My fall will be for you
My love will be in you
If you be the one to
Cut me, I'll bleed forever...
(Моё падение будет ради тебя;
Моя любовь будет в тебе;
Если ты станешь тем, кто ранит меня;
Я буду истекать кровью вечно...)
Nightwish – Ghost Love Score
*Примерно 13 лет назад* Терпкий аромат тлеющих благовоний и тонкий шлейф свежеразлитого саке кружил голову, но расслабляться ни в коем случае нельзя – сейчас должна случится кульминационная комбинация, ради которой Ричард затеял эту опасную игру. Он зарвался, его опьянила иллюзия своей вседозволенности, он, в конце концов, довёл своих покровителей до белого каления, хотя действовал, как убеждал себя мужчина, из благих побуждений, а сейчас Твику предстоит исправлять свои ошибки. Вот уже почти пять минут Рич, облаченный в традиционные одежды, недвижимо сидел в сэйдза¹, удерживая идеальную осанку, ноги затекли, мышцы болезненно пульсировали, хотелось немедленно встать и стряхнуть напряжение со всего тела. Но нельзя, не сейчас, это часть церемонии, и если Ричард нарушит диктуемые правила, то он рискует навсегда лишиться влиятельного союзника. Друга. Названного брата. Со скромным шуршанием открылась сёдзи – традиционная раздвижная дверь, состоящая из прикрепленной к деревянной раме тонкой, почти прозрачной бумаги. Вся резиденция Такахаси-сана была отстроена в традиционном японском стиле синдэн-дзукури – симметричное строение с внутренним вишнёвым садом, небольшим водоёмом с лотосами, тясицу² и целая бамбуковая аллея со спрятанными среди стеблей несколькими домиками для духов. Бессмертный дракон с самурайским благочестием следует чопорным традициям. Одетый в чёрное кимоно с вышивкой белого дракона на левом плече в помещение вошёл Такахаси-сан в сопровождении шести телохранителей в строгих чёрных костюмах-тройках. Статный мужчина в годах азиатской наружности с подавляющей аурой и на удивление весёлым нравом. В его присутствии Ричард, как и всякий раз, ощутил благоговейный трепет, что даже не смел поднять на него взгляд. Этот человек заставлял считаться с собой и выказывать уважение только одним лишь своим видом. Такахаси-сан присел на пол за маленький столик напротив Твика и вперился в него тяжёлым взглядом, от которого мужчину прошила невольная внутренняя дрожь. Невероятный человек! – Как тебе новый знак почёта? – Спросил ленивым тоном оябун³, обводя нарочито скучающим взглядом стоящие на столике две крошечные чашки с сакэ, кусочек кристально белой ткани, медицинский жгут и небольшой кинжал. Ричард с усилием улыбнулся дрожащими губами. Спину между лопаток неистово саднило, свежая татуировка специально наносилась на кожу мучительно медленно тонкой бамбуковой палочкой, чтобы Твик прочувствовал каждый удар острого кончика с краской, из раза в раз ныряющего под кожу. На левой лопатке появилось изображение гибкого драконьего тела с переливающейся чешуей цвета насыщенного нефрита. – Просто прекрасно, Такахаси-сан, – чётко ответил он. – М-да, удивил ты меня, – хмыкнул глава клана, задумчиво поглаживая рукой подбородок. – Далеко не каждый способен с достоинством перенести ирэдзуми⁴, – мужчина кивнул на лежащий на столе кинжал и снисходительно произнес: – Тебе вовсе не обязательно это делать, ты же не полноправный член клана. – Я потерял ваше доверие, дорогой брат, – смиренно произнес Ричард, склоняя голову. – Да уж, ты спутал нам все карты, вмешавшись лично. Убийство моего доверенного лица – это серьёзный проступок. – Но, Такахаси-сан, этот человек собирался сместить вас, у меня доказательства есть! Он даже подкупил нескольких ваших людей... – Думаешь, я этого не знал? – Оябун посмотрел на разгоряченного Твика как на неразумного ребёнка. – Я выжидал подходящего момента для наказания, но ты, чертов пройдоха, все испортил! Привлёк к нам ненужное внимание и подорвал мой авторитет... – И я готов понести наказание, – нервно обронил Ричард и потянулся дрожащей рукой к предметам на столе. Под цепким взглядом Такахаси-сана, Твик, несмотря на то, что его крупно потряхивало от того, что он собирался сделать, ловко перетянул жгутом мизинец левой руки чуть ниже верхней фланги. Едва дыша, Рич опустил мизинец на белоснежную ткань, а правой рукой сжал кинжал и вертикально приставил лезвие точно к сечению первой фаланги. К горлу подступила тошнота, перетянутый палец болезненно пульсировал от нехватки поступающей крови, и эта пульсация, казалось, распространилась по всему телу, сотрясая его в жутких конвульсиях. Подавив мгновенную вспышку ужаса, сопровождающуюся желанием вскочить и убежать как можно дальше, мужчина закусил нижнюю губу и, крепко зажмурившись, резким нервным движением опустил кинжал. Поначалу он даже не почувствовал боли, лишь холод в левой руке. Открыв глаза, тут же наткнулся взглядом на окровавленный лоскут ткани и корявый обрубок пальца. Ричарда снова замутило пуще прежнего, с визуальным восприятием пришло и реальное осознание произошедшего, а за ним и ощущение страшного жжения в том самом месте, от чего Ричард судорожно недостойно громко полувсхлипнул, чувствуя, как по позвоночнику бегут капли ледяного пота. Но ритуал необходимо закончить. Неаккуратно уронив на стол кинжал, мужчина, не глядя на свою раненую руку и окровавленный кусок плоти, накинул на него край заляпанной багровыми пятнами ткани и рваным жестом подтолкнул свёрток оябуну. Спустя бесконечно долгую секунду Такахаси-сан коротким взмахом руки дал знак своим телохранителям – один из них принялся обрабатывать изувеченную кисть Ричарда, а другой молча не особо деликатно впихнул ему в рот таблетку, видимо, обезболивающего препарата и подал стакан воды. Жадно, будто не пил год, Твик глотал прохладную жидкость и с облегчением наблюдал, как Такахаси-сан берет в руки свёрток багровой ткани, что всего пять минут назад была исключено белой. Ритуал завершён – оябун принял его жертву, а значит Ричард прощён. – Протез будет готов к вечеру, – в тоне главы клана мелькнуло что-то похожее на сочувствие с отголоском восхищения. Он и предположить не мог, что такой лёгкий во всех смыслах человек как Ричард Твик решится на юбицумэ⁵. – Твоя Хелен ничего и не заметит. Пока походишь, пряча руки в рукава, – Такахаси-сан коротко ухмыльнулся, заметив с каким нелогичным отпечатком неуместной эйфории Рич осматривает аккуратно забинтованный укороченный мизинец. – Странный ты человек, гайдзин⁶. В ответ Твик лишь улыбнулся так, как может только он один – по-лисьи хитро, но глаза невиннее, чем у ребёнка. – Не могу не признать, что убийство моего сайко⁷ хоть и провернул ты совершенно коряво, непрофессионально, но зато эффектно. Жаль только его сынишку, Макото, славный парнишка... А знаешь, из тебя бы вышел толковый вакагасира⁸, но я тебе этого не позволю, друг мой, – оябун взял в руку маленькую чашку с сакэ. – Названый брат, коим я рад назвать тебя. – Спасибо, Такахаси-сан, – Ричард следом поднял ёмкость с напитком и медленно, по маленьким глоточками осушил дурманящий напиток. Однако больше, чем сакэ, его пьянило сладкое моральное удовлетворение от того, что в очередной раз события подчинились ему. И даже боль в обрезанном мизинце не имеет абсолютно никакого значения. Он снова повелевает ситуацией, может крутить её в разные стороны так, как нужно ему. Мужчина сдержанно улыбнулся, хотя всю его сущность буквально разрывало от ликования. – Мой дорогой брат. Оябун снова сделал знак своим людям, и те почти бесшумно покинули комнату, почтительно кланяясь. – Идем со мной, Рич, – босс поднялся на ноги и поманил за собой Твика. Мужчины прошли по узенькому коридору в сторону внутреннего дворика. Ричард держался чуть позади идущего оябуна, выказывая уважение и показывая, что безоговорочно признает его превосходство. Выйдя на крыльцо, Такахаси-сан обернулся на замершего за его спиной Рича и подозвал его к себе. – Посмотри сюда, – мужчина плавным жестом указал вглубь очаровательно уютного сада, где под цветущей сакурой на ярком клетчатом пледе, расстеленном поверх молодой травы, сидели Хелен и Киёко-сан, обожаемая супруга главы клана. Женщины о чем-то увлечённо болтали, причём миссис Твик не стеснялась говорить громко и эмоционально, оживленно взмахивая руками и открыто улыбаясь. Киёко-сан, тонкая и сдержанная, с выбеленной кожей и ярко-алыми устами, своим видом напоминала вишню в цвету, она говорила спокойно и сдержанно, особо не проявляя эмоции, но однако в ней невозможно было не заметить ауру внутренней силы и стойкости. Вовсе не зря её любят и уважают все члены клана, как достойную спутницу бессмертного дракона. Рядом по траве бегала младшая дочь Такахаси-сана, Мисаки, довольно высокая для своих шести лет, а её неуклюже пытался поймать малыш Твик, у которого были завязаны глаза чёрной лентой. Дети весело смеялись и задорно перекрикивались. Девочка хлопала в ладошки, подсказывая свое местонахождение, а Твик, ориентируясь на звук, тянулся за ней ручками, переодически спотыкаясь. – Видишь это, Ричард? – Умиротворенным голосом спросил Такахаси-сан. Заметив присутствие мужчин на трассе, их супруге обернулись к ним – Хелен активно взмахнула рукой, а Киёко-сан почтительно склонила голову, а затем обе обернулись в сторону играющих детей, присматривая за ними. – Вот что действительно важно. Ты можешь всю жизнь гнаться за властью и деньгами, но это недостижимые в полной мере величины, тебе всегда будет мало. Это то же, что пытаться достичь горизонта. Поверь, все это меркнет на фоне истинных ценностей... Ричард прекрасно понимал слова оябуна, уважал и поддерживал его мнение, но все же у него была своя логика, от которой он пока не готов отказаться. Он любил свою семью – жену и сына – больше жизни, конечно же, но от положения и материального благополучия он отказываться не собирается. К тому он уже слишком далеко зашёл, чтобы отступать. Верно говорит его названый брат – Рича разве что выстрел на поражение угомонит. – Такахаси-сан, – заговорил Твик умиротворенным голосом, его тонкие губы растянулись в какой-то предвкушающей улыбке, – я чувствую, что мне не суждено прожить долгую счастливую жизнь. – Ещё бы, ты на удивление рьяно пытаешься её сократить, – мужчина многозначительно хмыкнул. – Слишком многим ты успел перейти дорогу, Ричард. Поэтому не удивляйся, если вдруг почувствуешь лезвие кинжала в своём боку. – Да-да, я понимаю, – Твик выглядел довольным, даже слишком, будто они говорили не о его насильственной кончине, а о безоблачных планах на будущее. Это человек иногда не на шутку пугал самого главу клана. – Могу ли я попросить тебя об услуге, мой дорогой брат? – Слушаю, – мужчина заметно насторожился – Ричард и его помыслы совершенно непредсказуемы. – Я хочу написать завещание. Прошу тебя заверить его и обеспечить его выполнение, вне зависимости от того, что там будет написано. – Ох, и хитрец ты, Ричард. Не удивлюсь, если ты подосланный мне коварный кицунэ⁹, испытывающий мою волю, – покачал головой Такахаси-сан, задумчиво глядя на детей – Мискаки поймала Твика и снова повязала повязку на его глаза. – Пиши свое завещание, но помни, что и я могу диктовать свои правила. – Конечно, Такахаси-сан, на это я и рассчитываю. – Вижу по твоим глазам, что ты не закончил свою игру. Ох, Ричард... – Я... я знаю... понимаю, что заварил такую кашу, что расхлебать её уже не смогу. Я лишь хочу обезопасить Твика, и ради этого я задействую все механизмы, к которым имею доступ. В том числе и вас, Такахаси-сан. – Ты просто сумасшедший, гайдзин! – Оябун заливисто расхохотался. – Ты говоришь, что будешь использовать главу клана в своих интересах, прямо ему в лицо. Ты хоть понимаешь, что по-хорошему убить тебя за это мало? – Ну, сейчас меня хотя бы нельзя упрекнуть в нечестности, – мужчина лукаво склонил голову на бок. – Эх, что ж с тобой делать, а, плут? – Я вверяю себя вашей воле, дорогой брат. В этот самый момент Мисаки, которая убегала от малыша Твика, перестала хлопать в ладоши и спряталась за деревом. Мальчик, потерявший ориентир, заметно занервничал, неуверенно топчась на одном месте. Ребёнок, дрожа всем маленьким телом, похоже, приближался к панике, но почему-то не пытался стянуть повязку с глаз, будто до последнего надеялся, что все равно получит подсказку. – М-мисаки! – С надрывом позвал он и сделал шаг, но споткнулся о камешек и с глухим звуком упал на газон, вытянув вперёд ручки. Хелен в мгновение вскочила на ноги, бездумно прижав ладонь к левой груди, однако её опередила Мисаки, девочка, подбежав, помогла Твику подняться и осторожно сняла с глаз повязку. – Ты в порядке? Не ушибся? – Обеспокоенно спросила она, вытянув из светлых растрепанных волос мальчика травинку. – Н-нет, – не удержавшись, он всхлипнул и кулачком вытер нос. – Я потелял твои хлопки. – Извини, я спряталась за деревом. Почему ты не снял повязку? – Это же неплавильно! Ты же сказала, что нельзя! И Кейк всегда говолит, что налушать плавила – плохо! А он всегда плав! – Прости, Твик, я поступила нечестно, – девочка опустилась на колени и покаянно склонила голову. Ей стало так стыдно за эту невинную шутку, ведь Твик такой доверчивый малыш. – Если ты меня потерял из виду, помни, что я буду недалеко, честно-честно, за спиной или с боку, – Мисаки улыбнулась, откинув за спину гладкие тёмные волосы. – Как твой ангел-хранитель, и я всегда приду тебе на помощь... Ну, идём играть? – Угу. Мужчины почему-то очень внимательно вслушивались в детский лепет, будто могли получить какую-то очень ценную информацию. Однако лицо оябуна вдруг разгладилось и посветлело, будто он нашёл ответ для известной лишь ему сложной загадки. – Так-так, интересно, – задумчиво протянул он, поглаживая пальцами подбородок. – возможно всё и получится... Хорошо, Ричард, поступай как считаешь нужным. И не беспокойся, если что-то случится с тобой, я присмотрю за Твиком, так и быть. – Спасибо, Такахаси-сан, я безмерно благодарен вам за всё. Рич зачарованно, будто под дозой сильного наркотика смотрел вокруг себя – его семья, его друг, деревянная терраса, зелёный сад, цветущие вишни, маленькое уютное озеро – он вдруг с неописуемой отчетливостью ощутил реальность происходящего, почувствовал течение времени, которое невозможно повернуть вспять. Он будто видел, как каждое бесконечно малое мгновение касается его одно за другим и стремительно уносится прочь. Перед глазами появилось яркое видение – взрослый Твик, красивый и уверенный, смотрящий вперёд, в свое светлое будущее. Рич взглянул на свои руки, на перебинтованный короткий мизинец, но увидел руки старика, иссушенные и морщинистые, с возрастной пигментацией. Подняв взгляд, он увидел лицо Хелен, той Хелен, какой она будет в глубокой старости – белые, как слегка подтаявший снег волосы, лицо, изрытое многочисленными морщинками, все такое же красивое и любимое. Осознание того, что все это так и останется на уровне видений, нереализованных мечтаний, копьем пронзило Твика, посеяв в сердце панику неизбежной встречи со своей судьбой ‐ он нутром чувствовал, что его "долго и счастливо" скоро должно закончиться...***
*Настоящее время* Он уже знал, что его ждёт, когда переступит порог дома. Твик неспешно разулся и излишне аккуратно сложил обувь в шкафчик. Крутанувшись, он глянул на себя через отражение в зеркале и немного пригладил свои растрепанные патлы, пощипал бледные щеки, чтобы хоть немного добавить цвета лицу. Юноша протяжно выдохнул и настороженно прошёл вглубь квартиры, уже зная, что именно увидит. Так и есть, Крэйг, переодетый в домашнее, привычно сидел за столом, обхватив руками кружку с чаем. Молча, не произнеся ни звука, Твик сел за стол, где его уже ждала кружка заботливо приготовленного для него кофе, разбавленного молоком, напротив Крэйга, под внимательным взглядом которого неконтролируемо дрожали внутренности. – Поговорим? Твик рвано кивнул и шумно отхлебнул глоток чуть остывшего напитка. Казалось, что они оба застряли в какой-то временной петле. Последние несколько дней, когда Крэйг возвращался с работы, а Твик из школы, они по молчаливому согласию садились за стол и пытались говорить. Да, именно пытались. Так как оказалось, что это не так просто, как представлялось. На самом деле они добились некоего успеха и взаимопонимания, обсуждая успеваемость Твика в школе и спящих на научных сессиях профессоров из наблюдений Крэйга. Для каждого из них стал шокирующим открытием тот факт, что они уже очень давно не общались так – почти открыто и около непринуждённо. Однако главных тревожащих вопросов они так и не рискнули касаться, во время каждой такой попытки словно возникал невидимый барьер в голове и тяжёлый кирпич на языке. И сейчас они продолжали сидеть в звенящем молчании, настолько тихо, что, казалось, каждый слышит, как бежит кровь по венам. Твик в своей голове прокручивал бесконечный поток слов и фраз. Он хотел начать издалека, хоть он и понимал, что Крэйг догадывается обо всем, но озвучить правду все же лучше как можно мягче, деликатнее, чтобы возможно уловить настроение Такера, посмотреть его реакцию на слова Твика, чтобы успеть не сказать то, что может быть фатально для них обоих. Главное не торопиться. Не торопись. Не торо... – ... Как дела в шко... – Крэйг, я тебя люблю! Он и сам не понял, как признание вырвалось из его рта, который Твик тут же со звонким хлопком закрыл обеими ладонями. На красивом лице Крэйга с невероятной скоростью мелькали оттенки самых разных эмоций – ужас, страх, сомнение, волнение, неверие, слабая надежда – бесконечный калейдоскоп. Вдруг Такер мягко усмехнулся, опуская взгляд в столешницу. – В этом весь ты, – приглушенно пробормотал он, качая головой. – В омут с головой. Для тебя не существует полумер – все, либо ничего. В отличие от меня, который любит ходить кругами, долго и упорно продумывая все до мелочей. Мы действительно такие разные, правда? – Крэйг тепло посмотрел на Твика, который себя ощущал где-то в чистилище. – Я думал, что для начала мы поговорим о чем-то более нейтральном, чтобы... не знаю... подготовиться морально... – Прости... – Не надо, – Такер потянулся через стол и сжал в ладонях ужасно ледяные пальцы Твика, которые даже кружка кофе согреть не смогла. – Давай так: будем поочерёдно задавать вопросы и отвечать. Хорошо? Парень активно закивал, сжимая в ответ руки Крэйга. – Тогда я начну. Когда для тебя началось... это всё? – Неуверенно спросил Крэйг. – С первого взгляда. – С какого... первого? – С самого-самого первого взгляда, – уже громче и увереннее повторил Твик. – В нашу первую встречу. – Первая встреча... Погоди, но тебе тогда было всего два с половиной месяца! – Да, верно. Ну... ты же знаешь, что я все помню... Так вот, твоё лицо – это одно из самых ярких первых воспоминаний. – Чёрт, – Такер закрыл лицо руками и устало потёр пальцами глаза. – Я никогда не спрашивал, потому что знал, что ты не скажешь, но... это же тяжело, правда? Помнить абсолютно все? – Ты прав, – в шёпоте Твика ощущались боль и отчаяние, – это почти невыносимо, это сводит с ума. У меня огромное количество вопросов, которые я не задаю тебе, чтобы лишний раз не доставлять тебе проблем, которых и так из-за меня хватает... – Нет, ты не прав... – Могу я задать тебе вопрос? – После кивка Крэйга юноша продолжил: – Ты... видишь во мне лишь ребёнка? – Я никогда и не воспринимал тебя, как только лишь своего ребёнка. Ты особенный, знаешь, с самого начала ты был чем-то большим во всех аспектах. Настоящий подарок судьбы, который, к сожалению, я получил лишь ценой гибели твоих родителей. Я даже представить не могу, как бы всё сложилось, если бы они были живы. Но... пусть это прозвучит страшно эгоистично и плохо, но я бы снова без сомнений прошёл этот путь. Помнишь тот твой вопрос? Ты спрашивал, кто ты для меня, – Крэйг сделал паузу. – Ты – это всё... Всё, что самое важное и ценное есть в моей жизни, – это ты... – Я не заслуживаю этого, – щеки Твика блестели мокрыми дорожками скользящих по коже слез. – Я знаю, слишком хорошо знаю, что эта моя любовь неправильная, аморальная и грязная. Прости, что намеренно ругаюсь с тобой, что курю и не слушаю тебя. Я специально пытался оттолкнуть тебя как можно дальше, чтобы ты никогда не узнал... – Твики, солнышко... – Я никогда не смогу до тебя дотянуться, из-за этой пропасти в шестнадцать лет ты всегда будешь впереди, а я буду тянуть тебя грузом назад. Я не хочу делить тебя ни с кем, я хочу заполучить всё, тебя полностью, без остатка. И... я хочу тебя. Да, в том самом смысле! Я люблю тебя, и эта любовь пугает меня самого. Но больше всего я боюсь, что ты меня возненавидишь. Поэтому... одно твоё слово, и я приму любую приемлемую роль – твой ребёнок, твой друг, кто угодно – только лишь бы оставаться рядом с тобой... Ошеломленный порывистой исповедью Твика Крэйг никак не мог ничего произнести из-за сковавшего горло спазма, ему казалось, если он просто рот откроет, то тоже расплачется, так как слезы уже обожгли глаза. – Никогда, ни при каких обстоятельствах я не смогу тебя возненавидеть, – глухо пробормотал Такер. – Боже, Твик... мне так жаль, прости, что я ничего не замечал, прости, что тебе пришлось так долго это все держать в себе. Спасибо, что все мне рассказал... Смаргивая горячие слезы, Крэйг поднес к губам сжатые в побелевшие кулаки руки Твика и поочерёдно прикоснулся губами к костяшкам. – Теперь ты, пожалуйста, расскажи мне всё, – сквозь повисшее молчание шёпотом взмолился юноша. Однако мужчина не торопился с ответом, похоже он пытался подобрать нужные слова, рассматривая руки Твика с затянувшимися царапинами и торчащими заусенцами на пальцах. – Я... я увидел, как ты мастурбировал, когда вернулся из последней командировки. Когда до Твика дошёл смысл сказанных Крэйгом слов, он в мгновение стал пунцовым не хуже свёклы. Нервно пропищав какое-то ругательство, парень неуклюже вскочил на ноги, намереваясь в панике бежать куда глаза глядят, потому что иначе он умрёт от стыда на этом самом месте. Блять, за что ты так, Господь?! – Стой! – Такер крепко обхватил ладонью холодное запястье Твика, не позволяя двинуться хоть на сантиметр, и потянул упирающегося юношу к себе. Крэйг насильно усадил к себе на колени Твика, который весь трясся и часто шумно дышал, как маленький загнанный в угол зверёк. – Прости меня, все хорошо, все хорошо, солнышко, – приговаривал мужчина, прижав голову парня к своему плечу одной рукой, а другой успокаивающе поглаживая его по спине. – Ты ничего плохого не сделал, это нормально, и я вовсе не ругать или упрекать тебя собирался. Прости, – наконец, Такер почувствовал, как мышцы под его рукой расслабились, а юноша задышал более размеренно. – Просто... просто я очень удивился, осознав, наконец, что ты и правда не ребёнок. А ещё... мне было жутко любопытно, о чем или о ком ты думал в тот момент? Потому что сам я уже не мог не думать о тебе так... Я всегда знал, что люблю тебя больше, чем кого-либо на всем этом свете, но я и не предполагал, что могу тебя желать. Оказывается, могу... Вдруг Твик замер, даже будто дышать перестал, медленно отстранился от Крэйга и, невесомо коснувшись холодными подрагивающими пальцами его горящих щек, заглянул ему в лицо. Ледяные глаза больше не казались холодными, наоборот, в них полыхало голубое пламя, в котором сгорала маска боящегося быть отвергнутым и непонятным, колючего, закрытого Твика, обнажая настоящего его и истинный масштаб его чувств. – О т-тебе, – едва слышно выдохнул он. Голос подрагивал, словно парень усиленно сдерживал слезы. – Всегда в моих мыслях, просто во мне, только ты... С рваным полувсхлипом, будто он исчерпал все свои силы, Твик привычно лбом прижался ко лбу Крэйга, как будто видел в нем единственный доступный источник энергии, хотя на самом деле так оно и было для каждого из них двоих. – Ты ведь понимаешь, что это охренеть как неправильно, – обреченно прошептал Такер, деликатно прижимая к себе юношу. – В глазах других ты имеешь в виду? – Что касается Твика, лично он давно не ощущал себя настолько правильно, как сейчас, в руках Крэйга. – Я не собираюсь отказываться от своих слов и чувств, слишком долго я ждал! Только твоё мнение имеет значение! А кто что будет говорить или думать, мне абсолютно похуй! – Горячо заявил он, но тут же, испуганно округлив глаза и прикрыв ладонью рот, заметно стушевался. – Прости... – Ты, кажется, неисправим, – неожиданно Такер мягко посмеялся и погладил по голове подопечного, который, вообще-то уже приготовился к легкому подзатыльнику. – Я тоже не собираюсь давать заднюю. Но пусть это пока останется только нашим секретом, который не выйдет дальше этих стен. Договорились? И давай не будем торопиться? – Конечно, обещаю! Но, Крэйг... разве тебе не противно? – Нисколько, не говори глупости! – Мужчина все-таки отвесил Твику лёгкий щелбан. – Но... Всё же признаюсь тебе, что теперь не могу отделаться от воспоминаний о том скандале, когда меня обвинили в педофилии, и начался настоящий кошмар... – Нет, Крэйг, нет! – Вскрикнул Твик со всех сил обнимая Такера. Те события ранили их обоих, на его любимом оставили просто незаживающий рубец, а из-за него призраки того страшного периода снова мучают Такера. – Это все было гнусной ложью! И я надеюсь, что человек, который эти слухи распространял, будет страдать или уже страдает! Только я виноват в этом! Прости, что я такой неправильный, что пятнаю тебя своей порочностью... – боль за Крэйга, терзаемого грузом несправедливых обвинений, все же заставила Твика снова разрыдаться, заливая слезами самого Такера. – Бред, – покачивая парня, точно баюкая маленького ребёнка, недоуменно хмыкнул тот, он сам готов был расплакаться в любой неосторожный момент. – Что ты навыдумывал? Нет в тебе никакой порочности. Звезды безгрешны, Твик, а ты – моя единственная маленькая звёздочка. Сразу же Твик успокоился и затих, только Крэйг почувствовал, как его руки сжали ткань его домашней футболки на спине. – М-можно тебя п-поцеловать? – Что? Нет! – Ответил он излишне поспешно на неуверенно дрожащий вопрос. – То есть... прости, я не то хотел сказать, – Такер кожей ощутил как его переживательный мальчик уже начал погружаться в пучину отчаяния и обиды. – Просто, я подумал, что это будет уже слишком для нас обоих... – Да! Да, ты прав, Крэйг, ты совершенно прав, – вдруг затараторил Твик, вскочив на ноги. – Извини, я и правда слишком тороплюсь, давлю на тебя... – Так, Твик, послушай... – Ты только посмотри – уже полночь! – Рваным жестом парень указал на настенные часы. – Думаю, на сегодня мы можем закончить, тебе завтра на работу, а мне в школу. Спокойной ночи, Крэйг! – Эй, да погоди ты! – Но Твик уже летящей пулей скрылся в своей комнате. Такер устало вздохнул. – Ну, и что это было? – Задал он вопрос в пустоту и, прибравшись на столе, ушёл в свою комнату. Все это время Твик сидел у двери на корточках, глуша вопли в подушку. Это... Этого быть не может! Или может?! Судя по тому, что парень исщипал и искусал обе свои руки до локтя, но так и не проснулся, значит это не сон! Крэйг... принял его чувства?! Он его не ненавидит же? Правда? Такер прав, все это действительно... слишком. А Твик... Это же надо быть таким бесстыжим, чтобы сразу просить больше, чем можно было ожидать?! Эта его жадность поистине губительна! Юноша сам себе отвесил лёгкую пощёчину, пока тело неконтролируемо содрогалось в сладкой эйфории. Невероятно... Сколько он так уже просидел? Под шквалом эмоций и впечатлений он совершенно потерял счёт времени. В реальность Твика вернул тихий стук в дверь. Сначала он подумал, что ему, конечно же, показалось, но пока парень не удостоверится в том, что за дверью никого нет, Твику не уснуть спокойно. Поэтому, поднявшись, он выглянул наружу. К его великому удивлению на пороге комнаты стоял сонный, чуть помятый, взъерошенный Крэйг в пижамных штанах и держал свою подушку за один уголок так, что вся она волоклась по полу. – Прости, ты не спишь? – Спросил он, зевая. – Я не могу нормально уснуть. Можно я у тебя посплю? От неправдоподобности происходящего Твик даже не смог ничего ответить, лишь, тряхнув головой, отступил внутрь, пропуская Такера. Это же сон, не так ли? Твик задавался этим вопросом, наблюдая, как Крэйг подходит к его кровати, чуть сдвигает подушку, кладет рядом свою, которая, одетая в чёрную шелковистую наволочку, резко контрастировала с его светло-зеленым постельным бельём, затем Такер забрался под одеяло и шумно закопошился, устраиваясь поудобнее. – Долго ты ещё собираешься там стоять? – Приглушенный голос из-под одеяла заставил глубоко задумавшегося Твика подпрыгнуть на месте. – Иди уже сюда. Юноша неуверенно потоптался, будто он не хозяин этой комнаты, а всего лишь гость здесь, потом робко приблизился к постели и осторожно, словно делил ложе с опасным хищником, почти бесшумно устроился на самом краешке кровати. Не успел Твик прикрыть глаза, как его поперёк торса обхватила сильная тёплая рука Крэйга и уверенно притянула ближе к Такеру. Мужчина невесомо на выдохе прижался губами к прохладному виску юноши и ласково прошептал: – Спокойной ночи, Твик. "Да о какой спокойной ночи ты говоришь, дубина-Крэйг?!" – Хотел во весь голос прокричать юноша, но лишь крепче прижался к успевшему вырубиться Такеру, уткнувшись носом в ямку на шее. Даже если это и сон, то, пожалуйста, пусть он продлится как можно дольше...