Крылья ворона

— Лорд Хельхейм… Какая неожиданная встреча. — Не сказал бы, что такая уж неожиданная, директор, — чуть улыбнулся Гарри, глядя на бледную фигуру Дамблдора. — В конце концов, все к этому шло, да и вы с последними уцелевшими бойцами своего ополчения последние несколько дней следили за мной почти неотрывно. Или вы просто пришли принять предложение о найме в припортовую корчму? — Вы внимательны, Хельхейм, но… — Не волнуйтесь, директор. Вашими друзьями мы тоже занялись, кстати. Полтора десятка человек, пусть некоторые из них раньше и состояли в рядах авроров, это даже не ополчение. Это так — разминка для моих людей. Старик здорово сдал с момента последней встречи. Осунулся, побледнел, здорово похудел, обратившись из просто подтянутого пенсионера в едва живой скелет, обтянутый кожей, кожа болезненного землистого цвета была сплошь усеяна морщинами и какими-то странными язвами, сочащимися грязно-зелеными потеками. Правда, это совершенно не мешало ему держать в руках два клинка, сияющих рунами и заляпанными кровью гоблинов. Да и доспех, надетый на нем, никак нельзя было классифицировать как принадлежащий силам Света. Скорее даже наоборот — старик выглядел как само воплощение самого клишированного темного мага из старинных сказок и легенд. Дополнялся образ не только одеянием, украшенным рунами смерти, но и полным ненависти взглядом, сияющим тем же неживым светом, что и руны на клинках. Гарри усмехнулся, глядя на старого волшебника, который за последние полгода лишился всего, чего добивался половину своей жалкой жизни. Было ли ему жаль Дамблдора? Ни капли. Старик заслужил то, что с ним произошло — в конце концов, какую бы репутацию он сам себе ни создал, по факту он оставался далеко не святым отшельником, творящим добро и причиняющим справедливость. Сидел бы себе в Хогвартсе, потихоньку наживал бы капиталы и не лез не в свое дело — и состарился бы себе спокойно, умер от старости, всеми уважаемый и почитаемый. Но нет — старик посчитал себя властелином мира и вселенной, хотя по факту не представлял из себя практически ничего. — Свет развеет тьму, Хельхейм! Всегда. Как бы ни старался и какие бы манипуляции тебя ни заставил совершать Темный Лорд… Гарри фыркнул — теперь Дамблдор напоминал больше поехавшего умом фанатика, чем вдумчивого лидера сил Света, коим он и являлся. Видимо, близость и осознание приближающегося конца совершенно выбили старика из равновесия, а потому он уже просто пер буром, забыв про всю осторожность. Старик играл ва-банк. Правда, карты были сданы отнюдь не в его пользу… — Тешите себя надеждой, Альбус? — чуть улыбнулся Гарри. — Это правильно… Вы правильно делаете, что не теряете воодушевления даже сейчас. Гоните свою тоску к чертовой матери… Правда, не могу понять, чего вы пытаетесь добиться? Забрать из-под моего влияния Поттера? Не вышло бы, даже если бы я был один, а у вас за спиной стояла целая армия. Да и ваш драгоценный Избранный — вовсе не тот перепуганный и забитый родственниками мальчишка, которого вы хотели бы видеть, а профессиональный некромант, которого вы никогда не сможете околдовать или сделать своей марионеткой, в отличие от несчастного Невилла Лонгботтома. Кстати, мальчик хотя бы знает, за что идет на верную смерть в составе этого вашего «Ордена»? — Тебе не победить… Можешь крутить свои словоблудия сколько угодно, но я тебя уничтожу. А если не я — то остальная армия сил Света… — Альбус-Альбус… — покачал головой Гарри. — Не гони пегасов. Какая, к дьяволу, армия Света? Ты себя слышишь? Можешь повернуть голову чуть левее и присмотреться к скалам. Там сейчас как раз появятся войска, которые накроют Орден Феникса и тех авроров, которых ты сумел подговорить на должностное преступление… Четверо убитых, остальные потихоньку сдаются в плен и искренне надеются на помилование. Некоторые, кстати, могут и получить оное — я же не зверь, в конце концов. — Мальчишка, — посуровел Дамблдор. — Я ведь предлагал договориться по-хорошему… Теперь в моих руках само Посмертие. Против этого, — он кивнул на клинки, — не пляшут даже Дары Смерти, а потому… — Тю-тю-тю-тю! Тихо-тихо-тихо… — Гарри уже с трудом сдерживал усмешку. — Альбус, вы и в самом деле верите в то, что какие-то две потусторонние железки — это и есть инструмент судьбы, решающий, у кого отнять, а кому — даровать Посмертие? Ха… Вы меня удивляете своей наивностью… — Легенды о клинках… — Только лишь легенды, — улыбнулся Гарри. — Ты все еще не понял, старик? Посмертие — это не просто фигура речи и не какой-нибудь призрачный город, в котором обитают души… Это даже не призрачный вокзал и не звуки арфового ансамбля среди облаков. Это целый мир, живущий по своим законам. Клинки — лишь часть его. Ничтожно малая часть, сколь бы ни были известны предания об их могуществе. Аенора была прекрасным рыцарем смерти, но и только… Кстати, у нее был любимый метод избавляться от недоброжелателей… Сейчас покажу. Гарри хмыкнул, коснулся пальцами виска, обращаясь к духам, заключенным в мечах. Дамблдор вздрогнул, с ужасом обнаружил, что оружие, которое он считал своим последним шансом, решающим аргументом в бою с Хельхеймом, перестало ему подчиняться. Совсем наоборот — теперь его собственные руки подчинялись вовсе не ему. Левая рука поднесла «Кеалирен» к шее, как ни старался Дамблдор вернуть себе контроль. — Да, именно вот так все и происходило, — кивнул сам себе Гарри. — Правда, с небольшими поправками. Она заставляла конечности людей поверить, что они мертвы, а затем подчиняла их своей воле, заставляя целые армии опускаться на колени, после чего солдаты сами перерезали себе глотки, да еще и восхваляли Смерть. Для вас это был бы идеальный выход на пенсию… — Этого… Не может… Быть, — прохрипел Дамблдор, все еще пытаясь бороться со внезапно взбунтовавшимися конечностями. — Может, — развеял его сомнения Гарри. — Все же титул владыки смерти и посмертия — это не пустой звук… В отличие от громкого, будто падение старого шкафа, и пустого, будто выеденное яйцо, титула Лорда Волан-де-Морта. Для полукровки, который не без вашей помощи наебал весь магический мир, — слишком много чести. — Ты… Ты знаешь… — Я все знаю, — кивнул Гарри. — И про крестражи, и про становление, и про пророчество, которое ты дал подслушать… Все знаю. А скоро будет знать весь магический мир, ведь материал «Жизнь и Обманы Альбуса Дамблдора» уже отправлен в печать. Министр Гринграсс заверил меня, что типография при Министерстве управится в срок… И, кстати — ваш проект с воскрешением Темного Лорда тоже прогорел. — Что?! — Пока ты вырезал гоблинов, попытавшихся не дать тебе в руки второй клинок, я успел произвести ритуал. Так что можете сказать «прощай» своему темному ученику. У него даже Посмертия не будет. Он просто испарился. Исчез из всех миров. Можете не благодарить. — Свет… Спаси мою душу… — Свет не помогает отступникам, Альбус, — фыркнул Гарри, глядя на то, как золотые нити магии Света, призванные стариком, опутывают запястья Дамблдора и тут же осыпаются на землю тусклым сиянием. — Не после того, как ты убил подростка только за то, что он оказался куда более достойным человеком и имел право на наследие Сильверхартов… — Я делал это ради общего блага, — обреченно пробормотал Дамблдор. — Фоукс! Появившийся во вспышке феникс не был неожиданностью — Хельхейм прекрасно знал, что старик просто обожает эффектно исчезать подобным образом. Волна магии льда сковала птицу, обратив ее в невероятной красоты ледяную статую. Правда, любоваться зрелищем долго не пришлось — феникс рухнул на камни ритуальной площадки, моментально разбиваясь на ледяные осколки. После такого он точно не сможет воскреснуть… Дамблдор, увидев гибель верного помощника, пошатнулся. Силы, немалой частью которых он был обязан именно Фоуксу, что столь щедро одаривал своего владельца магией, разом покинули старого волшебника. Из его взгляда пропала ненависть. Исчезла злость, ярость… Решимость… Исчезли все эмоции и чувства, кроме одного — отчаяния. Старик понял, что это — конец. Он просчитался, уверовав в то, что сам же и придумал. Выхода из сложившегося кошмара не было. — Что… Что ты хочешь сделать? Чего ты хочешь? Мести? Золота?! Власти? — Я? — Гарри фыркнул. — Мне это ни к чему. Мстить мне не за что, за все, что следовало, мы уже посчитались. Золото? Этот презренный металл для меня не цель, а такой же инструмент, как и перо или волшебная палочка. Власть… Хах… Я получил власть, которая и не снилась моему отцу… Да и знания, о которых вы подумали только что… Не нужны. Я знаю больше, чем вы сможете мне предложить. — Тогда… Чего же? Чего тебе надо?! Гарри пожал плечами. Впрочем, он знал, чего желает. — Справедливого воздания каждому по делам его. Все же Владыка Смерти — это не только возможности и власть над всем живым. Это — очень тяжелый труд и огромные обязанности перед этим миром. Каждый заслужит свой приговор. Например, за твои дела, Альбус, может быть только одним. Смертный приговор. — Смерть — это лишь очередное приключение для тех, кто прожил столько же, сколько и я, — Дамблдор нашел в себе силы улыбнуться. — Я не боюсь умереть, Хельхейм. Если вы рассчитывали, что я встану на колени и буду молить о пощаде, то вы совсем меня не знаете… — Приключение тоже может быть разным, директор, — Хельхейм жестом велел старику замолчать. — Думаю, я подберу вам что-нибудь из того, чего вы страшитесь больше смерти. А теперь — замолчите. Мне нужно обдумать ваше Посмертие. — Боюсь, мальчик мой, это не в твоей власти. Как бы ты ни кичился положением, твой статус — не более чем громкие… — Я, кажется, велел тебе заткнуться… Некоторое время Гарри молчал, в самом деле подбирая Посмертие. Пытки до конца дней? Возможно. Но старик совершенно не боится ни мучений, ни того, что никогда не сможет упокоиться окончательно. Не выход. Совесть у старика тоже спит мертвецким сном и не проснется даже при наступлении Рагнарока. Впрочем… Если совместить идеи, взболтать и немного смешать, то… — Твой приговор в Посмертии готов, Альбус, — Хельхейм махнул ладонью, клинки, повинуясь воле Владыки Смерти, скользнули по шее Дамблдора. Старик упал на землю, бросил оружие — руки вновь начали подчиняться ему — и попытался закрыть порезы ладонями, но удавалось это ему очень скверно. Гарри подманил к себе оба клинка, посмотрел на них, кивнул сам себе. — Эта душа — не ваша… Он недостоин столь легкой участи… Словно повинуясь его воле, клинки сверкнули рунами — и угасли, обращаясь из грозного оружия, способного поглощать души, в два простых куска металла. Гарри отбросил их в сторону и вновь обернулся к истекающему кровью старику, что теперь лежал на каменных плитах ритуальной площадки, пытаясь как можно дольше удержаться в мире живых. Дамблдор еще не осознавал этого, но уже сейчас, страдая от гигантской кровопотери, он находился на краю между миром живых и Посмертием. Самое время, чтобы услышать приговор и осознать его. — В наказание за твои грехи, Альбус Персиваль Дамблдор, я обрекаю тебя на вечные муки без права помилования и освобождения. Ты не будешь знать ни любви, ни жалости. Даже Свет навеки покинет тебя. Пусть в Посмертии ты никогда не обретешь покоя, пока последний потомок и предок каждой твоей жертвы — будь та сознательной или нет — не отпустит тебе твои прегрешения. Пусть все твои жертвы истязают тебя до конца времен, воздавая тебе сторицей за твои дела. Вновь и вновь. Пусть каждый раз ты будешь переживать моменты, которых никогда не хотел бы пережить. Я сказал. И пусть так будет, пока я не приму иного решения. Дамблдор захрипел, по его телу прошла судорога — и через одно мгновение он покинул мир живых. Гарри жестом обратил тело Великого Светлого в прах, тут же развеянный над морем порывом штормового ветра. Некоторое время Лорд Хельхейм, прежде известный как Гарри Джеймс Поттер, молча наблюдал за постепенно приближающейся грозой, как будто символизирующей всю трагичность и весь масштаб произошедшего здесь сегодня. Наконец, глубоко вздохнув, Гарри проговорил: — Приговор окончательный. Обжалованию не подлежит.