Такие разные пятна

Росинант не заметил, как оказался на пятом этаже чужого крыла поместья. Он открыл первую же попавшуюся дверь. Никого, но комната жилая: окна открыты настежь, мебель расставлена в беспорядке. Значит, это комната Ло. У Дофламинго не было больше фаворитов. Росинант чуть не плакал, отчаянно озираясь, не понимая, что делать и до скрипа сжимая зубы. Он увидел след от пули, но слишком высоко для того, чтобы пробить Ло голову. Тенрьюбито снова достал улиточку. Номер брата Росинант помнил очень хорошо, хотя давно его не набирал. Пуру-пуру-пуру! Кача! — О, какие люди сподобились мне набрать! — Дофламинго улыбался во все тридцать два зуба, как всегда. — Мы уже разговариваем? — Где он?! — Ах, Роси! Я так рад тебя слышать, но у меня нет ни сил, ни настроения на твои истерики. — Это. Не. Истерика. Я хочу поговорить, — едва сдерживаясь от крика, сказал Росинант. — Твоё желание общаться — это так отрадно! Я же говорил, что ты не сможешь забыть о моем существовании! Ты же мой самый любящий на свете братишка. Я и рад бы, но занят. Потом. Может, когда вернусь, фу-фу-фу. — Что?! — Росинант был в сильнейшем шоке: после всего произошедшего, Дофламинго отказывается принять его унизительную капитуляцию??? — Что ты сделал с Ло? — Твои пятнистым любимчиком, моим рабом? Ничего. Сам спроси. Ты только про него хотел поговорить? Тц, я разочарован и расстроен! Спустя столько дней тишины мой родной братишка звонит мне только ради того, чтобы обсудить шлак, случайно сбежавший из сожжённых штолен Белого Города. — Он не "шлак", а человек! Где он? — Думаю, приступил к своим обязанностям, как хороший мальчик. Хотя он слегка не в настроении может быть. Странно, что убийство так впечатляет ассасина, хоть и бывшего. — После всего, что ты сотворил, ты даже не чувствуешь вины передо мной!!! Ло... я боюсь представить сейчас его состояние. Какое право ты имел так поступать?! — О-о-о, я имею право поступать с ним как пожелаю. А в его состоянии виноват ты. И не делай вид, будто не понимаешь... — Я... — Ладно, всё. Нет моих сил больше об этом говорить. Если так желаешь, можешь и дальше пользоваться моей игрушкой. Только я запрещаю этому рабу покидать мою половину поместья. Это раз. Два, и единственное исключение: отведи его к доктору Бруту, как и планировал. Пожалуй, пусть проживёт подольше. — Я признаю: ты победил! Я согласен на разговор, нарушаю молчание, зачем ты дальше себя так ведешь??? — Не понимаю о чём ты. Хотя и рад, что ты наконец признал меня, любимый братишка. Надеюсь, ты придёшь ко мне после моего возвращения. Пока! — Дофламинго!!! Росинант крикнул на уже заснувшую улиточку. Он был в ярости. Дышал так глубоко, что казалось, легкие вот-вот разорвутся, переполняемые кислородом с каждым новым вдохом.. Его трясло от стоп до макушки. На место ярости приходило отчаяние. Кровь стучала, казалось, в каждой вене отбойным молотком. — Преподобный! — Моне появилась на пороге. Глаза ее были красными, а веки слегка припухли. Она тут же усадила ничего не видящего вокруг Росинанта в кресло. Мужчина смотрел прямо перед собой в одну точку, выпав из реальности и погрузившись в свои переживания. — Чёртов Дьявол! — вдруг закричал Росинант, снова вскакивая. — "Пользоваться игрушкой"? Да он сам играет всеми, как пожелает! Как же я его нена... Не договорив, Росинант осёкся. Огонь его ярости будто затушили ведром воды. Даже сейчас в нём не было ненависти к брату. Только злость на своё бессилие. — Чёрт... Дьявол... — свои эмоции по отношению к старшему брату он не мог осознать до конца. Там, на дне его сердца, было слишком много горького ужасного осадка. — Где Ло? Моне, я должен его увидеть! Это действительно было необходимостью. Единственным способом успокоиться. Молодой Господин схватил Моне за плечи и заглянул в глаза. Девушка смутилась от такого напора. Она никогда не видела Росинанта настолько откровенно эмоциональным. Сквозь весь коктейль его взорвавшихся чувств, ярче всего в глазах горело отчаяние. — Он может быть в своём кабинете. Врач рабов — теперь это его должность, — пробормотала она. — Это на первом этаже. Росинант помнил, где это. До совершеннолетия Дофламинго поместье не было поделено на две части. Не успела Моне опомниться, Молодого Господина уже не было в комнатах. Росинант пару раз упал на лестнице, скатившись кубарем. Ему нужно было просто увидеть Ло живым и невредимым. Просто убедиться, что тот в порядке. Он резко отворил дверь кабинета, чуть не выдернув её. Ло стоял у открытого шкафа, держа в руках какую-то книжицу и, кажется, что-то пересчитывал. На нём был белый халат, который ему очень шёл. Росинант подскочил и обнял его, оторвав от земли. — Я так рад, что ты цел, — прошептал он. Мужчина прижимал Ло к себе так сильно, что не давал вздохнуть. Казалось, прошла вечность в тёплых и сильных объятиях. Юноша растерялся. Его решительность будто снова смел ураган, однако он не был намерен отступать. Ло с силой упёрся руками, показывая, что хочет отстраниться. — Что случилось? Что он тебе сделал? — Росинант отпустил его и внимательно осмотрел, обращая пристальное внимание на красные глубокие царапины на шее под ошейником. Только вряд ли это мог сделать Дофламинго. Ещё взгляд Ло стал серым, словно покрылся слоем пепла, а губы сжались в тонкую линию. — Ничего не случилось, Молодой Господин. Не о чем волноваться. Я только вернулся на место, чтобы меня использовали по назначению. Так же эта система работает? — Ло! Юноша убрал его руки от себя, отстраняясь и отступая. Росинант нахмурился, продолжая внимательно осматривать Ло. — Что он сделал? Что сказал? Зачем ты ему? — Зачем? Может, соскучился без домашнего питомца, я откуда знаю? Он сказал, что я ему нравлюсь всё больше. Что я, видите ли, "вкусный". Со мной он ничего не сделал, только обеспечил должность и убрал человека, который занимал её до меня. Что он хочет сделать? Ради чего всё это? Да откуда мне знать? Хотя, разве это не очевидно?! — Ло прикрыл глаза, отказываясь смотреть на этот мир. Он пытался унять то неладное, что творилось внутри. Крик словно лишил его едва аккумулированных сил. Взгляд Росинанта беспокойно метался, пока он обдумывал варианты. — Всё будет хорошо, я что-нибудь придумаю. Может быть ты ему не так сильно нужен, как кажется, — уверенно сказал мужчина. Росинант всегда верил в лучшее. Только Ло оптимистом, тем более настолько твердолобым и неисправимым, никогда не был. — Оставь меня. Это искренняя просьба, — опустив голову, прошептал юноша. — Я же говорил тебе, что мне будет ещё хуже возвращаться в свой настоящий статус? Сейчас я разбит по твоей вине. Ты причиняешь счастье даже там, где оно паталогически неуместно, — Ло огладил холодную сталь ошейника, а затем исцарапанную кожу шеи. — Я почти не ранен, даже не висел всю ночь, изнывая от боли. Тем не менее, чувствую я себя так, словно меня отпинали ногами, а затем изнасиловали. А всё потому, что до этого я почувствовал себя свободным и значимым человеком, которым больше не являюсь! Это ты виноват! И я не хочу слышать слова извинения или сожаления. Просто больше... не надо так. Ло не злился, он так плакал. Без слёз, сухо, тихим шёпотом изливая искренние чувства сердца: — Просто быстрее создай свой дивный мир, и всё будет хорошо, — почти беззвучно прошептал он. — Новый светлый мир ничего не будет значить, если там не будет тебя! — искренне не осознавая, как это звучит, сказал Росинант и снова потянулся заключить Ло в братские объятия. — Хватит! — звон пощёчины взлетел к потолку, будто вибрируя дольше, чем положено по законам физики. Ло осознал, что за такое и казнить могут. Ударить тенрьюбито — преступление. Но ему было плевать. Он уже не верил. Он отказался полагаться на Росинанта. Потому что если поверить... если продолжить надеяться... если не закрыть сердце на замок, то будет просто невыносимо. — Просто подбери свои сопли и больше не смей говорить так, словно я значу больше, чем любой другой человек! Люди уходят. Умирают. А мир не замечает потери и продолжает жить. Это касается практически всех. Если я хоть что-то значу для тебя, то просто будь тем, по кому мир будет горевать, потому что он сумел внести изменения в существующие законы реальности, по которым этот самый сраный мир теперь вынужден жить. Ты меня понял? Росинант осторожно тронул саднящую щёку: Ло бил со всей силы. Мужчина обдумывал и анализировал ситуацию со всех сторон. Дофламинго точно смог запугать его. Брат сделал что-то, что оставило раны не внешние, но внутренние. Он умел это, как никто другой. Дофламинго специально вызвал Моне к себе и держал в кабинете каким-то типо важным разъяснительным разговором, пока Молодой Господин был занят знатными гостями. И Росинант не пришёл на выручку, бросив Ло одного принимать реальность, осознавать решения и привыкать к мысли, что никто не спасёт. Мужчина хотел попросить прощения, но слова застряли у него в горле, едва он разжал губы: Ло уже сказал, что ему это не нужно. — Я понимаю, почему ты нравишься брату: ты восхитителен, — кивнул сам себе Росинант, смотря прямо в лицо пятнистому рабу. — Я столько раз слышал отчаянную мольбу сделать хоть что-то от людей, которых Судьба загоняла в углы, намного менее ужасные, чем твой. Я слышал проклятия, полные ненависти и искреннего пожелания смерти. Я слышал плач, звенящий отчаянием. Да что там: сам не знаю, как бы я повёл себя в такой ситуации. А ты стоишь гордо выпрямившись прямо передо мной. Бьёшься, рычишь, и при этом просишь меня забыть о тебе и идти своим путём. Словно, имеешь право мне указывать! Росинант улыбнулся. Чтобы там ни было, Ло не сломался. И от этого стало так тепло, так спокойно на душе, что он нагнулся ниже, чем для объятий и резко подхватил юношу под бёдра, вознося вверх и кружась. — Отпусти! — Ло пытался разжать подхватившие его руки, но в итоге просто упёрся ладонями в чужие плечи. Он смотрел сверху вниз на обращённое к нему, от чего-то непорядочно счастливое лицо Росинанта. — Нет, — просто отказался мужчина. — Отпусти, упадём! Но Росинант лишь ускорился. У обоих кружилась голова. Ло смотрел вокруг в волнении и лёгком восторге: почему этот невероятный человек мог так быстро поворачивать калейдоскоп реальности на солнечную сторону? Почему в его руках колючки Ло словно мгновенно затуплялись и втягивались? Круговерть вдруг опрокинулась, потому что Росинант запутался в ногах. Двое с грохотом обрушились на шкаф с лекарствами, который пошатнулся и упал следом, создав ещё больше шума и хаоса. Ло чувствовал, что Росинант ударился головой, при это бережно защищая его затылок и шею. Было наплевать, сколько лекарств разбилось и что на это скажет Дофламинго. Было плевать на последствия: убьёт? будет пытать? изнасилует? Да пофиг! В этот момент было абсолютно очевидно, что важно только это солнечное безумие, что именует себя Росинантом. Было легко поверить, что только оно и есть — весь мир. Нервное напряжение вырвалось смехом. Ло хохотал, как безумный. Через пару мгновений он почувствовал, как от смеха вздрогнула грудь Росинанта, а затем мужчина присоединился. Ло всегда отвечал. Он не просто был союзником, который слушает. Он не просто кивал, как многие слуги, не до конца понимая, что стоит за идеями и словами. Ло делал свои выводы, принимал, обдумывал. Действовал согласно своим принципам, однако при этом, едва ли не единственный на самом деле верил в то, о чем мечтал Росинант. Боль от падения была ничтожна по сравнению с этим счастьем: пониманием, единством и тем, что Ло цел. Успокаиваясь, Ло выдохнул. Мысли приобретали порядок. Юноша покачал головой. — Эгоист ты, — сказал он, упираясь в чужую широкую грудь и приподнимаясь. — Маленькое, солнечное, безумное и донельзя эгоистичное чудо. Ло выполз и поднял упавший шкаф, пододвинув его к стене. Заякнули многочисленные склянки, жалобно хрустнули осколки стекла. — Кхм, прошу прощения, но слово "маленькое" явно лишнее, — пошутил Росинант, садясь на полу и осматривая бардак, который устроил. Улыбка, пусть и медленно, но все же сходила с его лица. Ибо реальность не спешила меняться так же быстро, как улетучивалось внутреннее отчаяние. — Вообще-то с меня стребуют за каждый миллилитр разбитых лекарств. Дофламинго настолько мне "доверяет", что сделал врачом рабов. Я был не прав: хоть какой-то мой навык оказался ему интересен, — с иронией, Ло поджал губы, но уже намного спокойнее. — Преподобный! Что здесь случилось? — Моне стояла в дверях, осматривая погром. — Ничего. Просто моя неуклюжесть, как всегда. Моне! — Росинант решительно встал. Он снова был серьёзен. — Проводи меня к брату. Я хочу безотлагательно поговорить с Дофламинго с глазу на глаз. Моне замерла, смотря широко раскрытыми глазами на Росинанта. Она сразу сделала медленный глубокий вдох, словно готовилась сказать плохие новости на одном дыхании. — Молодой Господин, преподобный Дофламинго уже уехал. По делам. Он отказался сказать куда. Только отметил, что будет дней через пять или шесть. Может раньше. На связь он уже не выходит. Ло вздрогнул из-за резкого звука. Он поднял взгляд от баночек на спину Росинанта. Мужчина, который только что кружил его на руках, одним ударом пробил дверцу шкафа из белой сосны. Цельное дерево расщепилось на острые волокна. На лице Моне застыл ужас. Женщина прикрывала рот блокнотом. Ло поднялся, а Молодой Господин медленно вздохнул, расслабляя плечи и отпуская излишек негативных эмоций. Когда рука безвольно повисла вдоль тела, Росинанта настиг несильный удар-тычок под лопатку. Мужчина сделал полшага вперед и удивленно обернулся. — Знаешь же, что я не имею права тебя убить за то, что портишь мою работу, — проворчал Ло, обхватив крупную ладонь: на бинтах проступила кровь. — И снова ты виноват. — Как ни посмотри: кругом я виноват, — грустно улыбнулся Росинант, признавая правоту Ло. Юноша задумчиво помолчал, потом поджал губы: — Вообще-то, я пошутил. Просто хватит селфхармить. — А я нет, — серьёзно сказал Росинант, снова ныряя в свои мысли. — Да: ты — "нет"! Постоянно устраиваешь грёбанные мазохистские забеги. И ладно бы получал удовольствие... — Ты ворчливый, как старик, — попрекнул Росинант. — А ты неуклюжий, как ты, — Ло успел обработать раны и перебинтовывал ладонь. Он поднял лицо, и они встретились взглядами, гипнотизируя друг друга как днём ранее на Вечере. — Тц. Ло цыкнул, скрыв выражение своего лица, на что Росинант лишь широко и искренне улыбнулся. Больше не было сил, чтобы смеяться, но рядом друг с другом они чувствовали себя в безопасности, как бы парадоксально это ни было. Ло отпустил чужую ладонь и почесал переносицу. — Ладно, мне нужно навести порядок в кабинете, закончить учёт. Пока этой птицы нет в поместье, я вряд ли неожиданно исчезну. Уверен, у тебя тоже крайне много дел, разве нет? — Разумеется. Моне! Дай Ло ден-ден муши, пожалуйста. И не спорь! — последнее уже относилось к юноше, который открыл было рот. — Даже если это практически бесполезно: я буду связываться с тобой каждые два часа или чаще. Если вдруг что-то случится, то ты сразу позвони мне, ладушки? — Угу, — кивнул Ло не искренне. Он не собирался втравливать Росинанта в свои проблемы ещё больше. В конце концов, их судьбы лежат на разных слоях значимости.