***
Вечером 14 сентября на базе **-й армии Американского фронта наблюдалось необычайное оживление. В командном бункере собрался «актив» местного гарнизона, начиная от комиссаров пехотных подразделений и кончая командирами артиллерийских батарей. Накануне утром советские разведчики похитили огромный массив агитационных материалов, которые теперь требовалось детально изучить, чтобы ещё раз понять, против чего предстоит сражаться. Найденная информация вызывала у «красных» смешанные чувства — от любопытства до брезгливости, причём ощущался явный перекос в сторону второго. Но чтение материалов было необходимым занятием — нужно было знать, какую атомную бомбу приготовили Союзники для умов советских граждан… Что же это был за враг? Далеко впереди окопалась так называемая Российская освободительная народная армия — коллаборационистское формирование из бывших солдат советских Вооружённых Сил, выходцев из РСФСР. Эта бандитская кодла, созданная весной 1993 года генералом-изменником Леонидом Владимирским, претендовала на звание главной спасительницы России от «жидобольшевизма». В свои лучшие годы она насчитывала двести тысяч бойцов, что в 1,5 раза превышало аналогичный показатель у Русской освободительной армии времён Великой Отечественной войны. Но, несмотря на то, что Союзники считали РОНА грозной силой, последняя чаще играла роль мальчиков на побегушках, чем непосредственно участвовала в боевых действиях. Предателям, как правило, доверяли охрану стратегических объектов и грязную работу вроде карательных акций против мирного населения. Но в бою они были практически бесполезны; чаще всего у них не поднималась рука выстрелить по своим же согражданам, хоть и бывшим, и они охотно сдавались в плен. Ничья личность не вызывала такого омерзения, как личность генерала Владимирского. Когда-то этот человек командовал группировкой Экспериментальных войск в Чехословакии. Однако в мае 1993 года он попал в окружение превосходящих сил Союзников под Брно. Поскольку за Владимирским давно тянулся длинный шлейф криминальных слухов, он не придумал ничего лучше, кроме как бросить своих ребят на растерзание врагу. После его прибытия в стан неприятеля КГБ подтвердил существование многочисленных коррупционных схем, которые проворачивал этот подонок. Он продавал на чёрном рынке крупные партии высокотехнологичных вооружений, включавшие в себя не только элитные модификации стрелкового оружия. Общий ущерб, нанесённый казне, составил 28 миллионов рублей! Впоследствии, чтобы облагородить Владимирского в глаза общественности, спецслужбы Альянса придумали ему витиеватую легенду. Согласно этой легенде, генерал-ренегат, прельщённый очевидными преимуществами западной демократии, вознамерился однажды переустроить родную страну в соответствии с её принципами. Таким образом, генерал просто-напросто спасал шкуру, а его внезапная смена убеждений была не более чем прикрытием истинных причин предательства. Верил ли он сам в идеалы буржуазной демократии, которые исповедовали его хозяева? Вряд ли… Правда, чуть позднее к ренегату прибились другие «замечательные» личности. Один из них — Игорь Ельцов, бывший член Президиума Верховного Совета СССР. Этот бывший соратник действующего генсека публично осудил силовое подавление беспорядков в феврале 91-го, за что был исключен из партии и с позором изгнан из Президиума. Озлобленность на свою страну привела его на скамью подсудимых сразу по двум статьям УК РСФСР — 70-й и 191-й. В сентябре 1993 года спецслужбы Альянса похитили Ельцова в числе группы других политзаключённых из бодайбинской колонии и переправили на территорию США. Там опальный политик прошёл ускоренный курс подготовки в Гарварде, и «синие» на полном серьёзе прочили ему кресло президента «Российской Демократической Федеративной Республики» — несостоявшегося марионеточного государства под управлением Высшего Совета Союзных Наций. Владимирский нашёл общий язык и с неким Александром Жевнеровским — в прошлом зампредом Московской коллегии адвокатов, участником судебного процесса по делу об офицерском мятеже 91-го года. Некогда прославленный адвокат, он навсегда перечеркнул добрую память о себе едкими антисоветскими высказываниями. После похищения «синими» из колонии Жевнеровский выпустил ряд критических статей, в которых, как он сам утверждал, содержался трезвый взгляд на советскую правовую систему и предложения по кардинальной её перестройке. Союзники видели его лучшим кандидатом на пост министра юстиции в воображаемой «РДФР». Наконец, третьим дружком изменника стал некто Евгений Гайдаренко — один из зачинателей экономической реформы 1987 года. В своё время его предложения по модернизации экономики были отвергнуты как откровенно вредительские, и с тех пор Гайдаренко затаил обиду на советскую власть. После выборов в Верховный Совет XII созыва он добровольно вышел из партии и переключился на развитие промкооперации в Ленинградской области. В отличие от Ельцова и Жевнеровского, он оказался на нарах из-за валютных махинаций — милиция поймала Гайдаренко за руку, когда он пытался продать за доллары кооперативные джинсы. Однако Союзники видели в его поступках протест против «прогнившей» советской экономики, и вполне логично, что они забронировали ему кабинет в предполагаемом российском Минфине… Однако же вернёмся на советскую базу. Различного рода листовки, брошюры, аудиокассеты и видеофильмы стали бесценными подарками для советских войск. Каждое такое «сокровище» давало богатую пищу для размышлений, и всякий раз по вечерам, если такая возможность представлялась, «красные» детально разбирали трофейные материалы. Пожалуй, самым топовым предметом обсуждений стал национальный вопрос. Примерно половина материалов была посвящена именно ему, и предатели не жалели чёрных красок для критики Советского Союза, ведь национальная политика СССР всегда составляла предмет особой гордости компартии, да и простого народа тоже. Но идеологи РОНА умудрились перевернуть действительность с ног на голову. Они доставали из самых тёмных уголков уличного фольклора отдельные инциденты и раздували до масштабов национального бедствия, которое якобы никто не хочет замечать. Нередко предатели опускались до самых нелепых теорий заговора, какие только можно было представить. Главным оратором последнего собрания был полковник Алексей Марищенко, командир «Апокалипсиса». Этого человека будто нарочно подобрали под стать ведомой им машине: грузный, говорящий сочным басом, обладающий тяжёлым взглядом, от которого сразу бросает в дрожь. Когда Марищенко начинал говорить, все замирали. Каждое его слово обладало значительным весом; даже не повышая тон, он заставлял товарищей беспрекословно повиноваться любому его указанию, и они были готовы отправляться за ним хоть в самое пекло. Но в то же время все знали, что Марищенко надёжен и незаменим в бою, а его суровость компенсируется не меньшей справедливостью. Более того, танкист часто высказывал независимое мнение по многим вопросам, подчас расходившееся с принятыми в обществе представлениями, что разрушало стереотипный образ закоснелого партийца. Однажды командир «Апокалипсиса» зачитывал вслух предательские бредни, посвящённые советской национальной политике: — «Русский народ несёт непосильное бремя войны. Эта война — не что иное, как исполнение плана по уничтожению славянского населения, действующего с 1917 года. Разве ни на что не намекает вам тот факт, что некоторые народы освобождены от призыва? Чем дольше длится эта война, тем больше вероятность, что они придут на ваше место»… — и, в гневе разорвав бумажку с глупым опусом, он обращался к крайнему слева сослуживцу. — Товарищ Титов! — Прокомментируйте этот бред, если сможете. Командир машины «Магнетрон» Иван Титов поднялся с места. — Соглашусь с предателями только в одном — русский народ действительно несёт бремя войны, — сказал он. — Но они забывают сказать, что с ним это бремя делят все народы СССР! Возьмём нашу группировку. В ней 15% личного состава — неславяне. Вот, например, Юра Хегай, кореец из Самарканда, — Титов кивнул на танкиста азиатского вида напротив себя. — Сколько раз он вывозил раненых из-под огня! Сколько вертолётов сбил! Он хоть раз прятался за русские спины? Ему хоть раз отказали в награде из-за национальности? А финн Саша Кекконен — он что, тоже «неприкасаемый» что ли? Он, бывало, месяцами не вылезал из госпиталей, но каждый раз возвращался в бой. Из таких людей гвозди бы делать! А попробовали бы они сказать это в лицо Насте Вахрушевой, — Титов перевёл взгляд на девушку-врача в дальнем углу собрания, — у которой три четвери крови — удмуртская! Затем выступил командир «Голиафа» Сергей Гаркуша: — Разрешите сказать своё слово, товарищи! Вчера мы всем батальоном читали свежий номер «Красной звезды», и нерусских там более чем достаточно. Например, из Кубы писали про полевого врача Юлию Кашкарёву, спасшую десяток кубинских и советских солдат при криогенной атаке. «Достойная дочь чувашского народа» — так её назвали корреспонденты. Из Палестины сообщали про гранатомётчика Дмитрия Энгельгардта, немца из Караганды, который отличился при защите мирной деревни от бандитов ГОА. А наши иуды разнылись, что это только русских пускают в мясорубку, строят какие-то наркоманские теории заговора… — Больше всего меня рассмешил еврейский вопрос, точнее, как РОНА видит его решение в нашей стране, — высказался Никита Пушкарёв, командир тесла-танка «Перун». — Вы не поверите, но два самых ярких тому примера — Жевнеровский и генерал Файнштейн. Начнём с первого. Я так подозреваю, он с себя писал фантазию про обиженных евреев? Ладно, устыдился он своих корней. Но стоило ли ему обижаться на советский строй после того, как его подзащитного заслуженно расстреляли? Ответ очевиден всем. Но даже когда это кучерявое чучело арестовали, никто не тыкал его мордой в пятую графу. Никто! А что касается Файнштейна, то каким подонком он ни был, он хотя бы не стеснялся национальности. В паспорте так и было написано — «еврей»! И никто ему не говорил плохого слова, пока сам не напросился. По поводу многих других вопросов предатели разбрызгали такие потоки желчи, что пропадало всякое желание анализировать их. «Господа демократы» катком прошлись по советской истории, которую они видели исключительно в чёрном цвете. Не раз поминали они добрым словом царскую Россию, и даже Временное правительство удостоилось похвалы за попытку построить демократию в стране. Опус на эту тему был переполнен различными штампами, явно сплагиаченными у белоэмигрантов. Когда Марищенко дочитал до упоминания «французской булки», товарищ Пушкарёв не удержался от хохмы: — Товарищи, вот такой у них нынче фетиш! Да-да, вроде тех, что есть в американских магазинах для взрослых… Собрание ответило дружным хохотом. Действительно, французская булка, которая была обыденным явлением в советских магазинах, вызывала у предателей какой-то нездоровый интерес, хотя многие из них сами видели её когда-то на прилавках. Но были и спорные моменты. Например, идеологи РОНА не обошли стороной некоторые социальные проблемы, в частности, СПИД и наркоманию, которые до 1986 года было принято замалчивать в СССР. Конечно, эти проблемы не стояли в Советском Союзе так остро, как в большинстве капстран, но и они требовали сплочения всего народа, а не отдельных профессионалов — об этом генсек заявил ещё в 1988-м. Предатели сетовали на повальную стигматизацию ВИЧ-положительных граждан в стране и обвиняли советских людей в ограниченном мышлении, неспособности отделять жертв обстоятельств от изначально порочных персон. — У меня на этот счёт такое же мнение, как у всех нормальных людей, — безапелляционно заявил товарищ Гаркуша. — СПИД — это удел пидарасов и проституток! Я не знаю ни одного приличного человека, ставшего жертвой СПИДа или наркотиков не по своей воле. Это всё от лени и недостатка воспитания, понимаете? У трудящегося человека нет времени на эту хрень, и так считают все советские люди! — Не все, — холодно ответил полковник Марищенко. — На вашем месте, товарищ Гаркуша, я бы не махал шашкой. Допустим, если бы передо мной оказались два партнёра, один из которых с ВИЧ, я бы вызвал обоих на ковёр и спросил: откуда у кого зараза? кто первый начал заражать? почему он не проверился заранее? Если найдутся весомые доводы в пользу невиновности заражённого, то я на него ярлыки не буду клеить. И я верю, что прогрессивное человечество изобретёт вакцину или хотя бы поддерживающие лекарства. Вот тогда и посмотрим, как эти люди смогут жить в обществе!.. В общем и целом по итогам изучения материалов напрашивался простой и банальный вывод: предатели не предлагают никакой здравой альтернативы советскому строю. Всё, что они хотели бы принести в Советский Союз — это хаос и анархия, искусно замаскированная под демократию западного образца. И эту заразу следовало искоренить немедленно, любой ценой…***
Боевые действия начались утром 15 сентября. Зона операции охватывала окрестности захолустного городка Х. РОНА воевала здесь сама за себя, не ожидая помощи от американских хозяев, что было абсолютно логично в свете традиционного отношения к предателям. Но, даже несмотря на тотальное одиночество, они являли собой грозную силу. Большей частью они использовали советское вооружение, доля которого в арсенале РОНА составляла 75%. Но что до вооружения Альянса, то здесь опровергалось древнее изречение «Рим предателям не платит»: иуды приобрели у «синих» небольшое количество «Росомах» и «Освободителей». Разведка докладывала и о наличии японской бронетехники, но это ещё предстояло проверить. «Красные» первыми пошли в атаку. Но и предатели оказались хорошо подготовлены к их наступлению. Они развернули четыре «Спутника», вокруг которых расставили пулемёты-часовые и боевые бункеры с солдатами внутри. Союзники разрешили им иметь ограниченный запас электрических мин, которые обычно используются в рамках секретных протоколов. Но верные присяге войска ещё не знали об этом, и всё же они вооружились сканерами на всякий пожарный. Лёгкие танки «Волк» «подсветили» несколько минных россыпей на левом краю оборонительной линии. — Трусливые твари, противно на вас смотреть, — сказал командир «Волка» Александр Кекконен. — Товарищи, наверняка они прибегнут к скоростному минированию, так что будьте бдительны. Стоит отметить и такую деталь. Чтобы отличать своих от чужих, противник рисовал на броне поверх красных звёзд бело-сине-красный триколор либо православный крест с косой перекладиной. Один особо одарённый экипаж начертал надпись «С нами Богъ!». Искусственная религиозность так резко бросалась в глаза, что кое-кому становилось даже смешно. Как-то раз командир «Голиафа» Сергей Шеин, перевозивший солдат на левом фланге, устроил клоунаду в прямом эфире: — Боженька, милый! Если ты всё видишь и слышишь, сделай так, чтобы эти нехристи превратились в прах! Ниспошли грозу на этих иуд! Ты же не прощаешь грех предательства, верно? Однако, несмотря на дождливый день, молнии били слишком далеко. Высшие силы (если, конечно, были таковые) равнодушно взирали на происходящее, а зов Шеина оставался неуслышанным. Зенитчик, ещё подростком усомнившийся в существовании Бога, в который раз укрепился в своём мнении. В то же время неприятель поднимал в небо штурмовые вертолёты. Как известно, в семье не без урода — даже в ВВС оказались сволочи, которые отвернулись от Родины в трудный час и перебрались туда, где им казалось теплее. На «Голиаф» налетели сразу три «Карателя», и БТР грозился взлететь на воздух вместе с пассажирами. — Все на выход! — приказал Шеин, нажимая на открывающую отсек кнопку. Пехота мгновенно покинула отсек. Пешие зенитчики прямо на выходе открыли огонь осколочными снарядами и ракетами. Экипаж Шеина яростно отстреливался от «Карателей», и ему срочно требовалась дополнительная поддержка. Прямое попадание ракеты лишило БТР почти всей кормовой части; недра пассажирского отсека зияли, словно беззубый кариозный рот. Но поблизости не было ни одной ремонтной точки, а инженерный грузовик был всего один на всю ударную группу, да и тот находился слишком далеко. К счастью, свойственная русским взаимовыручка и здесь дала о себе знать. На помощь «Голиафу» подскочили два «Перуна» и лёгкий танк. Кекконен перевёл орудие в диагональное положение и открыл огонь по вертолётам. В элитном статусе он выслужил право на электростатические снаряды, замедляющий эффект которых был налицо. — Кто заказывал божью кару? — отшутился Никита Пушкарёв. — Я здесь! Так начался сеанс шоковой терапии. На ведомом Пушкарёвым «Перуне» орудие обладало усовершенствованной дугой и могло поражать несколько целей одновременно. Тогда на него хищной стаей нападали пять «Носорогов» с триколорами. Пушкарёв бесстрашно вклинился в эту шеренгу и разрядил ЭМИ-импульс в самый её центр, а его машина ненадолго замерла. — Переживём их, товарищи, — сказал он и посмотрел через амбразуру на едущие вперёд краснозвёздные «Носороги». — Нас надёжно прикрывают, пока мы в отключке. На место стычки прибыли три «Носорога» и дали бой предателям. Лидер танковой группы Дмитрий Бочарников, ветеран многих ключевых битв на Дальнем Востоке и в Северной Америке, залпом из спаренного орудия уничтожил один из вражеских танков. Командир второго тесла-танка Фикрет Мехтиев оказал огневую поддержку, благодаря чему Пушкарёв и его команда благополучно пережили эту атаку. — Где «Сокол»? — раздался в эфире голос Шеина. — Так мы не доедем! «Голиаф» оказался в таком жалком состоянии, что проще было воспользоваться услугами транспортника, чем доезжать до базы самому. Но так как воздушная поддержка прибывала далеко не сразу, то «красным» оставалось лишь плотнее заслонить БТР от вражеского огня. Однако Шеин благополучно добрался до ремонтного крана на базе. Командир «Апокалипсиса» Алексей Марищенко возглавлял прорыв обороны на переднем крае. Как и в любом большом бою, проявилась его наилучшая черта — за кормой его танка находили прибежище те, кому прямо сейчас угрожала гибель. Однажды Марищенко немного сдал назад, чтобы закрыть танк товарища, а затем выстрелил из бортовой ракетницы по надвигающемуся «Освободителю». Не менее эффектно Марищенко, как он сам выражался, «брал на абордаж» технику полегче. Экипаж Мехтиева вывел из строя несколько вражеских танков. Двое из них расположились очень близко почти впритык друг к другу, и командир «Перуна» сказал: — Товарищ Марищенко, ваш черёд! Командир «Апокалипсиса» понял намёк. Его экипаж подобрался максимально близко к танкам и одновременно обеими гусеницами взобрался на них. «Носороги» громко захрустели под весом сверхтяжёлого танка и больше не смогли вернуться в строй. Это возымело дополнительный деморализующий эффект на предателей, которые были вынуждены откатиться на вторую линию обороны. В этот раз никого из изменников не щадили. Те, кто раньше имел дело с РОНА, единогласно отмечали повышенную мотивацию её солдат. Осознавая, что на родине их никто не встретит с распростёртыми объятиями, а у Союзников полно своих проблем, предатели предпочитали смерть позору плена. — Тем приятнее самим вершить над ними справедливый суд, — сказал по этому поводу Фикрет Мехтиев. — Нашим судебным органам будет меньше работы, когда война закончится.***
Вечером 15 сентября «красных» ожидал ряд неприятных открытий. При прорыве второй линии обороны на правом фланге они нарвались на операторов ПК «Тесла». Они заметили, как трое тесла-пехотинцев заряжали стационарную катушку, которая благодаря их усилиям работала в три раза эффективнее, не боясь возможных перебоев с энергией. При таком раскладе потребовалась помощь артиллерии, но и изменники подготовились соответствующим образом: в 200 метрах от башни развернулась РСЗО «Снегопад». Едва «красные» поймали в поле зрения смертоносную катушку, как издалека на них обрушился ракетный огонь. Два танка были уничтожены на месте. Тогда решили повременить со штурмом позиций. Батарея «Снегопадов» под командованием Игоря Столярова выдвинулась на место событий. О поддержке с воздуха не могло идти и речи — «красные» ещё строили посадочные площадки, а противовоздушная оборона у неприятеля была что надо. — Сразу чувствуется наша школа, — заметил Столяров. — В конце концов, именно об такую оборону Союзники и обломились. Ответным артиллерийским огнём «красные» подавили оборону на правом фланге. При дальнейшем прорыве на поле боя появились ещё семеро тесла-воинов. Многие удивлялись — как такое возможно? Ведь в Экспериментальные войска абы кого не берут. Как правило, «электрики» всегда бьются до последнего, и количество случаев перехода таких солдат на сторону врага было исчезающе малым. Может быть, этих-то предателей как раз собрали в РОНА? Впрочем, это никого не интересовало. Как и верные патриоты своей отчизны, эти отщепенцы погибали, не сдаваясь. На переднем крае засветились машины, удивительно схожие с образцами японской бронетехники — зенитные кары и танки «Цунами». Разве что вместо бело-красных эмблем Сил самообороны на броне красовались триколоры и белые кресты. Но если предатели и намеревались удивить этим вчерашних товарищей, то они нисколько не достигли своей цели. Если Союзники ограничивались только копеечными подачками, то имперцы и подавно. Экипажи японских машин могли только играть в догонялки и создавать отвлекающие манёвры, но в условиях доминирования тяжёлой техники им было нечего делать на поле брани. — Имперцы, как правило, в случае опасности врубают активную защиту, — заметил командир «Носорога» Дмитрий Бочарников, имея в виду танки «Цунами». — Сколько головняков было от этих всех фокусов! А наших иуд, походу, научили только нажимать на газ. Впрочем, Бочарников явно торопился с выводами. Водители зенитных каров приноровились прыгать на небольшой высоте с места на место. Один из них внаглую перелетел через танк Бочарникова, и выпущенные снаряды ушли мимо. А спустя долю секунды в обзоре появился «Освободитель» с маркировкой РОНА, на котором прямо сейчас загоралась лазерная указка, в компании трёх «Носорогов». — Держимся, товарищи! Кто они такие перед нами? — высокомерно сказал Бочарников. Правда, в конце сражения даже элитному экипажу понадобилась помощь. Видя, что тот держится слишком долго, противник призвал на помощь… реактивную пехоту! Похоже, что американцы всё-таки позаботились о том, что их лакеи научились обращаться с передовыми технологиями. В тот момент ярко заявил о себе экипаж Юрия Хегая. Этот кореец из Самарканда и раньше не прятался за русские спины, а теперь ситуация и вовсе заставляла его выйти на первый план. Он оттянул внимание реактивщиков на себя, а следом подтянулся «Голиаф» Сергея Гаркуши. Совместными усилиями зенитчики отразили воздушную атаку. — Юра, тебе не стыдно без ЗРК выходить на поле? — сказал Гаркуша. — Таким, как ты, нужны пушки побольше. Хегай скромно ответил: — Дадут ЗРК — выйду с ним. Но ты разве не заметил, товарищ, как часто стали летать «Пульсары»? Они наши снаряды не перехватывают, чего не скажешь о ракетах. С автопушками куда удобнее работать. На левом фланге «красные» поближе познакомились… с «Чёрной Рукой». Советский пехотный отряд под командованием Аркадия Ангелецкого ввязался в перестрелку с РОНА в районе методистской церкви. Однажды из-за угла выглянул какой-то человек в форме советского офицера. Но в знак принадлежности к РОНА он носил трёхцветную повязку на рукаве, а его пистолет напоминал самодельный. В один момент этот подлец выстрелил в Ангелецкого иглой с ядом и тут же скрылся с «места преступления». И тогда случилось невероятное. Комиссар сошёл с ума и стал палить в своих же подчинённых. Одновременно с этим в организме начались необратимые процессы, без остановки которых Ангелецкий неизбежно погибал. Молодые новобранцы растерялись и запаниковали, но ситуацию разрулил его старший товарищ Михаил Смирнов: — Вахрушева, Юркина, чего раззявились? Спасайте его! Две молодые девушки кое-как привели комиссара в чувство. Ангелецкого хотели увести с поля боя, но после всех процедур он лишь хлебнул воды из бутылки и сказал: — Спасибо, девочки, но я не могу бросить ребят. Я должен идти! Полевой врач Мария Юркина пыталась возражать: — Ты что, Аркаша, нельзя! На себя посмотри! Ты весь горишь! Молодой комиссар согласился посидеть с минутку, чтобы оклематься и с новыми силами ринуться в бой. Но тут его по рации окликнул комиссар Смирнов: — Ангелецкий, ты как себя чувствуешь? Ты нам нужен! Вскоре все трое были на месте. У церкви предатели использовали не только штатную советскую технику, но и «гостинцы» от культистов — как правило, дешёвые мотоциклы и багги. Видимо, даже печально известные фанатики не горели желанием иметь больших дел с ренегатами. Аркадий Ангелецкий, несмотря на остаточные ранения, включился в бой. Комиссар Смирнов уже лежал с размозжённым черепом, и взять на себя роль командира было некому — вплоть до следующего подкрепления. Ангелецкий отвёл солдат внутрь здания, а те, кому не хватило мест у окон, остались снаружи. Гренадёр Мурат Чичба, абхазец, проявил тягу к игре в прятки. Увидев, что на него на полной скорости несётся байкер с топором наперевес, он прямо у того под носом нырнул за угол храма. Когда мотоцикл оказался обращён к нему задом, Чичба поднялся и выстрелил точно в цель. — Это вам за батю! — сказал абхазец. Судя по окровавленному обуху топора, отлетевшего от рамы байка, он точно угадал конкретного убийцу комиссара. Запасы приобретённого у сектантов оружия исчерпались быстро. Игры в лихих партизан сошли на нет, а предателям на данном участке зоны операции вновь пришлось обратиться к традиционным тактикам. — Ума не приложу, как можно так низко пасть, чтобы у каких-то сектантов клянчить оружие, — задумалась вслух Настя Вахрушева. — Вся наша «оппозиция» такая, — сказал Ангелецкий. — Вспомни февраль 91-го: на чьи деньги был весь этот фарс? Правильно, на выклянченные из Америки! А наши иуды, как обезьянки, повторяют за остальными. Тем временем на переднем крае «красные» демонстрировали мощь секретных протоколов. Так, они одновременно активировали перегрузку электрических катушек и магнитную бурю, которая захватила подъезжающую с севера колонну РОНА. Более того, они усилились за счёт ядерных снарядов и двигателей. Всего этого «добра» не было у предателей — секретные разработки остались в надёжных и верных руках, что увеличивало шансы на скорую победу. С перегруженными орудиями «Перуны» обеспечивали быстрый прорыв. Экипаж Мехтиева выслужил себе право на прокачку катушки, и вместе с командой Пушкарёва он стал практически непобедим. Воздушное прикрытие им составили два «Голиафа», на которых автопушки были заменены более мощными ЗРК. Впрочем, даже скромный Юрий Хегай быстро приучился к новому для него оружию. Тем более что изменники не заслуживали никакой противоракетной защиты, даже из рук любимых Союзников.***
Наконец, к ночи с 16 на 17 сентября «красные» приступили к штурму крепости РОНА. Последняя являла собой большой квадрат общей площадью двадцать тысяч квадратных метров. Как и ожидалось, большинство построек было выдержано в стандартном советском стиле, за исключением двух аэродромов, на которых базировались звенья «Мстителей» и «Аполлонов». В стационарной обороне соотношение советских и американских образцов было то же самое, что и в бронетехнике. Стоит заметить, что Союзники всё-таки не сжадничали на некоторые лучшие образцы оборонительных систем: у ворот восточного сектора РОНА разместила две лазерные башни, а чуть подальше — криогенную вышку. У южных ворот неприятель сделал целую россыпь электрических мин в придачу к обыкновенным. Сканеры лёгких танков не погасали ни на секунду. Штурму предшествовала интенсивная артподготовка. Батарея полковника Столярова уничтожила самый укреплённый сектор — южный. Предатели дважды отвечали ракетным огнём, но это не помешало «красным» добиться своего. Воздушные силы РОНА, которые ранее вели себя достаточно вяло, активизировались как никогда. Командир «Голиафа» Юрий Хегай дважды совершил рейс на домашнюю базу и обратно — завозил пеших зенитчиков в логово предателей. Гаркуша обеспечил воздушное прикрытие полевым медикам в западном секторе. Капитан Александр Кекконен отличился и здесь: всего за минуту он спустил на землю аж три вражеских вертолёта. Но этом бою он сам погиб: вражеские лётчики смогли отвлечь его внимание, уведя в радиус выстрела лазерных башен. Командир «Апокалипсиса» Марищенко устроил настоящий погром. По его приказу стрелок не жалел ни снарядов, ни ракет при расстреле вражеских объектов — настолько сильна была ярость танкистов. В пылу битвы он одну за другой «взял на абордаж» четыре машины. Остановился Марищенко только в тот момент, когда главгад вылез наружу и настало время его преследования. Командир «Магнетрона» Иван Титов разыграл маленький спектакль трагикомедии. В одном из эпизодов он выцепил рудокоп и протащил его по земле, таким образом отдав его на «съедение» дружественным танкистам. В другой раз он поднял вверх первый попавшийся тяжёлый «Серп», который увозил солдат в безопасную зону. — Зенитчики, вы когда-нибудь мечтали о воздушном тире? — задался вопросом Титов. — Постреляйте, пока БТР летает. Однополчание живо откликнулись на предложение. Экипаж Сергея Гаркуши нашпиговал ракетами «Серп», который находился в подвешенном состоянии. Когда машина опрокинулась под тяжёлым огнём, Титов «отпустил» её, и обломки с грохотом обрушились на землю, налившись кровью пассажиров. Но где скрывался сам Леонид Владимирский? Что он чувствовал, глядя на приближающиеся советские войска? Генерал-изменник выглядел очень жалко перед лицом возмездия. Он накрепко отгородился от внешнего мира; его командный пункт был обнесён тремя поясами кирпичных стен, сегменты которых перемежались оборонительными сооружениями. Между вторым и третьим поясами окопалась стайка зондов «Фобия», готовых изгрызть первого встречного, а где-то среди них маячила «Пчела». Многие мечтали увидеть живьём не только главгада, но и его дружков, которых Союзники планировали вознести на вершину власти в будущей буржуазной России. Но его приятели, будучи сугубо гражданскими лицами, были нужнее в тылу империалистов. А Владимирского, как и любого другого предателя в истории человечества, готовились слить при первой же оплошности… Когда близость момента расплаты стала очевидной, изменники впервые в ходе операции стали массово поднимать руки вверх. Но никто не находил у соотечественников ни понимания, ни сочувствия. Какой-то призывник в советской форме с опознавательными знаками РОНА с плачем бросился к проходящим мимо бойцам. В ответ ему достались одни унижения: комиссар Ангелецкий, который как раз проходил в двух шагах, сначала посветил лазером прямо в глаза, а потом смачно плюнул в харю. Наконец, какой-то зенитчик со всего размаху врезал переносной пушкой по лбу предателю, щедро сдобрив сие действие отборным матом. Массы «Ворона» оказалось достаточно, чтобы пострадавший отправился в нокдаун. Наконец, в воздушном пространстве объявился Владимирский собственной персоной. Он успел пересесть в припаркованный на аэродроме «Ахиллес», пока площадку не уничтожили танковым огнём. Его присутствие удалось угадать по «козырному» самолёту, которым он управлял: сказывалось влияние голливудских боевиков. Неужели главгад ударными темпами переучился на лётчика? И не на те ли деньги, что были украдены им до войны, он купил «Ахиллес» у своих кукловодов? Владимирский и раньше не отличался скромностью запросов и время от времени любил пошиковать, но вряд ли когда-нибудь он заикался о личном самолёте. И вот теперь он наслаждался полётом и смеялся над бывшими согражданами. Наверняка ренегат считал себя первым гражданином Советского Союза, которому удалось заполучить личный джет. Но «красные» не разделяли его восторга и стремились напомнить ему, кто он такой на самом деле. К тому моменту из тыла прибыло долгожданное подкрепление в виде истребительной эскадрильи. МиГи взяли под свой контроль воздушное пространство. Однако и у ренегата имелись козыри в руках. Счетверённая лазерная пушка, которой был оснащён его самолёт, служила идеальным аргументом в борьбе за выживание. — Вихляет крыльями, как баба бёдрами, — заметил истребитель Василий Черных. — Никак пиндосского ТВ насмотрелся? — Настоящая шлюха, — сказал ведущий пилот Михаил Федоровский. — Щас ещё парочку всажу ей, да поглубже… Пилот выпустил две ракеты в хвост «Ахиллеса». Иуда включил ускорение, оставив Федоровского далеко позади. Последний не стеснялся выражаться в эфире: — Чем ты недовольна, шлюшка? Французской булки в жопе мало было? Ещё получи! Противник сделал бочку и очутился на хвосте у Федоровского. Метким выстрелом он срезал левое крыло на МиГе, а затем отсёк и хвост. Острый на язык пилот не успел сказать ни слова и камнем рухнул вниз. Покончив с Федоровским, ренегат набрал высоту и таким же манером обошёл и Черных. Однако и от него постепенно отворачивалась фортуна. Спустя более получаса «Ахиллес», весь изрешеченный пулями и снарядами, практически вышел из строя. Владимирский всё же решил сохранить себе жизнь и нажал на кнопку катапультирования. Победители ликовали, наблюдая за плавно спускающимся на парашюте предателем. На земле его встречали сорок человек личного состава. Иуду взяли под белые рученьки, когда подошвы его сапог ещё не коснулись земли. Призывники разрезали стропы автоматным огнём, и теперь ничто не мешало триумфаторам препроводить пленника к раскрытому отсеку «Голиафа» — Серёга, встречай предателя, — сказал Юрий Хегай. — Повезёшь его на поклон к товарищу Лихачёву. На рассвете в зону операции с запада прибыл вертолёт «Каратель». Сергей Гаркуша реализовал предоставленное ему почётное право довезти беглого генерала под конвоем к вертолёту, откуда тот вылетел прямо в ставку командующего Американским фронтом. Судьба главгада была заранее предрешена… Тем временем любопытство победителей разгорелось с новой силой. Исследуя остатки сборочного цеха, где когда-то хозяйничал Владимирский, они нашли несколько интересных находок. В подвальном помещении, среди прочего, была обнаружена большая коллекция кассет с американским порно. Впрочем, ни для кого это не стало «эврикой»: проблемы в личной жизни Владимирского напрашивались одновременно с криминальными пятнами на репутации, и иуде нужно было хоть разок уйти «в отрыв». В рабочем кабинете генерала, чьими устами Союзники обещали вернуть религию в России, стол был заставлен тремя иконами. Но вряд ли ренегат использовал их по назначению: его никто никогда не учил молиться и осенять себя крестным знамением, а религия служила не более чем ширмой для разного рода неблаговидных дел. Комиссар Ангелецкий, участвовавший в обыске, как-то сказал: — Товарищи, все эти иконы — это не более чем фиговые листки, из-под которых всё равно видишь надроченный хуй. Буду надеяться, что наше верующее меньшинство осудит этого мерзавца. Теперь «красные» имели возможность переключиться на более важные дела, среди которых — подготовка к штурму Вашингтона, до которого оставались считанные километры. Ну а Владимирского ожидало долгое следствие, военный трибунал и совершенно закономерный приговор. Ельцов, Жевнеровский и Гайдаренко — его закадычные друзья — пока что оставались в Вашингтоне, но и у них не было причин сидеть спокойно, пока их хозяева доживали последние недели. Рядовым участникам РОНА тоже не светила сладкая жизнь. Все они следовали путём своего незадачливого босса, и определить степень вины каждого из них предстояло военным юристам. Но даже по отбытии наказания вряд ли кому из них было суждено зажить спокойно, как прежде. Всеобщее осуждение, безвестность, страх перед каждым косым взглядом — вот что ожидало несостоявшихся «православных рыцарей»…