***
Контр-адмирал Морских сил самообороны, известный под позывным «Окидзакару», встречал последнее утро в отличном настроении. Едва на флагманском «Сёгуне» сыграли побудку, как наш герой мгновенно оделся по-парадному и взобрался на мостик линкора. Вопреки этикету он в категоричной форме отверг завтрак, который ему хотел было подать денщик — настолько сильно хотелось обозреть вражеский берег, поход к которому считался последним в этой кампании. Последним, потому что по итогам его имперцы рассчитывали стать единоличными хозяевами Тихого океана, навсегда пресёкши жалкие потуги Союзников к соперничеству на море… Как ни странно, в тот счастливый для Окидзакару момент погода была диаметрально противоположна общему настрою японской эскадры. Накануне ночью разыгрался большой шторм; приборы показывали 9 баллов по Бофорту. Волны яростно бились о борт «Сёгуна», словно молили японских моряков о пощаде либо собирали последние силы для сопротивления. Но, как бы ни изгалялась морская стихия, ей было нечего противопоставить мощи военного флота Империи. Наш герой невозмутимо стоял на мостике линкора и не отнимал глаз от бинокля. — Мы ещё посмотрим, кому сегодня погода принесёт неудачу, — говорил он сам себе. — О, кажется, из-за тумана проглядывает что-то очень яркое… Совсем скоро на горизонте должны были появиться огни Сиднея — последней крупной базы ВМС Альянса в Тихом океане. Окидзакару, судя по всему, жалел о том, что Токио не назначило его в какой-нибудь из городов западного побережья США, не подвергшихся морской бомбардировке. Но, убедившись, что американцы сполна заплатили за военные преступления Второй мировой, Генштаб счёл дальнейшие бомбардировки городов излишними и приказал сосредоточиться на военных объектах. В голове контр-адмирала непрерывно крутились слова, сказанные накануне адмиралом Фукудой на совещании: — Вынужден вас разочаровать, господа: уничтожив крупнейшие базы ВМС на западном побережье США, мы не превратили Тихий океан в наше большое озеро. Спутниковая разведка обнаружила последнее крупное соединение Союзного флота в Сиднее, который доселе считался второстепенным портом. Но я рад сообщить и другое: собрав отборную сволочь в одной точке, гайдзины допустили фатальный просчёт, который будет стоит им присутствия в Тихом океане… К сожалению, в то время господин Фукуда был плотно занят усилением флотской группировки на Гавайях и не имел возможности возглавить эту важную операцию лично. Именно поэтому Генштаб выбрал Окидзакару в качестве исполнителя этой миссии. Впрочем, тот с гордостью принял возложенные на него обязанности и в полдень 3 апреля выдвинулся из Порт-Морсби, где была дислоцирована одна из вновь созданных эскадр. Вслед за адмиральским кораблём следовала большая эскадра в составе трёх крейсеров «Нагината» и восьми катеров «Фукия». По флангам рассекали водную толщу двадцать подлодок «Яри», «Юми» и «Сёдзе», готовые в любой момент перевестись в лётный режим и воспарить над землёй. Поддержку с воздуха оказывали транспортник «Масакари», четыре боевых вертолёта и два «Фукуи», на чьи парализаторы имперцы сделали серьёзную ставку. Ну и конечно же, куда имперцам без амфибийных машин — «Цунами» и «Тануки» играли роль расходного материала в морских битвах. Наверняка читатель спросит — а где же МСЦ? В последние дни войны первые лица Великой сферы не раз подчёркивали — основные цели Сил самообороны достигнуты в полном объёме. Прояпонский военно-политический союз сформирован и более не нуждается в территориальных приращениях, и ни пяди исконно американской или австралийской земли не требуется. Главное — заставить белых варваров заплатить за преступления прошлого, за те унижения, которые понесли азиатские державы во Второй мировой и в межвоенный период. По этой причине имперцы отказались от строительства военной базы в акватории Сиднея, они планировали лишь прийти и уйти, оставив местный гарнизон наедине со своими проблемами. Но вернёмся к нашему герою. Да, он не ошибся. Из-за плотной стены тумана отчётливо прорывались какие-то яркие огни. Опытный взгляд контр-адмирала определил их как корабельную иллюминацию, и тогда незамедлительно последовал его приказ: — Всем подлодкам! Немедленно разведайте прилегающую область! Если это действительно вражеские корабли, дайте знать. Сказано — сделано. Командир левофланговой «Яри» Мацуо Сэнри доложился об обстановке: — Видим шесть эсминцев и пять «Гидрофойлов». Столько же ремонтных катеров поддерживают жизнь эскадры. Большая стая дельфинов плещется поблизости… С правого фланга отчитался командир «Юми» Киёси Накадзима: — Берегитесь — вас поджидают крейсер «Эгида» и ледокол. Кругом очень много дельфинов… — Юми-1, авианосцев там нет? — спросил наш герой. — Авианосцы мы не обнаружили, но они могут в любой момент выплыть из гавани. Будьте начеку, господин. «Ну всё, теперь мы им зададим перцу. Они обязательно прибегнут к услугам авиации, но и нам есть чем ответить. Трепещите, недомерки!»***
Ровно в 7 утра по местному времени имперцы инициировали подводную атаку. Группа Мацуо Сэнри атаковала левый фланг. Подводные охотники нацелились на скученно построенные «Гидрофойлы», дабы серьёзно ослабить противовоздушную защиту. Группа «Тануки» подбиралась сзади для поддержки в случае контратаки дельфинов, которые чуть ли не опережали подводников. — Не хотелось бы осквернять чистое море животной кровью, но придётся, — со вздохом произнёс Нобукадзу Курокава, командир амфибийной группы. — Дружище, а когда ты шёл добровольцем на призывной пункт, что ты читал на вывеске — «Министерство обороны» или «Гринпис»? — пошутил Сэнри. Подводник знал, что командир «Тануки» в юные годы был ярым зоозащитником и даже выходил на одиночные пикеты в защиту бездомных животных. Но неудачная шутка не смутила Курокаву. Он отбросил всякое милосердие по отношению к дельфинам, которые с лёгкой руки Союзников превратились в машины смерти. Автоматические пушки «Тануки» фаршировали живые мишени, словно мясорубка, и Курокава вместе со своей группой достойно выполнял воинский долг. Причём он делал это настолько эффективно, что даже балагуру Сэнри было теперь не до шуток. И тем не менее бравый подводник опять затронул больную для товарища тему: — Мой дружеский совет: представь, что в дельфинариях животным приходится гораздо хуже. Ибо там они годами живут в муках и унижениях на потеху публики, а на передовой мы быстро прекращаем их страдания. Кроме того, Курокава дважды вклинивался в строй «Гидрофойлов» и столько же раз отрубал их с помощью ЭМИ-зондов. Тем самым, как потом выяснилось, он оказал неоценимую услугу вертолётам, которые атаковали эсминцы с воздуха. Союзникам удалось сбить один вертолёт, который прикрывал «Фукуи» со включенными парализаторами. И, если бы Курокава вовремя не запустил дроны, враги спустили бы вниз ещё один вертолёт, но этого не случилось благодаря своевременной реакции командира амфибий… Сэнри и его команда блестяще действовали на своём участке. При поддержке «Тануки» они прорвались через живое оцепление, лишь изредка подсобляя торпедными выстрелами. Головная «Яри» получила несколько повреждений корпуса от ультразвука, и Сэнри даже подумывал совершить самоубийственный таран. Но вместо него это сделал экипаж левофланговой субмарины, которая пострадала больше всех при прорыве. Крикнув на прощание «за Империю!», моряки нацелились на вражескую «Медузу» и чуть не пустили её ко дну вслед за собой. Экипаж Сэнри произвёл контрольный выстрел ниже ватерлинии… На правом фланге действовала группа Киёси Накадзимы. Подводники действовали по классической схеме, которую издавна применяли во всём японском флоте: ведущая «Юми» принимала огонь на себя, но на ней включался щит из нанороботов, который повышал её стойкость в бою, а в это же время остальные подлодки вели концентрированный огонь. Учитывая, что редко когда имперские флотоводцы выпускали подлодки в количестве меньше трёх-четырёх, такая тактика демонстрировала высокую эффективность. Накадзиме удалось потопить крейсер «Эгида» и тем самым обеспечить имперцам справедливый баланс сил в воздушном пространстве. Но, конечно же, ведущая роль досталась экипажам «Нагинат». При поддержке субмарин они уверенно пробивали путь в акваторию Сиднея. Но и отдачу получали соответствующую: в одном из эпизодов на «Эгиде» заработала магнитная броня, из-за которой, как гангстеры из-за угла, в течение получаса отстреливались главные калибры эсминцев. — Что, гайдзины, жарко стало? А мы сейчас помашем веерами! — сказал командир первой «Нагинаты» Тюити Ямасиро. С крейсеров произвели одновременно три веерных торпедных залпа. Каждый из них был неизбирательным и неточным, но моряки знали, что куда бы ни смотрела торпеда, она обязательно достигнет цели, благо расстояние между судами противника не позволяло промахнуться. Было замечено, что три торпеды пришлись по «Эгиде», которая слишком быстро теряла живучесть, и Накадзима был только рад вколотить последний снаряд в борт крейсера. В такой горячей схватке позарез требовался личный пример командира, и он не замедлил проявить себя. Окидзакару, увидев идущий прямо по курсу эсминец, приказал рулевому набрать полный ход. Вражеский корабль получил мощнейший удар и вскоре завалился на левый борт. На прощанье с левофланговой «Нагинаты» ему добавили пару лишних торпед. Экипаж ледокола добавил арктического холода на правом фланге. «Синие» умело вклинились в строй подлодок и высвободили содержимое резервуаров с жидким азотом. Головная субмарина кое-как удержалась на плаву, и лишь вмешательство авиации спасло группу Накадзимы от добивания. Рютаро Окумура, командир «Масакари», умело направил противотанковый дрон на главный калибр ледокола и тем самым временно обезоружил его. Правда, имперскому командующему пришлось даже одёрнуть его из-за слишком неосторожных, по его мнению, действий: — Окумура-сан, настоятельно рекомендую вам не лезть сломя голову в пекло. Даже несмотря на то, что мы выигрываем войну, мы не имеем права разбрасываться дорогими юнитами просто так. Имейте это в виду. Разумеется, уступающие в морской мощи «синие» не могли не играть нечестно. В критический момент они вызвали ударную авиацию, а на борьбу с вертолётами они подняли звено «Аполлонов». Именно тогда ярко проявили себя зенитные катера имперцев, чьи экипажи в первую очередь боролись с истребителями, а уж затем работали с «Апачами» и «Мстителями». А появление из-под воды «Сёдзё» окончательно укрепило баланс воздушных сил, который был как никогда важен для японцев. Даже имея в распоряжении первоклассные средства ПВО, они рисковали быть растерзанными соколами Альянса на любом этапе миссии…***
Имперцы вышли из первого раунда сражения изрядно потрёпанными. Они потеряли до 30% подводной группы, четверть лёгких катеров эскадры также упокоилась на дне океана. Головной крейсер под управлением капитана Ямасиро нуждался в ремонте, без него он рисковал не дожить до окончания битвы. А ведь на этого морского волка наш герой возлагал большие надежды: Тюити Ямасиро побывал чуть не ли не в каждой горячей точке Тихого океана, а его судно давно должно было пройти апгрейд. По какой-то несчастливой случайности ему не везло с наградами, но командир крейсера привык рассуждать, мол, экипажам, воюющим в китайских и советских территориальных водах, элитные улучшения куда нужнее, чем «синекурщикам» вроде Ямасиро и всех прочих, кто в сию секунду загонял в могилу остатки Союзного флота. Однако до конца сражения было очень далеко. Вторая стычка состоялась у самого входа в залив Порт-Джексон. Вторая группа кораблей Союзников была примерна равна по численности первой, но с самого начала её прикрывала с воздуха ударная авиация. Более того, имперцам пришлось поднапрячь булки, ведь в арьергарде вражеского строя, бравируя собственными контурами на фоне заходящего солнца, зависал вертолёт «Гейзенберг»! — Как хотите, ребята, но я ни капли не удивлён. Большой крепости прилично иметь большие пушки, — заявил командир «Фукии» Кэйсукэ Куроба. Командир второго крейсера Таро Сэкигути хищно засмеялся: — Жалкие клоуны! Куда им тягаться с нашим флотом? — Если гайдзины нарочно слили нам весь этот балласт, то могли бы прислать побольше, — добавил командир «Юми» Накадзима. Как и в прошлый раз, японцы начали со стремительной подводной атаки. Подкрепления ждать было неоткуда, поэтому от командующего требовалась ювелирная точность расстановки кораблей. К тому же «синие» ясно представляли себе, с кем имеют дело, и они позаботились об усилении противолодочной обороны на правом фланге. «Воюем по старой схеме, изобретать велосипед нет смысла, — решил японский командующий. — Тем более что эти идиоты опять скучковались, как толпа демонстрантов, да ещё и в такой узкой клоаке». На сей раз гайдзинам удалось-таки задать перцу морским волкам Империи. Экипаж капитана Тюити Ямасиро геройски погиб в этой схватке. Судя по всему, «синие» справедливо решили, что перед ними появился настоящий герой войны, и пустили в ход все доступные средства, чтобы покончить с ним. С помощью «Гидрофойлов» и стаи дельфинов они вбили клин между «Нагинатами», таким образом отрезав Ямасиро от остальной эскадры. Сплошная волна ультразвуковых волн просто развалила многострадальный крейсер. Командир второй «Нагинаты» Таро Сэкигути едва не стал следующим в расстрельном списке противника. Один веерный залп оказался спасительным для его корабля; при поддержке амфибий «Тануки» экипаж вырвался на свободу и остался присматривать за входом в залив. Командир третьего крейсера Кэнсин Сама смог похвастаться на редкость удачным залпом: три торпеды из трёх попали точно в цели и пустили их ко дну. Группа Киёси Накадзимы понесла ощутимые потери в этом столкновении. Фактически она исполняла роль камикадзе, только без зарядов взрывчатки: Окидзакару нарочно эксплуатировал «Юми», невзирая на тяжесть повреждений и угрозу напрасной гибели. Накадзима лихо выставлял напоказ свою «Юми», а затем приводил в действие нано-щит прямо перед ударом ракет о корпус. Но один раз соперник оказался быстрее, и ракетная очередь с корабельного беспилотника чуть не отрубила корму подлодки. Экипаж кое-как залатал дыру и восстановил давление. Группа Мацуо Сэнри погибла практически в полном составе. Во время этого боя у неё не было возможности так же легко пробиваться сквозь дельфиний строй, и вместо этого подводникам навязали беспорядочный тир с движущимися целями. Дошло до того, что Сэнри впервые в жизни потерял на миг самообладание и жалобно простонал в эфир: — Люди… Кто-нибудь… Разбейте этот аквариум… Я так больше не могу. Да, этот кусочек океана теперь представлялся ему гигантским аквариумом, где его «Яри» была лишь подкормкой. В итоге ему всё-таки повезло уцелеть, но подлодка выдавала лишь половину стартового запаса живучести. — Ну уж нет, следующий бой я не вытяну, — говорил Сэнри. — Если что-то случится, передайте моей папуасской подружке, чтобы не горевала обо мне. — Обязательно, — ответил Киёси Накадзима. — Только не спеши живьём нырять в пасть акулам. Я, к примеру, больше тебя рискую там оказаться. Ах, да, я слышал, у тебя даже ребёнок от неё есть? — Да, доченька родилась, скоро третий месяц пойдёт ей… (Да, даже такой заядлый любитель подводного плавания, как Мацуо Сэнри, не прошёл мимо модных веяний, порождённых имперской экспансией. Межнациональные браки японцев с девушками из стран Сферы сопроцветания являлись не только порождением высоких чувств. В экспедиционных войсках было популярно убеждение, что есть куда более гуманные способы обуздать сопротивление врагов Империи, нежели репрессии и карательные акции, и это выгодно отличало современных японских военных от их предшественников полувековой давности. Впрочем, для имперцев было не самой лёгкой задачей соединять в себе воинственного самурая и тонкого романтика, но в случае удачных отношений беспрецедентный фурор был гарантирован…) Однако вернёмся в зону операции. «Фукии» неплохо поработали специальными ракетами. Поражённые этими ракетами огневые системы врага на время замолкали, а их носители превращались в учебные мишени. Особенно удачно сработал экипаж Куробы, благодаря поддержке которого удалось вывести из строя крейсер «Эгида». Подводники буквально вскрыли правый борт оного, обнажив чёрные внутренности нижних палуб. При таком раскладе вся надежда противника была исключительно на авиацию, в частности, на чудо-вертолёт «Гейзенберг». Последний сделался у имперцев самой приоритетной мишенью, и они приложили все усилия, чтобы избавиться от него. Но, зная колоссальный потенциал оружия вертолёта и его главную спецспособность, японцы долго не могли подгадать момент для обходного манёвра. И этот момент вскоре настал. Не дожидаясь, когда шайтан-машина отдалится от берега на приличное расстояние, японские вертолёты сделали большой крюк в обход позиций врага и приземлились на кромке суши возле маяка Хорнби. Рядом с одним из них очень громко просвистела ракета с «Эгиды», которая чуть не срезала ему лопасти. Вскоре на дистанцию выстрела подобрались «Сёдзё», а вслед за вертолётами на место будущей расправы прибыл «Масакари». Рютаро Окумура сразу пошёл ва-банк и выпустил из ангара одного за другом все наличные противовоздушные дроны. Но «Гейзенберг» долго не хотел поддаваться, а его трюки с другим измерением заставляли нервничать даже бывалых бойцов. Но в конечном итоге ястребы Альянса обломились и в этот раз. Имперцы единогласно решили, что именно полковнику Окумуре принадлежат лавры уничтожения самого ценного юнита противника. — Окумура-сан, вы заслужили самого дорогого подарка, о котором мечтают многие ваши коллеги, — сказал Окидзакару, имея в виду противопехотные зонды. — Аригато годзаимас, господин командующий! — скромно ответил полковник. — Но я боюсь, что этот «подарок» уже не понадобится мне. Скоро война закончится, и я бы не хотел, чтобы эти драгоценные зонды ржавели просто так… К концу второго боя эскадра поредела ещё на 30%. Тем не менее наш герой был глубоко удовлетворён ходом операции, а яростное сопротивление противника не могло не вызвать уважения: «А впрочем, это я балансировал на грани просчёта. Это не они уподобились горстке смутьянов на акции протеста, а я плохо подготовился к ответным действиям. При штурме главной базы такой ошибки больше не повторится».***
Наконец, на берегу пляжа Милк-Бич имперцы приступили к заключительному этапу операции. Обескровленные гайдзины оставили им «на десерт» крупную военно-морскую базу. Пожалуй, одними своими габаритами она заслуживала вхождения в историю, и неспроста: «синие» всерьёз рассчитывали начать освобождение Тихоокеанского региона из Сиднея. Они основательно подошли к вопросу обороны верфей, что подтверждалось наличием лазерных башен, которые служили прекрасным дополнением стандартным торпедным турелям. — Ничего себе базу они отгрохали! — удивлялся Таро Сэкигути. — Сразу видны наши недоработки в других горячих точках. — Если адмирал Фукуда не врёт, то морская база в Лос-Анджелесе — просто деревня по сравнению с этой, — вставил Нобукадзу Курокава. Вновь потянуло на остроты подводника Сэнри: — Мелкобриташки никак не наиграются в кораблики? Не зря же говорят, что старики дважды дети! Такая крепкая оборона потребовала деятельного участия самого японского командующего. Наш герой оказывал значительную поддержку при осаде укреплений; он требовал от артиллеристов предельного напряжения глазомера и сам подавал им пример, не сходя с мостика и непрерывно раздавая указания. Вскоре флагманский линкор стал излюбленной мишенью для вражеских лётчиков. Сначала по нему вновь отбомбились «Артемиды», а затем и «Центурионы»; однажды горящий тяжёлый бомбер едва не снёс мачту своим могучим крылом. Фактически авиаторы в одиночку спасали эфемерную честь бывшей морской державы, что было для имперцев непостижимой загадкой. Мацуо Сэнри встретил смерть с улыбкой на устах. Осознавая, что проплывающий рядом эсминец не оставит его появление без внимания, он не раздумывая направил полумёртвую субмарину на судно и безо всяких прощальных слов пропал из эфира. Навсегда… — Ты был лучше всех нас, дружище, — грустно заметил Накадзима. — Пусть твоя доченька растёт такой же счастливой и юморной, как и ты. И такой же верной подданной Империи, как и ты… Тем временем командир третьей «Нагинаты» Кэнсин Сама обозревал с мостика причудливый силуэт оперного театра. Его ребята сумели в очередной раз пробиться сквозь оцепление стационарных орудий, и только это дало возможность полюбоваться на достопримечательности города. — А вот их ёперный театр! — насмешливым тоном произнёс Сама. — Кажется, я слышу, как тамошние лабухи играют «Реквием» Моцарта. — «Реквием» туфта, похоронный марш им больше подойдёт, — холодно ответил Сэкигути. Несмотря на серию воздушных ударов и запоздалое применение секретных протоколов, имперцы не оставили камня на камне от морской базы. Наверняка Союзники ожидали морской десант, но тщетно: к тому времени имперцы полностью удовлетворили свои территориальные амбиции, о чём не преминул напомнить наш герой: — Ещё раз напоминаю: нам больше не нужно ни дюйма территорий Союзников! Мы возвращаемся домой, а наши враги остаются плакать, преклонив колени. Победители оставили вражескую гавань без лишней помпы. «Синие» уже не пытались никак на них подействовать, да и сами японцы навряд ли испытывали эйфорию от ставшей рутиной морской победы. На обратной дороге навстречу победителям выплыл десяток зенитных катеров. Из Порт-Морсби были срочно высланы элитные «Фукии», оснащённые ремонтными зондами. Оказалось, что начальство тамошней базы решило сделать такой подарок морякам, которые только что установили господство Империи над целым океаном. — Спасибо, но нет, с нами всё в порядке, — пытался отнекиваться командующий. — Нет, вы что? В таком виде вам не подобает возвращаться домой! Вы только что навсегда утопили гордость белых варваров, зачем скромничать? По возращении в Порт-Морсби наш герой тут же отправился в гонолульскую ставку Фукуды. Да, война по-прежнему не давала ни минуты покоя, но Окидзакару был даже рад новому заданию, ибо каждый выигранный бой, каждый потопленный корабль противника непременно приближали тот исторический час, когда Япония окончательно сбросит иноземное иго и обретёт своё величественное «Я» в новом мире…