***
Несмотря на недавнюю капитуляцию Японии, Тихий океан по-прежнему не оправдывал до конца своё название. Через бескрайние воды океана следовала в неизвестном направлении большая советская эскадра. В сопровождении трёх ракетных линкоров, шести крейсеров и стольких же экранопланов двигалось множество амфибийных транспортников. Где-то под водой готовилась дать бой будущему противнику стая подлодок «Акула», а в качестве массовки служили «Морские скорпионы» и РСЗО «Меч». Разумеется, куда же «красным» без МСЦ — он был «венцом» любого крупного конвоя, не стал исключением и тот, что шёл загадочным путём прямо из токийского порта. Пожалуй, это был первый масштабный поход советских ВМС через самое сердце Тихого океана. Ещё недавно там гремели орудийные залпы и взрывы, но русскими там и не пахло. С тех пор как Империя пошла на окончательный разрыв с Союзными Нациями, во всей красе повторились морские баталии времён Второй мировой. Пользуясь ослаблением позиций Альянса в Тихоокеанском регионе, японцы снарядили несколько экспедиционных корпусов для захвата Индонезии, Филиппин, Гавайев и других мелких архипелагов. Но в конечном итоге они не смогли залечить завоеваниями свои «фантомные боли»: китайцы, имевшие свои виды на Тихий океан, выбили японских оккупантов отовсюду, а 4 июля Советская Армия взяла Токио и поставила крест на имперских мечтах страны Восходящего солнца. Но подавила ли она окончательно вооружённое сопротивление противника? Один лишь вид эскадры, идущей под советскими флагами, служил ответом на этот вопрос. Моряки оглядывали воды океана с немым укором, словно хотели спросить — а за то ли воевали вы, покоящиеся на дне океана? Но теперь им предстояло приложить немало усилий, что самим не присоединиться к павшим морякам враждебных стран. Что же послужило причиной столь крупного похода? Как оказалось, «красные» преждевременно праздновали победу над самым ненавистным противником. Накануне разведка перехватила видеопослание от Кимихито. Покойный император, доживавший последние минуты жизни, обращался к неизвестному адресату. Стоящий на коленях с клинком в руке перед ритуальным самоубийством, микадо говорил на камеру с отрешённым выражением лица: — Сын мой! Я глубоко виноват перед тобой. Несмотря на твои немалые способности, я не допустил тебя к защите Токио от гайдзинов. Эту благороднейшую миссию взяли на себя откровенные слабаки, и я должен разделить с ними ответственность. Но тебе я поручаю от имени всей Империи другое задание. Последние кварталы Токио взяты победителями. Втайне от «красных» я приказал последним боеспособным подразделениям эвакуироваться на архипелаг Бонин. Ты, как последний оставшийся в строю командующий, должен принять командование всеми оставшимися войсками. Твоя задача — любой ценой сопротивляться нашествию «красных варваров», будь то русские или китайцы. Конечно, быть ронином — тяжкая доля для самурая, но в твоём случае это не только крайняя мера, но и большая честь. Разожги на островах огонь сопротивления! Если ты добьёшься успеха, этот огонь однажды перекинется на домашние острова и сожрёт оккупантов с потрохами. Только мне уже не будет суждено увидеть это… Так что прости, сын мой… И прощай… Видеокартинка тут же сменилась белым шумом. Что скрыл он от чужих глаз и ушей — вопрос риторический. Советские разведчики выследили адресата этого послания. Как ни странно, император обращался не к кронпринцу Кусухито, который в сию секунду пребывал в Токио и де-факто являлся номинальной фигурой, а к некоему высокопоставленному офицеру Сил самообороны. Удалось быстро установить местонахождение этого «последнего ронина» — село Огасавара на архипелаге Бонин. Именно там сконцентрировались все сухопутные, наземные и воздушные силы, которым повезло остаться в строю и которые не признали поражения Японии. Остров Титидзима — самый большой остров архипелага, на котором была обнаружена последняя действующая база — позиционировался ими как своеобразный «остров свободы», центр сопротивления «советской оккупации». От генерала Крюкова, который едва не пришёл в ярость от этого известия, поступил приказ — уничтожить всех и всё, стереть любое напоминание об имперской армии и флоте. Брать пленных было категорически запрещено… Среди «красных» многие не скрывали чувства досады — как можно было пропустить японских недобитков? Успокаивало лишь одно обстоятельство: кронпринц Кусухито официально заявил, что боевые приготовления велись без его ведома, а он сам не имеет никакого отношения к ним и все его помыслы устремлены только к миру в родной стране. Разумеется, мало кто искренне верил в его слова, но по крайней мере прямую связь между Кусухито и возникшим очагом сопротивления ещё нужно было доказать. А в сию минуту «красных» беспокоил другой насущный вопрос — уничтожение последних ронинов Сил самообороны, добровольно загнавших себя в далёкую островную могилу…***
В 14 часов 05 минут эскадра ВМФ СССР достигла территориальных вод непокорного архипелага. Жестоко и опасно ошибался тот, кто называл местные морские силы жалкими остатками японского флота. Остановимся на описании только самых крупных единиц вражеской эскадры. Вход в Огасавару стерегли три линкора «Сёгун» и восемь «Нагинат»; в подводном пространстве господствовали субмарины «Юми» и «Сёдзё». Мелкая дичь вроде «Фукий» и «Яри» была раскидана в огромном количестве по всей акватории. Кроме того, разведка предупреждала о возможном присутствии высокотехнологичных кораблей Союзного образца. Какие именно «вундервафли» приватизировали ушлые имперцы — так и оставалось загадкой, но советские моряки держали руку на пульсе. Едва «красные» вошли во враждебные воды, как путь им преградили крейсера. Сзади «Нагинат», словно подлые хулиганы, пристроились «Фукии». В условиях отсутствия советской авиации их присутствие казалось бессмысленным, но, зная о применяемых специальных боеприпасах, «красные» отнеслись к нему со всей серьёзностью. «Яри» попытались зайти с обоих флангов, субмарины покрупнее имперцы пока придерживали. Итак, уже в первые секунды противник стремился доходчиво объяснить, кто в море хозяин. Прямо с порога японцы встретили «красных» веерным торпедным залпом. «Яри» подобно осиному рою облепили эскадру со всех сторон, угрожая достать до транспортников. Одному особо ушлому экипажу удалось проскочить между «Голиафами» и всплыть для атаки. Тогда по «Морским скорпионам» прошёл приказ: — Из главных калибров по подлодке — пли! Сказано — сделано. Моряки с двух катеров подставились под торпеды и ценою собственной жизни спасли транспортники от гибели. С остальными «Яри» главным образом разбирались подводники. Командир «Манты» Андрей Горкин принял бой сразу с тремя мини-субмаринами. Точным попаданием были уничтожены две из них, а третья поспешила перегруппироваться с другим отрядом. Горкин уже в рвался в погоню, но его вовремя остановили: — Манта-2, отставить погоню! Лучше добивайте крейсера! Следуя традиционной тактике, экипажи «Акул» выпустили по паре неуправляемых торпед. Судя по тому, как сильно качнулась левофланговая «Нагината», эта тактика сработала. Горкин подплыл почти в упор к пострадавшему крейсеру и всадил две торпеды под ватерлинию. Сделав это, его экипаж почти сразу же переключился на зенитки — в небе появился вертолёт «Фукуи», чьи парализаторы были нацелены прямо на экраноплан. Конечно же, не обошлось без воздушной поддержки со стороны имперцев. Но если на море они разгуливались по полной, то в небе они не шли с разбегу ва-банк — видимо, понимали, что каким бы печальным ни было текущее положение Союзников, им самим ещё далеко до репутации «королей неба». Японцы подняли в небо эскадрилью тяжёлых штурмовиков; им удалось потопить три катера, но ответный огонь со «Скорпионов» уничтожил один из «Райдзинов». Откуда ни возьмись в ряды имперских судов затесался тёмно-серебристый корабль. Командир «Акулы» Леонид Становицкий, бывалый морской волк, ответил: — Это ледокол Союзников, только под имперским флагом. Когда же эти япошки наиграются? Впрочем, в последнее время ничто не шокировало «красных». Имперцы во время известной спецоперации «Аффект» (так они назвали своё восстание против диктата Союзных Наций) подвергли разграблению множество малых и больших военных баз Альянса. В их распоряжении оказалось множество вооружений бывших партнёров, в том числе и использующих жидкий азот в качестве боеприпаса. — «Шквалом» по ледоколу — огонь! — прозвучал приказ Становицкого. Была выпущена очередная пара смертоносных торпед. Но опытный подводник не остановился на этом: в перископе замаячило днище «Фукии», и, похоже, имперцы уже запускали специальные боеприпасы. Медлить было нельзя, и Становицкий велел всплывать для атаки. Покончив с «Фукией», его команда перешла на последний оставшийся целым крейсер. Подводники, конечно же, не могли промахнуться… Вскоре туда подтянулись и «Юми». Подводный бой разгорелся в новой силой. Командир ведущей «Манты» Анатолий Негодяев сцепился с подлодкой на правом фланге. Экипаж Горкина поддержал нападением справа, но ведущая «Манта», получив два критических повреждения, уже вовсю горела и заваливалась на левое крыло… Бой в акватории длился целых три часа. Дважды имперцы натравливали на «красных» ударную авиацию, а один раз обрушили на них звено штурмовиков-камикадзе. Нельзя не отметить и роль советских РСЗО, которые время от времени оказывали огневую поддержку. Артиллеристы не жалели боеприпасов для скоростного минирования, и на их «подарки», подчас с фатальным исходом, нарывались имперские вояки. В 17 часов 39 минут акватория была очищена от присутствия вражеского флота. Теперь последнее слово было за ракетными линкорами. Имперцы ещё трижды пытались огрызаться подводными вылазками, однако «Акулы» и «Манты» прочно стояли на страже ударных кораблей. Однако осада берега лишь на первый взгляд казалась лёгкой прогулкой. Порт Огасавары был надёжно защищён многочисленными торпедными башнями и двумя трёхствольными турелями — точно такими же, какие встречались ещё при осаде домашних островов. Эти пушки наносили колоссальный урон, но перезаряжались недостаточно быстро. Во время обстрела таких турелей линкор на правом фланге получил серьёзные повреждения и погрузился в воду на четыре метра. Не видя иного выхода из ситуации, было решено продолжать бомбардировку, но теперь на первый план вышли советские крейсеры. Ценой собственной живучести моряки перекрывали обзор смертоносным пушкам и принимали огонь на себя, пока вражеская оборона, наконец, не пала под градом ракет. Затем настала очередь «Защитников». Большею частью они действовали в режиме ПВО — имперцы обоснованно опасались ракетных ударов с моря, и им было чем перехватывать прилетающие ракеты. Была и другая проблема: береговая линия могла быть заставлена минами с нервным газом. В условиях дефицита средств контрразведки требовалось крайне аккуратно производить высадку сухопутных сил. Опасения по поводу смертельных ловушек подтвердились быстро. Когда первые транспортники стали выгружать пехоту на сушу, боевые собаки тревожно залаяли на все голоса. Стало ясно: у самой кромки моря они учуяли большую опасность. Но было ещё опаснее устранять её с помощью инженеров, поскольку имперцы остро реагировали на каждое движение «красных». Нельзя было исключать снайперов поблизости, которые могли в одну секунду лишить ударную группу техников. Оставалось только одно — обработать проблемный участок массированным огнём, что и было сделано. Под градом снарядов мины детонировали и высвободили облако смертельного газа. Лишь когда оно рассеялось, «красные» получили возможность полноценно высадиться…***
Ценой больших усилий «красные» застолбили порт Огасавары. Опустим подробности, связанные с процессом строительства. Русские возвели производственные постройки почти впритык к жилым зданиям — и всё из-за банальной нехватки пространства. Но в самом сердце периметра они оставили немного места для будущих ключевых объектов — промышленного предприятия и «Железного занавеса», на которые имелось разрешение от верховного командования. Взрывотехники обложили это место магнитными минами, в придачу к которым были размещены другие мины с электрическим сердечником. Но география боевых действий не ограничивалась самым крупным островом архипелага. Имперцы располагали двумя вспомогательными базами на островах Ототодзима и Анидзима — по крайней мере, так гласили предварительные разведданные. Разглядеть конкретную картину не удавалось на первых порах, так как половина зоны операции была покрыта густым туманом войны. Судя по правильным чёрным кругам на радаре, японцы использовали украденные у Союзников генераторы тумана. То же самое наблюдалось и на Титидзиме. Как на ладони у «красных» были только отдельные мелкие аванпосты, снести которые ничего не стоило. Но наличие большого количества «паучьих нор» предостерегало от поспешного штурма укреплений, да и имперцы не брезговали контратаками… Параллельно не прекращали работу морские силы. Было решено не ждать подкреплений из Японии, а попытаться лишить имперцев самого дорогого их фетиша — морского флота, а заодно и раскрыть секреты вспомогательных баз. По завершении ремонта советская эскадра разделилась на три отряда. Первый из них вышел на патрулирование главного острова, у берегов которого по-прежнему роились вражеские подлодки. Второй отряд отправился изучать побережье Анидзимы, а третий взял курс на Ототодзиму. Брошенный имперцам вызов на море выглядел необычайно дерзким, учитывая использование ими трофейных кораблей Альянса. Леонид Становицкий, чья подлодка плыла в составе первого отряда, первым принял на себя контрудар «Юми» у северной оконечности Титидзимы. Едва его матросы сделали первый выстрел, как на ведущей подлодке заработал щит из нанороботов. Его товарищ Валерий Дроздов разрядил «Шквал» по ней, и лишь после этого защитное покрытие исчезло. Затем и сам Становицкий выпустил смертоносные торпеды по ненавистной субмарине, и та вышла из строя быстрее обычного. Обогнув остров с северной стороны, «красные» вновь вступили в бой. На сей раз они перехватили тройку «Нагинат», под прикрытием которых двигался линкор «Сёгун». Судя по всему, японцы предпринимали собственный поход на советскую верфь, но были вовремя перехвачены русскими. Благодаря поддержке экранопланов встречный бой был выигран. Но не без тяжёлых потерь: экипаж Становицкого не выдержал массированного огня «Нагинат» и геройски ушёл на дно Тихого океана. «Акула» Дроздова получила тяжёлые повреждения, а сам капитан, доселе шедший впереди всей стаи, был вынужден встать в самый конец. В конце концов, русским удалось добраться до большого судостроительного комплекса. Но, прежде чем начинать штурм верфей, экипажи ракетных линкоров провели небольшую артподготовку — смели все ближайшие торпедные башни. А когда между эскадрой и верфями не осталось каких-либо больших препятствий, дело оставалось за малым — разбомбить все верфи и потопить последние суда противника. «Красных» поразило то, сколько вражеских экипажей встало на «путь ронина», не признав капитуляции Японии. — Ничего не скажешь, настоящие самураи! — сказал капитан Дроздов. — Есть за что их уважать. Мне всегда нравилось иметь дело с такими. — Тоже мне, самураи! — возразил командир «Манты» Горкин. — Вы уверены, что их стоит уважать? Где они были, когда мы брали Токио? Будь они настоящими самураями, не удрали бы, как последние крысы. Бросьте эти сантименты, товарищ Дроздов!.. А что же происходило на малых островах? Там также были замечены небольшие группы субмарин, с которыми было легко справиться. Больше всего неприятностей доставляла наземная оборона: искусственный туман войны надёжно скрывал силовые башни, которые появлялись на радаре только в момент выстрела. Разрядив боезапас, они снова утопали в неизвестности, но время от времени вылезали из тени. При таком раскладе потребовалась помощь дронов-разведчиков. К счастью, дронный цех функционировал в штатном режиме, и вскоре партия из четырёх «Лаек» отправилась на задание. Но толку от неё оказалось мало: позади силовых башен скрывались орудия «Защитник», которые и сбили все дроны. Зато теперь «красные» знали, что делать. Экипажи ракетных линкоров приступили к тотальной бомбардировке берега, чтобы в дальнейшем расчистить путь для десанта. Когда с обороной на Анидзиме было покончено, русские переправили туда на «Зубре» пехотинцев. Параллельно туда же направилась группа зондов-подрывников. Вскоре удалось установить местоположение первого аванпоста, а также скрывавшего его «камертона». Но самым большим открытием стали некие массивные титановые ворота, установленные на западе и востоке базы. Судя по всему, за ними скрывалось убежище либо некий подземный ход, но проверить это прямо сейчас не представлялось возможным. Взрывотехнику пришлось потратить аж три динамитных шашки, чтобы убедиться в крепости этих ворот. На Ототодзиме «красные» вели себя аналогично. Быстрая разведка боем, беглый ракетный огонь, десант — и второй малый остров перешёл под советский контроль. Там их ждала такая же находка в виде титановых ворот, которая навела на мысль о некоем подземном туннеле, проложенном глубоко под водой. Для полного складывания паззла не хватило лишь главной базы, которая по-прежнему скрывалась в тумане войны…***
Тем временем в Огасаваре русские добились определённых успехов. Наиболее яростно имперцы оборонялись у синтоистского храма. Они устроили у ворот оного две засады плазмомётчиков, возле которых занимали позиции «воины императора». Жрицы оказывали моральную поддержку пехоте; под развёрнутыми стягами в их руках солдаты ощущали небывалый прилив сил и сражались дольше. Кроме того, на случай танкового броска имперцы приготовили два дрона «Судзаку». Оснащённые снарядами с составом, разрушающим броневую защиту, они заметно помогли имперцам сдерживать продвижение советской бронетехники. Три «Волка» и один «Носорог» навсегда застыли в ста метрах от входа в храм… Но на «Судзаку» отнюдь не заканчивалась имперская «выставка роботов». Положение усугублялось тем, что возле храма применялись дроны класса «Помощник», которые превращали вражеских стрелков в усечённое подобие снайперов. Даже если бы русские попытались сократить расстояние на БТР, то скорее всего потерпели бы неудачу — «шляпники» расстреляли бы их вместе с пассажирами. Так что первым делом следовало разобраться с дронами, и только потом идти на штурм. Так и было сделано. Ценою больших усилий удалось уничтожить большинство «Помощников». После этого «красные» вынужденно пошли на шаг, который изначально оставляли на самый край операции — выпустили на передовую операторов ПК «Тесла». Лишь потеряв половину солдат изжаренными до костей, имперцы дрогнули и отступили к сельской администрации, которая стала другим «долгоиграющим» очагом сопротивления. Последний был нейтрализован только к полуночи при помощи реактивной артиллерии… На северо-востоке дебютировали местные «боевые ангелы». В компании с тремя псиониками они на целых два часа задержали продвижение русских. Лишь отряд тесланосцев под командованием Александра Плахина, поддерживаемый пешими зенитчиками, сумел устранить все препятствия, мешавшие продвинуться дальше территории деревни. Утром 10 июля русские дождались большого подкрепления с домашних островов. Четыре транспортных вертолёта доставили на Бонин танковую группу в составе двух «Големов» и двух «Магнетронов». Прибывшие Т-279 были оснащены пушками Гаусса; видимо, командование прислало элитных танкистов, кровью и потом выбивших себе улучшенные орудия. Один из них, капитан Алексей Виноградов, начинал свою боевую карьеру на «Носороге». Он отличился при штурме Женской военной академии в Хакодате, а накануне взятия Токио его экипаж пересел в «Голем», на котором они и дослужились до элитного статуса. Командир второго «Голема», Сергей Подклетный, всю войну прошёл именно на этом тяжёлом танке. Как и у его напарника, его звёздный час также пробил в японской столице, и именно в Огасаваре улучшенное орудие должно было проявить свою мощь. Этот «великолепный дуэт» Виноградов-Подклетный принял на себя основную массу ударов противника. Однажды навстречу «Големам» противник выдвинул два тяжёлых шагохода. Туман войны не мог заглушить знакомые звуки топота, и русские встретили угрозу во всеоружии. Прежде чем оказаться на линии огня, танкисты включили «Штору». В тот момент советское командование выкинуло несколько собственных козырей в ответ на бесчинства имперцев. Помимо зондов-подрывников был задействован дрон «Кризис», который тут же нацелился на передового шагающего робота. С неработающими бластерами «Владыка Они» мог уповать лишь на ближний бой. Виноградов выманил скачущего робота на себя. От такого толчка на «Големе» едва не согнулась в дугу пушка; на всякий случай передовой группе был придан ремонтный «Богатырь». Кроме того, у русских появился шанс оспорить воздушное превосходство неприятеля. В восточном секторе базы они подготовили два аэродрома для прибывших с домашних островов самолётов. Звено МиГов и смешанное звено штурмовиков обосновались на новых площадках. Правда, на первых порах роль авиации в основном сводилась к разведке боем. Лётчики раскрывали местность и передавали на базу координаты объектов, периодически отбивая атаки противника. «Тэнгу» то и дело навязывали им встречный бой, но о грандиозном воздушном сражении нельзя было и мечтать: туман войны прикрывал множество «Защитников» и шумодетекторов, развёрнутых по всему острову. Русские надолго не задерживались в воздушном пространстве и по окончании рейда брали курс домой. Но боевая активность «красных» в небе неизбежно нарастала с каждым часом. Пилот ЯКа Борис Савченко, пролетая над самым сердцем острова, случайно обнаружил три электростанции, стоящие отдельно от основной базы. Подступы к ним охранялись только тремя плазменными танками и столькими же «паучьими норами». К сожалению, Савченко попал в поле зрения шумодетектора и вскоре был сбит «Тэнгу», но благодаря ему стала известна самая уязвимая точка в обороне противника. В 16 часов 12 минут имперцы запустили собственное «оружие возмездия». Мощный энергетический импульс пси-деструктора накрыл собой периметр советской базы и создал невероятный хаос в эпицентре взрыва. Но русским как будто было всё равно — ещё на домашних островах они не раз видали и опустошённые танки, и выбитые стёкла, и разбросанные мёртвые тела без видимых признаков насилия… Лишь в 6 вечера русские полностью взяли деревню под свой контроль. Непокорённым оставался только «секретный» клочок земли в районе обсерватории, где теперь следовало искать корень всех проблем. В ответ на суперудар противника «красные» сместили акцент наступательных действий с северо-восточной дороги на западный сектор базы, который не так давно разведывал Савченко. В то же время были усилены северный и восточный сектора советской базы. Стоит отметить, что к тому моменту русские обзавелись практически всем разрешённым арсеналом, включая «Железный занавес». Под прикрытием «Занавеса» русские ворвались на периметр и устроили небольшой погром в южной части оного. Экипаж Сергея Подклетного в одиночку сразился сразу с тремя «Дзисинами» и вышел победителем. Товарищ Виноградов смял две «паучьи норы» на внешней стороне периметра, а затем присоединился к Подклетному на добивании. Заметную роль сыграли тесланосцы. Командир подразделения Плахин обеспечивал стабильную линию соприкосновения в самом сердце базы. Он погиб от снайперской пули, но именно его усилиями «красные», прочно встав поперёк периметра, прижали незадачливых самураев к северной половине лагеря. К тому времени до «красных» дошли известия о прибывающей группе дирижаблей «Киров». Учитывая необходимость как можно скорее покончить с сопротивлением, генерал Крюков санкционировал грандиозный бомбовый удар. До подлёта «Кировых», как следовало из свежего донесения, войскам предписывалось в течение 8 часов удерживать ранее занятые позиции…***
Наконец, в 00:20 настало время финального этапа операции. Появление в небе «Кировых» в немалой степени воодушевило «красных». Имперцы запланировали жизнь на островах таким образом, что прямой штурм укреплений в классическом советском стиле с применением тяжёлых вооружений был невозможен. Перехват секретных переговоров показал, что глубоко под землёй они построили целый военный городок практически со всеми зданиями из номенклатуры Сил самообороны. Этот город имел свои «пригороды» на малых островах, соединённые между собой тоннелями. Проанализировав полученные от командования данные, советский Генштаб пришёл к выводу о необходимости бомбового удара — только так можно было похоронить надежды имперцев на историческое возмездие. За время ожидания «последние ронины» пытались доказать, что у них полно пороха в пороховницах. В полдень 10 июля они повторно привели в действие пси-деструктор; серьёзно пострадали энергосеть базы и промышленное предприятие. Имперцы атаковали русских на малых островах; из титановых ворот постоянно вылезали всё новые и новые силы. Но русские, сгорая от любопытства, тем не менее не лезли на рожон и отбрасывали незадачливых «детей подземелья» назад, в чёрную пасть тоннелей. Ближе к концу сражения они заминировали все выходы на поверхность. Лишь после того, как сработала порция электрических мин на главной базе противника, частота вылазок снизилась вдвое. После полуночи «Кировы» подсветили ночное небо яркой иллюминацией, словно на параде. Командиру эскадрильи дирижаблей Александру Пилипенко суждено было навечно войти в историю этой войны — именно ему выпала честь вколотить последний гвоздь в гроб гидры японского империализма. — Товарищи, сверху очень хорошо видно красную от крови землю, — сказал он на весь эфир. — Присмотритесь получше — никто больше не высовывается? — Сейчас стреляемся с последними, — ответили ему с Ототодзимы. Звуки автоматных очередей отчётливо слышались на фоне этой фразы. — А теперь посторонитесь немного, ребята, не то праздник себе испортите, — заявил Пилипенко и обратился к своим товарищам по эскадрилье: — Всем разделиться! Товарищ Ермаков, привести Ототодзиму в порядок! Шубин, остров Анидзима — ваш! А я беру на себя главный остров. Тем временем на островах отгремели последние выстрелы. Противовоздушная оборона молчала — её просто-напросто смели советские корабельные ракеты. На Титидзиме работали три «Защитника», но Пилипенко лишь забавлялся: — Немного качает, но это даже хорошо! А то я уже начал забывать, что такое турбулентность. Дирижабли почти синхронно зашли на цели. Вслед за резким свистом авиационных бомб разразилась череда мощных подводных взрывов. Похоже, что опасный груз задел некие жизненно важные системы, что спровоцировало новую серию разрушений. Небольшое цунами поднялось над архипелагом; волны были настолько высокими, что захлёстывали макушки прибрежных деревьев и едва не достигали крепостных стен базы. На малых островах водяные столбы доставали до находившихся там солдат, некоторые были даже рады помыться под бесплатным душем. Стихия успокоилась спустя пару минут, и Пилипенко, который к тому времени разнёс последние здания, торжественно объявил: — Ну вот, ребятки, теперь вы знаете, как выглядит путь современного самурая! Япония может спать спокойно. Утром 11 июля на островах неприятель уже не подавал признаков жизни. Покончив с надземными сооружениями, «красные» приступили к исследованию завалов. Где-то под землёй наверняка скрывалась мелкая горстка непокорённых, но советские авиаторы так хорошо утрамбовали земную поверхность, что вряд ли бы под нею осталась хоть одна лазейка. Старая имперская держава осталась умирать под завалами гигантского комплекса вместе с последними её воинами. У Советского Союза уже официально стало одним врагом меньше, а Япония могла беспрепятственно вставать на путь возвращения в прежнее, мирное русло…