***
Вечер 20 мая не предвещал Союзникам ничего необычного. Тем не менее, генерал Маккей и его штабники встречали этот вечер в приподнятом настроении. Причина тому была весомой: последние километры отделяли их от Москвы, и до торжественного въезда в столицу оставались считанные дни. Коммунистический вампир, что целых восемьдесят лет сеял смерть и разрушение по всему свету, уже стоял одной ногой в могиле истории, и весь свободный мир молился за то, чтобы этот желанный момент настал как можно скорее. А Миротворческие Силы прикладывали к этому все практические усилия: перегруппировывали войска, подтягивали ударную авиацию, оснащались супероружием, совершенствовали разведку и секретные протоколы. Но, как это часто бывает в подобных случаях, под ногами мешалось одно «но». Под Химками разведка обнаружила центр управления защитным периметром «Железный занавес». Шпионы сообщили, что именно эта база отвечает за работу оборонительного супероружия в окрестностях Москвы. Она же являлась последним шансом противника на применение секретного протокола «Великая советская стена», суть которого заключалась в бесперебойном питании энергией крепостных стен, окружающих военные объекты. Секретная разработка неоднократно выручала «красных» и тормозила продвижение Союзников, а теперь сфера её применения расширялась до пределов огромного мегаполиса. Пока центр управления функционирует в штатном режиме, столица находится в безопасности. Но стоит чему-то пойти не так… Впрочем, на первый взгляд русским было не о чем беспокоиться. Они построили сразу несколько сложнейших многоуровневых лабиринтов, первый из которых был представлен многочисленными аванпостами на внешнем рубеже, а второй — непосредственно сам центр управления — состоял не только из типовых кирпичных стен, но из противотанковых дронов и минных заграждений всех видов — от магнитных до электрических. А венцом этой полосы препятствий являлись четыре установки «Железный занавес» и два развёрнутых «Спутника», от которых тянулись нити по всей первопрестольной. Именно эти заставы служили волшебными палочками, по невидимому взмаху которых даже второстепенный аванпост превращался в неприступную крепость. Но в тот же вечер Союзникам открылось уязвимая точка в этой, казалось бы, нерушимой схеме. Всё начиналось вполне прозаично. Накануне утром генерал Маккей послал в стан противника шпиона с целью сбора данных. Увы, но разведчик был вынужден вернуться с пустыми руками, чем вызвал глубокое недовольство командования. Оправдываясь за провал, он жаловался на многочисленные собачьи патрули, которые заставляли его постоянно менять позиции и отвлекали от выполнения задания. В последний момент он почти попал в поле зрения дрона-разведчика «Лайка», который буквально в нескольких метрах от него оторвался от земли и вернулся. С другой стороны, шпион сделал интересную находку, которая извиняла его неудачу. В полдень ему удалось подкупить одного высокопоставленного советского офицера. «Знакомство» произошло при весьма забавных обстоятельствах: проходя через берёзовый лес, он заметил, как некто в форме полковника справлял нужду в кусты. Вокруг не было ни души, и шпион спокойно дождался, когда офицер сделает свои дела, и поравнялся с ним с пачкой «зелёных» в руках. Между ними состоялся краткий разговор, по итогам которого полковник согласился перейти в стан Союзников. В сопровождении лазутчика он безопасно прибыл в расположение генерала Маккея. Оказавшись непосредственно у «злого гения» Союзников, внезапный гость начал пространный исповедальный монолог. Полковник Камерницкий — так он представился командованию — оказался не кем иным, как заместителем начальника центра управления! До сего момента он был на хорошем счету у начальства, имел массу благодарностей, получал неплохое жалование. Казалось бы, чего его обидела жизнь? Но с каждым проигранным сражением, с каждым потерянным населённым пунктом Камерницкий всё больше задумывался: а за то ли он воевал, за то ли жертвовали жизнью его сограждане? И одной тоненькой пачки денег хватило, чтобы навести его на правильный ответ. Но самой главной слабостью, на которой его как раз и поймал шпион, были женщины. Более того, полковник западал именно на европеек — немок, француженок, итальянок, англичанок и др., а вот к русским женщинам он не питал такой любви, считая их испорченными равноправием и суровыми условиями жизни. А в какой-то момент он «убил» всех присутствующих признанием: — Можете смеяться надо мной, но идеалом настоящей женщины я считаю… — полковник уставил взгляд в генерала и спустя пару секунд выдавил: — Таню Адамс! Все присутствующие остолбенели. Помощники генерала сначала переглянулись меж собою, а потом с разинутыми ртами вперились в Камерницкого. А лицо Маккея исказилось от неконтролируемого приступа смеха: — Ну ты даёшь, ну ты даёшь! — Сэр, разрешите позвать сюда Таню? — спросил генеральский связист. — Зови, зови! — ответил Маккей. — Она должна это слышать. Сказано — сделано. Через пару мгновений спецагент Таня Адамс была тут как тут. Увидев перед собой человека в форме офицера Советской Армии, она инстинктивно выхватила пистолеты и приготовилась стрелять. Камерницкий испуганно вздрогнул. — Таня, отставить! Отставить! — возвысил голос генерал. Своенравная спецагент не унималась: — Нет! Нет! Уберите этого ряженого клоуна, или… — Таня, стволы долой! Это приказ! Не доводи до беды! Маккей произнёс это на полном серьёзе, хотя всего полминуты назад выглядел совсем по-дурацки. Таня нехотя засунула пистолеты назад в кобуры, а полковник набрался смелости и заявил на чистейшем английском: — Имею честь представиться. Я — полковник Камерницкий, — заявил на английском языке незнакомец. — Теперь я скажу своё слово, — вставил Маккей и начал рассказ. Теперь и спецагент узнала историю появления советского офицера. Она всё время пристально смотрела на Камерницкого, словно пыталась поймать его на неискренности или лжи. Если верить самому полковнику, он никогда не допускал серьёзных упущений, так что подозрения в шкурных интересах отпадали. Но тогда какой практический смысл нёс в себе его переход на сторону Альянса? Наконец, Маккей добавил: — Таня, оказывается, этот человек считает вас идеальной женщиной! Он сам признался, что по уши влюблён в вас. Таня Адамс рассмеялась вслед за боссом: — Только и всего?! Он пришёл сюда, только чтобы рассказать об этом? — А если серьёзно, этот человек способен принести огромную пользу Альянсу. В какой-то степени он даже разделит нашу победу в войне. — Каким образом? Перетрахает всех москвичек? Смех смехом, но на самом-то деле Таня не видела никакого повода для юмора. Ей всегда были противны подобные перевёртыши, готовые предать кого угодно ради сиюминутных удовольствий. Но, исходя из монолога беглеца, влюблённость в Таню была лишь подкладкой для грандиозного плана, и спецагент прислушалась к его речи. — Мисс Адамс, я здесь с практической целью, — заявил Камерницкий. — Я тоже, как и вы, мечтаю освободить Москву от советского ига, но не мог приступить к практике раньше. Я знаю несколько лазеек, которые приведут вас прямо к цели. — Господин Камерницкий! — обратился к нему генерал. — Вы уверены, что справитесь вдвоём? Кто обеспечит вам воздушное прикрытие в случае налёта? Полковник с некоторой наглостью ответил: — Отделение ракетчиков-следопытов не помешает. Больше ничего не прошу. — Скромный, однако, — усмехнулся Маккей и тут же обратился к Тане: — Мы всё решили. Собирай людей и выходи на задание. На Камерницкого, — генерал вновь повернул голову в сторону беглеца, — я возлагаю ответственность за провал, если таковой случится. Ясно? — Да, сэр, — ответил полковник. — Хорошо, господин Камерницкий. И мой вам совет: слушайте всё, что скажет наш спецагент. Она самая сильная в этой группе, не пытайтесь ей командовать. Полковник молча согласился с Маккеем и живо покинул кабинет.***
Поздно вечером Таня Адамс и полковник Камерницкий отправились в путь. Компанию им составили трое десантников с ракетными комплексами MX-202, а также шпион «Энди» — тот самый, что привёл беглого офицера. Генерал Маккей дал ему возможность полностью реабилитироваться после дневного провала. Под формой советского комиссара он прятал несколько тысяч долларов для подкупа самых ненадёжных врагов. В группе не было скаутов, но беглый офицер отметал всякую нужду в них: он знал наизусть расположения минных полей и вряд ли бы ошибся в выборе направления. Камерницкого, как бы ни шептались за его спиной «синие», требовалось сохранить живым любой ценой, ибо никто другой не привёл бы их на ключевые объекты «за просто так». Однажды перед самым выходом на поле Таня спросила: — Господин Камерницкий, чем же вам русские женщины не угодили? По лицу полковника проскользнула горькая усмешка: — Меньше верьте глянцевым журналам! Когда закончите войну — выкройте пару свободных деньков, погуляйте по нашей глубинке. Там увидите настоящих русских женщин. — Я по русской глубинке гуляю уже больше полугода. Думаете, я не знаю, как выглядят ваши женщины, чем они живут? — Мисс Адамс, я всю жизнь живу в этой стране, верчусь среди наших баб и знаю всю подноготную. У большинства русских женщин нет ничего женского. Приученные с детских лет батрачить на партию и государство, они стареют быстрее, чем положено природой. В итоге зачастую в тридцать лет они выглядят на все сорок, понимаете? Глянешь на такую, и невольно хочется спросить — где внуки? — А кто их довёл до некондиции, если не коммуняки? — разоткровенничалась Таня. — Хотите расскажу случай? Месяц назад хроно-легионер из армии Маккея женился на русской девушке из Твери. Да-да, именно на русской! Причём эта девушка ни разу не коммунистка, а наоборот — диссидентка. Да к тому же подвергавшаяся аресту за свои убеждения. А красивая какая — любой американской модели фору даст! Шафером на свадьбе был сам генерал. — Таня, мы готовы! — подал кто-то голос издалека. Итак, всё было готово к выполнению задания. Едва группа оставила периметр, как Камерницкий сразу повёл её в левую сторону. Дорога в чём-то напоминала сказочное распутье, но все варианты путей были одинаково опасными, и даже помощь Камерницкого не снижала шанс потерять голову. — Впереди нас ждёт линия из трёх аванпостов, — говорил беглец. — Второй и третий патрулируются «Лайками», на первом аванпосту их нет. — Ты уверен? — недоверчиво переспрашивала Таня. — Абсолютно! Прошу только об одном: следуйте за мной, и без паники! Сначала дорога казалась предельно чистой. Кругом не было ни собак, ни лёгких танков, ни дронов-разведчиков, а беглец мастерски обходил минные поля. Он держал при себе целеуказатель, который периодически использовал как фонарик, и всякий раз убирал при ощущении опасности. Если кто-то из бывших товарищей увидит ЛЦУ наведённым в другую сторону, подозрений не избежать. — Левее, чуть левее, всего один шаг… — поправлял беглец. — А вот здесь вправо два шага… А вот тут окопанная «Фобия»… Если кто-то хотел знать, что такое реверсивные отношения, то мог наблюдать их на примере Тани и беглого полковника. Спецагент грудью стояла на страже всей группы, тогда как подкаблучник Камерницкий предпочитал пропускать Таню на полшага вперёд, как и полагается «настоящему мужчине», и помогал советами. Таню очень злило то, что ей приходится тратить патроны, защищая какого-то недотраханного предателя, но таковы были условия миссии. Погибнет он — за ним последуют все остальные. Наконец, они добрались до западной стены первого аванпоста. Полковник сказал: — Вот тут и остановимся. Камерницкий в сопровождении «комиссара» направился к неукреплённым воротам, а Таня стала наблюдать за ними из-за кустов. Там полковника встретили четверо призывников: — Товарищ Камерницкий! Где вы были? Вас все ищут! Полковник ничего не ответил. Со злой ухмылкой он и Энди побежали через ворота в сторону ближайшей электростанции. Ребята недоумевали: — Товарищ полковник! Что с вами случилось? — Кто это с вами? Через пять минут весь аванпост неожиданно погрузился во тьму. Камерницкий и Энди как сквозь землю провалились. А спустя секунду раздались первые хлопки пистолетов, а вместе с ними и чьи-то хрипы. Часовые обалдели от такой неожиданности. Но Танина реакция не дала им издать ни звука: едва подойдя к воротам, она меткими выстрелами уложила всех четверых, а один из них даже словил двойной headshot! После этого дело оставалось за малым — заложить по взрывчатке в каждое здание и свалить, пока не заметили. Таня взорвала две электростанции и заставу, а по наводке Камерницкого ракетчики разнесли казарму. Сам полковник расстрелял из «Мушкина» двоих тяжелораненых охранников. — Бежим отсюда, пока целы! — сказал он, убирая пистолет в кобуру. Через восточные ворота группа вышла на открытое пространство и спряталась в лесу. На место ЧП уже слетались «Каратели» и съезжалась тяжёлая техника.***
Прежде чем приступать к следующему рубежу, диверсанты установили наблюдение за первым аванпостом. Предполагалось, что «красные» пустятся по свежим следам в погоню и непременно нарвутся на крепкую оборону Союзников. Однако русские были далеко не дураки и не спешили испытывать судьбу, а тщательно исследовали каждый миллиметр земли. «Каратели» со включёнными прожекторами парили над лесом на опасном расстоянии. Тем временем диверсантов беспокоила пара вопросов: не ищут ли «красные» Камерницкого? Не дошло ли ещё до них, что между его исчезновением и проблемами на передовом рубеже есть прямая причинно-следственная связь? Как бы то ни было, а необходимо было спешить дальше. Убедившись, что противник задержался на аванпосту надолго, а «Каратели» перебрались в другую точку, группа не теряла ни секунды. «Синие» демонстрировали повышенную чуткость к окружающим звукам. Даже отдалённый рёв моторов и вертолётных лопастей заставлял их держаться ближе к земле; почти всю дорогу они передвигались ползком. До ближайшего перелеска оставалось чуть больше 200 метров, а неприятель мог нагнать их в любую минуту. «Энди» лихорадочно вертел головой во все стороны, надеясь выцепить хотя бы один вражеский объект. На подступах к лесу группа наткнулась на неглубокий овраг. Таня приказала продвигаться через этот овраг, как можно ближе держась земной поверхности. — Другого пути у нас нет, нам нужно как можно быстрее добраться до цели, — сказала она. Когда они добрались до противоположного края оврага, над ними пролетели два штурмовых вертолёта. Ракетчики не теряли ни минуты; точными выстрелами они сбили оба вертолёта. Десантнику Дитриху Штейнману повезло больше остальных: пущенная им ракета угодила прямо в хвостовой двигатель «Карателя», который тут же потерял управление и разбился всего в трёх шагах от оврага. — Теперь бегом туда, — сказала Таня. Но лишь забрели они в лес, как в нескольких шагах от них по узкой дорожке проехал грузовик. Чтобы избежать лишнего шума, Таня сама вызвалась подрывать машину. Она по-кошачьи зацепилась за борт и установила взрывчатку. Машина разлетелась вдребезги, оставив после себя лишь оплавленное днище. Из пассажиров чудом выжил лишь офицер, но Камерницкий чисто по-шакальи нацелил свой пистолет ему в голову, пока тот пытался сбить с тела пламя. «Надо же, какой услужливый, — подумала про себя Таня. — Небось он перед женой своей так выделывался, как сейчас передо мной? Подкаблучник хренов!» Беглец словно читал мысли спецагента, и он нашёл повод для нового сногсшибательного пассажа: — Этот выстрел я посвящаю тебе, моя Tanny! Тем временем группа ушла вглубь леса и установила наблюдение за вторым оборонительным рубежом. Камерницкий, как главный знаток вражеских позиций, устроился на небольшом пригорке, откуда довольно неплохо просматривались советские аванпосты. — Они усиливают аванпосты №2 и №4, их обходим стороной, — сказал полковник. «Чем быстрее, тем лучше» — решили диверсанты и двинулись дальше. В скором времени они добрались до третьего аванпоста. Последний был наименее защищённым во втором рубеже; кроме того, в северо-западном углу стены противник оставил целую россыпь топливных баков. Камерницкому группа предоставила почётное право выстрелить по этим бакам и сделать брешь в стене. У здания завода они увидели, как четверо танкистов занимались дозаправкой какой-то машины. В свете фонарей отчётливо виднелись очертания лёгкого танка, играющего роль скаута в бронетанковых колоннах «красных». — Это «Волк», не иначе, — сказал Энди. — Теперь твой ход, — произнесла Таня. — Быстрее, пока они не пришли в себя. Настало время для морального растления противника. Ему не составило труда поймать танкистов и раздать им по пачке денег на «пиццу с чизбургерами». Его удивила молниеносная положительная реакция русских: «Вот это магия! За пиццы и гамбургеры из МакБургерКонга русачки готовы продаться с потрохами. Это всё называется — телевизор разгромно проигрывает холодильнику!» Так группа обзавелась детектором для обнаружения скрытых угроз. Но ещё им требовался надёжный транспорт для перемещения по полю боя, и таковой нашёлся достаточно быстро. Буквально в ста метрах от них скрипел гусеницами БТР «Серп». — Что ж, пускай и они покормятся, — решил Энди и повторил предыдущий финт с экипажем БТР. Полковник Камерницкий указал на тройку электростанций. — Пожалуйте, мэм, — вальяжным тоном произнёс он, наводя лазерную указку. Таня мастерски изобразила покорность, идя на каждую указанную точку. Беглец, в свою очередь, на мгновение представил себя господином, но пока не решался заявить об этом Тане, боясь получить леща за свои фантазии. Тем временем ракетчики сбили пролетавшую мимо «Лайку». Параллельно Камерницкий немного потренировался на подступающих зондах-подрывниках: метким выстрелом он отстрелил пауку светящиеся «глаза», а потом не без некоторой поддержки Тани добил ещё четыре. — Всё, валим! Валим! — едва не сорвалась на крик спецагент. На трофейном «Серпе» они покинули аванпост и отправились непосредственно к центру управления.***
Обстановка накалялась с каждой минутой. Судя по хаотичному движению точек на радаре, «красные» озверели окончательно. Сразу несколько головняков обрушились на них — двойное проникновение через линии обороны и пропажа Камерницкого. Тот был в последний раз на связи в прошлый полдень, а затем загадочно исчез. Но лишь когда начались проблемы на аванпостах, неприятель заподозрил неладное. Между тем Камерницкий продолжал вести группу в нужном направлении. Пользуясь всеобщим замешательством, диверсанты проникли на восточный фланг, где были развёрнуты РСЗО «Снегопад». В голову шпиона «Энди» пришла гениальная мысль — попробовать купить лояльность командира батареи. — Давай, Энди, расколи их, — поддержал его Камерницкий. Энди искусно манипулировал чувствами артиллеристов. И самое главное — добился перехода целой РСЗО на сторону Альянса! Он знал, что в последние дни советские войска держатся на голодном пайке, а мародёрство стало едва ли не нормой жизни. При таком раскладе нельзя было не приманить оголодавших «красных» хрустящей пачкой долларов, и Энди блестяще справился с этой задачей. Дальнейшие события развивались со скоростью света. Командир батареи развернул РСЗО на 180 градусов и дал залп прямо по кирпичной стене. Лазутчики преодолели образовавшийся пролом и оказались в самом сердце вражеского логова. — Нифига себе сколько мин! — воскликнула Таня. — Господин Камерницкий, не поможете разобраться с ними? Сказано — сделано. Выйдя из отсека БТР, адская парочка поупражнялась на минах, «подсвеченных» детектором «Волка». Предчувствуя скорое разоблачение, Камерницкий всё так же предпочитал пропускать спецагента на шаг вперёд, что закономерно вызывало её негодование: — Камерницкий, вы мужик или как? Хватит прятаться, иначе я вам сделаю операцию по смене пола! Начищенные до блеска стволы пистолетов придавали угрозе больше убедительности. Беглец интенсивно заглатывал тошноту слюной, но покорно выходил вперёд. Тем временем факт предательства не прошёл мимо противника. К восточному флангу постепенно стали стягиваться все рода войск, включая ударную авиацию. Более того, вражеское командование напустило на неугомонных диверсантов магнитную бурю, но на орбиту угодил только экипаж РСЗО, а более маневренные машины лишь рассредоточились перед лицом наступающего врага. В конечном итоге Союзникам всё же удалось прорвать смертельный лабиринт и добраться до заветной цели. Ракетчики ценой своей жизни прикрыли Таню от воздушных атак, пока она тратила оставшиеся пластиды на заставы и установки «Железный занавес». Полковник прятался за корпусами танков и отстреливался от нападающих бывших соратников. — Вот теперь-то я заживу по-человечески! — злорадствовал он. — Без всех этих ваших Марксов и Лениных, без всей вашей партии, без вашего КГБ! Пропадите вы пропадом! Но когда дело было сделано, Камерницкий вдруг упал. Сзади подскочила торжествующая Таня с пистолетами в руках и прыгнула обеими ногами ему на затылок. Фуражка полковника осталась валяться рядом, словно случайно уроненный мусор. — Гори в аду, грязная свинья! — сказала она перед последним прыжком в отсек БТР. Впоследствии до родной базы доехал только один «Серп». Лёгкий танк был уничтожен на обратном пути, но предателей было нисколько не жаль. По возвращении на базу Таня немедленно нанесла визит генералу. — Где этот Камерницкий? — изволил поинтересоваться Маккей. — Как где? У мамаши в пизде! Пристрелила я его, как собаку. Два выстрела в спину — и всё. — Что ж, так ему и надо. Только вот русские теперь решат, что это они наказали его предательство. Вашу законную заслугу они припишут себе любимым. — Плевать на них! — презрительно отрезала Таня. — Сейчас мне бы не помешал хороший гостиничный номер с джакузи. — Понимаю вас, мисс Адамс! Но я боюсь, придётся потерпеть до самой Москвы. Зато там много фешенебельных отелей, намоетесь на целую жизнь вперёд. А в Химках, к сожалению, не такой высокий уровень сервиса. Мои помощники проверяли лично местные гостиницы, но они вас не устроят. — Вот чёрт! Спасибо, хоть целоваться не лез, а то бы я ему сделала пластическую операцию. Прямо на месте… В сию секунду Тане оставалось довольствоваться тем, что она не затянула этот порочный роман. Эпилог оного вышел для предателя Камерницкого страшным, но совершенно логичным для него, как презревшего элементарные понятия о чести о долге. Ну а будущее сражение за Москву обещало затянуться всего на несколько дней вместо недель, и всё благодаря разрушению защитного периметра, на 70% предрешавшему исход финальной операции…