High in the halls of the kings who are gone
Jenny would dance with her ghosts
The ones she had lost and the ones she had found
And the ones who had loved her the most
Софья без какой-либо жалости кинула на письменный стол книгу, затем вторую, третью. Пётр молча наблюдал за происходящим. Желание освобождать личное пространство у неё появлялось спонтанно, а на вопросы, почему этим не могут заняться слуги, всегда был один и тот же ответ: — Дуракам не позволю трогать мои вещи. Несколько папок сиротливо лежали на краю стола. Пётр лениво поглядывал за действиями жены. Его прежнее положение дел вполне устраивало. И стоило так впустую тратить время? Вот, ещё одна вещь упала на стол со шкафа. Он напрягся. Предмет представлял собой альбом, который доверху был чем-то набит. — Ты видела, что ты бросила? — растерянно поинтересовался Пётр. — Петенька, разумеется, я вижу, какой хлам я выкидываю, — раздражённо ответила жена. — И ты не считаешь это нужным? Она потупилась, будто пытаясь понять, в чём смысл разговора. Что было не так в этом ворохе старых бумаг? Ненужные письма, наработки указов, многочисленные забытые рукописи Петра к его сценкам... Нет, определённо ничего нужного. Пётр нетерпеливо подорвался с кровати, подходя к столу и отодвигая прочую макулатуру. Он вытащил то, что искал. Помахав у Софьи перед лицом и поняв, что должного эффекта она не ощутила, муж пояснил: — Это же рисунки детей. — Да, я вижу, но им много лет. Половина выцвели, половина просто не несут никакого смысла. — Я не слышал ничего более жестокого, — возмутился Пётр, — мы должны это оставить. Софья посмотрела на него и медленно моргнула. Ему что, делать было нечего? Ну, вернее, да, это сентиментально, памятные вещи, но... их буквально куча. Дети сами об этом не помнят, ничего худого не произойдёт, если один сборник их творений неожиданно исчезнет. В конце концов, у Лены и Ани все ещё впереди. — Зачем? — Хочешь сказать, что в тебе никогда не пробудится милой родительской печали, когда все птенцы покинут гнездо? — У нас есть еще пять таких скоплений, — она вызывающе кивнула на груду бумаг, покоящихся на верхних полках. — Если ты так будешь делать, то однажды не останется воспоминаний о самых первых рисунках. Сомневаюсь, что старшие нарисуют что-то ещё! — он взмахнул руками. Логика в этом, конечно, была, но Софью попросту интересовало: это говорила любовь скапливать всякий хлам и неготовность к переменам или действительно желание предаться воспоминаниям? — Мы можем оставлять самые хорошие, — пожала плечами Софья, — разве это не достойный компромисс? Пётр фыркнул, даже не поворачиваясь к жене, чтобы ответить: — Соня, у них все работы самые хорошие! Софья кивнула, сдаваясь. Она присела на край кровати к супругу, который листал неровные и неаккуратные рисунки, сменяющиеся иногда поделками. Что ж, по правде говоря, сама Софья помнила всё это довольно отчетливо. Интересно, сколько раз она сама смотрела на эти детские творения, пока первенцы были маленькими? — Они нечасто общаются с нами, — с какой-то толикой грусти подметил Пётр. — Говоришь как старый дед, — закатила глаза Софья, — это часть жизни. Дети становятся взрослыми, проявляют меньше интереса... В конце концов, они все ещё нас любят, не так ли? — Да, но это же настоящий произвол! — нахохлился муж, — время чересчур быстро идёт. — Только не заплачь, я не вынесу твоих слёз отчаяния, — с плохо скрываемой иронией бросила Софья, вырывая из рук стопку, — перейди от слов к действиям. Они оценят. Пётр откинулся назад, падая спиной на поверхность кровати. Слова жены он воспринял чересчур близко к сердцу, поскольку через пару минут совершенно серьезно спросил: — Может, показать им потешный полк? — Не думаю, что они в этом возрасте. — Точно, ещё не доросли. Софья закатила глаза. Кто-то уж точно никогда не перерастет. — ...или, может, показать всю прелесть театральных представлений? — совершенно невинно рассуждал супруг. — Они скоро будут иметь свою семью, а ты с такими глупостями! Какое-то время воцарилось молчание. Софья, хоть и стояла спиной, возвратившись к разгребанию шкафа, слышала обиженное сопение. Чтобы утихомирить недовольство мужа сказала: — Возьми их на охоту. Рабочий способ. Звуки вовсе прекратились. Софья удержалась от хихиканья, думая, как мучительно сейчас рассуждает супруг. Она положила злосчастный альбом на законное место. Хорошо. Лежи там. Пётр принял сидячее положение на пару секунд, чтобы остановить жену от разорения святыни. Он положил ей руки на талию и утянул за собой, заставляя отцепиться от полки. Софья и Пётр нелепо рухнули на кровать. — Дурак, что ли? — шутливо поинтересовалась она. — Хватит мучать этот шкаф, ты скоро всё выкинешь! — Пётр широко улыбнулся, — а вообще, идея вполне сносная... Ты же с нами? Софья выразительно посмотрела на него. Она не особо любила охоту, а тратить время впустую не очень хотелось. В конце концов, она и не страдала от нехватки любви. Пётр, заранее предчувствуя отрицательный ответ, трагично возвел глаза к небу. — Хорошо. Я постараюсь выдумать тебе уважительную причину, по которой ты решила бросить их в этом жестоком мире. Софья шлёпнула Петра подушкой, подавляя усмешку. И сколько наглости могло таиться в людях! Отвела глаза, выдерживая напряженную паузу. — Ладно, я поеду с вами! Они взглянули друг на друга, и Софья больше не смогла сохранить серьёзное выражение лица. Улыбнулась. Пётр извернулся, прижимая жену к себе и целуя в щёку. Ещё одна маленькая победа.The ones who'd been gone for so very long
She couldn't remember their names
They spun her around on the damp old stones
Spun away all her sorrow and pain