***
Вместо пролога. Секретный проект «Антиутопия», проводимый в стенах киотского института «Сайкэн», набрал обороты после изгнания сил Альянса из Юго-Восточной Азии. Специальная программа подготовки в области государственного управления подарила Великой сфере сопроцветания не один десяток эффективных управленцев на всех уровнях. Губернаторы регионов, министры, мэры, военные командиры, прошедшие процедуры по введению кибернетических имплантатов, способствовали росту многих показателей во вверенных им областях и ставились в пример гражданам как образцовые менеджеры и истинные патриоты, готовые к самопожертвованию ради блага своих стран. Не стала исключением и Папуа-Новая Гвинея, с недавних пор втянутая в сферу влияния Токио. Губернатором Западной провинции был некто Доусон Майбала — бывший морской офицер, а теперь видный оппозиционный политик, известный как горячий сторонник паназиатского союза под эгидой Японии. Этот человек входил в последнюю волну добровольцев, задействованных в фантастическом эксперименте имперских учёных, и показал прекрасные результаты, на которые обратили внимание в высоких кабинетах Токио. К моменту его «выпуска» в Западной провинции — малой родине Майбалы — освободилось кресло губернатора. А поскольку марионеточное правительство Папуа — Новой Гвинеи методично расставляло на высокие должности людей с прояпонскими взглядами, то Майбала представлялся идеальным кандидатом на роль руководителя провинции. В истории страны это был первый эксперимент с участием «чиновника будущего»… Поначалу всё шло как нельзя гладко. За два месяца пребывания на посту губернатора Доусон Майбала сумел снискать для Западной провинции репутацию образцового региона с перевыполнением норм по всем параметрам. В общем и целом Майбала функционировал как обычный человек, если не считать того, что его речи отличались невероятной чёткостью, какой никогда раньше не было, во взгляде сквозила перманентная пустота, а телодвижения были аномально спокойными и ровными. Даже когда происходили чрезвычайные ситуации, он не бежал бегом на место событий, как угорелый, а шёл спокойным шагом, словно всё происходящее было для него обычным делом. Специфика «обновлённого» Майбалы закономерно вызывала разные сплетни и кривотолки. В начале марта кто-то из местных объявил во всеуслышание, что губернатор — не более чем подосланный имперцами робот! Провокатор оказался не так уж далёк от истины, да и сам Майбала подлил масла в огонь, издав вполне законный приказ о строительстве базы ВМС на острове Дару близ южного побережья острова Новая Гвинея. Сотни японских моряков и военных строителей были направлены на остров под благовидным предлогом угрозы вторжения Союзников из Австралии. Вскоре из искры кухонного ропота возгорелось пламя народного гнева. Утром 18 марта жители городка Дару — административного центра Западной провинции — разгромили только что обустроенную строительную площадку, а затем устроили митинг у резиденции губернатора. Поскольку силы полиции были сметены протестующими подчистую, Майбала немедленно попросил помощи у японского командования. Спецгруппе Сил самообороны был дан приказ — устранить четверых организаторов восстания, выявленных разведкой, подавить любое вооружённое сопротивление, а также любой ценой защитить особняк Майбалы и будущую военно-морскую базу…***
В это утро маленький тропический остров полыхал так, словно на нём начиналась новая война. Да что там новая война — старая никак не заканчивалась! Но это утро было примечательно тем, что прямого вторжения неприятеля не понадобилось, чтобы остров Дару был охвачен кровопролитием. Если бы это видели Союзники, они бы по старой памяти вмешались в текущие события и разожгли бы местный пожар войны до уровня армагеддона. Первым делом пройдёмся по южной оконечности острова. У особо впечатлительных могло сложиться ощущение, будто на этом месте проводились средневековые казни. Там, где ещё вчера была японская военно-морская база, подобно могильным камням чернели безобразные остовы, а ветер с моря размётывал горстки пепла по всей округе. В бесформенных оплавленных руинах с трудом угадывались черты электростанций и верфей. Трупы солдат Сил самообороны и местных жителей заполняли весь северный сектор бывшей базы; судя по разбросанному оружию, поджигатели были вооружены и очень опасны, и даже качественно превосходящие их имперцы не смогли сдержать их напор. Что самое интересное — смутьяны применяли штурмовые винтовки и дробовики, идентичные используемым пехотой Альянса. Впрочем, мало кто удивился бы этому факту: «синие» всегда клевали на любую смуту в государствах, которые они стремились «демократизировать». Но если на южном конце острова постепенно дотлевал один ад, то другой только разгорался далеко на севере. Городок Дару буквально сотрясался от многоголосого гвалта, проносящегося от улицы к улице. Все жители города от мала до велика устремились в сторону губернаторской резиденции, расположенной на «блатном» месте — почти у самой кромки моря. Подобно пчёлам люди с транспарантами и бумажными чучелами Доусона Майбалы в руках облепили все ближайшие улицу, и повсюду раздавались гневные выкрики: — Где ты, исчадие ада? Выходи, поговорим по-мужски! — Говори, гнида, кто ты такой! Говори, иначе все провода из тебя вырвем! — Ради этого ты и вставал в оппозицию, предатель? — Смерть японским оккупантам! Смерть токийским холуям! По другую сторону собирались солдаты в тёмно-серой форме частной военной компании International Inc. Несмотря на обильную военную помощь от Империи, власти Папуа — Новой Гвинеи не разрывали старые договоры с частниками, хотя сотрудничество постепенно снижалось до нуля из-за того, что на горизонте намечался более богатый и надёжный партнёр. Доусон Майбала содержал личную охрану, укомплектованную «силовиками», а в его персональном гараже хранились четыре машины класса «Леопард». Прямо сейчас вся эта орава готовилась сдерживать натиск разбушевавшейся толпы. На всю эту толпу высокомерно смотрел хозяин резиденции собственной персоной. С тем же холодом в глазах, какой был у него после выпуска из «Сайкэна», он взирал на окружающих с балкона особняка. В левой руке он держал мегафон, в правой — служебный пистолет японского образца, каким обычно пользуются полевые офицеры Сил самообороны. Он механистично поднял руку с мегафоном, который приложил ко рту, и, не повышая тона, бесстрастным голосом проговорил: — Граждане! Ваши необдуманные действия — это ваша ковровая дорожка в могилу. Вы стали жертвами грязной провокации спецслужб Альянса. Союзники бессовестно дурят вам голову, надеясь обманом заманить вас обратно в свой стан, но ничего у них не выйдет… Увы, его слова пролетели через разгорячённые массы людей, как сквозь пустоту. Напротив, горожанам было что сказать в ответ, и их речи звучали куда убедительнее, будучи подкреплёнными численным превосходством. Не выходя на расстояние выстрела, сделали несколько шагов вперёд четверо предводителей восставших. Как и губернатор, они запаслись мегафонами и на подходе к воротам резиденции потребовали только дать им слово, а взамен пообещали разойтись. Когда обалдевшие от внезапного поворота событий силовики разрешили им говорить, один из мятежников, высокий седой мужчина лет шестидесяти, грозным тоном обратился к Майбале: — Говори, пришелец, кто ты такой! Признавайся — ты настоящий Доусон Майбала или копия? Если ты копия, скажи нам, куда похитили настоящего, и кровопролития не будет. Если же ты настоящий Майбала, то готовься к смерти за предательство народа здесь и сейчас! Следом за ним взял слово второй вожак, молодой мужчина лет тридцати в рэпперской кепке. Он решил добавить немного креатива в и зачитал накануне сочинённый им рэп. Лидер в шутку приглашал того на баттл, заранее зная равнодушие Майбалы ко всему, что не было связано с политикой. Видимо, он хотел таким образом выставить губернатора конченым лохом в глазах горожан, да и остальной Папуа — Новой Гвинеи тоже. На его выступление народ отреагировал одобрительными возгласами и бурными аплодисментами, и только Майбала пропустил это мимо ушей. Далее выступали третий и четвёртый предводители мятежников. Они оба поддержали теорию заговора о «ненастоящем» губернаторе и требовали от Майбалы сказать правду здесь и сейчас. Но в ответ они не услышали ничего нового, кроме заскриптованных фраз, припасённых для этих случаев: — Я не могу принять ваши требования. Программа развития Папуа — Новой Гвинеи не предусматривает противоречий между верховной властью и народом… Терпение народа окончательно лопнуло. На улицах прогремели первые выстрелы с обеих сторон; громко застрочили пулемёты охранных турелей, расставленных возле главных ворот резиденции. Но ничто уже не пугало горожан, которых Союзники «одарили» настоящим боевым оружием… А в это время восточнее острова проплывал морской конвой под флагами Империи Восходящего Солнца. МСЦ и пятёрка нано-основ в сопровождении крейсеров, зенитных катеров и подлодок направлялись к южным берегам острова Дару. Позади них двигались «Кагэ» с пассажирами на борту, а сверху их прикрывали «боевые ангелы». Когда в поле зрения попали первые секунды столкновения, реактивщицы немедленно отправились на разведку. — О Господи, людишки совсем с резьбы слетели, — ужаснулась «боевой ангел» Тиюри Уэсака. — Откуда у них оружие? — Я вижу, как кто-то перезаряжает дробовик, — сказала Юрико Ивата. — А вот ещё кто-то жарит из подствольника, как это делают стрелки резервистов. Грех сомневаться в следе Альянса в этой истории. Нельзя было терять ни минуты. МСЦ в компании нано-основ продолжил путь по воде, а «боевые ангелы» свернули в сторону города. Вскоре на месте старой базы появилась новая, что ознаменовывало новый этап в этой кровавой истории…***
Появление Сил самообороны заставило мятежников разбежаться кто куда. Но это отнюдь не значило, что они капитулировали и мирно расселись по домам. Воздушный сброс стрелкового оружия стал первой ласточкой от Союзников, далее следовало ожидать чего угодно — вплоть до прямого вмешательства «синих». Имперцы мгновенно приняли тактические решения. Они разбились на два больших отряда, один из которых встал на страже новой базы, а другой отправился наводить порядок в городе. На войска International Inc. практически не обращали внимания — они больше напоминали пенсионеров-охранников, чем реальную боевую силу, которой когда-то являлись частники. Японцы каждым своим действием демонстрировали, кто тут в доме хозяин, а «силовикам» оставалось разве что молча удариться в поклон. Офицер Сэндзо Акадзава, ответственный за оборону резиденции, рубил правду-матку прямо в лицо: — Подвиньтесь в сторонку, неудачники! Вы не отработали жалованье и должны уйти на покой. Разумеется, подобная наглость только подкрепляла уверенность мятежников в большой подставе — мол, они оказались не так уж далеки от разгадки тайны, коль имперцы так «адекватно» отреагировали на последние события. Между тем японские военные пока что сохраняли веру в остатки здравого смысла и на первых порах ограничивались словесным убеждением. Они почти слово в слово повторяли то, что говорил им губернатор: — Граждане! Ваши поспешные действия — это ваша ковровая дорожка в пустоту. Альянс устроил грязную провокацию с целью сбить вас с верного пути… Повстанцы отвечали на увещевания гробовой тишиной. Только торчащие из окон стволы и наспех собранные баррикады свидетельствовали о том, как глубоко горожане закопались в собственной паранойе… В то же время на главной базе тоже стали что-то подозревать. Командир «Фукии» Кэнъити Окимото, который стерёг южный берег острова, доложил: — База, вижу какие-то крупные самолёты. Окрас до боли знакомый… Его сослуживец Ёсинори Онага, нёсший службу на другом участке моря, сказал: — Чего тут гадать? Это «Центурионы»! Ты что, забыл? По мере приближения самолётов определилась не только их принадлежность, но и класс. Да, это были «Центурионы», которые на всех фронтах играли роль бомбардировщиков и тяжёлого транспорта. — Чёрт, это же Союзники! Открыть огонь! Известные поддержкой разных мятежей и революций по всему миру, Союзники и здесь остались верны своим привычкам. Один из «Центурионов» был сбит, но с него успели сбросить над городом какие-то ящики. Пилот второго самолёта, которому повезло вернуться домой живым, доставил аналогичный груз. Было видно, как местные жители, не боясь ответных мер со стороны имперцев, бросились распаковывать «подарки» от Союзников. Японцы изнемогали от невозможности остановить этот беспредел здесь и сейчас. Но «ломка дров» грубым техническим превосходством неизбежно приводила к тотальному геноциду, за которым следовали колоссальные репутационные потери Токио и утрата доверия союзников, только что завоёванного кровью и потом. Приказ есть приказ — нейтрализации подлежат лишь четверо лидеров повстанцев, скрывающиеся в разных точках Дару. Что до рядовых мятежников, то они напрямую зависят от боеспособности вожаков и сразу сложат оружие, как только тех «загасят» тем или иным способом. В дальнейшем степень виновности каждого из них определит специальный трибунал, который будет учреждён в связи с последними событиями. Первый лидер выбрал в качестве штаба местное отделение полиции. Подходы к зданию были застроены баррикадами из подручных предметов, у которых дежурили вооружённые повстанцы. Судя по носимому оружию, имел место аттракцион неслыханной щедрости со стороны «синих»: кроме полуавтоматических пистолетов и дробовиков, были замечены два «Джавелина». Тиюри Уэсака, осматривая прилегающую к отделению полиции местность, сказала: — Модель «Джавелина», применяемая мятежниками, аналогична используемой бронебойными командами резервистов Альянса. Но даже такой антиквар нельзя недооценивать. По себе знаю, насколько мощны эти штуки… — Вот это они расщедрились! — заметила Юрико Ивата. — Спихнуть каким-то повстанцам списанное старьё — это у них в порядке вещей. Чур я первая. Первого лидера, который недавно ставил ультиматум губернатору, ликвидировали на удивление быстро. «Боевые ангелы» шутя разнесли хрупкие баррикады, за которыми прятались он сам и его друзья, и почти не глядя на врагов, ворвались в отделение полиции. «Боевой ангел» Эрина Сонода на свой страх и риск парализовала оператора ПТРК и держала его в таком положении до тех пор, пока первый очаг сопротивления не был нейтрализован. В этом случае имперцам пришлось немного покупаться в крови мятежников, как бы того они ни избегали. Офицер Сэндзо Акадзава был дважды ранен из дробовика и в ответ зарубил стрелявшего катаной. Воин императора Мамору Танака сцепился в рукопашной с двумя повстанцами на лестнице, ведущей на второй этаж. Сам пожилой лидер подавал пример своим ведомым — когда при входе в здание имперцы громогласно потребовали сдаться, он ответил им парой грязных ругательств и вышел на лестницу с пулемётом в руках. Он дал длинную пулемётную очередь по наступающим имперцам, но численное превосходство решило исход поединка. Сначала Акадзава дважды выстрелил из пистолета по ногам, а затем вонзил клинок в спину упавшему вожаку. — Оказывается, у папуасов есть свои самураи, — заметил Танака. — Жаль только, что они ушли не в ту степь. Итог закономерен. Второго лидера взяли живым у храма Объединённой церкви Христа. Следует отдать ему должное — с двумя автоматическими пистолетами, которыми вооружены «джи-ай» Альянса, он вполне соответствовал выбранному им образу бунтаря. Ему даже удалось ранить двоих автоматчиков, но Тиюри Уэсака «поймала» горе-революционера лучом парализатора прямо через окно церкви. — И в таком прикиде ты собрался свергать власть? — рассмеялась она. — Парниша, твоё место — в модном клубе у диджейского пульта. Почему ты отверг такой прекрасный шанс на самореализацию? Пользуясь моментом, солдаты ворвались в храм и взяли паренька под белые рученьки. Когда действие парализатора прекратилось, он уже ничего не мог сделать. Он лишь беспомощно щупал ладони, удивляясь пропаже пистолетов, и на чём свет стоит костерил имперцев. Огонь восстания был потушен наполовину менее чем за два часа. Но операция лишь на первый взгляд казалась проще пареной репы…***
Союзники держали руку на пульсе, отслеживая ситуацию в Дару. Нейтрализация второго лидера положила конец их терпению. Гайдзины задумали «гуманитарную интервенцию» в поддержку местного населения. Но понимали они её весьма своеобразно: трусливо спрятавшись за ударные вертолёты, «синие» не выслали в зону операции ни сборочного цеха, ни даже жалкого «Гидрофойла». Зато они не стали мелочиться при выборе воздушных орудий убийства. Вслед за большой группой «Апачей» и «Буранов», которые огромной тучей налетали на позиции японцев, они с помощью «Дамоклов» отбомбились по резиденции губернатора. Прекрасный особняк оказался почти полностью разрушен; от второго этажа остались только куски бетона и дерева. Самого Доусона Майбалы, который до этого бесстрастно наблюдал за происходящим, как заправский надзиратель, и след простыл… Имперцы, в свою очередь, по-другому объясняли недостаток решительности гайдзинов. Ёсинори Онага высказал предположение, которое поддержало большинство однополчан: — Господа, эта война близится к завершению. Гайдзины хорошо понимают это, как и то, что мы слишком укрепились в этом регионе, чтобы на нас можно было рыпнуться. Вот они и сидят у себя в Австралии, кидаются камнями, как уличные хулиганы. А на большее силёнок уже не хватит. Всё южное побережье дрожало от ракетных залпов с обеих сторон. «Синие» наткнулись на плотную ПВО, и лишь единицам удалось проскочить через неё и добраться до города. Но и там им пришлось несладко: «боевые ангелы», которые не смогли совладать с тяжёлыми бомберами, с удовольствием вклинились в воздушный бой. Эрина Сонода подрубила хвостовой двигатель «Бурану», с которого вёлся обстрел криогенными ракетами. Тиюри Уэсака и Юрико Ивата отбили лопасти двум «Апачам», которые расстреливали имперцев с воздуха. Несмотря ни на что, имперцы продолжали наводить порядок на острове. Третьего лидера мятежа они взяли в гостинице по тому же сценарию, что и его соратника в храме Объединённой церкви. Этот эпизод был примечателен тем, что в нём участвовал сам Доусон Майбала! В момент вражеской бомбёжки ему удалось оперативно покинуть второй этаж и переждать беду в фойе. Под впечатлением эффективных действий японцев на земле он набрался смелости и впервые вышел за ворота особняка. Он позаимствовал у кого-то из охранников шмайсер и лично поспешил «поговорить» с мятежниками на языке силы. Стальные нервы едва не вышли губернатору боком. По дороге к гостинице, где скрывался третий лидер, он вступил в бой с повстанцами и получил тяжёлое ранение. Что самое интересное — они не стали добивать губернатора, а подошли к нему и прямо на месте стали лапать за все места. Видимо, взяло верх банальное любопытство — настоящий ли губернатор или нет? К счастью, имперцы не дали повстанцам поиграть во врачей. Они отбили своего любимчика и унесли его в недавно занятый храм, где Майбале была оказана первая помощь. Как и прежде, он не выказывал ярких эмоций, а на адскую боль реагировал слабым стоном. На вопрос Сэндзо Акадзавы «как ваше состояние?» он выдал целый подробный отчёт: — Получены ранения в кисть левой руки и в область селезёнки. Требуется немедленное оперативное вмешательство. — Ребята, он теряет слишком много крови! — сказал Акадзава. — Отнесите его в «Кагэ», пусть как можно скорее его довезут до базы. Поскольку поблизости не было ни одного медицинского зонда, пришлось нести истекающего кровью губернатора на руках в отсек бронетранспортёра. Повстанцы попытались пробиться через оцепление имперцев в надежде достать до ненавистного им Майбалы, до которого было рукой подать. Но всё тщетно — Акадзава так крепко сплотил своих ребят, что они не оставляли даже мелкого зазора в коридоре, через которой прямо сейчас эвакуировали важную персону. К счастью, на базе давно функционировал пункт сбора пехоты, на котором оказывали первую медицинскую помощь. Там Майбала и остановился на некоторое время — до полного исцеления. Наконец, настал черёд последнего, четвёртого предводителя восстания. Его засекли в хостеле на юго-востоке города. Толпы сторонников не прикрывали его собою, но это даже пошло ему в плюс — большие сборища лишь наводили имперцев на подозрительные мысли. Пользуясь всеобщим хаосом, этот четвёртый вылез из сумрака в сопровождении группы побратимов и совершил дерзкий налёт на японскую базу. Ушлые повстанцы ухитрились найти лазейку в обороне. На обычном минивэне они пробрались через незакрытую брешь в стене и высадились прямо около того места, где только что остановился Доусон Майбала. Всё произошло, как в каком-то крутом боевике: разбойники выпрыгнули из машины на полном ходу и атаковали пункт сбора пехоты. Минивэн поехал дальше сам по себе и разбился об крепостную стену. Как бы об этих людях ни заботились по-отечески имперцы, они перешли красную черту, а потому подлежали физическому уничтожению. Защитники базы прикрыли собой губернатора и дали встречный бой. Доусон Майбала, игнорируя своё тяжёлое состояние, лично ввязался в бой. Он не выпускал шмайсер из рук, когда его тащили на руках в БТР, не расставался с ним даже в момент лечения. И вот теперь он вёл огонь из-за плеча защищавшего его автоматчика, не слушая резких замечаний своих благодетелей. Во время стрельбы он стоял в такой непринуждённой позе, будто развлекался в тире луна-парка. Тем временем карательная операция подошла к концу. Двоих из четырёх лидеров восстания, которых взяли живыми, забрал «Кагэ» и привёз на главную базу. Рядовые мятежники, к тому моменту полностью разоруженные, все ещё находились под колпаком у имперцев, которые чего-то ждали, прежде чем отпускать людей на волю. До полного умиротворения города было ещё далеко: со дня на день ожидалось прибытие из Порт-Морсби специальной комиссии для расследования инцидента в Дару. Предстояло определить степень вины каждого из рядовых участников и назначить каждому соответствующее наказание… Как на всё это отреагировали в высоких кабинетах Токио? Последний инцидент заставил крепко задуматься не только военных, но и специалистов в области кибернетики. Данные о поведении одного из лучших подопытных продемонстрировали, как нуждается проект «Антиутопия» в мелких, но важных доработках, исключающих любые подозрения со стороны населения. Доусон Майбала вернулся в Киото, где параллельно с курсом лечения прошёл процедуры по усовершенствованию поведенческих паттернов. После полного восстановления он был направлен в другую провинцию Папуа — Новой Гвинее, и уже там он продолжал свою государственную деятельность. Естественно, с его уходом заметно упали показатели Западной провинции, и этот факт умело использовала имперская пропаганда с целью дискредитировать повстанческое движение в стране. Учреждённый ввиду последних событий спецтрибунал был скорым и суровым, как и в любых подобных случаях. Оба вождя восстания были приговорены к пожизненному заключению; впоследствии один из них вскрыл себе вены в тюремной камере. Наиболее активные мятежники получили длительные сроки лишения свободы.