своим… Что же, тогда шансов на спасение вообще нет… Хельхейм, уловив какой-то странный блеск в глазах директора Хогвартса, слегка побледнел, затем как-то подленько хохотнул и, совсем почти не скрывая своей радости, произнес: — Альбус, только не говорите мне, что у вас, мага Света, хватило наглости и тупости, чтобы не просто найти Кольцо Смерти, но и надеть его на палец…