***
Горячая вода била по коже отлетая от неё мелкими брызгами. Кризалис запрокинул голову подставляя лицо под струит воды. Поэт положил руки ему на плечи и притянул к себе. Первый поцелуй пришёлся в висок, затем в скулу и наконец в губы. Они целовались долго и нежно а чувства от их поцелуя смывала теплая вода. Поэт развернул Кризалиса лицом к себе и вжал его лопатками в кафель ванной. Следи, изучай, находи слабости и точки нажима, и когда придёт время, используй их во всю, этого принципа в общении с людьми Поэт придерживался с самого детства, и Кризалис не стал исключением. Уши, шея и верхняя часть груди были его эрогенными зонами, когда Поэт нагибался к шее Кризалиса тот сам подставлял её для поцелуев, это было одно из тех немногих действий удовольствие от которых он не отрицал. — Кусай уже, вампирище кровожадное. Поэту не нравилось когда Кризалис называл его вампиром или Мефистофелем, в такие моменты он даже немного жалел о том что когда то в прошлой жизни сам дал человеку ставшему впоследствии Кризалисом книгу Гёте, Фауст. Для Кризалиса это была маленькая месть, за то что Поэт часто называл его "львёночек", для Поэта это была игра кто кого сильней уколет. Не смотря на то что они играли в разные игры правила у обоих были одни и те же. — Как пожелаешь мой золотой львёнок. Поэт приложил губы к остро очерченной артерии на шеи Кризалиса и запечатлел на его коже долгий поцелуй, который позднее расцветёт алым засосом. Поэт сжал зубы так резко что Кризалис дёрнулся от неожиданности и застонал. Медленно отпустив шею жертвы Поэт стал покрывать место укуса поцелуями попутно всё теснее прижимаясь пахом к человеку напротив. Руки Поэта оглаживая блуждали по накаченному телу а губы оставляя за собой цепочку из поцелуев спускались все ниже пока не достигли паха. Встав на колени перед Кризалисом Поэт устремил взгляд зелёных глаз в карие, абсолютно чёрные глаза Кризалиса. — Что такое? Не собираешься меня отговаривать как обычно? Кризалис хрипло прорычал — нет— и прикусил собственный кулак что бы не застонать когда тонкие пальцы Поэта обхватили его член. Поцеловав головку Поэт провёл языком по всей длине и остановился у основания ствола целуя и покусывая кожу на этом месте, вместе с тем играя пальцами на головке как на музыкальном инструменте извергающим из себя плохо скрываемые стоны наслаждения. Когда Кризалис почти достиг кульминации Поэт в последний раз поцеловал его головку и прекратил игру. — Нет, нет, пока нельзя— сказал поэт целуя пресс Кризалиса— прибереги это до того момента как мы окажемся в кровати. — Зараза зеленоглазая, кто вообще так делает?— прохрипел в ответ Кризалис зажимая рот рукой что бы не застонать от маленькой мести Поэта в виде нежного поглаживания ствола пальчиками и трепетного прижатия его к щеке. — Развернись спиной ко мне и упрись руками в стену. Игры кончились, Кризалис медленно, в полубессознательном движении выполнил указания Поэта. В свою очередь Поэт выключил душ, что всё это время проливал на них струи искусственного дождя и взяв Лейку в руки переключил струи с рассеянного полива на мощную тонкую струю. Снова включив поток воды Поэт вставил в анус Кризалиса два пальца и медленно вращая кистью руки стал разводить их в разные стороны постепенно открывая дырочку Кризалиса. Когда отверстие было открыто достаточно сильно Поэт направил струю воды в анал любовника. Кризалис застонал, дёрнулся и выгнулся в спине сжимая кулаки. От ощущения вливающейся в него и изливающейся обратно воды сводило живот а к горлу подкатывала тошнота, от судорог в животе ноги начинали дрожать и подкашиваться. Когда чистка была закончена Кризалис медленно сполз на пол душа. Ему понадобилась пара минут что бы побороть тошноту и прийти в себя после чистки. После чего он проделал с Поэтом то же что тот недавно делал с ним.***
Вытирая волосы полотенцем Кризалис рассматривал подготовленную Поэтом кровать. Простынь с фото рисунком зелёной листвы пересекали толстые кожаные ремни образующие огромную черную паутину, достаточно большую что бы в ней мог поместиться человек. В верху и низу паутины имелось по две петли, для рук и ног, и ещё одна большая по середине— для торса. Кризалису было неприятно на нее смотреть но он не мог отвести взгляд, ведь именно ему предстояло стать той самой бабочкой которая по собственной глупости угодила в столь очевидную ловушку, глупости достаточной что бы влюбиться в высокого зелёноглазого паука плетущего свою неимоверную паутину не из кожаных ремней но из из материала куда более тонкого и крепкого— человеческих слов. Поэт ухватил лицо Кризалиса за подбородок и обратил к себе. — Что?— спросил вытащенный из листвы ведения Кризалис. — Тебе помочь высушить волосы или ты сделаешь это сам?— спросил Поэт, судя по раздражению в голосе не в первый раз. — Ааа, нет, давай лучше ты. Кризалис сел на самый краешек кровати, стараясь быть как можно дальше от паутины и закрыл глаза, что бы лишний раз не смотреть на неё. Это не помогло, даже с закрытыми глазами он продолжал видеть чёрные нити разрезающие зелень листвы. Завыванием сильного ветра над головой шелестел фен, пальцы Поэта зарывались в рыжие волосы, гладил и вертели чужую голову. Постепенно образ паутины начал таить, оставляя после себя лишь зелёную листву, шум ветра и прикосновения паучьих лапок к голове. — Готово. Этого слова хватило что бы лес исчез, а перед открытыми глазами Кризалиса вновь в своей незыблемости возникла паутина. Поэт унёс мокрые полотенца и фен в ванную после чего принялся разбирать клубок кожаных ремней с заклёпками лежащий на кресле. Это тоже была паутина, но не такая как та что лежала на кровати, эта была ближе к телу и было не понятно от какой из них будет легче избавиться. Поэт помог Кризалису одеть и застегнуть на себе сбрую из чёрной кожи с позолоченными кольцами и заклёпками шипами. У Кризалиса едва заметно дрожали руки. Он взобрался на кровать и уселся в центре паутины, в горле пересохло, Кризалис устремил взгляд непроницаемо черных глаз в дьявольски зелёные глаза Поэта. Он ничего не сказал, но этого взгляда было достаточно что бы Поэт понял что если он заиграется и не сможет вовремя остановиться второго шанса ему не дадут. — Открой ротик. Кризалис раздвинул губы и высунул язык на который Поэт положил большую белую таблетку, сильный наркотик вызывающий чувство расслабленности и счастья вместе с тем мешая нормально двигаться но не притупляя ощущения. Иначе Кризалис не смог бы играть в эти игры. — Хороший львёночек, теперь пей— сказал Поэт поднося к губам Кризалиса бутылку с водой и глядя его по голове освободившейся рукой. Кризалис проглотил таблетку и улёгся стараясь держать руки и ноги как можно ближе к оковам на паутине. Поэт начал пристёгивать его к паутине, сначало наручи, потом пояс и поножи, проверяя все по несколько раз что бы в случае если лекарство не подействует и Кризалис начнёт вырываться он не смог освободить какую ни будь конечность и не навредил себе или Поэту. Последними штрихами композиции стали кожаная повязка на глаза, лишающая Кризалиса возможность видеть и кляп препятствующий возможности возражать, теперь он весь, целиком и полностью был во власти Поэта. Его возбуждала полученная картина: прекрасный лев, царь зверей, обличённый в человеческое тело лежал перед ним будучи совершенно не в состоянии противостоять ему. То как ошейник обхватывает эту красивую шею, и как черный ремень рассекает грудные мышцы пополам в то время как ремень под грудью отделяет их от пресса, то насколько тонкой кажется его талия охваченная широким кожаным ремнём, все это в сумме и по отдельности сводило Поэта сума. Взяв в руки кинжал полученный ранее от Кризалиса и тщательно продезинфицировав лезвие Поэт приложил холодную полоску металла к шее объекта своей страсти. Кризалис замер, он даже перестал дышать, лезвие было так сильно прижато к его шее что малейшее движение могло привести к порезу и перерезанию артерии впоследствии. Поэт повёл руку в низ, медленно и плавно, оставляя за остриём кинжала тонкую красную дорожку, Кризалис осторожно вздохнул когда лезвие исчезло с его шеи. Закончив рисовать красным завитушку начинающуюся на шее и кончающуюся на левом соске Кризалиса Поэт поднял кинжал и переместил острие на кубики пресса, оставляя на каждом крестовидную царапину. — Пока с тебя этого хватит— прошептал поэт в самое ухо Кризалиса. Он убрал кинжал на тумбочку и начал нежно поглаживать бедра своего львёнка. Из за того что его движения были ограничены паутиной Кризалис мог свести ноги вместе только в коленях, да и тогда было достаточно слегка опустить голову что бы увидеть его красивый подтянутый зад. Поэт провёл руку между сведёными вместе коленками и стал властно гладить ягодицы Кризалиса который в свою очередь начал вертеться и вырываться из паутины. — Львёночек сегодня ведёт себя очень плохо, ты уже забыл что тебе нельзя сопротивляться? Может быть львёнок хочет выпить ещё одну волшебную таблетку?— ответом на фразу Поэта, полную сладострастия и капельки издёвки послужило отрицательное мотание головой— Нет? Тогда львёночку стоит стать более послушным и начать успокаиваться прямо сейчас, иначе он будет очень сильно наказан, и это наказание ему точно не понравится... А теперь, если львёнок успокоился и готов снова быть послушным он должен развести ножки. Ты так сильно напряг бёдра что я при всем желании не смогу развести их сам. Таблетка наконец то начала действовать, натянутые до предела Кризалисовы нервы стали потихоньку расслабляться, страх отпустил сжимаемую им доселе грудь и Кризалис снова смог нормально дышать. Понуждаемый словами Поэта и лёгкими ударами по бёдрам и голени Кризалис стал медленно раздвигать ноги, это продолжалось до тех пор пока он не раздвинул ноги так широко как только смог. Получив желаемый вид Поэт немного поиграл с фаллосом Кризалиса но как только он встал тут же оставил его без внимания которое переключил на приготовленные для этого дня игрушки. Взяв в одну руку хлыст а в другую кнут Поэт прикинул в уме возможные исходы их использования и положил кнут на место остановив свой выбор на хлысте. — Постарайся лежать прямо и не в коем случае не своди ноги. Больше Поэт ничего не сказал Кризалису перед тем как его ударить. Неожидавший такого мужчина попытался сложиться пополам защищая промежность но всё что он смог ограниченный паутиной это свести вместе колени. Кризалису было очень больно, тем не менее помня о словах Поэта он снова развёл ноги подставляясь для следующего удара. — Хороший мальчик. Правила игры были просты, если Кризалис выдерживал удар не сводя ноги он получал в награду короткую дрочку, если этого не происходило то через три минуты промежность Кризалиса накрывало новым ударом кнута. Так продолжалось до тех пор пока общее количество ударов не стало ровняться десяти, после этого вполне довольный результатом игры, четыре к шести, Поэт дал Кризалису получасовой перерыв, что бы тот мог прийти в себя, насколько это возможно для человека находящегося под действием наркотических веществ, во время которого говорил какой Кризалис замечательный, хороший и послушный. Удостоверившись что Кризалис достаточно пришёл в себя и может продолжать Поэт взял с тумбочки тюбик со смазкой и пристроив кончик внутри анального отверстия Кризалиса стал медленно выдавливать смазку внутрь дырочки. Когда тюбик стал совсем плоским и вся смазка уже находилась внутри Кризалиса Поэт зашвырнул пустую ёмкость в дальний угол комнаты и медленно вставил средний палец в анал, следя за тем что бы смазка не выливалась наружу он медленно крутил пальцем раздвигая стенки и позволяя смазке затечь глубже. Решив что смазка затекла уже достаточно глубоко Поэт добавил к первому пальцу второй и начал планомерно растягивать дырочку Кризалиса периодически задевая простату. Смазка была холодной и слизкой, неприятно разливающийся внутри. Кризалису не нравилось когда ее было настолько много но Поэт считал это необходимостью так что со временем Кризалис перестал возражать. Он уже чувствовал себя грязным, несмотря на то что Поэт только приступил к его подготовке. Из за того что Поэт прибавлял пальцы по одному Кризалис мог точно сказать что его подготовка закончилась на трёх пальцах. Закончив подготовку поэт шлёпнул Кризалиса по бедру, это был условленный сигнал что он хочет войти, получив разрешающий кивок Поэт стал медленно вводить член в попку Кризалиса. Он дёргался и трепыхаться в его руках как настоящая бабочка запутавшаяся в паутине, Поэт не знал делает ли это Кризалис специально что бы доставить удовольствие ему или же по каким то своим причинам, но пока тот не подавал сигналов прекратить— громкие стоны и биение головой о матрас, он собирался насладиться по полной. Трахая Кризалиса и одновременно дроча ему Поэт довёл себя до разрядки четыре раза, он уже собирался приступить к пятому заходу но Кризалис подал сигнал что с него хватит. Поэт не возражал, хотя ему и было несколько обидно, он понимал что если не остановится сейчас Кризалис ему этого не простит. Сняв с него маску и вынув изо рта кляп Поэт впился страстным поцелуем в онемевшие губы. — Тебе понравилось? — Мммм, по мой му ты кое что забыл. — Даааааа?—наигранно удивлённо спросил Поэт тянущийся за вторым тюбиком смазки. — И что же я забыл? — Так, дай подумать, по мой му это звучит примерно как, дать мне кончить? — Оооо да, ты совершенно прав, прости меня, это просто ужасное допущение с моей стороны, я сейчас же все испрвлю— сказал разрабатывающий себя Поэт и рассмеялся, вслед за ним начал смеяться Кризалис. Поэту было неудобно в позе наездника из за своих длинных ног, но развязывать Кризалиса пока что не хотелось совершенно, так что он решил потерпеть. Анальное отверстие Поэта было уже чем у Кризалиса, так что и разрабатывать его приходилось дольше и тщательнее, однако это все равно не очень помогало в борьбе с неприятными ощущениями при входе. Поэт закинул себе в рот волшебную таблетку и проглотил ее не запивая, чем вызвал неодобрение Кризалиса. Однако это скоро перестало иметь значение, все в этом мире перестало иметь значение, было только здесь и сейчас, и оно было настолько хорошим что Поэт хотел бы что бы это здесь и сейчас длилось вечно. Двигаться стало тяжелее, но и боли теперь совсем не было, не было ни каких неприятных ощущений, они все уплыли и растаяли в небытие ведомые магией таблетки, вместе с ними таяло и что то ещё, что то маленькие противное и властное, что вечно портило жизнь Поэту до того как он стал тем кем он был сейчас, но что это было он уже не помнил. Кризалису было хорошо, внутри Поэта было так узко тесно и влажно что мозг сводило судорогой от удовольствия, если бы к нему не примешивалась боль от нанесенных ему ранее ударов Кризалис бы наверное тоже поплыл, как и Поэт, который что то бубнил себе под нос про таящий мир. Это была неплохая идея, растаять, растворится друг в друге и в удовольствии, потонуть в мире где есть только приятные ощущения. У Поэта кончились силы, когда Кризалис кончил в третий раз Поэт поднялся с его члена и упал рядом навзничь. Перед тем как окончательно отключится Поэт освободил руки Кризалиса, на большее его сил уже не хватило. Пока Кризалис освобождался от оставшехся трёх ремней удерживающих его на кровати Поэт спал глубоким сном. Кризалис попытался встать с кровати но у него ничего не получилось, таблетка уже перестала действовать и каждый мускул в теле теперь завывал адской болью. Чертыхаясь но не вставая с кровати Кризалис дополз по матрассу до тумбочки, достал из неё одеяло с зелёными листьями и как мог накрыл себя и Поэта после чего провалился в глубокий сон. Той ночью Поэту снилось что рядом с ним спит огромный золотой лев, ему поклонялись так же как и когда то золотому тельцу с той лишь разницей, что лев был намного красивее тельца и искренне любил всех кто любит его. Кризалису же приснились глупая бабочка, увядшая в паучьей паутине, и не менее умный паук, который так залюбовался крыльями бабочки что сам угодил в свою же ловушку.