Zombie

      Сонхва такого не заслужил. Сан его обрёк на себя.       Эти мысли раздробили сердце парня, как косточку абрикоса. Проникли в его глубь, не смогли покинуть через некоторое время, когда Сонхва вышел из здания, когда они направлялись в парк, нашли скамью у сияющего фонтана. Вырезанные камни в виде нимф казались зомби настоящим чудом, он никогда не видел такого вблизи. Потому не смог скрыть своего восхищения, наблюдая за тем, как с их изящных рук стекала вода, подсвеченная лавандовыми огнями. Звуки шумящей воды были его колыбельной, успокаивающей все крики в голове, но не заглушили самого главного — Сонхва должен быть с другим. Тревожность подкидывала каждый раз свои стрелы, протыкая ими хрупкое тело Сана, травила тем, что Сонхва отпустит его руку, что его чувства сломаются под отвратительностью Чхве, а после давила — зомби не заслужил капельку этой недолгой любви. Потому он сейчас, прогрызенный своими сомнениями, через силу улыбался и ел мороженое.       Мятный вкус был приятен. Сонхва говорил правду, рассказывая о том, как Сан мог днями его кушать, не ошибся. Зомби подумал, что, действительно, покупал бы его себе каждый день и считал интересным вкусом, оседающем на языке, свою тяжесть.       — Я ранее не разговаривал с зомби, — осторожно начал мужчина, а Сан посмотрел на него своими необыкновенными-пустыми глазами и ожидал того, что тот скажет. Но давалось с трудом. Боялся причинить своими словами ему ливень боли, доставить неудобства. — Сейчас стал чаще, потому что мы разрабатываем препарат. Прости, если тебя задевает этот разговор.       — Всё в порядке, — прошептал он, а сердце с трепетом принимало эту крохотную заботу, внимание чувствам парня. — Ты можешь продолжать.       С Сонхва тепло. Они сидели близко, соприкасались коленями, от этого у младшего рдели кончики ушей, пальцы покалывало от того, как вопреки самому себе, своим разбивающим мыслям, желалось дотронуться до Сонхва, задевая шерстяное пальто. Переплести пальцы, согреться ещё больше, почувствовать себя на несколько мгновений живым. Потому что без него везде сожжённое поле, высохшие озёра, разрушенные города. Без него теперь нет Сана, есть одна оболочка, которая всё это время несла себя из одного конца города в другой.       Мужчина вновь посмотрел на зомби, словно спрашивая этим, действительно можно ли ему говорить о таких темах, но хотелось Сана лучше узнать, полностью пропитаться им.       — Мне было любопытно, вот почему я завёл этот разговор, — а в ответ ни слова, один лишь удивлённый взор и тысяча искр. — Что ты чувствуешь, кушая мороженое?       У Сана невольно получилось рассмеяться, впервые за всё то время заточения в замедленном организме, где бились эмоции, а своим потоком выйти могли только слезами. Потому он поразился этому, понимая, как общество и общение с Паком благотворно влияли на его тело, что отзывалось на каждое его слово, на ласковые жесты и на эту близость. У него появилось ощущение, будто все бабочки выпорхнули из его рёбер и затанцевали возле них, окутали своей сказочной атмосферой, скрасили это трепетное мгновение. А у Сонхва замерло сердце от такого мелодичного смеха зомби, по которому он так скучал. Которого так не хватало в моменты, когда был скован людской ненавистью, сейчас ожил. Освободился из цепей-лиан, оказался спасён Саном, хранящим в себе его мир. Даже больше.       — Ты серьёзно? — у парня глаза превратились в щёлочки, а Сонхва кивнул, в очередной раз повторяя про себя, каким очаровательным он был. Не утратил этого в себе, стал ещё прекраснее. Поразил лёгкие Сонхва, заселился в его бронхиальном древе маленькой птицей, решившей устроить на нём своё гнездышко. — Ничего? — будто себя спросил. — Как и все люди, чувствую вкус.       — А холод?       — Холод тоже.       — Я поражён, — мужчина не скрывал правды, улыбался ему, не подозревая, как своими действиями оживлял всё, что замерло в душе Сана. Не подозревал о том, как заставлял его сердце стучать быстрее. Поддаться тому круговороту любви, что открывался ему, стоило вновь посмотреть на Сонхва. Боялся, не мог быть смелым, одёргивал себя всякий раз, когда пальцы невольно тянулись к нему, желали на несколько мгновений урвать частичку его тепла, согреться, как большими звёздами, что теперь все собирались в глазах Сонхва. Только в них. В очередной раз сомневался, мысленно произнося себе: как мог любить, страшась упасть. Желал для мужчины только счастья, зная, что оно точно не с ним. Не с заклейменным зомби, грязным изнутри и снаружи, боявшимся того, что всё обернётся не в сторону их счастья. Отношения будут похожи на те, что с Джуёном. С примесью боли, тяжёлыми ударами и нехваткой кислорода.       Сан не хотел задыхаться. Он уже ошибался раз и обжигался два.       — Ты удивителен, Сан, — произнёс он, заставляя парня посмотреть на него. Не отражал удивления, но чувствовал его в глубине своей души, совсем не ожидая таких слов. Сонхва словно слышал все его раздумья — так казалось парню, забывшему, как правильно дышать. Он постарался отвлечь себя от мыслей о мужчине, скрыть свои пунцовые щёки, откусывая мороженое. Но в следующую минуту зашипел от ледяной боли, пронзившей его зубы. Сонхва испугался, подскочив со своего места, и приблизился к Сану, невольно взяв за ладонь, чтобы тот передал ему сладкое лакомство. — С тобой всё в порядке?       — Стало больно, — у него сморщилось лицо, он поднёс к своему рту ладони, стараясь как-то согреться, но ничего не выходило. — Я даже не знаю, такая боль у всех людей или только у зомби? Если только у нас, то это несправедливо, — он опустил голову, еле проговаривал слова, но не желал их прятать в себе, позволяя приговаривать всё, что придёт в голову. — Мороженое очень вкусное. А есть его… — только слова больше не озвучивались, ведь зацепился взглядом за ответный Сонхва. Смотрел в его глаза, пересчитывал крапинки в радужках, каждую ресницу, мазал по текстуре кожи, замечая зажившие шрамы на подбородке, и ощутил, как сердце вновь зацвело рядом с ним.       — У всех, — прошептал он, позволяя себе не отпускать ладонь Сана, оглаживая костяшки его пальцев. Сан млел от этих неторопливых движений, отдаваясь полностью моменту их первой близости. Их первой весны, растопившей ту холодную зиму, что отдаляла их последние годы. — Я рад, что тебе понравилось мороженое.       — Оно очень вкусное, — тихо ответил он, смущаясь. Делиться своими впечатлениями было так необыкновенно, странно, но приятно. Словно птицы, что пели внутри него, что слышал только Сан, теперь могли прорваться через него, дать своей мелодии коснуться и Сонхва, у которого губы тронула улыбка. Такая любимая Саном, такая искренняя. — Спасибо тебе, что угостил меня.       — Я только рад, — улыбнулся ему мужчина, видя такую же яркую на лице Сана, ответную. — Я был уверен, что оно тебе очень понравится.       — Ты был прав, — кивнул Сан, возвращая своё лакомство и вновь принявшись за него. И, вспомнив о том, о чём вдруг стало интересно, не скрывая своего любопытства, спросил: — А что вы разрабатываете?       — Катализаторы для зомби, — ответил он, получая раскрытый рот своего милого собеседника в ответ, чему не могло не поддаться сердце, заставляя мужчину ещё ярче улыбнуться. Он с Саном сиял впервые за столько лет своего затмения. — Мы хотим помочь людям, которые подвергаются критике со стороны общества, улучшив их жизнь препаратом, который увеличит скорость реакции их организма.       — Понятно…       Сан опустил голову, отворачиваясь от Сонхва. Больше не смотрел на него, почти доел своё мороженое, а в груди так и тянуло, так и било, что тот, кого он возвысил в своих глазах, кого стал считать своей жизнью, своими едва дышащими бабочками меж рёбер, оказался таким же, как и все. Он не принимал зомби, он желал сделать их жизни под стать другим, человеческим.       — Разве не было бы лучше обществу признать зомби? Зачем менять их, когда лучше будет… считать их такими же, ничем не отличающимися, — Сан грустно потянул уголки губ вверх, стараясь не давать понять Сонхва, как его слова задели его, вздёрнули живое. Но Пак никогда не был слепцом, он прекрасно понял, что его слова причинили ему боль, что это отдалило их друг от друга, опять воздвигло стены, покрытые рощами, только бы они никогда не добрались друг до друга. Небеса были не на их стороне, в этом мире и в каждом последующем, всё оттаскивали, рвали конечности, чтобы никогда не доползли, не урвали признания, не сохранили их в своей душе, воспоминаниях, как самое драгоценное, что у них осталось от этих разломов вселенной.       — Мнение толпы никогда не изменить, Сан, — тише произнёс Сонхва, наблюдая за тем, как Чхве поджал губы, с обидой смотря на мятно-шоколадную сладость, что больше не казалась ему поводом для радости. Всё мнимо. Всё это Сан выдумал в своей голове, обожествил, а реальность принимать всё не желал. Не мог поверить, как легко повёлся на того, кто один раз укрыл его от дождя, кто прошептал своё тайное признание с такой нежностью, из-за которой Сану хотелось только горько плакать. Сонхва его никогда не примет.       Сонхва не нужен такой, как Сан.       Всё так просто. Так просто понять это, что они совершенно разные, в чужих мирах, отличающихся друг от друга. У Сонхва цветочные поляны, звонкий смех и поющие птицы, в то время как у Сана выжженные земли, на которых оседал порох, у него война с человечеством, боль, дерущие горло крики. Абсолютные противоположности. Мужчине нужен будет тот, кто его будет всячески поддерживать, согревать своими тёплыми пальцами, обнимать, словно в последний раз в своей жизни, окрылять любовью и не огорчать своими шрамами прошлого. А их у Сана слишком много — по всему телу, по всему сердцу, тот ни за что не увидит каждый, не выведет из него.       Сонхва нужен человек.       Сан совершенно забыл об этом.       — Общество всегда будет оставаться при своём мнении, это закон этого мира, — проговорил Сонхва с осторожностью, у него сердце в груди сильно сжималось от вида Сана, который держался, чтобы не заплакать. Чтобы слёзы не заблестели, показывая, как больно ему было от слов мужчины, как он принял ещё одну истину. Сонхва не возвращал свои слова, не извинялся за них, давая понять, что всё это — правда, которую Сану нужно принять, проглотить в себя.       — И ты готов так… — Сан губами втянул воздух, задержал дыхание, сильнее сжал в своих руках мороженое, совсем не зная, что от этого вафельный рожок под его подушечками пальцев треснет, пропуская сквозь себя сладкие и липкие капли угощения. Похож на него. Пронеслось в мыслях парня, пока он продолжал смотреть на то, как разрушалось то, что он держал в руках. Что приносило ему радость, чувство спокойствия и умиротворение, давая забыть обо всём, что было за пределами этого парка. Этого мгновения. — Так просто дать этому случиться? — голос дрогнул, а уголки глаз покраснели от собравшихся в них слёз, что каплями осели, как дождь.       Ветром бы сдуло его чувства, вырвало эту боль, забрало с собой ту вечность, которую он только с ним желал провести.       — Всё не так просто изменить, Сан, — он поджал губы в тонкую полоску, понимая, что должен перекрыть эти раны, что он впервые сам вскрыл на парне, но не желал обнадёживать. Говорить то, чего никогда не сможет сделать и что изменит мир — более ужасно с его стороны. Во всей этой планете не существовало идеальных, плохих или хороших, каждый был перемешан серыми красками, и Сонхва был в их числе. Сану просто нужно было понять это. — Не все хотят этих перемен, не все хотят слышать другое, что не будет выбито в их головах. Для многих это было бы пустым звуком и зомби так и остались бы для всех…       — Монстрами, — договорил за него Сан, усмехнувшись. Он выкинул мороженое в мусорный бак, что находился поблизости, не став терпеть жидкость, стекающую по его рукам. Вытер всё влажной салфеткой, стараясь перенаправить все свои эмоции на медленные, с отзвуками печали, движения. У него слёзы блестели среди всех огней волшебного места, в которое он был влюблён несколькими минутами ранее. А сейчас больше всего хочет покинуть только бы наконец выпустить из себя встречу у светофора, под зонтом, разговоры в тихом заведении и марципановый запах в машине. Забыть полностью то, что за одну встречу, одни слова и одно признание так легко впустил Сонхва в своё сердце.       Так нельзя было делать. Сан заигрался, забыл, где его место.       Принял себя за такого же, за человека.       — Нет, — произнёс Сонхва, нахмурив брови, а сердце в груди стучало так часто, выло, что казалось, выйдет через горло, окажется у ног Чхве. Он встал со своего места, опустился перед Саном, только бы заглянуть в его глаза, что он так усердно прятал от мужчины, лишь бы тот не увидел его слабость. Слабость, что невольно влюбился, поцарапал стёклышками образа Сонхва, разбившегося прямо перед ним. Прямо в этом кротком рае, что в мгновение померк в его взоре.       Сонхва потянулся к ладоням Чхве, что он тут же отдёрнул.       — Нет, Сан-и, — отрицательно помотал он головой, не предпринимая попытки вновь дотронуться до него. Если он не хотел, Сонхва не должен переступать через его желания. Потому, разместив руки на своих коленях, сжимая ткань брюк, из всей души выпустил: — Зомби не монстры. Ты не монстр, Сан.       — Но ты хочешь, чтобы зомби принимали твои препараты.       — Цель этих препаратов не для того, чтобы принудить каждого принимать их. Покупать их или нет — индивидуальное решение, — он говорил медленно, мягко и спокойно, стараясь не расшатывать хаотичные мысли Сана, что старались собраться воедино, каждый раз принимая новые формы его боли. Она теперь у него совсем странная, непонятная, он бы её никакими словами не мог описать, просто знал, что она ещё не ушла, ещё жила в нём, как все цветы. — Если кому-то это поможет избежать проблем, то это будет прекрасно. Но если кто-то не пожелает, то это тоже будет замечательно. Каждое принимаемое решение лишь их выбор. Я не считаю зомби ужасными, они такие же, как и мы. Они часть нашей Земли.       Сан судорожно вздохнул, утирая тыльной стороной ладони лицо от солоноватой жидкости и вновь пряча свою руку в большом рукаве толстовки, только бы Сонхва не видел эти увечья природы на нём.       — Ты ведь не отделяешь цветок от другого, не разделяешь моря и океаны, горы и холмы, — Сан в ответ тихо прошептал: «нет». — Также и я: не разделяю людей от зомби. Мы все одно целое, просто видоизменённое. Но это не лишает нас того, что в нас самих.       У Сана дрожали губы, тряслась челюсть, а глаза сверкали слезами, на которые Сонхва всё же не мог смотреть, аккуратно стёр их большим пальцем. Ощущал холод его кожи, согревая своими касаниями, видя, как Чхве больше не противился ему, не отталкивал от себя.       — Не важно, зомби это или человек, внутри каждого из нас живут наши миры.       — Внутри меня нет этих миров, — промолвил парень, смотря на мужчину и не отпуская лепестки сомнений, что всё ещё прорастали в нём, порождая мицелиями его органы, он должен от них освободиться, должен отпустить и сделает это, как только услышит, впитает в себя каждое его излечивающее слово. — Они все разрушены.       — Нет, Сан-и, — а в груди Сонхва так сильно сдавливало от вида плачущего Сана, что больше не мог держать в себе тревоги. Они его целиком и полностью затопили, не дали частичку кислорода, что теперь он взорвался, больше не мог скрывать в себе каждую мысль, появляющуюся, стоило лишь посмотреть на Пака. — Они все сокрыты в тебе, они сейчас просто тайны, до которых ты не добрался.       — Даже если я чувствую, что умираю? — он смотрел на него внимательно, ища ответы на вопросы, с которыми не мог справиться всё то время, что существовал после операции. — Что ни одного кусочка от меня не осталось? Не от прошлого, не от настоящего ничего нет, Сонхва.       — Я потерял тебя прошлого, Сан. Я потерял моменты, когда ты окончил старшую школу, заболел цветочной лихорадкой, я не смог быть твоим утешением, помочь справиться с тем, что ты прятал от меня. Не хотел втягивать во влюблённость… я так думаю, что ты не хотел. И не знаю, кто был тем человеком, забравшим твою юность, но если бы мне нужно было отдать своё сердце за твою жизнь, я бы это сделал, — больше не контролировал себя, позволял каждому звуку просочиться из души, как китовыми мелодиями, дать быть услышанным. — Я не хочу терять тебя настоящего.       Парень посмотрел на него, не веря его словам. Сонхва не должен так говорить. Должен наносить удары, оставлять их яркие следы на его теле-полотне, говоря, что это любовь. Самая настоящая, безумная и одержимая. Должен быть причиной его боли. Самой колющей, самой раздирающей, ведь Сан оказался влюблён в него. Сделал своим миром, своим смыслом держаться на этой планете ещё немного ради него. Только бы урвать его улыбку, его мягкость, которая крошила его кости до звёздной пыли, до белого порошка, что так легко бы унёс ветер, растворило море, как пепел. Но не говорить того, что Сан старался не придумывать в своей голове. Не обрекать себя на грёзы, сделавшие бы ему ещё в мириады раз больнее.       — Тебе не нужен такой, как я, — всхлипнул зомби. — Мы слишком разные, ты… — он вобрал в себя больше воздуха, боясь произнести то, что повторял себе каждый раз, приводил к тому, чтобы не мечтать, как бы сильно ни хотелось, — устанешь от меня.       — Как ты можешь такое говорить, Сан? — искренне недоумевал Сонхва. — Я засыпаю ночью с мыслями о тебе и просыпаюсь утром с теми же. Сейчас всё кажется сновидением, слишком волшебным, нереальным. Потому что находиться рядом с тобой нереально, Сан.       — Ты не можешь такое сказать, — произнёс он, мотая головой, смаргивая солоноватую жидкость, скользнувшую по его бледным щекам, из-за чего Сонхва начал переживать, с беспокойством смотрел на него. — Я не могу быть для тебя нереальным. Так нельзя. Так неправильно.       — Почему?       — Потому что ты должен оттолкнуть меня от себя, не подпускать к себе ближе, не касаться зомби, — только накрыл его ладонь своей, отчаянно цеплялся за него, сжимал, не отпускал от себя Сонхва, молил его немыми воплями не слушать всего того, что он говорил. — Не шептать о том, как любишь меня, в тишине.       — Мне нельзя? — он стёр большим пальцем его слёзы-кристаллы, забирая вместе с ними все те беспокойства, захватившие в нём свою власть, рождающую войну, с которой он продолжал бороться всё это время один.       Сан отрицательно покачал головой.       — Нельзя.       Мужчина потянулся к нему ближе.       — Даже если я люблю тебя с того момента, как впервые встретил? — зомби вновь повторил своё движение, прикусывая розовые губы. — Даже если я мечтал о том, чтобы увидеть твою улыбку, когда находился в тысячах километров от тебя? Даже если я был сломлен и находил утешение в мысли, что когда-нибудь тебя встречу?       — Такой любви не существует, — прошептал он в ответ, смотрел на него, словно перед своим последним вздохом. Ведь боялся, что если не затаит дыхание, Сонхва развеется, как марево, всего его слова окажутся пустым звуком, что появился у Сана в голове. Никогда не был в реальности, в которой теперь без него просто невыносимо. — Такой любви просто не может быть. Я никогда такую не видел.       — Моя в вечность, — притянул парня ближе к себе и коснулся лбом его, прикрывая веки, вдыхая запах Сана, запах его кожи, волос, по которым так тосковал. — С этой вселенной и до самой последней, Сан.       Замерло бы время. Чтобы дуновение ветерка не колыхало ветви деревьев, вода, струящаяся из фонтана, не шумела, как водопады, затихли города, позволяя Сонхва насладиться бархатным тоном голоса Сана, тому, как парень осторожно коснулся его смолистых волос, решаясь погладить. Делал это неуверенно, немного даже неловко, страшась, что всё сейчас рассеется прямо на его глазах, окажется сном, а он раскроет глаза и увидит перед собой Ли Джуёна.       — Я боюсь, — признался Чхве, решив не таить в себе то, что Сонхва имел право услышать. — Боюсь, что я выдумаю наше счастье, а наша любовь закончится. Что ты уйдёшь, поняв, насколько я безобразен, что ты сломаешь меня. Потому что после этого я уже не смогу собраться заново, эта любовь убьёт меня, и моё сердце… — он приостановился, медленно выдыхая, чтобы успокоить себя, — уже будет нечем склеивать.       — Я не уйду, Сан, — прошептал Сонхва, а парень слышал каждое его слово, вбивал его в свои лёгкие, чтобы раскрыть, чтобы задышать. — Я никогда не брошу тебя. Я люблю тебя так сильно, что и себе сделаю больно, если вновь покину.       Сану необходимо было услышать это.       — Я многое не смогу рассказать тебе, — промолвил зомби, убирая прядь со лба Сонхва и пальцем осторожно проводя по нему, как по небесному атласу, пробуя на ощущения текстуры его кожи. — Не смогу поделиться, потому что это мои травмы. Я с ними живу уже долгое время, а показать их… будет слишком стыдно. Я не смогу быть тем, кто будет тебя согревать, я похож на айсберг, и об этот холод ты будешь постоянно обжигаться. Не смогу радовать тебя, как это делают обычные люди. Мне всё непривычно, меня научили другой любви, и она совершенно отличается от той, что ты показываешь мне сейчас.       — Я покажу тебе свою, — он медленно поднял голову, заглядывая в глаза парня и с мольбой смотря на него. — Прошу, Чхве Сан, дай нам шанс.       — Я люблю тебя, — совсем тихо сказал Сан, на глазах выступили слёзы, протекая реками по его щекам и капая на ладони мужчины. Он с неверием смотрел на него, не мог поверить, что услышал то, о чём мечтал всю жизнь, с самого момента, как встретил маленького мальчика в жёлтом дождевике, решившего поддержать его, стереть слёзы и сотворить улыбку и до этого момента. — Я всего за несколько встреч полюбил тебя, очень быстро и легко позволил коснуться моей души, но душил себя сомнениями столько времени. Ведь я не такой, как все, не красивый, как все другие, слабый, потерявший память, медленный и… грязный. Я даже не знаю, что ты нашёл во мне, чтобы сейчас сидеть возле, дарить свои чувства и касаться так, как не касался никто. Я не для тебя, Сонхва.       — Не говори так, Сан, — Сонхва переплёл с ним пальцы, со всей нежностью смотря на него. — Если бы ты посмотрел на себя моими глазами, ты бы понял, что ты самый красивый человек на всей этой планете, самый сильный и самый прекрасный. Я не вижу ни одного недостатка в тебе.       — Ты не видишь их, потому что не знаешь меня.       — Я узнаю, — произнёс мужчина, — но даже так моё мнение о тебе не изменится. Ничто не сможет сломать эту любовь во мне.       — Даже я?       — Даже ты, Сан.       Сан приподнял уголки губ вверх, слегка улыбаясь. Он наклонился к лицу мужчины, разрывая замок пальцев, обхватил его щёки, нежно очерчивая его контуры и чувствовал, как от этой близости трепетало его сердце, как горячее дыхание касалось уст. Сам решился, сам сделал первый шаг навстречу тому, чтобы освободить себя от боли, чтобы найти свою радость вместе с Сонхва, раскрасить эту серую обыденность, унестись к мерцающим звёздам, наконец, пройдя через бездны.       Бездны отныне только в глазах Пак Сонхва, а Сан был в них влюблён больше всего.       — Давай быть вместе, — прошептал младший, больше не боясь того, что так тяготило его, выворачивало наизнанку. Потому что искренность Пака измельчила всё до мельчайших частиц, пробралась внутрь него и дала понять — он не врёт. О такой любви невозможно лгать. — Вечность и больше.       — Можно я тебя поцелую? — тихо спросил Сонхва, чтобы слышал только Сан и никто больше, ни природа, ни луна и небо, украшенное небесными светилами, а Чхве на него удивлённо взглянул. — Я хочу уважать твои желания, и, если ты этого не хочешь, я всё пойму.       У Сана от этого глаза впервые за столько времени засверкали, и красивее этого для Сонхва не было ничего.       — Можешь, — кивнул Сан, пододвигаясь ещё ближе и создавая удобство для Сонхва.       Мужчина накрыл его губы, холодные, мягкие, солёные от слёз, но такие нужные сейчас, что Сонхва мысленно умирал от бабочек в животе, затрепетавших своими красочными крылышками, щекоча внутренности. Он невольно прижал к себе худощавое, такое хрупкое, драгоценное тело парня, который обвил его шею руками, зарываясь пальцами в волосы, сжимая их с небольшой силой и приоткрыв рот, позволил Паку углубить поцелуй, робко отвечая на него. Сонхва наслаждался тем, как билось сердце Чхве, давая понять ему, что Сан рядом с ним. Оживал. У самого зомби все клетки в его организме затопили ощущения, словно он находился в тёплых волнах моря, и он даже не знал, что так может быть. Без боли.       Это был первый поцелуй Сана без неё.       — Мне кажется, я сейчас заплачу от счастья, — немного отстранившись от Сана и заглядывая в его затуманенные любовью глаза, хрипло проговорил Сонхва. — Это слишком нереально.       — Тогда и я тоже, — засмеялся зомби, впервые за всё время ощущая окрылённое чувство, впервые ощущая себя любимцем самой природы, ведь она именно ему даровала эту великую любовь, наделила эмоциями, что нет у других холодных, полумёртвых созданий. И был так благодарен ей за возможность любить своего мужчину так же сильно, как и он Сана.       — Я не хочу, чтобы ты плакал. Это разрывает моё сердце.       — И моё тоже. Поэтому не плачь, Сонхва. Никогда не плачь из-за меня.       — И ты, Сан, никогда, — улыбнулся он и вновь оставил невесомый поцелуй на его губах, прежде чем встать со своего места. — Прости, у меня затекли ноги от долгого нахождения в этом положении.       — Ничего, — парень вновь улыбнулся, обнажив свои очаровательные белые зубки.       Сонхва приземлился на скамью, тут же принявшись массировать свои ноги, иногда шипя от покалываний, будто по нему прошлись множество иголок.       — Жалко мороженое, — вдруг призадумавшись, проговорил Сан и опустил голову, разглядывая свои руки и понимая, что он собственноручно сломал такую прекрасную сладость.       Сонхва не дал ему грустить, тут же накрывая своей ладонью его и несильно сжимая.       — Становится холодно, поэтому лучше не есть в парке, ты можешь заболеть, — сказал мужчина и, заметив ещё более печальный вид своего возлюбленного, тут же предложил: — Но мы можем поесть его в моей машине, и потом я отвезу тебя домой.       Сан вдруг покраснел, смутившись своих мыслей, в которых они в салоне автомобиля долго целовались, не в силах оторваться друг от друга, и он тут же замотал головой в разные стороны, отгоняя от себя представления, что бросали в жар. Сану понравился их первый поцелуй, и он был бы не против повторить их ещё множество раз, если это будет сопровождаться такой же нежностью, которой Сонхва его зачаровал. Но думать о таких фантазиях для парня было слишком, потому он попросил себя сконцентрироваться на остатках этого времени с Паком и не допускать к себе внезапные желания.       — Что такое, Сан-и? — заметив взгляд зомби, который резко стал задумчивым, спросил старший и обеспокоился. Но даже не представлял о том, что Сан в этот момент пытался перебороть себя. — Не понравилась идея покушать в машине? Тогда можем остановиться в кафе, только если тебе будет удобно.       — Нет, — тут же ответил Чхве, слегка нахмурив свои брови. В тот раз ему понравилось кафе, потому что оно было безлюдным, но сейчас он боялся, что каждое заведение будет заполнено посетителями, ведь наступило окончание будней. Да и в машине Сонхва ему больше всего нравилось. — Я хочу в машине, — и, посмотрев на чужие ноги, спросил: — Тебе уже лучше?       — Да, намного. Думаю, смогу ходить, — хихикнул Сонхва, стараясь подняться, а Сан тут же помог, говоря тому опереться на него, положить руку на его талию для большего удобства, и всячески старался быть поддержкой мужчины. Даже не подозревая о том, что одно его нахождение и есть самая большая поддержка для Пака.       Сонхва приобнял его, оставляя свой лёгкий, ласковый поцелуй в висок, и прикрыл глаза, останавливаясь, наслаждаясь этим моментом и головокружительной близостью, теряясь в этом волшебном парне, как в облаках, парящих в атмосфере планет. Он нашёл его, он дошёл до него и теперь рядом с ним, теперь ни за что не отпустит, как море свои берега, как астеризмы свои звёзды, как земля свои цветы. Будет куполом Сана, защищая его от всей печали, что в нём скопилась, что постепенно начала развеиваться, ведь и Сан нашёл своё.       Своё счастье.       Своё исцеление.       И пусть весь мир подождёт, пока он будет любить Сонхва.