Bad Omens — The death
of peace of mind
— Слушай, так и что ты тогда хотел у меня спросить? Каждый ученик школы знает, что до полудня кабинет психолога — это поистине адское место, душная жарящая парилка в абсолютно любой сезон года. Окна помещения выходили точно на восток, что давало бодрым утренним лучам просыпающегося солнца беспрепятственно проникать сквозь стекло, испепеляя всё и всех, кто удостоился сомнительного счастья оказаться здесь в это время. Однако, как заметил Твик, которому прямо сейчас ультрафиолетовое излучение безжалостно выжигало левый глаз, заставляя кривить ужасные гримасы, Кайл чувствовал себя в кабинете более, чем комфортно. Солнечный свет, теряясь в будто влажных медных кудрях, казалось, окутывал лаской своего любимца, отмеченного особым знаком — россыпью веснушек. — Мне нужен… совет? — Неуверенно пробормотал парень, оттягивая ворот рубашки — серьёзно, что тут за пекло в середине-то декабря? — Для того я и здесь, — Брофловски, откинувшись в своём кресле, многозначительно развёл руки в стороны и высоко вскинул огненные брови. — Нет, мне нужен совет не школьного психолога, а… понимающего человека, — юноша перелистнул очередную страницу толстенной книги, которая, кажется, весила всего-то чуть меньше самого Твика. Кстати, о его пребывании в кабинете Кайла: во-первых, он влез в очередную драку со своими заклятыми «приятелями», во-вторых, какая-то крыса спалила, как парень курил после в туалете, и стуканула об этом директору. Пожалуй, не стоит вдаваться в подробности того, как директор в компании самых выдающихся носителей шила в заднем проходе из числа учителей и учеников искали по школе Твика чуть ли не с фонарями и с собаками, пока тот, смыв в унитаз вторую сигарету, намоченными ледяной водой руками охлаждал задетый в драке подбородок. Все, что его волновало в тот момент, это возможность появления явного синяка, который ничем не скроешь, даже тоналкой Венди. А дальше по цепочке — Твик не сдержал обещание, Крэйг расстроился, Рождество, до которого, к слову, осталось меньше двух недель, испорчено, ведь Такер останется без обещанного «подарка», и, как следствие, драгоценное хрупкое равновесие, к которому они шли так долго и мучительно, разобьётся вдребезги без возможности реставрации. Этого Твик себе не простит. Не простит он этого и говнюку Картману и всем его прихвостням. В ярости парень сжал кулаки и грозно глянул на свое отражение в зеркале. В этот самый момент в мужской туалет ворвалась группа активистов во главе с мудилой-директором, который, багровея и обливаясь потом, заверещал не хуже готовящегося на убой хряка. В потоке его восклицаний и упрёков Твик выловил лишь одну фразу: — Я немедленно сообщу мистеру Такеру об этом инциденте. И да, давненько я с ним лично не общался, поэтому завтра ты появляешься в школе только вместе с ним! Пиздец! При таком раскладе Твик окажется в самом эпицентре катастрофы! Он уже готов был самым недостойным способом, соглашаясь на любые наказания и санкции, упрашивать не ставить опекуна в известность относительно произошедшего. Но на его счастье в конфликт вмешался Кайл, который прибыл на шум, и заявил, что дисциплинарные вопросы входят в его прямые обязанности, а директору он не особо мягко, в своей неповторимой манере, указал заниматься своей работой. Мужчина растерянно раскрыл рот, не находя, что и ответить нахальному, но такому харизматичному психологу, который уже за локоть тянул за собой сдерживающего смех Твика подальше отсюда. — Только не говори Крэйгу, — схватившись пальцами за рукав белого халата идущего впереди Кайла, тихо пробормотал парень, когда они достаточно отошли от столпотворения учеников и учителей у туалета, а затем смущённо опустил глаза, чувствуя, что краснеет, и ещё тише добавил: — Пожалуйста. Ответом ему стали удивлённый взгляд и скептически выгнутая ржавая бровь. Так ничего и не ответив, Брофловски зашагал дальше, провёл покорно следующего за ним Твика в свой кабинет, где внезапно обрадовал его вот чем: — Я не буду ничего говорить Такеру, а взамен ты на сегодня поступаешь в моё полное распоряжение в качестве ассистента. Возражения? Юноша энергично отрицательно замотал головой, не веря своей удаче в лице это странного загадочного человека. И совершенно не важно, что по мнению Кайла входит в обязанности его личного ассистента. Затем Брофловски нырнул в шкаф, где за стеклянными дверцами хранились различные книги, вытащил откуда-то из самых глубин полки толстенное подарочное издание с философскими трудами известных мыслителей разных эпох и с грохотом плюхнул его на рабочий стол, взвив клубы пыли, что заставили Твика дважды звонко чихнуть. После Кайл, деловито поправив тонкие прямоугольные очки на переносице, вытащил из верхнего ящика стола стопку одинаковых блокнотов в твёрдом изумрудном переплёте, перевязанных красной шелковой лентой, бережно развязав которую, психолог выдернул самый нижний блокнот в стопке и протянул с жадным любопытством наблюдающему весь этот процесс Твику. — А что, первый слишком просто взять? — Не удержался юноша от язвительного комментария, на что в ответ получил острый предупреждающий взгляд ярко-зелёных глаз, но не более. — Я сейчас отлучусь примерно на час. Твоя задача — выписать из этого философского собрания самые яркие цитаты в этот блокнот. И, да, отвечаю на твой безобразно глупый вопрос: остальные блокноты уже исписаны и содержатся в порядке значимости их содержимого. От тебя зависит, на каком месте окажется этот блокнот, — Кайл элегантным жестом поправил идеально выглаженный халат, надетый поверх чёрной хлопковой рубашки, и уверенной походкой покинул кабинет, оставив парня в одиночестве. — Ну и чудик, — прошептал Твик, усаживаясь за рабочий стол с противоположной стороны. Достав из недр рюкзака ручку с погрызанным колпачком, он открыл блокнот — раздался тот самый вкусный хруст корешка и мелодичный шелест нетронутых гладких страниц. Затем парень подтянул к себе здоровенную книженцию и сначала решил рассмотреть обложку, чтобы примерно понимать, с кем и чем ему предстоит иметь дело. Однако имена и фамилии — Иммануил Кант, Фома Аквинский, Рене Декарт и другие — хоть и звучали громко и известно, но вызывали разве что непонимание на грани растерянности. Но в любом случае, воодушевленно рассудил Твик, это вполне сносное наказание, не такая уж великая плата за сладкое неведение Крэйга об его очередном провале. Так думал парень ровно до конца первой страницы. Специфический философский текст никак не мог найти отклика ни в сердце, ни в разуме Твика, слова будто существовали отдельно, сами по себе и никак не хотели увязываться в единое гармоничное предложение, поэтому юноше приходилось перечитывать одно и то же несколько раз, чтобы уловить хоть какое-то понимание. Итого, прошло уже полчаса, а Твик с трудом осилил четыре страницы. И это только чтение! А ведь ему нужно записать несущие смысловую нагрузку цитаты, хотя бы, блять, одну! Оказалось, не так уж это и просто, возможно дежурство по классу в одиночку было бы гораздо более посильным наказанием. Вернулся психолог ровно через час, минута в минуту. Удивительный человек! Брофловски с невозмутимым лицом сел в свое кресло и принялся заполнять какие-то бумаги, в то время как Твика, мозг которого будто был изнасилован философским трактатом, буквально подкидывало от вибрации входящих уведомлений. Украдкой достав телефон, он открыл самый живой чат в мессенджере — тот, который со Стэном — и сразу утонул в нескончаемых смеющихся смайликах и в нечленораздельной мешанине букв и символов. Оказалось, Брофловски снова отличился эксцентричным наказанием для Картмана (Кайлу не составило труда выявить зачинщика) и его главных последователей — психолог договорился с мисс Лукас, миниатюрной, но невероятно бойкой и строгой женщиной, руководителем балетного кружка о проведении открытого урока для «некоторых слишком уж энергичных ребят». Так что в этот самый момент недруги Твика, одетые (о, ужас!) в чешки и (полный пиздец!) лосины пытаются сотворить «батман тандю». Естественно, даже у школьных стен есть глаза и уши, поэтому новость мгновенно разлетелась по ученикам и стала самой горячей за день. Эх, очень жаль, что Твик этого не видит, ведь сейчас он отбывает свое наказание… — Понимающего человека, говоришь. Считаешь меня подходящей кандидатурой? — У меня нет других вариантов, — пробурчал парень, старательно выводя синей ручкой очередную цитату. — Дай-ка, я посмотрю, что ты там пишешь, — внезапно Кайл совершенно бесцеремонно выдернул блокнот у призадумавшегося парня и принялся внимательно вглядываться в бисер его мелкого округлого почерка, который по необъяснимой причине очень нравился Крэйгу. Все, абсолютно все его мысли так или иначе привязаны к Крэйгу. Так странно осознавать это настолько ясно. — Поистине, человек — это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым. Неплохо, смотрю, ты проникся Ницше, — удовлетворенно проговорил Кайл, листая тонкие странички. — Все люди грязные? — Задумчиво спросил Твик, а взгляд его бездумно цеплялся за длинные белые пальцы Брофловски. — Все до единого. — Значит, когда люди любят друг друга, они становятся только грязнее? — Пробурчал Твик, нервно щелкая большим пальцем колпачок ручки. — А все говорят, что любовь делает нас лучше. — Кого-то делает лучше, кого-то, наоборот, хуже. Зависит от того, какая это любовь, — безразличный отклик. — Что… что делать, если все вокруг говорят, что твоя любовь неправильная, что её не должно быть? — Кайл зацепился заинтересованным взглядом за Твика, который уловил в нем что-то вроде одобрения и затараторил дальше: — Даже если это чувство неправильное, как я могу от него избавиться, если оно всю мою жизнь со мной? Кажется, я не умею любить по-другому и кого-то другого. Это ведь делает меня плохим? От этого я становлюсь ещё грязнее? И делаю больно тому, кого люблю? Он из-за меня тоже становится ещё грязнее? А если и он… — Погоди, — Кайл, сжав пальцами переносицу, жестом другой руки прервал его монолог. — Твик, — осторожно заговорил мужчина, подавшись вперёд, — ты ведь сейчас говоришь о Крэйге? Парень вздрогнул как от внезапного удара влажного хлыста по обнажённой спине. Вопрос оглушил и обескуражил, по ощущениям напоминало падение с обрыва в пропасть, только ещё тело словно ледяной коркой покрылось, не давая дышать, а изнутри разгоралось удушающее пламя. — Как ты… — День Благодарения, — нетерпеливо перебил его Брофловски. — Вы надолго зависли на лестничной клетке, я вышел за вами, а… в общем на тот момент вы пребывали в далеко не родственных объятиях друг друга, это даже идиот бы заметил. И, знаешь… — Блять, — Твик приглушенно взвыл, складываясь пополам и прячась обожженным смесью стыда и испуга лицом в колени. –… И, знаешь, было бы крайне стремно, если бы вас заметили Айк или Триша, или, что ещё хуже, их дети, — закончил Кайл, наблюдая за корчащимся от неловкости юношей. С ума сойти! Он знал все это время! Если так подумать, то не только Брофловски, Стэн и Венди тоже в курсе, Молли наверняка догадывается. Триша? Твик всем телом похолодел при мысли о ней, но вряд-ли она могла заметить. А если бы их увидел кто-то посторонний? Стало страшно. Прежде всего за Крэйга — второй раз он не вынесет на себе бремя ещё одной клеветы и распространяющихся слухов. А Твик слишком далек от него, он недостаточно сильный, недостаточно взрослый, чтобы суметь защитить его, стать для него опорой, какой Такер всегда был для Твика. Этот разрыв между ними невозможно никоим образом заполнить. И от этого хуже всего… — Как давно это у вас? — В голосе Кайлу мелькнула отдаленная нотка сочувствия. — У меня — всю жизнь. — Ебать! — Непроизвольно вырвалось у Брофловски, который, похоже, не меньше Твика был шокирован внезапным ругательством — чтобы причудливый, но тем не менее безупречный школьный психолог позволил себе нецензурную брань, это что-то немыслимое. Неужели все действительно настолько ужасно? Парень ссутулится и удрученно вздохнул, наблюдая, как Кайл внезапно закопошился, рыская по карманам халата и под ним. — Думаешь, это отвратительно? — Голос Твика был полон тоскливой безнадежностью. — Курить будешь? — Вместо ответа Брофловски нашёл, что искал — пачку какого-то дорогого курева, что было запрятано в задний карман его кремовых брюк. — Чего? Прямо в школе?! – Не хочешь если, я не заставляю. Вытащив зажатую губами сигарету, Кайл небрежно швырнул остальную пачку в сторону Твика, а сам, достав из ящика стола зажигалку, отошёл к окну и открыл створку. Воровато глянув на психолога, парень неуверенно и осторожно, как дикий зверёк, не приученный брать пищу из людских рук, выудил пахнущую явно дорогим табаком сигарету из пачки, затем подошёл к окну вслед за Брофловски, который уже устроился на подоконнике и выпустил на улицу дым от первой затяжки. В жар кабинета ворвался декабрьский холод, сразу дышать стало свободнее сладковатым морозным воздухом, а горящие щеки мгновенно защипало. Твик страшно смутился, прикуривая от зажженной сигареты Кайла, было в этом что-то интимное, как поцелуй любовников, но лицо Брофловски сохраняло строгое и сосредоточенное выражение. — А что Крэйг думает? — Спросил он глядя за окно, где утвердилась власть грязно-серого цвета, хотя все вокруг молило о снежной белизне, но прогноз погоды не предвещал ни крупицы снега для Денвера в ближайшее время. — Он принял мои чувства. Вроде бы, — промямлил Твик и облизал пропитавшиеся табаком губы. — То есть ты не уверен? Или он? — Думаю, он не может пока привыкнуть. И он очень боится ранить меня. Вот же глупый, — со зрелой нежностью, поразившей Кайла, хоть он и не подал виду, проговорил Твик. — Пять лет назад, когда Крэйг только начал преподавать после окончания аспирантуры, все очень удивлялись, что он родитель-одиночка с приемным ребёнком. Самые близкие знали, что он оформил опекунство на себя, чтобы получать пособие от университета, но тогда фактически меня растили его родители, дядя Том и тётя Лаура. А потом он забрал меня в Денвер. Когда мне было одиннадцать, поползли слухи о том, что у Крэйга, — Твик, жмурясь, рвано вздохнул — ему, кажется, всегда будет больно говорить об этом, — что у него, ну, ты понимаешь, странные наклонности в сторону приёмного сына. И это самое гнусное лживое дерьмо, которое я видел в своей жизни! Это распространилось так быстро, погруженный в работу Крэйг и не заметил ничего, а потом к нам нагрянули с проверками органы опеки и полиция. Я чем угодно готов поклясться, сдохнуть готов за правду, которая заключается в том, что Крэйг ни единого раза не сделал мне ничего плохого, пальцем не тронул, хотя за некоторые выходки я бы и сам себе врезал. Все, что он делал и делает, всегда было лишь ради моего благополучия, и я слишком хорошо понимаю, что ничем этого не заслуживаю. В общем, тогда эти адские проверки ничего не выявили, слухи опровергли, принесли извинения и даже компенсацию выплатили, но это сильно надломило Крэйга. А ещё кто-то не особо так деликатно намекнул, что у приёмного ребёнка должны быть оба родителя, иначе органы опеки могут без объяснения причин забрать ребёнка. И похуй на чувства самого ребёнка, — Твик на секунду осёкся, поняв, что обронил ругательство, но Кайла, похоже, даже не заметил, он внимательно слушал его исповедь, и парень продолжил: — Тогда Крэйг принял спешно решение заключить брак, но тоже не с кем попало, а с его школьной… подругой, — это слово Твик буквально выплюнул, — Барбара Стивенс, амбициозная вертихвостка, она международный независимый журналист. Родители никак не могли пристроить Бебе замуж из-за её выходок и довольно свободного образа жизни, в итоге они пригрозили лишить её наследства. Этот брак был выгоден обоим, поэтому они поженились довольно быстро. А я был уверен, что эта сучка заберёт Крэйга… и ещё этот Кенни… Ты, наверное, знаешь их со школы… Я тогда видел их втроём… Блять, пиздец, — Твик сделал жадную затяжку, до предела задержав дыхание, травя себя дымом, а затем шумно выдохнул, чувствуя, как невольные слезы обожгли веки. — Тогда я и осознал, каково это хотеть человека в том самом смысле. Видишь, сколько во мне сидит грязи? Я долго сам ранил Крэйга в попытках оттолкнуть его, чтобы он не узнал, чтобы не заляпать его. А теперь, когда он знает, даже сказал, что любит, но просил дать ему время, я не имею ни малейшего понятия, что делать, — монолог вытянул из Твика все силы, и он безвольной массой привалился к прохладной стене, мелко подрагивая. Кайл молча выкинул сигарету в окно, затем, дотянувшись до пачки на столе, закурил вторую. — М-да, — протянул наконец он, недоуменно качая головой, — ставлю твоей истории высший уровень пиздеца, — заметив, как Твик заметно потух от его слов, Брофловски внезапно протянул руку и резко взъерошил светлые волосы парня, к немалому удивлению последнего. — Но я не считаю отвратительным ни тебя, ни кого-то из участников твоих воспоминаний. И запомни, Твик, любовь не должна быть заслужена, она просто есть. Крэйг любит тебя вне зависимости от того, заслуживаешь ты этого или нет, даже если ты и уверен в обратном. — Кайл, а как отреагировали люди, когда узнали о твоей связи с тем школьником? — По-разному, — Брофловски безразлично повёл плечами, будто речь шла и не о нем вовсе. — В основном негативно. Оно и понятно. Причём было очень громко и яростно, но, что странно, родители его отреагировали более сдержанно, чем я ожидал, глотки рвали совсем посторонние люди. И тогда я понял одну вещь: все эти ебанутые горлопаны и крикуны до смерти боятся за то, что будут открыты их грешки, поэтому активно переводят стрелки на кого-то ещё. И я не пытаюсь тебя убедить в своей безгрешности, я принимаю свою вину и осознаю, хотя и не жалею об этом опыте. Но чем больше человек кого-то яростно обвиняет, тем больше скелетов в его шкафу. «Держите вора, громче всех кричал сам вор.» И тогда мне стало совершенно похер на мнение каких-то левых людей. Ты не сможешь быть хорошим и правильным для всех и каждого, но можешь постараться для дорого человека. — Но мне дорог не только Крэйг, — возразил Твик. — Его семья не примет этого. — Ты говорил, что Такеры довольно долго заботились о тебе. Они ведь и твоя семья тоже. Почему ты намеренно себя обособляешь? Нет, можешь не отвечать, — прервал его Кайл, когда парень уже открыл рот. — Опять скажешь, что не заслуживаешь, по глазам вижу. Выкинь ты это дерьмо из головы раз и навсегда. Научись больше доверять людям, ведь они тянутся к тебе, а ты их отталкиваешь. Да, не удивляйся, я вижу все твои взаимодействия в школе и предполагаю, что и вне её стен ты ведёшь себя так же. Ты до ужаса боишься, что кто-то посторонний может влезть в вашу с Крэйгом вселенную, поэтому огородился буферной зоной и никому не даёшь шанса. Тому же Стэнли Маршу. Твику не оставалось ничего, кроме как замереть в пораженном молчании. — А ты круче психолога, к которому я хожу уже больше года, — наконец проговорил он, на что Кайл лишь заносчиво хмыкнул, в очередной раз давая своему организму порцию никотина. В тишине юноша, выкинув свою истлевшую по фильтр сигарету, наблюдал, как курит Брофловски — элегантно и пафосно, словно смакуя эту отраву. От него и правда сложно отвести взгляд даже не заинтересованному человеку. — Ты нравишься Стэну, — отстраненно заметил Твик, а Кайл от неожиданности подавился сигаретным дымом. — Нет, даже не начинай, — видеть, как идеальный Брофловски скрипуче пытается прокашляться, было непривычно и даже забавно. — Я знаю, к чему ты ведешь. Мне и одного раза вляпаться хватило, а я, знаешь ли, не из тех, кто дважды наступает на одни грабли. Так что, нет, и ещё сто раз нет. От резкого, как взмах ножа, ответа Кайла юноша слегка опешил, но лишь пожал плечами. Нет, так нет. — Стэнли Марш — хороший мальчик, — смягчившись, проговорил психолог, — но не получивший столько любви, сколько должен, взрослея, получить ребёнок. Он отчаянно ищет её, чтобы заполнить пробелы, но не находит отклика. Он даже немного напоминает мне Айка в его возрасте. Тогда я переживал, что он свяжется с плохой компанией, но он влюбился в Тришу Такер. Ещё не известно, что хуже. — Эй! — Так я думал тогда, но сейчас я признаю, что ошибался, — неохотно заявил Брофловски. — Айк говорил, что вы все, ребята, собираетесь на Рождество в Южный Парк. — Да, а ты… — Нет, ни за что! — Отрезал он, закатывая глаза. — Ещё одних семейных посиделок я не вынесу. Я собираюсь напиться в каком-нибудь баре под «Last Christmas». Хорошая идея, а? — Кайл выкинул на улицу вторую сигарету и закрыл окно. — Я думаю, на сегодня достаточно с тебя. Можешь быть свободен, твои проблемы меня утомили. — Спасибо тебе, — с чувством проговорил Твик, открывая дверь кабинета и делая шаг наружу. — Эй! — Парень обернулся на окрик — Брофловски деловито наводил порядок на своём столе. — Не бойся своей любви, она вовсе не грязная. Не пытайся никому угодить, в том числе и Такеру, он бы и сам этого не хотел. Поверь мне, — усваивая его наставления, Твик слегка подзавис между кабинетом и коридором. — Хватит там тупить, закрой уже дверь с обратной стороны! — До свидания, мистер Брофловски, — улыбаясь, прошелестел парень и наконец вышел. После разговора с Кайлом Твик ощутил желанное облегчение, ему не терпелось оказаться дома, чтобы снова провести время с Крэйгом, почитать вместе вслух, посмотреть фильм или просто посидеть с чаем (даже не с кофе) за столом, обсуждая всякие мелочи, как они уже привыкли проводить время. И им совершенно некуда торопиться — они всегда были, есть и будут друг у друга, теперь уверенность Твика в этом заметно окрепла и расцвела пышными бутонами белых пионов. — Чувак, где ты пропадал? Мы уже думали, что мистер Брофловски живым тебя не выпустит, — из-за угла коридора его настиг Стэн. — Уже пять часов, все давно разошлись. Парнишка выглядел непривычно встревоженным и серьезным. Иссиня-черные волосы беспорядочно взъерошены, синие глаза в кромке пушистых ресниц взволнованно цепляются за Твика, на бледной щеке расцвело малиновое пятно, словно Марш долго сидел, подпирая кулаком щеку. Он же его ждал, осенило Твика, который, кажется, впервые мысленно не сравнивал приятеля с Крэйгом. В памяти всплыл их разговор с Кайлом. Стэн со всеми его странностями и сложностями все равно дорог ему. В порыве каких-то смешанных эмоций Твик сделал шаг навстречу и ласково обнял Марша, уверенно прижимая к себе. Пораженно застывший Стэнли шумно выдохнул, не понимая, что происходит, а затем слегка расслабился, покоряясь этому неожиданному, но такому приятному взаимодействию. — Ты замечательный, — тихо прошептал Твик, чувствуя, как Марш подрагивает в его руках. — Ты мой лучший друг. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. И прости меня за это, — юноша разомкнул объятие и, отступив на шаг, непривычно лучезарно улыбнулся шокированному Стэну, а затем прошёл мимо по коридору, оставляя друга в глубочайшем замешательстве. — Как и всегда, ты очень жесток, — прошептал Марш в пустоту, прислонив ребро ладони к кончику носа, чтобы прервать невольный всхлип. — Но как же прекрасен, — парень обернул полный обожания взгляд в сторону удаляющегося по коридору силуэта Твика и неотрывно смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из виду.