Zombie

      У Сонхва от волнения потели ладони.       То грядущее событие, которого он так ожидал, наконец свершилось. Встреча с представителем компании была организована в главном офисе, мужчина по лифту поднимался на верхний этаж. Хоть он столько времени готовился к этому, помнил всё до мельчайших деталей, чтобы позже не возникли трудности, и в документах все эти дни тонул, Сонхва всё равно было тревожно на душе. От него сейчас зависела не только судьба компании, но и жизнь многих зомби. Жизнь Сана. Если всё пройдёт хорошо, то препарат облегчит дни заражённых, будет особым катализатором. И ему искренне желалось этого.       Мысли о том, что он для человечества сможет стать глотком воздуха, всегда согревали. Мир должен расцветать красочными цветами, никак не увядать под болезнью. Мужчина готов быть кристальным рудником воды, плодородной почвой, садоводом, только бы планета не погибала больше от лихорадки. Только бы это светлое будущее обволакивало каждый континент, накрывало куполом счастья и здоровья. Тогда и сам Сонхва будет невероятно рад, растворятся печали. Родители, жизнь, полная одиночества, не сломили в нём те крупицы прекрасного, он изнутри сиял. Не загнили те юные порывы уберечь мир, не растоптали однокурсники наивность, не раздавили старшие своей идеальностью. Сонхва всё ещё человек. Это главное.       Потому мужчина сжал сильнее руки в кулаки, словно направляя туда всю свою силу и внутреннюю энергию, приподнял уголки губ, себя настраивая на позитивные мысли. Он не должен переживать. Небеса видели старания, наградят. Хоть и немного неудачно, но всё же Сонхва пытался изо всех сил успокоить свою волнующуюся душу, переместить её в воспоминания о Сане.       Пусть с мыслями о нём добивается сегодня успеха.       Ему вдруг легче стало, стоило воспроизвести в памяти мгновения перед важными тестами. Сонхва всегда старательно готовился к математике, любил просчёты и формулы, любил точности, но каждая проверочная отдавалась тяжестью в груди. Стекали капли пота по лбу, стучало сердце чаще, мысли перечёркивались. Он ощущал себя так при одном только взгляде на белый лист с заданиями. Но помнил, хранил бережно в груди, как Сан перед значимыми событиями подбегал к нему, обнимал крепко, а затем уводил за собой на детскую площадку. Он успокаивал своими разговорами, покупал им мороженое со вкусом шоколада с мятой, которое старшему не особо нравилось, но Сану об этом никогда не говорил. Ради него готов стерпеть.       Увидеть бы сейчас Сана. Тогда будет не так тревожно.       От мысли о парне мужчина опустил голову, прикрыл веки, губы поджал в тонкую полоску. В голове вырисовывался его прекрасный образ сиреневыми дымками, был разукрашен масляными красками и осыпан розовыми кварцами. В сердце теплело. Океаны бушевали под рёбрами, в самых глубинах души бились о скалы, ведь Сонхва скучал. Ему не хватило того времени, что он держал за руку Сана в дождливый вечер, не хватило просмотра видео в социальных сетях, где чарующий зомби играл на гитаре, не хватило каждой сохранённой фотографии на свой телефон. И неважно, что родители могли за ним следить, Сонхва просто не удержался. Он подолгу их просматривал перед сном, оглаживал большим пальцем его щёки через экран и желал однажды быть рядом. Касаться бархатной, как ткань, кожи, проводить по лепесткам полных губ, тёмным волосам, делить один кислород на двоих при долгих поцелуях и смотреть, бесконечно смотреть, на проплывающий космос в глазах парня. Сонхва старался не мечтать, но с Саном это было невозможно.       Волны надежды на своих кораблях уносили его в грёзы о том, что если встреча сегодня пройдёт успешно, Сонхва пойдёт к Сану. Ступит медленно к тому, чью руку не желал никогда отпускать. Будет цепляться за неё до последнего вздоха, только бы Сан всегда был для него вишнёвым древом, защищающим своими ветвями и лепестками от сжигающих комет-проблем. А сам Сонхва для него не меньше, будет стараться для Сана даже больше. Мужчина понимал, что своим появлением может доставить неудобства зомби, вмешаться в его личное пространство, к которому он относился с уважением, и помнил, как в тот день оттолкнул Чхве, но этим вечером ему хватит и одного взгляда на Сана, чтобы развеялись те мрачные осадки в душе. Унеслись вместе с ветром влюблённости в груди, затерялись в том свете, излучаемом Саном.       — Господин Пак? — послышалось возле, и Сонхва обернулся. Он заметил пожилого мужчину, выглядящего солидно в своём костюме сапфирового цвета, своим видом тот располагал собеседника.       — Да, — кивнул Пак, смотря на него и внимательно изучая лицо, запоминая.       — Я секретарь президента, — поклонился мужчина, выражая своё уважение возможному партнёру их бизнеса. — Господин Ли ждёт вас в своём кабинете.       — Хорошо, — кивнул тот. Он постарался собраться, чётко формулируя всевозможные действия, которые стоит предпринять на встрече. Напряжение так и витало в воздухе роскошного здания компании, давило на стенки черепа и сжимало так, что у Сонхва ладони потели ещё больше. Он не впервые посещал подобные собрания, находил множество партнёров, с которыми активно и успешно разрабатывал препараты, но в этот раз волнение сжимало глотку. Слов невозможно было выдавить, они все застревали в трахее, словно белоснежные перья.        Секретарь провёл его в кабинет, открывая большую деревянную дверь. Сонхва прошёл внутрь. В глаза бросались тёмные тона, в которых царствовали кожаные кресла, матовая поверхность стола и картины, расписанные рубиновыми красками, изображающие дьяволов. Они горели в агонии, разбрызгивали алую кровь или вытягивали свои костлявые руки вперёд, будто стараясь ухватить того, кто ближе подойдёт, расплывались в своей хищнической улыбке. Такой же оскал появился на красных устах того, кто восседал в кресле, подобном трону преисподней. Ли Джуён. В его руках находилась фарфоровая чашка горячего кофе, за которой он скрывал своё ликование, жертва сама пришла к нему, завлекла себя в паучьи сети денег. Теперь не выбраться.       Джуён о Сонхва знал всё. Ещё со времён старшей школы перерыл о нём всю информацию, раскопал каждую мелочь, собрал воедино, чтобы ведать слабости, держать под присмотром, как пса под цепью, а после раздробить собственноручно. Пусть лучше раскрошится, разлюбит, забудет. Как и Сан о Сонхва ничего знать не должен, вспоминать и искать встреч тем более. Будет лучше, если останется в неведении, в своей клетке, созданной Джуёном. Под властью Ли угаснет, разорвётся лоскутками мерзкая, липкая любовь в вечность, он коронует между ними пропасть.       В мрачном подземелье Ли теперь не скрыться, не убежать. В его гнили человечество задохнётся. Так и ощущал себя Сонхва, лёгкие словно спирало от одного присутствия здесь. Он не знал Джуёна, никогда не контактировал с президентом одного из самых успешных бизнесов их пурпурного города, но подсознательно чувствовал, какой смрад исходил от его души. Потому кулаки невольно сильнее сжались, губы приоткрылись, воздуха бы побольше себе ухватить, голова кружилась от того, каким тёмным казался мир в этом помещении. Но он постарался не подавать вида, мысленно собрал себя, как разломанные куски кристаллов, и приветливо улыбнулся.       — Рад встречи, господин Ли, — Сонхва протянул свою руку, которую Джуён с такой же вежливо-лживой улыбкой пожал.       — Я тоже, — произнёс Джуён, убирая свою чашку кофе на журнальный столик, — присаживайтесь, — взглядом указал на кресло возле. Сонхва не стал оспаривать решение, опускаясь на мягкую поверхность мебели. Не став терять времени, тут же достал из сумки нужные документы, блокнот для записи основных пунктов при разговоре, на что Джуён усмехнулся. — Вижу, вы основательно подготовились, — не отводил взгляда от Пака, впитывал в себя любые перемены эмоций на его лице, изучал ирбисом, ожидая, когда можно будет раскрыть свою пасть, откусить плоть.       — Думаю, в нашей сфере это особое качество всегда будет пригодно, — ответил ему Сонхва, также не боясь смотреть в глаза, переливающиеся янтарным при попадании на них лучей яркого солнца. — Не люблю неожиданности.       — Вот как, — звериная улыбка всё ещё держалась на устах Джуёна, он в голове творил собственные победы из слабостей Сонхва. Любую щель в стойком образе найдёт, руками в кровь разорвёт, заставит страдать до того времени, пока не поклянётся не дышать Саном, зная, что задохнётся без него. Тому не трудно было догадаться о том, что зомби для мужчины как глоток свежего воздуха, вечное спасение. Но отдавать его в чужие руки Ли не собирался, хватило прошлого, где каждый своей грязью марал тело парня, оставлял следы похоти, бездушия. — Я тоже.       Джуён всегда расчётлив. Характер, поведение, которыми наделил образ Сонхва при представлении, проявились в реальности. Он перед ним такой, каким воображал его Ли. Немногословен, холоден разумом, ответственность в работе сводила челюсть. Сонхва, решив, что не стоит тратить их драгоценные минуты, плавно, не набирая быстрые темпы, размеренным голосом начал рассказывать о разработке катализаторов, ускоряющих функции организма зомби. Как исполнительному директору, ему хотелось показать реализации идеи с самой лучшей стороны, но он откровенно мог рассказывать и об опасных последствиях, ведь испытания всегда проводились на людях, подвергшихся болезнью. Ханахаки распространялась только на человеческие органы, как всадник апокалипсиса забирала с собой жизни, а любовь презирала. Мир боялся любви. Под покровом ночи люди творили раздор, разбавляли ненужные чувства жаркими телами, поцелуями и похотью, не знающей светлых проблесков. Влюбиться — обрести себя на погибель. Такого никому не нужно было. Потому все притупляли эмоции, бесконечно заглатывали ингибиторы, выбрасывали начинающуюся влюблённость с корнями, а потребности тушили в разврате без обязательств.        Не нужны никому чувства, планетой правили пороки.       Рождаемость снижалась. Учёные могли только прогнозировать, когда от мира останутся одни кости, правительства никак не боролись с глобальным бедствием, ссылаясь на другие проблемы, требующие мер. Кровопийцы продолжали пожирать деньги, плавать в своей роскоши и никак не обращать внимания на тех, кто был охвачен цветочной лихорадкой. Фармацевтические компании как никогда нужны были, и Сонхва гордился тем, что однажды принял решение развить отцовскую, их семейную реликвию в этом направлении. Человечеству нужны были ангелы-хранители, спасающие от агонии кровавых бутонов, сотрудники его бизнеса стали ими. Каждый боролся за то, чтобы болезнь отступила, вернула земле все те жизни, что забрала с собой, вручила смерти их души.       — На какую дату планируется старт разработки? — дослушав подробный план, изложенный Сонхва, наконец спросил Джуён. Он отделял личное от работы, мысль о том, какую финансовую пользу принесёт препарат, вселяла положительные эмоции. На лекарство слетится, точно горбатые мухи на трупы, большая часть населения, решившая не выбирать сторону смерти, отдать большие суммы за сохранение судьбы.       — Через неделю уже начинаем активно работать, — ответил ему Сонхва, делая пометки в своём блокноте, про которые нужно не забыть. Он во время их разговора многое заметил в плане вещей, которые нужно доработать. А Джуёну прел такой подход. Как истинный бизнесмен, Сонхва должен искать выгоды в катастрофических ситуациях, не быть мнимым героем, которым себя воображал. Его не осыпят благодарностями, не вознесут за добрые поступки, забудут. Людям нужен не спаситель, их сгнившие души уже ничто не вернёт. — Поддержка вашей компании во многом поможет ускорить процесс. Знаю, что вам хотелось бы, чтобы разработка прошла как можно быстрее, но мы не можем предположить, сколько времени займёт принятие лекарства человеком. Есть вероятность того, что не подействует или даст о себе знать только через некоторое время.       — Могу я поинтересоваться, сколько же тогда времени заняла подготовка ваших знаменитых ингибиторов? — Джуён откинулся на спинку кресла, расслабив свой галстук. Сонхва, смотря на него, желал тоже так сделать, но расслабиться себе не давал. Он должен контролировать собственное положение, речь, не давая просочиться ошибкам.       — Больше пяти лет, — ответил ему Пак, сдержанно улыбнувшись, когда брови собеседника приподнялись в удивлении. Сам мужчина с замиранием сердца вспоминал те моменты, когда компания только начала расцветать под его руками, когда избавился от вредных веществ, приносящих привыкание, исключительную прибыль, но никак не освобождение от ханахаки. Сонхва уволил рабочих, погибающих в своей корысти, жадности власти и денег. Пусть останется малое количество сотрудников, но тех, кто был готов отдать свою душу за вселенную. Он устроил в здании внутренних делах революцию, во имя мира и сейчас продолжал создавать добродетель, окунаться в её спокойные волны.       — Большое количество времени, — промолвил Джуён, в раздумьях воспроизводились наблюдения о том, что в то время Сонхва было совсем не до своей личной жизни, он днём и ночью сидел в своём офисе, не вылезал из него, не ел и не спал, только бы добиться результатов. Успех произошёл. Люди, узнав о таком ответственном подходе компании к проблемам человечества от других болеющих или через новости в социальных сетях, начали скупать лекарства. И сейчас препарат никто не отменял, врачи признали их лучшими, боясь, что без таблеток цветочная лихорадка завлечёт в свои оковы.       — Да, — кивнул Сонхва, тут же заверяя: — в этот раз у нас больше специалистов, возможностей, потому справимся мы быстрее. Но лучше не стоит рисковать здоровьем испытуемых, время только будет давить на всех, — он встал в защиту сохранности жизней, не желал, чтобы господин Ли принудил отдать приказ справляться с задачей с более высокой скоростью. В конце концов, и репутация бизнеса Джуёна станет ниже, если препарат вызовет негативные последствия у зомби, вину обрушат на обе компании, соединённые партнёрством.       — Хорошо, — кивнул Джуён, принимая важное решение в своей голове, полностью соглашаясь с ним, и потянулся за бумагами, находящимися в фиолетовой папке на журнальном столике. Он пальцами зацепил золотистую ручку, приятно отдающейся холодным металлом на коже, тут же оставляя свои инициалы в нужных местах. — Давайте подпишем контракт. Мне понравился бизнес-план, идея и ваши расчёты.       — Мы можем изменить некоторые пункты, если они вас не устраивают, — произнёс Сонхва, внутренне радуясь тому, что встреча прошла успешно. Былое волнение отступило, распаляя в нём уверенность. Он теперь готов раскрывать её бутонами цветов, являть каждому, в большей мере Ли Джуёну. Но Сонхва не показывал внутренних рассветов, прятал их за оболочкой непроницаемости, имея привитую родителями привычку не выдавать себя, держать себя в идеальности. В друзьях могут прятаться враги, покрывать слизью сердце, а после поглощать кусочек за кусочком.       — Нет, в них всё отлично, — ответил ему Джуён, в очередной раз просматривая предложения, с которыми ранее успел ознакомиться. Он усмехнулся тому, как Пак всё прописал в документе, не вызывая при этом вопросов. Ли был уверен, в компании мужчины положение дел прекрасно, фармацевтический бизнес расцветал с каждым днём, с таким исполнительным директором никак иначе.       — Большое спасибо за принятое решение, — Сонхва, подписав контракт, протянул руку Джуёну, тут же принимающему рукопожатие. Они обменялись любезностями, договариваясь сообщить друг другу через секретарей о ближайших встречах, остальных тонкостях запуска нового препарата. Пак встал со своего места, собрал вещи в сумку, ощущая при этом взор Ли, которым он очерчивал мужчину. Словно вместо прицела тёмных глаз Паку казалось, как спину черти сжирали, раздирали кожу и оставляли свои кровяные полосы, вторящие рваным кускам багрового атласа. Под этими чувствами дискомфорта в присутствии президента Сонхва поспешил покинуть мрачный мир Джуёна, оставляя его под властью садисткой зависимости.       Мужчина, проводив высокую фигуру Сонхва до самого конца длинного коридора, достал из маленького бара, устроенного под столом, стеклянный бокал, тут же наливая в него алкоголь, переливающийся медным цветом при дневном свете. Напиток раздирал горло, оставлял горький привкус, но в чернильной душе Джуёна дьяволы устраивали своё празднество, распивая сладкие страдания облика зомби, предаваясь ликованию. Сан, узнав о том, что первая влюблённость попалась в руки Джуёна, вероятно потонул бы в рыданиях, бесконечной боли. Чудовище заберёт к себе мужчину, потянет ко дну, обвивая ноги цепями якоря. Представления об этом Ли приносили сплошное удовольствие, он его смаковал, как самый лучший наркотик, блаженствуя в мечтаниях о том, как раскинет их в разные стороны друг от друга, став препятствием. Джуён разрушит серебряные мосты, соединяющие сердца влюблённых, взорвёт те пролетающие кометы мерцающей судьбы, повернув её в свою сторону.       Постучавшись, в кабинет вошёл секретарь президента, аккуратно положив перед ним конверт. В нём находились фотографии, истинное доказательство того, как волнами приплыл Сонхва к Сану, за руку взял в тот сиреневый вечер и мелодиями отчаяния просил не покидать, дать несколько секунд на то, чтобы вместе после долгой разлуки побыть. Джуён тут же потянулся к снимкам, долго смотрел на галактики, рождающиеся в глазах Сонхва, ведь его спасение оказалось рядом. Не в плену звёзд или за океанами, в других континентах. Вечное счастье Сонхва наконец рядом с ним.       Только теперь Джуён не позволит лучам солнца пробраться в жизнь Сана. Он темнотой поглотит зомби, заставит смотреть на одну Луну.       — Недолго ему осталось, Сан-и, — произнёс он, заполняя комнату реквиемом смеха самой смерти. — Все кости разломаются.

* * *

      Ни шагу назад, ни шагу вперёд. Так чувствовал себя Сан, продолжая смотреть на проплывающих, как рыбки, людей за обратной стороной стёкол круглосуточного магазина. Или он сам был рыбкой, находившейся в аквариуме, задыхающейся на суше, где ядовитый воздух окольцовывал шею, закупоривал бронхиальное древо. Сан этого точно не мог разобрать, он ощущал себя чужим и на улице, среди пёстрых пятен огней пурпурного города, и в магазине за кассой. Его подработка закончится через час, а после нужно будет идти на позднюю репетицию предстоящего концерта, иначе совсем не успеют довести всё до идеального результата. Только никакой радости это не вызывало, он будто медленно плыл к самому дну, как потерянная вещица, что случайно вырвалась из рук. Такое маленькое сокровище, оседающее на песке морских глубин и диковинкой сверкающее для водных обитателей. А был ли сам Сан драгоценностью? — вертелось в мыслях, кричало и болезненно било по черепу.       Был. Для Сонхва всегда был. Только Сан не догадывался об этом, совсем не знал, что его человек находился на другой стороне цветочного города, всё больше погибающего из-за болезни. Его частица юности, искренней любви, его сердце всего в нескольких километрах.       Зомби опустил голову, взглядом сверля белые кроссовки, на которых осталось несколько капель грязи после дождя, прилипшие лепестки вишнёвых деревьев, утопающие в этой самой коричневых оттенков земле. Красиво. Сану нравилась необычность этой картины, показывающей саму реальность. Не приторную, не разбавленную розовыми блёстками надежд, мечтаний, романтизированной яви. Мир всегда был таким — порой цветочным, но чаще теряющимся в грязевых пятнах, лужах, что со стороны выглядели глубокими морями. Будто наступишь один раз, провалишься. Сан такое мог сказать о своей жизни. После операции люди случайным образом узнали о том, что остатки чувств всё ещё остались при нём. Все в этом видели необычность, яркое безумие, с которым можно было творить всё, что душе угодно. Сан случайно, совсем не по своей воле наступил в это насилие. С ним творили страшные деяния, душили, топтали, избивали, пускали по кругу, снимали на видео, распространяли по сетям интернета и убили все добрые мысли о вселенной. Человечество сделало Сану больно. Разорвало его плоть, вкусило до самой крови, оставляя от зомби одни ошмётки. Они по сей день не могли собраться воедино, дать парню прочувствовать всеми лёгкими сладость каждой поры времени года, счастья, весеннее солнце, приходящее после каждого сезона дождей. Он словно до сих пор находился в мыльном пузыре, не имея возможности выбраться из него.       В Сане много слёз, что не смыл дождь, не иссушило солнце.       А Сонхва не знал об этом. Информацию скрыли люди Джуёна, заставили исчезнуть каждую вещь, указывающую на липкую мерзость, сидящую внутри Чхве множество лет. От неё не избавиться, её не выкинуть. Все те воспоминания будут сидеть в его груди ещё долго, ковырять раны, создавать новые, воспроизводить каждый раз по новой мучения, с которыми он сталкивался. Те слёзы, отражающиеся на свету драгоценными камнями от вспышек фотоаппаратов, будут продолжать омывать его сердце. Те саднящие места ударов и сейчас фантомной болью отражались на конечностях Сана. Те слова, с которыми мужчины душили его, вбиваясь в слабое тело, преследовать будут бесконечно, гудеть в ушах, как шум городских улиц.       Сан никогда не забудет.       Он раз за разом будет воспроизводить в памяти те мгновения, сравнивать их с теми, что происходили сейчас. От этого не избавиться. После всего прожитого из памяти ничего не вычеркнуть, не затопить, не заполнить другим. Была бы операция, убивающая все воспоминания и чувства, Сан бы согласился. Он бы с радостью пошёл на то, чтобы забыть обо всем, что окружало его сейчас. Не помнить Джуёна, забыть о насилии и не тосковать по той первой любви, сверкающей цветами надежды. Он искренне надеялся на то, что его влюблённость, тот, ради кого Сан не желал ложиться в больницу, выковыривать семена, обрубать стебли, опутавшие сосуды, хотел погибнуть с его именем гиацинтов на устах, вселял в прошлом планеты радости, делал каждый миг майской порой. Тёплой, вторящей кружке чая с цитрусами на дне, свежей, как улицы после дождя, и любимой. Самой прекрасной в его сердце.       — Сан, — из раздумий зомби отвлёк хозяин магазина, вышедший из подсобки. Пожилой мужчина, засунув руки в карманы своих спортивных брюк, поморщил нос от неприятного запаха, исходящего от парня. У зомби часто такое бывало. Словно трупный смрад распространялся по помещению, заставлял задыхаться, сторониться. Чхве на него внимательно посмотрел, ожидая дальнейших слов. Знал, что начальнику такое не особо нравилось, но и у него не было выхода. За такие незначительные суммы никто не пожелает работать. У самого Сана ситуация тоже не позволяла выбирать. Одними концертами от долга не получится отделаться, а многие работодатели не хотели работать с зомби. Они медленные, воняли и только отпугивали клиентов бездушным лицом. — Там поставили новые продукты, нужно их разложить.       — Да, начальник, — кивнул парень и вышел через чёрный вход на улицу, возле двери собралось множество коробок. Их все нужно было переместить внутрь помещения, а после вытащить всё содержимое, рассортировать. Сан привык таким заниматься, уже было не так сложно, как в первое время.       Он зацепил руками картонную поверхность, осторожно поднял и понёс. Нужно сделать так ещё семь раз, но силы заканчивались уже на первой попытке. Зомби ни на что не годились. Ходячие мертвецы, слоняющиеся по улицам, пугающие других нормальных своим бледным видом. Сан от этого усмехнулся, понимая, в каком он ужасном положении.       — Смена заканчивается только через час, — пробормотал тихо Чхве, ощущая под подушечками пальцев тяжесть, концентрируясь на том, чтобы ничего не вывалилось из слабых рук. Лоб начал увлажняться от пота, из-за чего волосы прилипли к нему, доставляя дискомфорт. — Нужно совсем немного потерпеть.       Тёплое дыхание на холоде начинающегося дождя струйками выпархивало из его полных губ, Сан немного поёжился от температуры, тёмная толстовка его совсем не спасала. Но он, превозмогая всю боль в руках, погоду, окутывающую город сероватыми тучами, всё же донёс коробки. Осторожно открыл их канцелярским ножом, всё содержимое расставил по порядку на полке, довольствуясь проделанной работой. Мама была бы в восторге, если бы видела, как он старался выбираться в мир, быть таким же, как и все. Но пока ни родитель, ни друзья, ни кто-либо другой не догадывался об этом. Зомби хотел своими силами добиваться такого маленького, но очень значимого для него самого, успеха, без помощи других выплывать на поверхность повседневной жизни.       — Сан, можешь идти, — послышалось от начальника. Парень кивнул, внутри радуясь, что рабочий день наконец подошёл к концу, и если потерпеть ещё немного репетицию до поздней ночи, то потом он окажется в собственной комнате, своём крохотном и хрупком мирке. До него никто не дойдёт, его никто не тронет. Сан будет полностью поглощён своим комфортом, проводя сам с собой время, погружаясь в собственные мысли и находя в них новые. Он любил лежать на кровати, смотреть в потолок и думать. Долго думать, предаваться воспоминаниям. Он старался чаще помнить о тех моментах, когда было особенно хорошо в присутствии матери, его рок-группы, не впускать в сознание очередной цветок боли, который проглатывал, всеми рецепторами ощущал горечь, а после выплёвывал, задыхаясь в слезах.       Сан запустил руку в свои влажные волосы, пытаясь привести в порядок. Мелкие, самые первые, капли дождя, вторящие росе на бархатных листьях, начали опадать на землю, оставлять свои пятнышки на асфальте, стучать по черепичным крышам домов, отыгрывая симфонию природы. Потому Чхве поставил музыку в своих наушниках тише, наслаждаясь аккомпанементом самых живых, самых прекрасных частиц этой галактики. Если бы только они существовали на планете, мир для Сана был бы намного лучше.       На небе сошлись созвездия. Сан, идя по дороге, останавливался взглядом на кроссовках с теми же прилипшими лепестками и совсем не заметил, как перед ним появился высокий мужчина. Потому он столкнулся носом с чужой грудью, зашипев от внезапной боли. В мыслях начало кружить, что его лицо не выдержало такого и прямо сейчас из него хлынула алая кровь, все полностью превратилось в непонятное месиво, ведь зомби любой внешний вред страшен. Реалии же отличались. Сан был в полном порядке, ни одного лепестка синяков и любых других ран. Сонхва осторожно коснулся предплечий Сана, мужские ладони со всем трепетом сейчас выравнивали его тело, чтобы не упал.       — Осторожно, Сан, — произнёс Пак, ощущая, как каждая клеточка ладони горела от прикосновения с его самой чудесной звездой в лице бледного, немного перепуганного парня. Чхве на него взор поднял, удивляясь, что странный незнакомец вновь появился перед ним.       — Спасибо, — пробормотал он, отстраняясь от Сонхва. Ему всё ещё было неудобно рядом с ним, а вспоминая дикую головную боль, появляющуюся каждый раз, стоило подумать о Сонхва, так Чхве отошёл ещё дальше. Мужчина протянул ему чёрный зонт, по которому мелодично отбивали свои ритмы прозрачные кварцы дождя, делая это то быстрее, то совсем медленно, будто у их арии был свой особый темп. Огни города сиреневым отливом падали на его бронзовое лицо, оглаживали точёные скулы, разрез глаз, в зрачках которых отражался Сан. А сам зомби не мог понять, почему одного себя видел в этом стеклянном взгляде, полном трепещущей тоски.       — Ты так совсем промокнешь, — тихо промолвил мужчина, сжимая другую ладонь от желания коснуться, огладить его кожу, вельветом отдающуюся под длинными пальцами. Не должен. Он бесконечно уважал Сана, знал, как тому сейчас неприятно находиться в присутствии того, кто разрезал всю его привычную обстановку своим появлением. Сонхва и так не сдержался, подошёл к нему, хотя обещал себе не делать этого. Только смотреть на него сквозь стёкла своей машины, не имея возможности быть рядом, было невыносимо.       — Не нужно, — ответил Сан, отрицательно качая головой, вместе с тем и холодные капельки на его волосах, попали на лицо Сонхва, из-за чего тот невольно прикрыл глаза. Но улыбнулся, ведь в этот момент Сан выглядел неземным настолько, что сердце трепетало. Ему бы шептать признания вечность, его именем называть свою жизнь, своё сердце.       — Я бы просто хотел, чтобы ты не заболел, — ответил ему Сонхва, — но если ты не хочешь брать от меня что-то, то хорошо. Я всегда буду принимать любые решения, которые ты примешь, — он опустил взор тёмных глаз на рукоять, которую продолжал сжимать, а после перевёл на дрожащие ладони Сана. Замёрз.       — Спасибо, — робко ответил ему парень, отводя голову в сторону, только бы не встречаться с проницательным взглядом мужчины. Но что-то не давало уйти, что-то бесконечно тянуло к нему. Потому он не отодвигался дальше, не отходил.       Сонхва сомкнул губы в тонкую полоску, не зная, стоило ли говорить это зомби, может, будет лучше, если оставит его в неведении. Но терпеть больше не мог, желал находить больше встреч с ним, обстоятельства, которые соединят судьбы. Желал, чтобы Сан был так же близко, как и раньше. Сан всё же самому себе головой промотал, отгоняя всякие мысли о мужчине. С ним лучше не связываться, как и со всеми остальными людьми. Они принесут одну лишь боль, разбавят её с жестокостью. Он уже собирался отойти, как Сонхва зацепил свои пальцы на его запястье, остановил от того, чтобы тот возвёл между ними преграды, как в сказке рощи с когтистыми ветвями, рубиновыми бутонами роз.       — Я бы хотел с тобой поговорить, — наконец решился сквозь свои метания между тем, оставить ли парня в покое, лишить их всевозможных шансов вновь быть вместе, или попытаться исправить то, что случилось в прошлом. Сонхва от Сана не хотел больше отказываться. Без него не представлял своих дней, они все, как один, будут повторяться, если Чхве рядом не будет.       Сан на него удивлённо взглянул, совсем не ожидая такого.       — И о чём же? — спросил он, не выпуская из того лёгкого, совсем не сильного захвата руку. Сонхва его касался как самого прекрасного розового кварца, как волны морей, ощущая от этого утешение после стольких лет борьбы со своим мрачным миром. С Саном победит. С Саном любую войну пройдёт. — Я не думаю, что у нас найдутся темы, которые мы бы смогли обсудить. Я тебя не знаю, прекрати вести себя подобным образом. Ты просто перепутал меня с кем-то другим, — бесцветным голосом произнёс, срубил несколько уровней надежды мужчины.       — Я знаю, — он опустил голову, стараясь полностью не быть поглощённым в печаль. Только желание сказать тому всю правду преобладало, слова вырывались из розоватых губ первее, чем он думал о них, — но мне очень нужно сказать это тебе.       Сан ничего не понимал. Судьба заносила его в страдания; отдающиеся ледяным холодом зимы, дарила весеннее тепло апрельского солнца, украшала жизнь сезонами цветения, а потом вновь награждала болью. Потому он невольно начал раздражаться на слова Сонхва, отвечая с агрессией.       — Тогда ты можешь сказать об этом сейчас. Зачем растягивать? — ядовито произнёс, голос становился на несколько тонов выше, сменялся на крики, как небо переменялось в грозы. — Ты скажешь, я уйду, и ты отпустишь. В этом есть что-то сложное?       Сонхва покачал головой.       — Эти слова требуют невероятной силы. А я всё ещё сомневаюсь, не возненавидишь ли ты меня за них, — промолвил Пак, руками разглаживая невидимые складки на своих брюках цвета чайных пакетиков. Сан на него внимательно посмотрел, ожидая. Зомби старался смерить свои эмоции, распаляющиеся от танцующих раздумий негативного последствия. — Я из твоих старых воспоминаний.       У Сана словно весь кислород из лёгких выбили, они закупорились цветами, душащими его. Словно сейчас оплетут шею, сорняками вновь внедрятся в тело и заставят раз и навсегда погибнуть.       — Знаешь, что я зомби? — произнёс младший, в его глазах читалось отчаяние. Та прошлая жизнь, которую он хотел узнать не только из любопытства, но и чтобы найти свои недостающие осколки души, наконец пришла к нему.       — Да.