***
Столичный вечер 19 декабря 1997 года казался безмятежным и феерически красивым. Окружающая обстановка внушала не только радость за грядущие праздники, но и гордость за советский строй. На каждом шагу новая власть буквально кричала о том, кто нынче хозяин на этих территориях. Вот над властными учреждениями города развевается красный флаг c тёмно-зелёной полосой слева — флаг Североамериканской ССР. Над воротами недавно построенных Верховного Совета и Верховного Суда установлен герб молодой республики. Неспроста некоторые зовут его самым сложным и красивым среди гербов союзных республик: лучистое солнце поднимается в синем небе над лесной рекой, на каменистых берегах оной встали друг против друга медведь гризли и орёл, и всё это обрамлено венком из хвойных веток и колосьев, перевитым красной лентой с русской и английской надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на обоих витках. В самом низу герба видна двуязычная аббревиатура «NASSR — САССР». Венчается вся эта красота традиционными серпом и молотом, а ещё выше — красной звездой. Жизнь в городе бурлила, словно паровой котёл. Вот в главном универмаге выстроилась большая очередь. Думаете, это дефицит времён Романова или Черденко? Как бы не так! Люди спешат отовариться перед праздниками, тем более что городские власти сделали там полноценную выставку товаров со всех уголков Союза — от грузинских вин и армянских коньяков до бытовой техники из Прибалтики. Другое столпотворение образовалось у отделения Госбанка СССР. В США и Канаде сказали бы, мол, это доведённые до ручки граждане штурмуют денежные хранилища! На самом деле всё гораздо прозаично: в октябре месяце советское правительство выпустило новые деньги, а в самой республике с 1 января 1998 года прекращается хождение американских и канадских долларов. Народ спешит избавиться от близких к обесцениванию денег. Некоторые люди из числа коренных и оставшихся белых американцев приятно удивятся, увидев на купюрах среди названий на языках союзных республик слова «one ruble», «five rubles», «one hundred rubles» и т.д. В самом деле, это ли не ещё один шаг к полному торжеству социализма в Советской Америке? По всему городу готовятся встречать двойной праздник. В центре Приморска-Американского только что закончили установку новогоднего городка. Там наряду с «В лесу родилась ёлочка» по старинке ещё звучат Jingle Bells и Auld Lang Syne, перемежаясь народными песнями, а городок изнутри украшен русскими скульптурами и индейскими тотемами, что должно наглядно подчеркнуть равенство и гармонию разных культур. И, хотя через пару лет новогодний плейлист вряд ли будет таким же разнообразным, кто посмеет сказать, что советская Аляска — сплошной концлагерь? А вдоль улицы трепещет на ветру стройный ряд красных флагов. Часть крупных построек украшена иллюминированными надписями «СССР — 75» на русском и английском языках; таким же образом подсвечена советская геральдика на фасаде зданий. Но что может быть лучше полярного сияния — вечного спутника этих земель! Это — главное, что делает городской пейзаж воистину привлекательным. Иногда кажется, что все творения рук человеческих служат лишь лёгкими штришками к нему, будь то памятник Ленину, здание Совета Министров, штаб-квартиры Верховного Суда и Верховного Совета республики или старые американские памятники культуры. Никакими красными флагами не перебить той красоты, которая веками обитает в этих краях. Вот такая идиллическая картинка складывалась в бывшем Анкоридже. Но вряд ли простые люди хоть что-то знали о том, какая опасность скрывается под парадной обёрткой… В этот вечер сбылись опасения столичных правоохранителей. Завербованные чекистами информаторы доложили о существовании в Приморске-Американском крупной антисоветской организации, известной под названием «Последний рубеж». Эта бандитская шайка, состоявшая из белых американцев и аборигенов — противников советской власти, ставила своей целью «освобождение» Аляски и Юкона от «советской оккупации». Правда, информаторы выявили и некоторый раздрай в рядах сепаратистов: одни мечтали о возвращении в состав США, вторые рвались в соседнюю Канаду, а третьи выступали за нейтральное демократическое государство. Именно «Последний рубеж» стоял за осенними антикоммунистическими выступлениями в Фэрбанксе, Кенае, Номе, Русской Миссии и ряде других населённых пунктов, в подавлении которых были задействованы внутренние войска. Организация обладала разветвлённой структурой и имела в распоряжении немалые запасы оружия и транспортных средств. Непосредственно в столице располагались сразу три крупных явки сепаратистов: две — в городках Чуджиак и Индиан-Вэлли, третья, она же штаб-квартира «Последнего рубежа» — в Ленинском районе. Но самое главное — антисоветчики запланировали серию терактов в аккурат на 30 декабря с использованием взрывчатого и химического оружия! Они заранее расписали план действий и назначили исполнителей на каждом участке, указали маршруты поставки оружия и боеприпасов в отдалённые районы. Информаторы из Чуджиака и Индиан-Вэлли сообщили, что сепаратисты из пригородных ячеек собрались выдвигаться в столицу для совместных действий. В целях конспирации они отправлялись в путь не все вместе и сразу, а по отдельности, в разные даты. В такой ситуации терять время было равносильно преступлению. Руководство республики немедленно оповестило Москву о выявленной угрозе. Когда об этом узнали генсек и председатель КГБ СССР Епифанов, они лично прилетели в Приморск-Американский на спецвертолёте — нерадивые высокие чины знали, в каких случаях бывает такой выбор транспортного средства. Утром 20 декабря состоялось оперативное совещание с участием руководства МВД и КГБ, а также командования Североамериканским военным округом. Досталось всем без исключения, включая председателя Президиума Верховного Совета САССР товарища Врублевского, который большей частью молчал как рыба и делал вид, что слушает. О чём тревожился первый человек в Советской Америке, который любил называть себя продолжателем дела Баранова? О неизбежном увольнении? Об обманутых ожиданиях народа? О риске навсегда потерять вверенные ему сказочные края? А может, перебирал в памяти случаи, когда ему могли дать «на лапу»? То-то же «обрадуются» североамериканцы, когда по телевизору покажут Врублевского на скамье подсудимых! Мы не будем подробно приводить всё сказанное, чтобы лишний раз не волновать читателей. Отметим только, что гости из первопрестольной были предельно жёсткими и не стеснялись в выражениях. Даже генсека Лосева, обычно сдержанного на публике и отводящего душу за закрытыми дверями, было не узнать. Оно и понятно: сколько сил, сколько души было вложено в молодую республику — и всё впустую? Силовые ведомства САССР держали руку на пульсе недостаточно тщательно, судя по последнему развитию событий. Что скрывалось за этим — излишняя мягкость управления, тяга к отчётной показухе или пресловутая коррупция? В завершение собрания товарищ Епифанов сказал следующее: — Кровь из носу, а чтобы к вечеру 29-го все бандиты были в могиле или в СИЗО! В противном случае кто-то из вас окажется с ними в одной камере. Точка! Кремль поставил будущую операцию под личный контроль. В городе ввели комендантский час, запретили все массовые мероприятия. Праздничной иллюминации как не бывало, новогодний городок словно провалился во мрак. Каждый вечер города САССР, в особенности крупные, превращались в подобие осаждённой крепости. Ежедневно выявлялись десятки антисоветски настроенных граждан, наиболее социально-опасных из которых ожидали КПЗ и скорый суд. Казалось, грядущий праздник испорчен навсегда. Но с каждым днём, анализируя поступающие со всех концов республики данные, силовики распутывали смертоносную паутину, нити которой неизбежно сходились в Приморске-Американском… На объединённой базе Советской Армии и КГБ полным ходом шли приготовления к масштабной военной операции. Негодованию рядовых участников оной не было предела: — Вот так всегда! Нашу доброту как принимали за слабость, так и принимают. Я всегда знал, чем это обернётся на Аляске. — Нет, товарищи, дело не в силе или слабости нашего характера. Коррупция — вот корень зла! Если бы не высокие покровители, вся эта мразь не расплодилась бы так широко. — Есть такая расхожая фраза — «единожды солгавший, кто тебе поверит?» Не хочу, чтобы этим «солгавшим» оказалась советская власть на Аляске. Полковник КГБ Вячеслав Черников, ответственный за проведение операции в столичном районе Спенард, говорил: — Вы знаете, я ненавижу, когда Советский Союз называют империей. Но вот буквально месяц товарищ Колодянский учудил: дескать, коль скоро нашу страну все называют империей, то у неё должна быть своя корона. Если уж давать волю фантазии, то получается, что Советская Америка — самая драгоценная жемчужина в этой короне. Правда, капризная, всё время норовит выпасть. Если и вправду выпадет, то наши поверженные враги возликуют, чего допускать нельзя. Армейский офицер Алексей Молчанов добавлял: — Но мы напомним, что мы сражаемся не просто за величие страны. На кону стоит долгосрочная безопасность евразийской части нашей страны! Люди по другую сторону границы должны увидеть это и перестать даже заикаться о мести. Столице республики предстояло пережить непростую во всех смыслах ночь. Отголоски Третьей мировой с часу на час грозились вылиться в громогласный хор новой войны…***
Операция была назначена на ночь с 20 на 21 декабря. Приморск-Американский вновь производил впечатление прифронтового города, как это было весной далёкого 94-го года. Силовики стали единоличными хозяевами некогда праздничных улиц столицы. Они перекрыли все въезды и выезды из города; особое внимание было уделено дорогам, ведущим в Чуджиак и Индиан-Вэлли. От применения авиации пришлось воздержаться: информаторы сообщили о наличии у неприятеля мощного противовоздушного оружия. А поскольку Москва предписала навести порядок с минимальными потерями, то на поле боя вышли только самые лёгкие и мобильные юниты. Пора уходить от приевшегося имиджа «советского медведя» — таково было решение высшего руководства. Элитные оперативники КГБ задавали тон на каждом участке зоны операции. Они могли остановить любого пехотинца с помощью мощных электрошоковых пистолетов, а под их руководством рядовые пехотинцы превращались в несокрушимую силу. Танки классов «Волк» и «Компас» на время заменили гражданские машины в качестве королей трасс; более того, на каждом направлении работало по одному элитному экипажу. Танки КГБ с ракетными установками были эффективнее стандартных «собратьев» против летающих объектов, если таковые вдруг имелись у сепаратистов. Боекомплекты «Волков» были улучшены электростатической начинкой: в случае, если кого-либо из бандитов требовалось взять живьём, такие снаряды оказывались незаменимыми. Текущая операция требовала предельной осторожности со стороны «красных». Они знали, что «Последний рубеж» отличается невероятно слаженной работой. Если ненароком задеть одну ячейку, то «взбунтуется» всё осиное гнездо неприятеля, и мало не покажется никому. Стало быть, силовики обязаны ответить тем же — на резкие движения бандитов ответить столь же мощным и синхронным наступлением. И, естественно, вряд ли простит им население, если погибнет хотя бы один гражданский… У всех смутьянов были разные причины встать в оппозицию к «красным». Например, белыми американцами двигала оскорблённая национальная гордость — мол, как эти «комми» смеют хозяйничать на землях, которые наши по праву! Коренные жители испытывали непримиримые разногласия с коммунистами в части национальной и земельной политики. Кроме того, по непроверенным данным спецслужб, в ряды сепаратистов затесалась даже мизерная часть переселенцев! Некоторые удивлялись — что же толкнуло своих же людей на предательство? — Где эти хамелеоны? — мечтали вслух «красные». — Поговорить бы с ними по-мужски, с глазу на глаз. Первым делом силовики начали разведку боем в пригородах. Они проверяли сведения о тайных укреплениях боевиков в лесных чащах. «Красные» продвигались крайне осторожно, сверяя каждое движение с остальными группировками. Информаторы рассказывали, что смутьяны в условиях строжайшей конспирации возвели укрытия, среди которых и одиночные окопы, полностью идентичные тем, что используются советскими войсками. Вопрос «откуда у бандитов технология строительства окопов?» оставался открытым, но уже порождал нехорошие догадки, которые пока что не следовало высказывать вслух. Первый «звоночек» прозвучал в Индиан-Вэлли в 01 час 14 минут. Там колонна лёгких танков совершала круговой обход вокруг вероятного местоположения явки «Последнего рубежа». Экипаж «Компаса» под командованием Максима Шишкина подсветил небольшой участок световыми снарядами, но ничего не происходило. Вокруг всё было мертво и тихо, и разведка казалась лёгкой прогулкой. Внезапно, когда танки выходили на восточную оконечность пригорода, по головному «Компасу» что-то очень громко ударило из кустов. Шишкин приказал колонне остановиться, но затем в его машину прилетело второе «нечто». Возник один на всех вопрос: «Что это было?» На свой страх и риск Шишкин приблизился к опасному объекту. Через прицел он увидел серое дуло пушки на платформе, нацеленное прямо на «Компас». Такое орудие не было похоже на те, с которыми ему доводилось сталкиваться в Третью мировую. Шишкин ещё не забыл, что пушечные турели Союзников имели более светлую окраску и более короткий ствол. Но каким чудом появилось это? И чьё клеймо оно носит? — Всем подразделениям! — объявил Шишкин. — Бандиты используют пушечные турели! Будьте предельно осторожны! Сие открытие шокировало абсолютно всех. Как так получилось, что прямо под носом у силовиков выросли какие-то левые пушки? Где были глаза у властей, когда «Последний рубеж» делал своё чёрное дело? Но размышлять было некогда. Обстановка требовала молниеносных наступательных действий. На кону стояла не только общественная безопасность, но и едва складывающаяся репутация советской власти в целом. Группа Шишкина совершила обходной манёвр против злополучных турелей. Но, судя по всему, противник не повёлся на эту штуку: когда вслед за танками на штурм укреплений двинулась пехота, она попала под беглый пушечный огонь. А вскоре из-за кустов застрочили пулемёты, тайно установленные неприятелем. Советские пехотинцы были вынуждены отступить; пользуясь этим, бандиты вновь открыли огонь из пушек. - Товарищ Шишкин, пулемётные гнезда берите на себя, — прозвучала команда из главного штаба. — Пехота, пушечные платформы за вами. Оперативник Арсений Колодянский, возглавлявший атаку пехотинцев на этом участке, самолично взорвал две таких турели. Из-под обломков платформ дважды выскакивали вооружённые бандиты, и стреляли они не только из советского оружия. Менее чем за минуту «красным» трижды мерещился (но мерещился ли?) звук перезарядки дробовика. А однажды русским танкистам довелось попасть под обстрел из «Джавелинов». В кромешной темноте почти невозможно было разглядеть огневые точки, но «усмирители» со включенными инфракрасными сенсорами позволяли вовремя засекать их. «Усмиритель» Андрей Навезнев выжег вражеского вожака подствольной гранатой, чем довёл до белого каления остальных бандитов. Они дружно оставили укрытия и пошли в контратаку, но Навезнев не остался один против всех. Колодянский лично прикрыл его собой, но получил множественные ранения из дробовика и был вынужден временно покинуть поле боя. Ещё двое автоматчиков получили смертельные ранения: один в голову, другой в область живота. Когда лесной массив затих окончательно, Навезнев объявил во всеуслышание: — Товарищи, на платформах орудий есть клеймо International Inc! — В смысле? — удивился вслух кто-то из товарищей. — Один мой товарищ брал Анкоридж три года назад, но ни разу не видел этих барыг. Какая нелёгкая занесла их сюда? Вслед за чекистом сразу несколько человек подтвердили наличие клейма всемирно известных частников. По ходу дела отважный автоматчик КГБ вернулся на то место, где когда-то орудовал ликвидированный им боевик, и обнаружил рядом с трупом пистолет неизвестной марки. Но, приглядевшись поближе, Навезнев догадался: «Так это же штатный ПМ! Как он оказался у бандитов? Украли со склада? Купили на чёрном рынке?» Но это было ещё не всё. Едва «красные» преодолели оборону в лесах, как запылал весь пригород. Бандиты окончательно «расчехлились», зарядив из окон жилых домов по наступающим войскам. «Усмирителям» приходилось вволю «угощать» повстанцев зажигательными гранатами, но даже в таких условиях пригород отказывался сдаваться. Более того, в доме одного из местных жителей сепаратисты обустроили подземный гараж, в котором ждали своего часа не только боевые мотоциклы с холодным оружием. В один момент из подземелья выскочили четыре багги, на одном из которых был красовалась полузатёртая эмблема «Чёрной Руки». Но «вишенкой на торте» оказался старый танк «Мастифф», который когда-то использовался Союзными резервистами. Спустя столько времени танк выглядел так, словно только что сошёл с конвейера, но как его удавалось так долго скрывать от общественности? — А ведь указка на нём работает как новая, — заметил Максим Шишкин. — Видали, как они клюют? — говорил командир танка «Волк» Сергей Иванов, чья машина была помечена лазером. — А кто-то говорил, что война давно закончена… Электростатических снарядов едва хватило, чтобы сдержать натиск боевиков. К концу боя лёгкий танк Иванова был на грани уничтожения — настолько яростно атаковали его сепаратисты. Однажды вражеские байкеры подобрались к нему с левого фланга и разместили по заряду взрывчатки. Иванову и его команде удалось выжить, но в дальнейшем «Волку» потребовался сложный ремонт. Тем не менее Иванов отказался эвакуироваться до тех пор, пока пригород не был очищен от неприятеля. Старлей Шишкин сделал решающий вклад в ликвидацию бандитов. Он уничтожил более половины мобильной группы противника, а затем возглавил штурм частного дома, в котором располагался подземный гараж. «Усмирителям» и их коллегам из Советской Армии пришлось пролить немного крови: на верхнем этаже забаррикадировались семеро человек, среди которых была некая супружеская пара. Глава «семейки Адамс» носил в руках пистолет американского образца, тогда как его благоверная была вооружена старой винтовкой и галлюциногенными гранатами. Однажды ей удалось внести некоторый хаос в ряды точным броском гранаты, и только благодаря действиям офицеров «красные» не перестреляли друг друга. Когда дом был полностью в руках силовиков, армейский офицер Алексей Молчанов сказал: — Похоже, это дело семейное. Весь дом завален какими-то железяками, запчастями. — Однозначно! — выступил оперативник КГБ Колодянский, накануне вернувшийся на поле брани после непродолжительного лечения. — Семейная пара, с которой мы сейчас сражались, наделала нам очень много хлопот в своё время. Очень ушлая семейка, я вам скажу! — А вот тут, пожалуйста, поподробнее, товарищ Колодянский, — попросил Молчанов. — Это белые американцы, эвакуировавшиеся отсюда во время битвы за Анкоридж. В мае месяце они решили вернуться и получить советские паспорта в индивидуальном порядке. Поначалу они вели себя тихо-мирно и даже восхваляли преимущества нашего строя, а потом… — Не стоило распахивать перед ними объятия, — дополнил армеец. — Именно! В перерывах между работой и отдыхом они сутяжничали по любому поводу, заваливали все инстанции различными жалобами. Например, при американцах у них был свой дом в Приморске, и они решили через райнарсуд отобрать его у новых хозяев, но проиграли дело. А теперь они встали в прямую оппозицию к нам… — Одним словом, вели легальную борьбу с советской властью, — заключил Молчанов. — А сколько ещё таких «семеек Адамс» засело в нашей республике? Силовики не сразу взяли Индиан-Вэлли под свой контроль. Однажды в ходе зачистки им пришлось начать спасательную мини-операцию в самом пригороде. Там неприятель проведал, кто слил органам местную явку. Разоблачённый информатор, индеец-тлинкит, убегал от преследования на мотоцикле со стороны гаража, в то время как байкеры наступали ему на пятки. Он добирался на мотоцикле, с которого в знак отсутствия злых намерений он снял тяжёлую цепь и топор с корпуса; только так «красные» отличали его от остальной массы. Информатор добрался до своих и счастливо избежал наказания со стороны бандитов…***
В Чуджиаке события развивались таким же макаром, как и в Индиан-Вэлли. Бандиты окопались в четырёх зданиях. Крепче всего они забаррикадировались в недавно построенном рабочем общежитии на севере пригорода; прилегающую местность они с неслыханной наглостью укрепили бункерами и пушечными платформами. Во дворе здания располагался целый батальон неизвестно откуда появившихся танков «Скорпион». Танк «Мародёр», идентичный используемому знаменитыми частниками, был самой мощной машиной сепаратистов. Когда русские начали перестрелку на подступах к общежитию, экипаж «Мародёра», бравируя особыми возможностями, пустил обширную дымовую завесу. Добрая половина группы фактически растворилась в густом мраке, и только специальные сканеры не позволяли боевикам разыграть полноценный стелс-аттракцион. Впрочем, теперь мало что могло шокировать стражей порядка. Непростительный послевоенный расслабон, повлекший за собой появление «Последнего рубежа», был единственной сердечной болью на тот момент. — Если среди них будет тот, кто крышевал всю эту банду, я того первым уничтожу, — сказал гранатомётчик КГБ Вдовенко. Общежитие ожидаемо стало самым больным местом на операционной карте. Если с тремя другими зданиями «красные» справились быстро, то у общаги им пришлось изрядно потрудиться. Танковая колонна под командованием Яна Мицкевича совершила обходной манёвр, но застряла на восточной стороне двора. Боевики заблокировали «Компасы» и «Волки» и не давали сделать шаг в сторону; на попытку прорыва они ответили шквальным огнём. Чтобы сохранить личный состав, Мицкевич приказал группе прекратить огонь. — Нас прижали с трёх сторон! — разрывался эфир от его голоса. — Нужна огневая поддержка с фланга! Сепаратистов оказалось гораздо больше, чем предполагалось изначально. Они стреляли из чего только можно — не только из старых штурмовых винтовок резервистов или трёхлинеек «Чёрной Руки», но даже из «Шмайсеров», какие обычно в ходу у International Inc. Каждый найденный автомат с клеймом частной компании укреплял убеждённость в запредельной коррупции, поразившей силовые структуры САССР. Кто же эти добрые люди, которые обеспечили непробиваемую «крышу» барыгам? Тем временем из столицы прислали небольшое подкрепление в виде ещё одной танковой колонны, по своему составу идентичной той, что застряла возле общежития. Внезапный удар с фланга заставил боевиков отвлечься и ослабить хватку, чем и воспользовалась группа Мицкевича. Он на полной скорости вырвался из западни, после чего лично зашёл в тыл «Мародёру» и подбил его синхронным огнём из главного калибра и ракетниц. С потерей самого мощного танка шансы сепаратистов на выживание резко снизились, и теперь они сами попадали в двойные тиски, которые устраивали им «красные». Всего за несколько минут большой двор полностью оказался под контролем силовиков. Тем временем советские пехотинцы ценою умеренных потерь прорвались внутрь общаги. Оперативник КГБ Владимир Прусикин, несмотря на несколько ранений, лично взорвал несколько пушечных турелей, охранявших главный вход. Поднимаясь на второй этаж, он сошёлся один на один с кем-то из вожаков «Последнего рубежа», у которого в руках был необычный пневматический пистолет. Сомнений не было — это оружие ассасинов «Чёрной Руки»! Если бы Прусикин проиграл эту дуэль, жертв могло быть вдвое больше. Гранатомётчик Вадим Вдовенко вышел на строительный бульдозер, припаркованный на заднем дворе, и взорвал его с первого попадания. Там же он обнаружил аккуратно сложенные контейнеры с различными стройматериалами, которые бандиты не особо скрывали от общественности. Возможно, всё это добро должно было пойти на благие цели, но как они оказались в руках неприятеля — это тоже оставалось загадкой до поры до времени… В общежитии «красные» впервые встретились с боевиками из числа переселенцев с Большой земли. Пожалуй, никто не вызывал столько брезгливости, как эта часть «Последнего рубежа». Они отличались большей совестливостью, чем все остальные, но это никоим образом не отменяло гадливого ощущения, которое силовики испытывали при встрече с ними. Один из таких бандитов, выбегая на улицу с поднятыми вверх руками, бросил в сугроб гранатомёт и громко завыл: — Братцы! Я ни в чём не виноват! Меня обманули!!! Но вряд ли силовики могли бы проникнуться эмпатией. «Оступившихся» сограждан сгребли в охапку и потащили на улицу, где их ожидали БТР с открытыми пассажирскими отсеками. По ходу дела один из предателей разоткровенничался: — Своей дубовой политикой вы загадите и этот райский уголок. Мы хотим жить лучше, чем в вашем говне! — Сам-то ты кто, ублюдок? Что ты сделал для народа? — грозно вопрошал его Прусикин. — Я простой рабочий, а вы сами кто? Заезжие палачи, да? «Красные» никак не могли понять чётких мотивов предателей. Одно дело, если среди них есть уголовник, отбывающий ссылку в Советской Америке — такого можно понять, но не простить. Но что если этот «простой рабочий» как раз из таких уголовных элементов? Кто-то из автоматчиков КГБ задумался вслух: — Да уж, без противогазов тут делать нечего. Стоит только вдохнуть американского воздуха, как сразу становишься врагом советской власти. — Ничего страшного, ребята, — спокойно сказал Прусикин. — Понадобится не один год, чтобы эта Америка стала по-настоящему советской. «Последний рубеж» — это только перевал на нашем пути к социализму. Подземный гараж был погребён намертво. Прусикин со товарищи нашли надземную конструкцию, под которой скрывались просторные помещения для техники, и подорвали все выходы. Чуджиак снова стал советским. Оставшихся в живых боевиков переправили на БТР в столицу. Что же до местного информатора, которого рассчитывали найти живым, то его финал был печален — сепаратисты расправились с ним задолго до того, как ячейка была ликвидирована…***
Но всё зависело именно от исхода битвы в Ленинском районе. Центральная явка «Последнего рубежа» представляла собой единый с пригородными ячейками организм, и потому живо откликнулась на действия силовиков на местах. «Красные» взяли под наблюдение территорию гостиницы, где предположительно находилась штаб-квартира бандитов. Снайперы выслеживали сепаратистов в окнах номеров, но пока что безрезультатно: ни одно окно напротив не горело. Должно быть, в целях конспирации враг перешёл на свечи и зажигалки, но даже это не должно было спасти его от возмездия. Когда заполыхал «центр», танкисты незамедлительно ринулись в бой. У главного въезда на территорию отеля разгорелась нешуточная перестрелка. Тем временем под их прикрытием силовики приступили к проникновению внутрь гидры сепаратизма. Спецназ пробрался в пятиэтажную гостиницу через чёрный ход, предварительно взорвав гранатами дверь и наброшенную у оной кучу строительного мусора. Следом за ними прошагали пешие чекисты во главе с героем сегодняшнего дня — капитаном Черниковым. Группа армейской пехоты под огнём противника проследовала с восточного торца. А теперь остановим внимание на внутренних помещениях отеля, в которых прямо сейчас решалась судьба операции. За пять минут советская пехота наводнила второй и третий этажи — наиболее свободные от присутствия врага. Первый этаж они оставили на потом: информаторы предупреждали о невероятно большом скоплении «элитных» бойцов «Последнего рубежа», столкновение с которыми грозило провалом всей операции. Силовики проверяли сведения информаторов о расположении ключевых объектов преступной группировки. В то же время им приходилось учитывать возможную перемену мест каждого объекта: неприятель мог передислоцироваться когда угодно и куда угодно, тем самым обесценив предоставленные «красным» сведения. Склад оружия, размещённый в двух номерах второго этажа, был захвачен практически с ходу. Чекисты обезвредили наружную охрану и взяли под свой контроль большие стопки ящиков с оружием и боеприпасами. Посложнее обстояло дело с резервным центром управления, размещённым на ресепшене второго этажа. Там устроили засаду два «ассасина» с пневматическими пистолетами. В момент приближения русских они подняли в атаку целый взвод, который уже устал терпеть боли в теле от сгорбленного сидения под стойкой. Ушлые бандиты задержали атакующих на несколько минут, но тех было не остановить. За полчаса весь второй этаж был полностью под контролем русских, которые потеряли убитыми только четверых. В ходе противостояния нашлось место и личным моментам. На третьем этаже гостиницы армейский капитан Алексей Молчанов и его команда исследовали несколько номеров на присутствие там боевиков. Всё поначалу проходило гладко, но откуда ни возьмись выскочила большая толпа. Один из них, индейский мужчина лет пятидесяти, посмотрел прямо в глаза Молчанову и грозно произнёс: — А, ублюдок, попался? Больше не будешь растлевать наших людей! — и навёл на него ствол дробовика. Охотник и жертва узнали друг друга. Когда-то они были лично знакомы, но последние события развели их по разные стороны баррикад. В апреле месяце Молчанов женился на коренной девушке; республиканская пресса «распиарила» это событие как торжество интернационализма. Нынешний его враг не присутствовал на свадьбе, но знал Молчанова в лицо благодаря фотографиям и наточил на того зуб задолго до спецоперации. А в ноябре месяце советский офицер стал счастливым отцом двоих дочерей-близняшек, что также не прошло мимо наблюдательных журналистов, а недоброжелателям дало повод «побомбить». Таким образом, в сию секунду Молчанов защищал не только общественную безопасность, но и собственную семью от кровавого развала. Но, как уже было писано выше, инициатива была полностью на стороне «красных». Молчанов получил ранение средней тяжести, но устранил заклятого врага. — А-а-а, Чингачгук, чужое счастье покоя не даёт? А ты не лез бы, и жил бы спокойно! — сказал он, глядя на почерневший от разрядов электрошокера труп. Паника в рядах неприятеля нарастала. Двое бандитов пытались сигануть из окна в конце коридора. Там, внизу, сепаратисты надеялись проявить чудеса взаимовыручки: под окнами стоял гражданский пикап, позиция которого была достаточно удобной для того, чтобы беглецы могли безопасно приземлиться в кузове. Но этого не случилось: «усмирители» дали автоматный залп по ногам удирающему бандиту, который полетел в пикап уже мёртвым. Машина не смогла проскочить мимо советских танкистов и улетела далеко в сторону вместе с беглецом, поражённая прямым попаданием снаряда. Наконец, спецназовцы навели шороху на первом этаже. Прежде чем начинать последнюю атаку, они дождались, когда с верхних этажей спустятся остальные солдаты и соединятся с ними. Комбинированное применение огнестрельного оружия и гранат стало главным фактором победы «красных». В хаосе битвы около половины бандитов поспешили сложить оружие, что только облегчило работу силовикам. Но это было ещё не всё. Часть боевиков отказалась капитулировать и сбежала в подвальное помещение. Поскольку командование дало приказ полностью уничтожить абсолютно любое сопротивление, «красные» продолжили миссию. Оперативник Вячеслав Черников первым ворвался в подвал. По пути к цели ассасины подлейшим образом обстреляли его с двух сторон. Они били точно в цель и не промахнулись: в кровь оперативника одномоментно нахлынули потоки отравляющих веществ. Чекист даже не успел как следует сойти с ума и скончался от острой интоксикации. На гибель Черникова «красные» ответили утроенной яростью. В этот раз они пленных не брали — жажда мести за погибших товарищей зашкаливала настолько, что было проще смести в пыль всех и всё, не оставляя никого живого… В то же время на площадке отеля разгоралось другое эпичное сражение. Танкисты громили остатки автопарка «Последнего рубежа», а заодно пытались перехватить боевиков, которые искали выхода из окружения. «Веном», пожалуй, явился самым грозным орудием в руках боевиков. Под прикрытием танков экипаж случайным образом переходил с галлюциногенов на токсины и обратно; ему даже удалось расплавить один «Компас», но на этом его ратные подвиги заканчивались… В 3 часа 34 минуты всё было кончено. Едва прогремели последние выстрелы, как победители поспешили привести место побоища в порядок хотя бы внешне. Они самолично убирали трупы и металлолом, очищали улицы от крови и гильз, а сдавшихся пересаживали в транспорт и развозили по следственным изоляторам. Ничто не должно было омрачить грядущие праздники…***
В последующем городская жизнь, казалось бы, вернулась на круги своя. 22 декабря чрезвычайное положение в столице Советской Америки было отменено. Приморск вновь вернулся в привычное предпраздничное русло. Как и прежде, заиграла всеми цветами радуги уличная иллюминация, соревнуясь с северным сиянием в величии, запел на все голоса новогодний городок, напоминая о многообразии народов республики. Одним словом, мегаполис зажил так, словно ночь на 21 декабря была всего лишь страшным сном, но так и не стала реальностью. Между тем силовые органы продолжали работать в режиме форс-мажора. По выражению оперативника Владимира Прусикина, участника недавней спецоперации, милиция и КГБ трудились «как в блокадном Ленинграде». День и ночь правоохранители допрашивали захваченных сепаратистов, разыскивали свидетелей и брали на карандаш любого, кто мог быть хоть как-то связан с несостоявшимися «освободителями» республики. Заранее настраивались на сверхурочную работу судебные органы. Дело «Последнего рубежа» обещало стать первым громким делом в истории Верховного Суда САССР. Кроме того, до Приморска дошли слухи о грядущей выездной сессии союзного Верховного Суда. Крупное бандформирование вряд ли могли появиться без запредельной коррупции в высших эшелонах власти, и было очевидно, что совсем скоро полетят головы не только безродных мятежников, но и тех, кому было поручено поднимать добытые кровью и потом советских солдат регионы. Приезд «дорогих гостей» из Москвы в полной мере отвечал лосевской политике умеренной гласности. Что до простого народа, то информацию о спецоперации он получал в дозированном объёме из СМИ. Чтобы снизить градус тревожности, Кремль вовсю рекламировал КГБ как гаранта спокойного сна жителей республики. Как и в случае с публичными процессами 91-го года, телевидение транслировало убедительные доказательства реальности готовившегося теракта — признательные показания боевиков, склады оружия и боеприпасов, кипы переписок и агитматериалов… Так же, как и членам «Последнего рубежа», не спалось спокойно и некоторым крупным чинам. По прямому указанию товарища Лосева комитетчики инициировали масштабную ревизию деятельности советских и партийных органов в САССР. Начиная с первых дней великого шухера наружу всплыло множество ошибок и нарушений, подчас нарушающих статьи УК о взяточничестве. Особенно не повезло главе республики Врублевскому — его некомпетентность стала предметом разбирательств на уровне союзного центра. И даже если его личная непричастность к коррупционным схемам была бы доказана, перспективы этого чиновника не выглядели радужными. Всё, на что мог рассчитывать Врублевский — это громкое увольнение с волчьим билетом и полное забвение. Он не добился славы первооткрывателей Русской Америки, поравняться с которыми так мечтал. 30 декабря 1997 года празднества по случаю юбилея советского государства прошли так, как и планировалось. Сначала — многотысячная демонстрация на главной улице Приморска, прошедшая под прицелом телекамер, затем — большой концерт в столичном Дворце культуры с участием творческих коллективов коренных народов. Из взрывов прозвучали только фейерверки и салюты, и злоумышленники, мечтавшие «выстрелить» по-своему в этот день, могли только грустно созерцать огоньки через зарешеченные окна КПЗ. Так было не только 30 декабря, но и в самый последний вечер 1997 года… Что мы с вами о плохом да о плохом, товарищи? Вот где-то снова оглушительно свистят фейерверки. Городские динамики весело горланят праздничные песни, хотя неделю с небольшим назад здесь играла совсем другая музыка, больше похожая на боевую. Вот на улицы валят пьяные, но счастливые люди без различия возрастов, полов и национальностей. И кому из них придёт в голову сказать, что Советская Америка — одна большая зона? Так давайте и мы вольёмся рекой в эту эйфорию. Мимоходом помянем тех, кто ценой собственной жизни водворил мир в республике и сделал эту сказку былью. А затем… поднимем тост за новую, лучшую жизнь. За дружбу народов. За мир на Аляске. За торжество социализма. С Новым годом, товарищи! Ура!!!