— О! Еще одного привезли…
— Ну, хоть какое-то развлечение. — Авроры оторвались от игры в карты, с видимым воодушевлением принялись разминаться, готовясь принять очередного осужденного.
Вообще аврорского поста в самом Азкабане никогда прежде не было — это было совсем недавнее нововведение, появившееся в тюрьме после неудачного налета слуг Волан-де-Морта. У них, кстати, были все шансы на успех, ведь никакой охраны, помимо дементоров, отгоняемых патронусом, в тюрьме не было. Правда, пожиратели не могли знать, что лорд Хельхейм приглядывал за Азкабаном как за почти безграничным источником энергии смерти, а также — за потенциальным источником кадров для грязной и не очень работы. Разумеется, немногочисленная атака не самых лучших наемников и разномастного быдла из Лютного захлебнулась, даже толком не начавшись. Появившийся из порталов отряд отлично вооруженных солдат без опознавательных знаков расправился с многочисленными, но слабо подготовленными людьми Волан-де-Морта в одно мгновение — живых не осталось.
Раньше никакой постоянной человеческой охраны у Азкабана до нападения не было, но тем не менее авроры периодически наведывались в тюрьму — привозили новых заключенных, забирали уже отсидевших, вывозили трупы, привозили какое-никакое продовольствие для заключенных, возили редкие передачи с большой земли… Разумеется, увидев многочисленные трупы возле тюрьмы — Гарри специально велел своим бойцам не забирать убитых врагов, оставив своеобразное послание Волан-де-Морту, — авроры не могли не доложить начальству. Те передали своему начальству, те — главе аврората, а тот, пользуясь тем, что Азкабан формально относился к его ведомству, решил не ставить никого в известность, а убить двух нюхлеров одним заклятием. Он сформировал небольшой отряд самых отмороженных на всю голову авроров, по некоторым из которых вообще тюрьма рыдала горючими слезами, и направил их сторожить заключенных в компании дементоров, тем самым не только отправив самых проблемных авроров подальше от более-менее нормального общества, но и кое-как обезопасив Азкабан.
Многие из авроров в этом отряде и раньше были редкостными мразями, а после высылки вот в такой «дальний гарнизон» совсем озверели, отрываясь на «бесправном мясе». Избиения заключенных, лишение и без того скудного пайка, никаких передачек с воли… Правда, они несколько осадили коней после того, как Рабастан Лестрейндж — неожиданно для всех — смог, несмотря на крайнее истощение, завалить одного из авроров, разрезав тому шею от уха до уха куском жести, неведомо как оказавшимся у него в рукаве. Разумеется, надолго Рабастан убитого аврора не пережил — уже утром его нашли повесившимся в камере, но издевательств стало меньше, хотя авроры нет-нет, но периодически устраивали заключенным темную. Особенно — новоприбывшим, одновременно «ломая» на сотрудничество.
Дверь в помещение открылась, в комнату завели молодого человека, лет, быть может, девятнадцати. Изможденный, бледный, будто смерть, одетый в рваную тюремную робу, которая явно помнила не один десяток заключенных до него. Один из сопровождающих швырнул человека в руки авроров, второй грохнул на стол пачку документов.
— Принимайте пополнение. Порешил пятерых для ритуалов. Псих самый натуральный.
— С-с-сука… — Один из авроров от души врезал сапогом под ребра человеку. Сопровождающие — члены того же отряда, что и тюремщики, — только улыбнулись. — Сколько ему дали?
— Пятнадцать… Нашелся покровитель один из бывших. Сами шарите, о ком я.
— Мразота…
— В общем, развлекайтесь, мужики. Только насмерть его тут не уработайте — павлин лично будет следить. Мы и так этого уже пролечили… Не добейте его тут.
— Не боись, мы тут уже ученые. — Аврор достал маггловскую телескопическую дубинку, с ненавистью ударил теперь уже заключенного по коленям, раздался треск, ритуалист рухнул на пол, за что тут же получил по спине.
Один из авроров — напарник того, что держал в руках дубинку, — заклинанием поднял заключенного, привязал его к небольшим петлям на стене, потушил о его плечо маггловскую сигарету. Однако, против ожиданий, заключенный только что-то прохрипел едва слышно.
— Что ты сказал, уебище? — наклонился к нему аврор.
— Как бы тебе, бобби, за беспредел не пришлось ответить, — заключенный плюнул в лицо аврору.
— Да я тебя, сука…
Около часа авроры нещадно били ритуалиста везде, до куда только доставали. Прижигали окурками, били дубинками, придушивали чарами веревок, пользовались чарами водного пузыря, фактически топя заключенного… Однако, против ожиданий, тот ни разу даже не вскрикнул. Хрипел, плевался кровью, один раз даже вроде отключался, однако ни разу не подал голоса, как будто вообще не умел кричать. Наконец, когда начальник смены авроров устал, веревки, удерживающие заключенного, исчезли — и бессознательное тело рухнуло на грязный пол.
— Так, мужики… Давайте этого в мокрую. Пусть посидит пару дней, потом с ним еще поговорим.
Подручные тут же подхватили тело, поволокли его на этаж для осужденных за особо тяжкие преступления, он же — пожирательский этаж. Раньше туда даже комиссии особо не ходили, теперь же авроры наведывались туда минимум раз в неделю — главным образом развлечения ради.
— Слышь, животные! — крикнул аврор пожирателям, пронося тело мимо камер, демонстративно волоча его не только за явно сломанную ногу, но и лицом вниз. — К вам пополнение. Такая же мразота, как и вы, уебки! Будете вместе песни петь…
Дверь одной из камер со скрипом и лязгом давно уже не смазываемых петель открылась. «Мокрая». Специальная камера, используемая аврорами для дополнительного наказания заключенных — как правило, за какие-то провинности, но иногда — и просто так, «для профилактики». Эта камера, что подчеркивалось названием, была мокрой целиком и полностью. Мокрые, покрытые плесенью стены, прогнившие доски нар, наледь на стенах и потолке… Мало того — камера была залита грязной ледяной водой примерно по щиколотку. В условиях того, что за стенами температура никогда не поднимается выше десяти градусов, а в стенах щелей больше, чем опилок в дешевом чае — выходила самая настоящая пыточная, в которой даже не требовалось присутствия палачей. Все по причине крошечной магической аномалии, возникшей в этой камере много-много лет назад, которая конденсировала влагу из ближайшего окружения.
— Раз-два… Взяли!
Авроры швырнули тело на прогнившие нары. Заключенный упал, едва не проломив гнилые доски своей спиной.
— Вы что делаете, уроды! Не по закону!
— Ты мне, мразь, поговори еще! Электрико инпульса!
— А-а-а!
— Усвоила урок, сука? Или тебе добавить? Что молчишь, шлюха пожирательская? Не слышу! Запомните все, уроды: вы все тут сдохнете на радость всем честным людям, которым больше не придется кормить вас со своих налогов. Пошли, мужики. Не хер тут тереться перед этим дерьмом.
Дверь на этаж с лязгом захлопнулась, шаги авроров быстро удалились.
— Тони, проверь — он там живой вообще?
— Не дождетесь, — прохрипело тело, мгновенно открывая глаза и буквально на глазах удивленных пожирателей регенерируя до исходного состояния. — Здорово, Тони…
— Поттер?!
— Собственной персоной, — Гарри отсалютовал пожирателям, мгновенно заморозил воду в камере. — Здорово, народ! Как сидится у вас тут?
— Да сидим, не кашляем — твоими молитвами, — фыркнул Долохов. — Только Лестрейнджа не уберегли…
— Наслышан, — кивнул Гарри, проходя сквозь решетку и превращая робу в привычную для себя одежду. — Ну что, леди и джентльмены, по одной, как в прошлый раз?
— Наливай, чего уж там…
— Боуни! Всем три по пятьдесят и закусить!
— Моя исполнить волю господина!
Пока скелет во фраке носил через портал выпивку и закуску, Гарри прошелся по этажу, пересчитал всех по головам. Ну да, как и докладывали — не хватает только одного из Лестрейнджей.
— Белла! Надо поговорить…
— Не-не-не, Поттер, — покачал головой Долохов, умелым жестом разливая двухлитровую флягу идеально ровно на тридцать рюмок. — Все эти разговоры-переговоры, дела и обязанности… Только после третьей.
***
— Полагаю, все прошло как по маслу?
— Абсолютно. Правда, я не рассчитывал, что на меня посреди застолья накинется здоровенная мохнатая псина размером с небольшого теленка. Видите ли, я ненастоящий Гарри Поттер, потому что «сын Лили и Джеймса бы никогда и ни за что…» Скотина. То есть как в прошлый раз со мной водку пить и обжираться, даже имени собутыльника не спрашивая, — так он первый, а как за знакомство — так фигушки…
— Развей мои сомнения, — попросила Дафна. — «Он» — это Сириус Блэк?
— Ну… Был. — Поймав на себе взгляд Дафны, Гарри покачал головой. — Это была чистая самооборона. Если на меня бросается огромная бешеная собака — я не буду убеждать ее, что я невкусный и что вообще некромантов не едят. В общем… Сломанная шея, почти мгновенная смерть. Даже не мучился.
— Поделом. — Дафна прильнула к Гарри, тот с удовольствием почухал любимую за ушком. — Расскажи лучше, как ты себя чувствуешь? Говорят, Азкабан — ужасное место…
— Там мощный источник энергии смерти, так что лично мне там было более чем зашибись, — улыбнулся Гарри, сияя от удовольствия и наслаждаясь приятной тяжестью в виде девушки, пригревшейся на груди. — Но вообще место действительно не лучшее. Хотя авроры оказали и теплый прием, и горячее прощание, уходил оттуда…
— То есть «побег двух опасных маньяков-убийц», о котором писали в газетах, — это твоих рук дело? Кстати, что это за страшная рожа на первой странице? Снова ты?
— Почти, — кивнул Гарри. — Нам с твоим отцом пришлось здорово потрудиться, дабы составить легенду, добыть материалы и провести временный ритуал смены внешности. Правда, здорово получилось? А то мне уж больно не хотелось доставлять аврорам удовольствие в виде избиения моего настоящего лица.
— Тебя избивали?!
— На фоне наказаний Гидеона — детский лепет. Так, несколько переломов и ушибов. Не стоит даже того, чтобы вспоминать… И давай не будем о грустном, а?
— Но все получилось? Хотя бы не зря страдал?
— Не зря, — согласился Гарри. — Гоблины уже начали оборудовать ритуальную площадку, но закончат ее только через пару дней. Орден Смерти обеспечивает защиту на случай вторжения, так что… Думаю, можно никого не бояться. Если… Вернее, когда все получится — мы покончим с Томом Реддлом одним ударом.
— А Дамблдор?
— А что Дамблдор? Ничего. Сам он опозорен, информация о его делишках уже вот-вот выйдет в мир. Его ополчение имени цыпленка табака почти разбито. Кто еще живой — либо боятся меня до инфаркта, либо получают у меня зарплату, либо…
— Ли-и-ибо? — старшая из сестричек Гринграсс попыталась поднырнуть под рукой и добраться до одной ей известной цели.
— Господи, Дафна, можно было просто попросить…
— Мррр! Так будет неинтересно…
Гарри вздохнул, подставил шею, к которой последние несколько секунд подбиралась его девушка. Та с довольным урчанием тигрицы, загнавшей добычу, присосалась к шее, оставляя очередное «свидетельство о собственности», коих в коллекции Гарри было уже шесть за последние два дня — «Чтобы к тебе всякие бяки не лезли». Да уж… Что-что, а засосы Дафна оставляла профессионально, но главной ее фишкой, позаимствованной явно у кого-то из вампиров, был нежный «лизь» после длительного почти что укуса. Гарри не возражал — ему и самому это нравилось до безумия. А уж что начиналось после этого… И кто только выдумал, что она — ледяная королева, с ее-то пылом?
— Тебе предстоит тяжелый ритуал. — Девушка облизнулась, запрыгнула на Гарри сверху. — Тебе определенно не помешает отдохнуть… Очень хорошо отдохнуть…
— Дафна…
— Не вмешивайся, — промурлыкала девушка, поерзав у Гарри на коленях и расстегивая первую пуговицу рубашки. Между прочим, рубашка когда-то давно принадлежала самому Гарри, но против отбирания своей одежды он тоже не возражал — на Дафне его рубашка смотрелась, будто флаг на поверженной крепости. — Просто наслаждайся…
***
— Ты уверен, что ни в чем не ошибся?
— Абсолютно, — кивнул молодой волшебник, одетый по маггловской байкерской моде. — Гоблины, конечно, не допустили меня к участию в ритуале, но у меня в Гринготтсе все еще есть знакомые, которые обеспечивали покупку некоторых на редкость сильных артефактов, применимых в запрещенных ныне ритуалах… Заказчик везде разный, но все они так или иначе сводятся в руках Хельхейма. Если не прямо — то через союзников.
— И устранители тоже работали на него…
— Что, простите?
— Нет-нет, ничего, мальчик мой… Это я так — мысли вслух. Приятно, знаешь ли, поговорить с умным человеком.
Дамблдор прикрыл глаза, выдохнул, сделал глоток чая.
— Времени нет… Видит Свет — я пытался обойтись без радикальных средств, но иного выхода у нас нет.
— Что прикажете делать, директор?
— Вот что, Билл… Собери всех наших в замке. Пусть бросают все свои дела — и идут сюда. Вооружайтесь и магическим, и маггловским оружием. Берите всех…
— Ясно, директор.
— Передашь Аластору, чтобы выдвигался к скалам Семь Сестер. Он знает, что и как делать. Мы с ним просчитывали несколько возможных исходов, пока все идет так, как мы планировали.
— Ясно, сэр!
— Ступай. Я скоро прибуду. Мне нужно кое-что сделать…
Билл поспешил удалиться, а Дамблдор, удостоверившись, что никого больше в кабинете нет, подошел к книжному шкафу в дальнем углу своего кабинета, вытащил с полки книгу «Фауст», отчего шкаф растворился в воздухе. Директор зашел в помещение, выполненное в темных тонах, весьма контрастирующих с общим светлым убранством его кабинета. В комнате ничего не было, кроме манекена, облаченного в иссиня-черные с золотыми контурами доспехи, и нескольких витрин. Внутри одной из них находились три разномастных перстня, некогда принадлежавшие поверженным его усилиями семьям, и амулет на золотой цепочке, но Дамблдора сейчас интересовали не они. Он подошел к другой витрине, открыл крышку, выполненную из наглухо затемненного стекла.
Пальцы старика сжали обмотанную темно-зеленой кожей рукоять меча; по всему долу иссиня-черного, будто сама ночь, клинка проступили сияющие ярко-зеленым, будто само убивающее проклятие, руны. Клинок, доставшийся ему в качестве трофея после битвы с Геллертом Гриндевальдом. Официально погребенный далеко вне мира смертных, но тайно пронесенный в этот мир одним из тех, кто не имел права возвращаться из посмертия… Легендарный клинок одной из владычиц магии смерти. «Кеалирен»… Осталось только наведаться в один из сейфов Гринготтса и забрать второе оружие, воспользовавшись перстнем последнего из Сильверхартов, убитого им всего несколько месяцев назад прямо здесь, в Хогвартсе. Сопляк даже не знал о своей настоящей семье и считался магглорожденным второкурсником, а потому не боялся визита к доброму дедушке, который перерезал ему горло в тот момент, когда проверка крови подтвердила родство мальчика с древнейшим семейством рыцарей смерти.
— Видит Свет… Я пытался обойтись без этого. Но… Порой руку судьбы нужно направить.
