***
Маленькая гостиница в Ситке, исторической столице Русской Америки, была оживлённой, как никогда. Пожалуй, это тихое местечко ещё не знало такого столпотворения, как утром 29 июля. Накануне советские военные провели интенсивную подготовку к грядущему мероприятию, которому было суждено войти в историю. Весь отель был украшен красными флагами и транспарантами с этническими орнаментами. Прилегающая к нему территория была заставлена пулемётами-часовыми и зенитками; кое-где торчали неказистые шапки боевых бункеров. По всему периметру были расставлены группы солдат Советской Армии, а немногочисленные танки охраняли самые ключевые направления. Крутизны всей этой картине добавляло присутствие звена заградительных аэростатов. На специально сооружённой посадочной площадке приземлялись вертолёты — советские «Соколы» и даже «Кардиналы» Альянса, только без вражеских опознавательных знаков. В городской порт один за другим входили транспорты-амфибии. На дворе отеля постепенно собиралась пёстрая масса людей, которая как через сито просачивалась сквозь оцепление людей в форме. Треть участников конгресса была одета в традиционном стиле — это представители коренных народов Аляски и Британской Колумбии. Стоит отметить, что в этом собрании замешаны почти все этнические группы указанных регионов. Вот индейцы-тлинкиты в церемониальных плетёных шляпах и накидках «чилкат». Где-то среди них есть делегаты от народа хайда, которые одеты точь-в-точь как тлинкиты, из-за чего их трудно отличить друг от друга. Вот главный делегат от алеутов о чём-то толкует с человеком в офицерской форме — видимо, спрашивает, что ждёт его народ в обозримом будущем. А в это время «красные» пропустили во двор группу эскимосов, которым, правда, предстояло пройти ещё один «фейс-контроль» — у главных дверей отеля… Как ни странно, никто из гостей не выглядит раздавленным или хотя бы озадаченным. Да, трудно сказать, что все идут сюда как на праздник, но ни у кого не повернулся бы язык заявить, что эти люди пришли сюда под дулами автоматов. На этом же месте собирались представители обеих советских администраций — военной и гражданской. Именно от того, как они сыграют координирующую роль, зависела судьба всего мероприятия. А стало быть, и историческая судьба всех коренных народов, оказавшихся в орбите советского влияния. Что же это за необычное такое сборище? Начнём, как всегда, издалека. На третьем месяце оккупационного правления в сознании многих коренных жителей Аляски и Британской Колумбии произошли необыкновенные сдвиги. Под влиянием советской пропаганды, а также хорошо налаженных экономических связей с «Большой землёй» на этих территориях стали стихийно возникать митинги в поддержку Советского Союза. В конечном итоге просоветские настроения вылились в целое движение с простым названием — «Конгресс коренных народов северо-востока Америки». Целью оного новые друзья «красных» провозгласили создание дружественного СССР американского государства и независимость от Канады и США. Разумеется, такая организация нуждалась в оформлении в полноценную политическую силу, и по предложению советских властей «Конгресс» провёл конференцию в Ситке. К сожалению, никто не отменял возможностей спутниковой разведки Альянса, которая засекла место собрания. При таком раскладе Генеральный штаб поставил перед местным командованием задачу — любой ценой защитить место проведения конференции и не допустить материальных и человеческих жертв. Но вернёмся в Ситку. Окружающая атмосфера «заражала» своей оживлённостью местных военных. Все понимали, что за этим событием последует начало чего-то нового, что определит ход истории на многие годы вперёд. Только каким будет это «новое»? В каком виде эта территория предстанет на карте послевоенного мира? Эти и многие другие вопросы будоражили умы советских военных. Так, молодой танкист Иван Фатин мечтал вслух: — Если когда-то Аляска законно принадлежала нашей стране, то её возвращение будет более чем логичным. Только закрою глаза — и вижу советский флаг над полуостровом. — Мечтать не вредно, — отвечал ему командир «Голема» Александр Аксёнов. — Но ты сам подумай: что такое Аляска и во сколько она обойдётся нам? Это — сплошная снежная пустыня и чуть-чуть лесов. Ну, и немножко нефти. У нас Крайний Север толком не освоен, а ты уже Аляску проглотил и не подавился. — Ваня, скальпом своим поворочай, а то снимут, — пошутил третий танкист. — Нахер ты запал на эту Аляску? Из-за индейцев что ли? В разговор вмешался командир эскадрильи «Беркутов» Нелепченко: — Хорош ругаться! Оставьте его в покое, сам всё поймёт. Лучше почитайте, что пишут наши враги про грядущий конгресс, — и раскрыл газету во всю ширину. — Да знаем мы, что они там пишут! — пренебрежительно бросил третий танкист. — Не знаю, как вы, товарищ Губайдуллин, но я обожаю читать газеты, которые мы перехватываем. Некоторые из них можно читать как анекдоты. — Лучше не надо, в самом деле неинтересно, — отмахиваясь, произнёс Губайдуллин. — Читать про то, как мы якобы собрали конгресс под дулами пулемётов — такое себе удовольствие. Лучше скажи, Вася, как ты сам видишь будущее Аляски? Дай товарищу Фатину, — танкист с ухмылкой кивнул в сторону мечтательного младшего товарища, — пищу для размышлений. — Лично я думаю, что это будет нейтральное, внеблоковое государство. Знаете, своего рода буферная зона… Хотели же после Великой Отечественной сделать таковой Германию, чтобы держала американские танки подальше от наших союзников. Так и Аляска — она будет играть роль надзирателя, а американцы будут злиться, что не могут достать нас. — И ещё: у тебя там всё в порядке? Все пулемёты заряжены, не клинят? — Не ссым, товарищи, всё под контролем! — Нелепченко хлопнул по плечу танкиста. — Я тоже слышал, что Союзники готовятся использовать тяжёлую авиацию. Но бояться нечего — весь удар мы принимаем на себя. А у нас броня крепка!.. Вскорости все разошлись по своим позициям. Судя по показаниям радаров, Союзники были совсем близко…***
На первый взгляд оборона гостиницы казалось идеальной. Район городского порта, где размещался тот самый отель, был обнесён кирпичными стенами и заставлен оборонительными сооружениями. Шесть «Беркутов» образовали над отелем бесполётную зону, укреплённый на земле «Голиафами» и лёгкими танками «Волк». В порту дежурила группа катеров «Морской скорпион» и РСЗО «Меч» на случай вторжения с моря. Ответственность этой миссии обуславливалась другим, не менее важным обстоятельством. В Ситке осталось немало исторических памятников времён русской колонизации, как-то: собор Архангела Михаила, дом русского епископа, замковый холм — тот самый, на котором прошла церемония передачи Аляски Соединённым Штатам… Так как «красные» в своё время взяли Ситку практически без боя, эти объекты не пострадали, но по-прежнему были крайне уязвимыми и требовали особой охраны. Аккуратное и эффективное выполнение русскими этой задачи во стократ поднимет их престиж и доверие к ним. Во время первой атаки противник ограничился переброской десанта по воздуху. Но не стоит думать, что Союзники швырялись пушечным мясом: на основании данных спутниковой разведки они выявили наиболее уязвимый участок обороны в районе Тотемной площади, который «красные» не успели укрепить. Они рассчитывали прорвать периметр и быстро, минуя заслоны русских, прокатиться до отеля. Группа десантников при поддержке двух лёгких танков «Стюарт» приземлилась прямо у кирпичного барьера; следом за ней высадилась группа «джи-ай» и ракетомётчиков. Бронебойщики быстро сделали брешь в стене и, пока охрана спешила заткнуть её, «синие» продвинулись вперёд на целых двести метров. Танкисты на полном ходу вмяли в асфальт пятерых призывников и комиссара. Командир лёгкого танка Иван Фатин преградил путь чужакам на самых подступах к гостинице. Заметив, что десантники перешли на противотанковые ракеты, он включил ускорение и сделал несколько выстрелов в кормовую часть, но тут же столкнулся со вторым «Стюартом». И лишь взаимовыручка спасла жизнь экипажу Фатина: командир «Носорога» Фаниль Губайдуллин самовольно снялся с северного участка базы и подключился к танковой дуэли. «Волк» Фатина вышел из перестрелки сильно повреждённым и требовал оперативного ремонта, но поблизости не было ремонтных точек, и танкистам оставалось уповать только на счастливое стечение обстоятельств. В то же время к месту скопления живой силы противника подтянули боевых собак. На ошейнике лайки по кличке Мухтар лопнул мешочек с мясным порошком, и собака, опьянённая сильно пахнущей смесью, утратила самоконтроль и ринулась в самую гущу врагов. Мухтар сбил с ног одного пулемётчика, чем помог русским призывникам добить его, а затем вцепился клыками в задницу «джи-ай» и начисто отгрыз кусок мяса. За десять секунд лайки уничтожили всех вражеских пехотинцев, лишь один из них успел расстрелять в упор двух собак… Когда настало затишье, у трупа незадачливого «джи-ай» с откушенной жопой собрались любопытные зрители. — Молодец, Муха, знает, за что цепляться, — сказал один комиссар и наклонился, чтобы погладить пса. — Нет, за яйца надо было его! — произнёс в ответ какой-то гренадёр. — А это так, скукота… Следующая атака втрое превосходила первую по своей ожесточённости. На этот раз Союзники вызвали звено «Мстителей» и «Артемиду» с высокоточной бомбой на борту. Пользуясь отсутствием у «красных» сборочного цеха, вражеские лётчики постепенно снимали одно укрепление за другим, чтобы в конце концов расчистить путь к месту собрания. Но присутствие эскадрильи заградительных дирижаблей заставляло их выполнять опасные манёвры. Поэтому они старались как можно меньше торчать в поле зрения противника — сбросив бомбы на цели, они убирались вон. «Мстители» отбомбились по передовым укреплениям, прикрывавшим район порта. Василий Нелепченко, главный ответственный за воздушное пространство Ситки, успел догнать и растерзать один бомбер. А перед появлением «Артемиды» он заявил: — Если мы не изрешетим эту «Артемиду», с меня триста рублей на банкет. — На какой банкет, товарищ командир? — непонимающе спросил командир одного из «Беркутов». — В честь чего? — В честь независимой Аляски! — бегло ответил Нелепченко. Увы, сверхзвуковой бомбардировщик оказался неподвластен пулемётному огню дирижаблей. Сбросив смертельный груз на танковую шеренгу в районе собора, «Артемида» исчезла так же быстро, как и появилась. Впрочем, Нелепченко не расстроился из-за проигранного спора, а только сказал: — Даже если погибну, эти триста рублей — ваши. Вместе с тем Союзники не отказались от десантирования наземных сил. На сей раз кроме очередной партии десантников они вызвали наёмников. Десантники «засветились» на том же месте, что и предыдущая партия их братьев по оружию. Поскольку за неимением лишних стройматериалов русские затыкали брешь в обороне «живьём», то это лишь раззадорило неприятеля. Но у русских был надёжный «козырь» в лице командира «Голема» Александра Аксёнова, который по распоряжению командования оставил южную сторону базы и выдвинулся в сторону Тотемной площади. Одним своим появлением Аксёнов испортил всю «малину» американцам; после того как на его танке заработала «Штора», остальные товарищи поймали момент и окончательно сорвали атаку неприятеля. «Солдаты удачи» навели шороху на восточной стороне периметра. Ракетомётчики поделили роли: одни использовали лазерную наводку на «Беркуте», стерёгшем воздушное пространство, пока другие долбили с безопасного расстояния по пулемёту-часовому. «Джи-ай» быстро окопались, готовясь к возможной контратаке. Группа солдат под командованием комиссара Владислава Синькевича вышла за пределы периметра и стремительно атаковала. Призывники забросали стрелков «зажигалками». Синькевич лично уничтожил одного «джи-ай» и двоих ракетомётчиков, ведших огонь по аэростату. — Спасибо за помощь, товарищи, — прозвучал голос командира «Беркута». По окончании перестрелки Синькевич сказал: — Это даже хорошо, что они наёмников сюда забросили. Предлагаю использовать этот момент в нашей пропаганде. — Товарищ командир, вы о чём? — не понял один призывник. — Это послужит примером истинного отношения американцев к своим бывшим коренным согражданам, — пояснил Синькевич. — Вот, пожалуйста, — колонизаторы как они есть. Они пришли не столько за нами, сколько за коренными жителями, которые прямо здесь решают насущные вопросы. За деньги убивать пришли, сволочи! Комиссар смачно плюнул на каску одного из наёмников. После чего с гордостью вернулся на исходную позицию…***
В полдень Союзники впервые предприняли попытку морского десанта. «Синие» посчитали, что стаи дельфинов при поддержке десантных танков и «Гидрофойлов» хватит для подавления советских морских сил. Но прежде чем подобраться к Ситке, дельфины приступили к зачистке минных заграждений, на скорую руку наставленных РСЗО «Меч». Чтобы работа не ушла насмарку окончательно, артиллеристы вновь начали скоростное минирование акватории. Пока разгоралось морское сражение, «Стюарты» безопасно проскользнули на сушу, а вслед за ними — чьи-то фигуры в водолазных костюмах. Всего этих людей было четверо, но, судя по всему, от них следовало ждать больших неприятностей. Десантные танки служили прикрытием для больших пакостей, которые готовили вражеские лазутчики. «Стюарты» атаковали пулемётные турели. Улучшенные фугасные снаряды оставляли постройкам мало шансов на выживание, а шпионы, пользуясь всеобщей сутолокой, быстро проскальзывали мимо и стремились попасть прямо в гостиницу. У одного из них за спиной болтался водонепроницаемый кейс, в котором наверняка хранилось что-то очень опасное. Что это? Деньги на взятки? Бомба? — Посторонние на периметре! — заливался во всю громкость командующий операцией. — Выпускайте псов! Лайки нагнали незваных гостей всего в трёхстах метрах от гостиницы. Они упустили только одного из них, который стремился попасть на электростанцию, чтобы отрубить всю стационарную оборону. В то же время на упавший со спины второго шпиона чемоданчик живо отреагировали солдаты, но комиссар Синькевич удержал их от поспешных действий: — Назад! Назад, говорю! Вдруг там взрывчатка? К сожалению, на базе не было инженера, который мог бы обезвредить этот «подарок». Но чемодан не издавал никаких подозрительных звуков вроде тиканья таймера, и Синькевич самолично проверил его содержимое: — Впрочем, я так и думал! Обычно у них много денег на подкуп, но тут такое важное дело, что от взрывчатки они бы не отказались. Тем временем из Анкориджа прибыло небольшое подкрепление. На базу прямо с самолёта были десантированы на парашютах «Волк» и «Носорог», а по морю прибыли два амфибийных транспортника. Последние, среди прочего, доставили долгожданный «Богатырь-М», в помощи которого нуждались многие танкисты. Очередное затишье оказалось достаточно продолжительным для продуктивного использования танкистами. Водитель грузовика Владимир Зильберштейн собрал вокруг себя несколько наиболее пострадавших танков, после чего с присущим для еврея упорством принялся за работу. С завидной быстротой он и его команда «воскресили» бронетехнику, но Зильберштейн по-прежнему не чувствовал себя спокойно. — Этот что, уже истлел? — спросил он, имея в виду поражённый высокоточной бомбой «Носорог». — Истлел, — вздохнул Иван Фатин, только-только отъехавший на исходную после ремонта. — Три часа назад подбили. — Да, выглядит совсем безнадёжно… Что ж, вечная память героям! Следующий авианалёт был гораздо жёстче предыдущего. Благодаря отрубленной электроэнергии «Центурионы» в сопровождении истребителей «Аполлон» нацелились прямо на гостиницу, в которой всё ещё проходило собрание. И вновь «Беркуты» вышли на первый план. На южном участке экипажам аэростатов удалось разорвать строй противника, отвлекая огонь истребителей на себя, тогда как на долю наземных сил выпали тяжёлые бомберы. Пилот ведущего «Центуриона» успел сбросить три бомбы буквально в нескольких шагах от ключевого объекта, прежде чем его сбили концентрированным зенитным огнём. Второй «Центурион» обработал улицы, по которым туда-сюда ездили «Голиафы» и «Волки». — Только окна выбили, а так всё нормально, — констатировал Фатин, участвовавший в уничтожении ведущего бомбера. — А я смотрю, собрание не паникует, — добавил другой танкист. — Всё идёт по плану, без помех.***
Часы на шпиле собора Архангела Михаила показывали четыре часа дня. Тем временем собрание «Конгресса» только-только подходило к концу. За закрытыми дверями отеля прогремело немало споров, прозвучало немало различных предложений. Правда, какие из них были отвергнуты, а какие — приняты, и как они будут воплощены на практике — всё это должно было стать известным только после окончания войны. Русские знали только одно: с сегодняшнего дня в истории Аляски начинается новый период. Возможно, всё идёт как раз к тому, о чём мечтают многие романтики вроде Ивана Фатина, героя этой операции — к возвращению «землицы Алясочки» в родную гавань… Наконец, Союзники предприняли последнюю атаку. На сей раз они десантировали мощную ударную группу с помощью хроно-технологий. В районе собора из ниоткуда появились сразу две «Боевые крепости», за которыми в две шеренги выстроились танки «Освободитель» и три САУ «Комета». — Вы это видели? Они так переживают за Аляску, что впустую тратят энергию. Но со стороны эти расходы энергии «впустую» отнюдь не выглядели таковыми. Идя ва-банк, Союзники выбрали в качестве мишени самый ключевой для русских сектор базы — северный. «Боевые крепости» начали бесцеременно продвигаться вперёд, ломая и раздавливая всё на своём пути. — Мне аж жалко их стало, — заметил по этому поводу Александр Аксёнов. — Их бросают сюда на верную смерть, как каких-то шахидов. Последняя попытка штурма потребовала максимальной концентрации сил на севере. Рискуя оголить тылы на других участках, командование стянуло туда все имеющиеся войска. На пересечении Американ-стрит и Линкольн-стрит образовалась настоящая свалка с участием десятков единиц техники. Союзники провели последнюю в этой операции воздушную атаку. В этот раз они решились на крайние меры — направили в Ситку звено экспериментальных самолётов. «Ахиллесы» и «Дамоклы» стремительно набирали скорость и угрожали добраться до ключевого объекта, и в этой ситуации от капитана Нелепченко требовался личный пример героизма, который не заставил себя ждать. Командир эскадрильи дирижаблей разогнал аэростат навстречу подлетающим самолётам и открыл шквальный огонь. Его ребятам удалось серьёзно повредить первый истребитель, но второй «Ахиллес» искусно сманеврировал и почти в упор изрешетил бронированный баллон дирижабля. Тогда же с «Дамокла» стартовали истребители-паразиты, которые довершили начатое тяжёлым истребителем… — Вася, ты прямо над церковью! — успел услышать отважный лётчик перед гибелью. — Поворачивай, пока не поздно! — Вижу! — орал Нелепченко. — Руль заклинило! Правда, каким-то чудом штурман всё-таки смог выправить руль и отвести горящий дирижабль от собора. Остов «Беркута» приземлился буквально в полсотни метров от храма. Мстя за своего лидера, экипажи «Беркутов» образовали плотную стенку и увеличили интенсивность стрельбы. При поддержке наземных сил ПВО им удалось предотвратить разрушение гостиницы, но пилот ведущего «Дамокла» успел разрядить часть ракет по крыше здания. В последней образовалась широкая дыра, через которую стали хорошо видны внутренние помещения номеров, в которых, к радости защитников, никого живого не оказалось. Важное мероприятие проводилось в конференц-зале на первом этаже, и потому едва ли кто-либо из гостей мог пострадать. Между тем чаша весов неумолимо склонялась в сторону «красных». Командир «Голема» Александр Аксёнов встал в авангарде перестрелки; его ребята стоически выдерживали ураганный огонь из бойниц БТР и выманивали стального монстра на себя, пока не вбили в него последний снаряд. А однажды в паре с товарищем Губайдуллиным ему удалось прорваться к лазерным танкам и сжечь их один за другим — такова была месть за разрушенные укрытия советских солдат. — Ну что, иптэшем, готовься получать двойную пушку! — поспешил поздравить Аксёнов своего товарища. — Погоди, рано ещё! «Освободители» прорываются к гостинице! Русские устроили финальную гонку преследования. В этом случае «Освободители» действительно напоминали каких-то шахидов: даже осознавая безнадёжность положения, танкисты рвались хотя бы чуть-чуть нагадить предвкушающим победу «красным». Конец их был абсолютно предсказуемым…***
Ровно в 17 часов 30 минут собрание было объявлено закрытым. Все участники конгресса стали постепенно расходиться. Каково было их удивление, когда на окружающей территории они обнаружили минимум потерь — и это при таком жестоком напоре неприятеля! Естественно, столь слаженная работа «красных» под умелым руководством малоизвестного полевого командира не могла не сказаться на их отношении к Советской власти. Услышали делегаты и про наёмников, недавно «посетивших» Ситку. Победители учли предложение комиссара Синькевича: они преподнесли появление «солдат удачи» как рецидив колонизаторского синдрома, усугублённый банальной жаждой наживы. — Вот видите, как они к вам относятся! — заявляли советские военные. — Так же, как и к остальным коренным народам Америки. То, что раньше они вели себя мягче, разве меняет дело? Несколько позже окрылённые собственным успехом «красные» устроили скромный пир. Символично, что они собрались на Замковом холме — том самом, на котором совсем недавно американцы проводили ежегодную смену российского флага в рамках Дня Аляски. Слова погибшего Нелепченко остались в силе: триумфаторы взяли из его личных средств триста рублей и на эту сумму затарились продуктами у частных лиц. Они помянули всех павших в последнем бою, а также пожелали процветания будущей независимой Аляске, несмотря на текущий оккупационный режим. И как тут было не расчувствоваться Ване Фатину, который сегодня дважды оказывался на грани гибели: — И всё-таки признаюсь вам, товарищи, что я буквально болен этой имперской мечтой. В своё время много читал историю Русской Америки и пришёл к выводу, что в возвращении Аляски есть железная логика. И совсем не важно, в каком виде она реализуется… К счастью, в этот раз никто не думал поучать молодого героя. Напротив, нашлись те, кто был на одной волне с ним. Так, комиссар Владислав Синькевич заявил: — С такими командующими, как наш, доверие аляскинцев к нам будет только расти. Мы покажем этой зажратой Америке, как надо строить отношения с индейцами! Пора восстановить справедливость! — и тут же залился звонким тенором на весь холм: — Не-е-е ва-ля-я-й дурака-а, А-а-а-ме-е-е-ри-ка! Всё собрание тотчас же подхватило: — Во-о-от те ва-а-а-ленки, мё-ё-о-рзнешь, не-е-бо-о-о-о-ось!.. Никакая неопределённость не могла напугать этих людей. Все они знали одно: только что Америка перенесла болезненный удар ниже пояса. Первая территория США сделала первый крупный шаг по пути самоопределения.