От громкого звука её шагов песок непрерывно сыпался с каменных стен на холодный пол, того ужасного запаха, источаемого непонятной лужей, уже не было. Сара перестала его чувствовать почти сразу же, как первая из её ног смогла пройти через купол. Она покорно шла вперёд, пытаясь всеми силами выкинуть из головы беспокойные мысли. Всё-таки, времени для разговора с Даниэлем осталось совсем мало, к началу слушания они уже просто никак не поспеют. В момент, когда она достигла очередного поворота, карие радужки не рискнули бросить на друзей даже мимолетного взгляда, больше всего на свете опасаясь, что их обеспокоенные лица вынудят её вернуться обратно. Она не сомневалась, что три пары глаз внимательно следят за ней. Голубые, карие и янтарно-зеленые отблески провожали её спину взглядом. И чувствовала она их ровно до того момента, пока первая из туфелек не скрылась за стеной из грязно-серого кирпича, скрывая её фигуру в темноте узкого прохода.
Здесь действительно было темно, правда, уже не так сыро и грязно как в том туннеле, по которому им пришлось идти сегодня, но ситуация от этого факта ничуть не менялась. Отблески света, которые она сначала приняла за настенный фонарь, на самом-то деле являлись языками пламени очень старого и грязного на вид факела. Невооружённым взглядом было видно, что занимает он своё законное место далеко не один год. Дерево на рукоятке сильно почернело и закоптилось, а металл, обрамляющий источник жара, в кое-каких местах расплавился. И, если говорить открыто, этот самый факел был единственным, что ей удалось более-менее рассмотреть в этой кромешной темени. С каждым шагом сумрак словно сгущался всё больше и больше, вынуждая её невольно начать жалеть об этой непонятной вспышке храбрости, которая проснулась в её душе, когда она только ступила сюда. Сара двигалась точно вперёд, под себя подмечая, что отдалённый звук разговоров всё стихал и стихал. Всё чаще слух невольно концентрировался на каких-то подозрительных, по её мнению, шорохах и шарканьях. Каблуки туфель тихо стучали о твёрдый фундамент, а глаза невольно опасливо щурились. В голове против воли вырисовывались картины самых мерзких и тошнотворных существ, которые прямо сейчас окружают её со всех сторон. Прокапывают норы через холодную землю и касаются склизкими щупальцами кирпича, за которым тихо шагает она, принимая эти звуки за плоды своей больной фантазии.
Так прошло несколько минут. Долгие секунды нервных подрагиваний, постоянного вращения головой и громкого дыхания. Спина покрылась неприятными мурашками, и она то и дело нервно заламывала пальцы, думая о том, что стоять на месте тут точно не стоит.
И в этом девушка оказалась абсолютно права.
В момент, когда покалеченная нога снова стала болезненно нарывать из-за слишком долгого напряжения, и она замерла всего на секунду, разминая её, карие глаза впервые за время этой весёлой прогулки опустились к покрытому грязью полу.
Очень зря.
Хватило всего одного мгновения. Миллисекунды для того, чтобы привыкшее к темноте зрение вдруг заметило какое-то движение совсем рядом. Это было что-то очень маленькое и подозрительно похожее на представителя ненавистных ей грызунов. Только вот, проблема заключалась не только в самом наличии крысы, тут их было полно, но эта прямо сейчас неслась точно на неё, просто с бешеной скоростью направлялась только прямо, даже не собираясь поворачивать в другую сторону.
Страх ещё даже не успел поселиться в её душе, как вдруг эта пузатая, чёрная крыса одним чётким прыжком взлетела в воздухе и повисла на застёжке одной из туфель, словно тряпичная кукла.
По туннелю прошёлся просто дикий визг. Настолько пронзительный и душераздирающий, что настоящим удивлением было то, что настырный грызун не испугался такого резкого и громкого звука. Ее нога взметнулась в воздухе, в отчаянной попытке скинуть с себя животное, но все было тщетно. Сара больше напоминала сейчас очень больного и явно свихнувшегося фламинго, который надеется что этот непонятный танец может помочь ему избавиться от мелкого переносчика заразы. Из-за слишком громкого звука с потолка самым настоящим градом посыпались мелкие камушки и пыль, попадая в глаза. Если до этого видеть ей не позволяла темнота, то прямо сейчас слизистую жгло от неимоверного количества грязи, нос чесался от пыли, а эта чёртова крыса похоже даже не собиралась оставить свою жертву наконец-то в покое. Сара не открывала глаз, все также продолжая делать резкие движения ногой, но этого было и не нужно. Девушка чувствовала чужой вес на одной из конечностей и почти слышала как маленькие коготки царапают гладкую поверхность туфли, отчаянно пытаясь не упасть.
Решение было принято молниеносно.
Рекомендации Камило напрочь пропали из головы, панический страх окутал сознание, отключая мозг и позволяя инстинкту самосохранения сделать всю работу за неё. Не обращая никакого внимания на крысу ноги понеслись точно вперёд, чувствуя как та болтается и стороны в сторону от таких диких виражей. В самом конце коридора появился яркий свет, почти сравнимый с солнечным. Настолько светлым и настолько желанным он был. Почему-то ей казалось сейчас что как только она достигнет его, то неугомонный грызун просто раствориться в воздухе, исчезнет куда-то сам по себе и ей не придётся смотреть, трогать, и ощущать в своих руках его маленькое тельце.
Лёгкие заболели, а ладони достигли холодного камня, но вопреки её ожиданиям избавиться от непрошенного гостя не удалось.
Теперь у неё получилось отчётливо рассмотреть её. Тёмная, либо может просто слишком грязная, шерсть, круглые уши и чёрные как пуговки глазки, маленькие коготки на белых лапках вцепились в материал застежки просто намертво, а голый розовый хвост подметал собой землю от любого её движения.
— Да, отвали же! — она все так же не оставляла попыток скинуть ту с себя, но когда поняла что всё это тщетно, бессильно опустила ногу в обычное положение. — Чего тебе надо?
И к огромному её изумлению, крыса вдруг пошевелила длинными усами, издавая какой-то тихий звук и сама отцепилась от девичьей ноги, словно Сара и вовсе никогда не была ей нужна. Будто бы она поняла, что девушка ей говорит и исполнила довольно грубую просьбу.
Пришлось проморгаться, чтобы убедиться, не почудилось ли.
Но маленькие лапки действительно уже направлялись дальше по коридору, в нем как и в той комнате с вонючей лужей был свет, так что списать все это на обманчивую игру света или галлюцинацию уже просто не получится. Сара действительно, в реальности, ошалело провожала взглядом черную точку, слышала как её крохотные коготки с характерным звуком бьются о холодный пол подземелья.
Крыса вдруг остановилась и развернулась к ней своей вытянутой мордочкой, замирая.
Девушка тоже замерла, снова моргая и не совсем понимая, что вообще происходит.
Может, та зелёная жижа источает какой-то дурманный газ и Сара прямо сейчас смотрит в ничто? Быть может, никакой крысы тут нет и в помине?
Одним движением маленький грызун снова повернул мордочку в направлении продолжения коридора и чёрные глазки-бусинки впились в её каким-то слишком уж умным и осознанным взглядом.
Шестерёнки в мозгу протяжно скрипели и всё никак не желали сдвинуться с места, словно найти объяснение настолько из рук вон выходящему зрелищу были не в силах даже они.
Сначала невидимое поле, теперь эта крыса. После слушания ей точно нужно обратиться за помощью к Джульетте.
— Эм… — крыса всё так же стояла на одном месте, не собираясь в ближайшее время переводить свой взгляд на что-то другое и Сара, чувствуя себя полнейшей дурой, решила что от небольшой беседы с совершенно не говорящим животным слишком уж страшного вреда не будет, — ты хочешь, чтобы я шла за тобой?
Крыса еле слышно пискнула и припустила дальше по коридору, будто бы отвечая на её вопрос положительным утверждением.
Её челюсть чуть не отпала, глаза расширились не веря в увиденное и Сара быстро, как только могла, направилась следом за ней, мысленно говоря себе что никто, ни одна душа на этом свете, ни за что и никогда не узнает об этом случае, если она конечно не хочет чтобы остальные приняли её за душевнобольную.
Одно дело Антонио, дар которого заключался в понимании языка абсолютно любого животного. Слышать из его уст о том, что один из особенно любимых им какаду сегодня довольно сильно поссорился со своим противником из-за спелого плода папайи, не удивительно. Это воспринималось всеми как что-то абсолютно нормальное. Но если что-то подобное скажет она, то всё. Пиши пропало. Мало того, что Сара не имела своего дара и не обладала никакой магией, так и полноправной Мадригаль она ещё не успела стать. Получить такую странную способность вести беседу с крысами она никак не могла даже в теории. Матушка решит, что на почве стресса у её любимой дочери просто-напросто поехала крыша, и чего доброго, попросит помощи у тёти Джульетты.
А маленький обитатель этих подземелий всё вёл её куда-то, перед лицом мелькал один поворот за другим, отбиваясь от пауков и клубов пыли она не отрывала от еле видной точки взгляда, боясь что та является просто плодом её воображения. Девушка понятия не имела, что именно являлось пунктом их прибытия, но почему-то чувствовала что цели их совпадают. Знала, что такое ненавистное ей существо по какой-то причине пришло к ней на помощь. Помогает найти нужную дорогу в темницы.
Бледное лицо посветлело, когда в сознании появилось более-менее адекватное объяснение происходящего, а после плечи её опустились, отмахивая от себя эту блестящую идею как надоедливую муху.
На секунду она решила, что возможно Антонио как-то узнал что они здесь и попросил своих верных друзей помочь им, а после перед глазами возникло воспоминание того, как перед самым началом слушания двух мальчиков, его и Теда, за руки увела из-под крыши Каситы их временная сиделка, что-то приговаривая о том, что дома у неё стоит в ожидании их свежий и горячий пирог с патокой.
Нет, конечно же девушка прекрасно знала, что крысы невероятно умные животные. Несмотря на всю свою нелюбовь к ним отрицать наличие интеллекта у этих грязнуль было просто невозможно. Как-то раз она своими же глазами видела, как одна из таких красавиц глубокой ночью на кухне её матушки смогла понять, как именно раскручивается крышка одной из стеклянных банок, в которой её младший брат хранил годовой запас своего любимого печенья, и открыла её без малейших проблем. В тот день Сара, оцепенев от ужаса, наблюдала за тем, как длинные зубы схватились за края вкусной выпечки и скинули ту на пол, а после довольно изящного прыжка утащили лакомство куда-то в затворки семейного чулана.
Признаться честно, она и сама толком не понимала, по какой причине эти грызуны вызывают в ней такой страх. В Энканто находились люди которые души в них не чаяли, а в одной из местных лавочек с домашними зверьками даже продавались такие, правда куда более ухоженные и прирученные. На полках стеллажа Мадригалей была целая книга посвящённая им. Там рассказывалось об их строении, о природных инстинктах и повадках. Например, таких как сильная привязанность к своим собратьям и хозяевам, если такие есть. Но нигде, ни в одной из строчек этой энциклопедии настолько странное желание помогать незнакомцам описано не было. Даже больше, там было сказано, что дикие крысы боятся посторонних людей. И в обычной своей среде обитания стараются избегать встречи с большими и страшными гигантами.
Маленький зверёк вдруг остановился и Саре которая слишком глубоко ушла в свои предположения о таком ненормальном явлении, пришлось затормозить практически на ходу, чтобы ненароком не наступить на свою проводницу.
Сразу же стало понятно, что она действительно привела её точно по адресу.
В эту минуту девушка смотрела на всё то же подземелье, только вот в отличие от предыдущих комнат на этих кирпичных стенах, по двум сторонам от неё висела целая дюжина факелов. Пол был чист и явно вымыт совсем недавно, на холодном камне ещё виднелись еле заметные следы от мыльных разводов. Воздух тут был куда теплее и приятнее чем в остальной части загадочных коридоров, никаких посторонних запахов, сырости и уж тем более плесени видно не было. Очевидно, именно это помещение специально отапливалось. Компания из самой разной живности приходить сюда явно не собиралась. Пыль и паутина с деревянных балок у потолка была убрана, а никаких щелей или ниш, в которые могли бы спрятаться сороконожки не наблюдалось. Только одно портило этот довольно приятный вид. А конкретнее, решётки, десятки, если не дюжины ржавых оград, предназначение которых угадывалось без труда.
Камеры.
Девушка против воли громко сглотнула и размяла пальцы, будто бы это движение могло помочь ей собраться с духом.
Он здесь. Ещё чуть-чуть и всё наконец закончиться.
Крыса тихо пискнула, заставляя обратить на себя внимание и уставилась на неё, как вдруг показалось Саре, выжидающим взглядом.
— Эм… спасибо? — скорее вопрос, нежели утверждение. От долгого молчания голос её надломился. — Дальше я сама.
Чёрные глазки-бусинки быстро моргнули, длинные усы затрепетали и её новая знакомая почесала одной из задних лап за ухом, а после с настолько дикой скоростью шмыгнула в темноту коридора, что карие радужки успели заметить один только кончик голого хвоста, быстро исчезнувшего за первым из поворотов. В мозгу промелькнула мысль, что этот маленький любитель сыра похоже и правда именно провожал её, ведь если бы крохотная голова действительно захотела, то она никогда и ни за что не смогла бы её догнать.
А после случилось то, от чего волосы на тёмной макушке в мгновение ока встали дыбом.
Сразу же, после того как тихий шорох стих, по комнате вдруг эхом прокатился голос. Очень слабый и тихий, казалось что обладатель его не разговаривал годами. Что он и вовсе забыл что такое слова, потому что произнесённая им фраза прозвучала очень спутано и не связано, так, как обычно говорят люди уже находящиеся одной ногой в могиле. Но несмотря на всё это она отчётливо смогла её расслышать, в настолько оглушающей тишине не сделать этого было бы почти нереально.
— Кто здесь? — ноги в чёрных туфельках словно прибило к земле. Тело в мгновение ока окаменело. — Арчибальд, это ты? Я уже и не надеялся, что ты придёшь. — пухлые губы с силой прижались друг к другу и она вздрогнула, когда вдруг до толстых прутьев третьей от неё камеры дотронулись длинные, мозолистые от тяжёлой работы пальцы. — Не знаю, стоило ли, друг мой. Боюсь, что в этот раз даже ты помочь мне не в силах. Да и, если говорить честно, я не уверен, что заслуживаю твоей помощи.
Сердце беспокойно заметалось в девичьей груди, коленки трусливо задрожали, а глаза впились взглядом в знакомые руки, которые создали столько небывалых изобретений. Которые сделали так много для малышки Карин и выносили на себе родную дочь. Воспитали её в одиночку, без капли посторонней помощи и поддержки. Стоило до ушей донестись его голосу как вся та смелость с которой Сара пришла сюда покинула её тело так, словно её и не было никогда вовсе. Дыхание перехватило, а руки сжались в кулаки настолько крепко, что на светлой коже грозили остаться кровавые следы.
В каждом слове чувствовалась горечь. Настолько глубокое и искреннее отчаяние, что она невольно ощутила то у себя на языке.
— Они хотят моей смерти, — послышался звук какой-то возни, похоже, что Даниэль пытался рассмотреть, как он думал, главного судью, — не пытайся меня переубедить, я знаю это. Всегда этого хотели. Начиная с того дня, когда моя милая Лиана оставила меня, — голос его вдруг дрогнул, — в этот раз я не стану отпираться, не буду убегать как бы сильно ты меня не просил. Отвечу за всё по всей возможной строгости и не приму слишком мягкого приговора, даже если ты сможешь убедить остальных сохранить мне жизнь. — Сара почти не дышала, до ушей не доносилось даже звуков её дыхания, настолько тихо она стояла. — Прости, что мне снова приходиться просить тебя, но у меня просто нет выбора. Даже несмотря на то, как много ты уже успел для меня сделать. — девушка отчётливо смогла расслышать звук тяжёлых цепей тихо шаркающих о поверхность холодного камня. — Лаура. Прошу, позаботься о ней. Не дай им возможности повесить на неё все мои грехи. Можешь даже перевести её в одно из соседних поселений если придётся, даже если она будет просить тебя остаться. Так будет лучше, её заклеймят дочерью убийцы и будут притеснять тут до конца её дней. Скажи, что это было моим последним желанием. Что это было единственным, чего я когда-либо хотел для неё, — в словах вдруг проступила истерическая дрожь, пальцы на решетках побелели от сильного напора, — чтобы она жила счастливо. Никогда ни в чем не нуждалась, даже если у неё получится сделать это без меня.
Её ноги чуть было не подкосились, когда Сара поняла, что Даниэль плачет. Искренне, без капли притворства. Сотрясается в беззвучных рыданиях и абсолютной уверенности в том, что его гостем является именно Арчибальд. Что именно ему он высказывает свою последнюю волю.
— И девочка… — в свете от факела вдруг показалась совсем маленькая часть его лица. Изобретатель оперся любом о ржавый метал и закрыл глаза, — скажи ей, что мне жаль. Передай её родителям, что я сожалею о том горе, которое причинил их семье. Что я понимаю, настолько сильно может болеть сердце за свое дитя, насколько сильна эта мука. — его тело снова забилось в конвульсиях, казалось что каждое слово даётся Даниэлю просто с диким трудом, что раскаяние в прямом смысле разрывает его изнутри. — Если бы что-то подобное случилось с Лаурой, то я бы этого не пережил. Тоже хотел бы смерти человека повинного в её страданиях. — грязные пальцы вытерли слезы со впалых щёк, размазывая темные пятна ещё сильнее. — Мне не хватит сил сказать им это сегодня. Бросить даже взгляда в глаза бедной Марлен.
Она просто не могла этого вынести.
Слушать слова убитого горем мужчины и понимать, что он уже готов к скорой смерти. Что он прекрасно понимает, что каждый из стервятников в тёмных одеждах искренне желает откусить от него хотя бы кусочек. Что большинство из них будут только рады самому страшному приговору. Слетятся на то, что от него останется и будут танцевать на грязных костях. Снова пропевать мотивы сочинённой песни и поднимать по такому случаю тосты. Воображая себе, что они поспособствовали поимке чудовища, что сделали этот город чище и «правильнее» даже не задумываясь о том, почему вдруг сеньор Миллер довольно улыбается, потирая ладонью гигантский живот. Очевидно, предвкушает небывалое богатство, с помощью которого у него наконец-то будет возможность сместить со своего места самую влиятельную семью в городе, пусть даже без магии.
Сара пыталась заставить себя сделать шаг, искренне хотела этого, но её словно приковало к земле. Будто бы этот самый барьер вдруг решил, что и без того позволил ей увидеть и услышать достаточно, не пропускал дальше.
— Наверное, это всё. — голос Даниэля стал звучать в разы тише, хотя больше он и не дрожал, в каждом произнесенном им слове отчётливо слышалось горькое смирение. — Ты говорил, что Карин пока будет жить с Мадригалями. Это хорошо. Их семья лучшее, что могло бы случится с ней. Они вырастят из неё достойного человека, сделают то, чего у меня сделать не получилось. — он вдруг улыбнулся и повернул голову к месту, где, как он считал, стоял его собеседник. — Жаль, что у меня не получится увидеть этого, но я стараюсь не сильно огорчаться по этому поводу. И тебе не стоит. Моя давняя мечта наконец-то исполнится, я смогу снова встретится с ней, пусть даже на небесах. Я годами могил бога о такой возможности и он дал её мне. Хотя конечно далеко не так я мог бы ожидать, но ведь это жизнь, верно? Ты сам говорил, что судьба сама решает, когда тебе жить, а когда умереть. Видимо, просто пришло моё время, — Даниэль теперь уже полностью повернулся к выходу, в свете факела показалось несколько клочков спутанных волос, — пора и нам с тобой попрощаться. Встретимся уже на том берегу, верно? — небесно-голубые глаза изобретателя, сейчас почти полностью утратившие былой цвет, напряжённо сощурились, вглядываясь в кромешную темноту коридора. Похоже, он только сейчас заметил что его слушатель не сказал ещё и одного слова. — Арчибальд?
Пора.
Женская грудь взяла в себя побольше воздуха, вся сила воли которая у неё только была сконцентрировалась на ватных ногах, почти насильно заставляя те сделать первый шаг. Самый сложный и самый роковой из всех тех десятков тысяч шагов какие Сара уже успела совершить за этот вечер. Что-то очень тяжёлое невыносимо давило на плечи, словно прямо сейчас девушка тащила вслед за собой ужасно тяжёлое пианино. Или это тот груз, который она держала в себе так долго наконец-то показался наружу? Нависал за её спиной огромной горой, которую она вдруг наконец-то начала замечать. Почему-то только сейчас до мозга дошло осознание, что он был с ней всегда. Начиная с того ужасного утра и заканчивая этой самой минутой. Вся та злость, обида, отрицание и непонимание копилось в ней как взрывчатка замедленного действия. С каждой новой проблемой она предупреждающе трещала и искрилась, грозя с минуты на минуту стереть всё с лица земли. А после того что ей удалось услышать сегодня она и вовсе была в шаге от того, чтобы маленький фитилек вспыхнул наконец как запаленная спичка.
Почему он здесь сейчас? Вместо того чтобы проводить вечер в кругу семьи сидит на грязном, холодном полу в одинокой камере и вслух озвучивает свою последнюю волю? Даже в такой ситуации в первую очередь думает о Лауре, о Карин, даже о ней в конце концов, но только не о себе? Почти прямым текстом говорит что единственный его страх — это вовсе не смерть, а то что его любимая дочь до конца своей жизни искренне будет считать его чудовищем.
Вот, как должен вести себя настоящий отец. На пороге смерти думать о своих детях, а не использовать их как игрушки в своей идиотской игре.
Стоило только самому дальнему из факелов осветить бледное лицо, как покрасневшие, но до этого спокойно наблюдавшие глаза мигом удивлённо расширились, руки крепко держащиеся за прутья разом отпрянули, словно только что кто-то раскалил грязный металл до бела. Исхудалое лицо, больше походившее сейчас на череп, исказилось в гримасе ужаса, а и без того бледные щеки сравнялись с цветом белого полотна. Даниэль смотрел на неё ошалело, часто моргал и похоже не мог понять, не начал ли он сходить с ума, не является ли Сара просто плодом его воображения. По мере приближения образ его становился все чётче и чётче. Одет он был в свою обычную рабочую робу, правда выглядела она сейчас совсем грязно и неряшливо, в нескольких местах проглядывались совсем недавние дыры. Она висела на нем как бесформенное нечто, делая очертания фигуры изобретателя ещё более жалкими и вымученными. Понятное дело, что вещь предназначенная для тяжёлого труда выглядеть как с иголочки явно не будет, но прямо сейчас казалось что мужчину тащили сюда за шкирку, как ненужный мешок с мусором кидали из стороны в сторону, чуть ли не таскали его по грязной земле. Длинные, рыжие волосы напоминали сейчас старую мочалку, настолько грязны и спутаны они были. Под глазами залегли тени такой синевы, каких девушка никогда ещё в своей жизни не видела, на подбородке виднелась щетина.
Даниэль всё также продолжал смотреть на неё немигающим взглядом и когда Сара подошла совсем близко по темницам эхом прокатилось:
— Сара? — он настороженно наклонил голову к краям решётки. — Это правда ты?
Она громко сглотнула и кивнула, решая, что рано или поздно ей всё равно придётся что-то сказать, так что лучше дать понять измученному мужчине что она никакая не иллюзия сразу, чтобы не терять время:
— Да. Простите, что я побеспокоила вас.
Стоило только первым из слов вылететь их её рта, как Даниэль отпрянул от прутьев с такой скоростью, словно девушка пришла сюда с какой-то очень тяжёлой и заразной болезнью, от которой во всем мире нет никакого лекарства. Он как ошпаренный отполз к стене позади себя и забился в самый дальний из углов камеры, даже не обращая внимания на то, что тяжёлые цепи били и царапали его по голым лодыжкам. Сердце её болезненно сжалось, когда Сара заметила что помимо ног оковы крепко обрамляли ещё и тонкие запястья. Даниэль, буквально, был связан по рукам и ногам.
— Но, что ты делаешь здесь? — светлые радужки бегали по грязной камере в поисках спасения. Казалось, что изобретатель был готов без малейшего страха выпрыгнуть из окна, если бы оно тут конечно было. Выбрать любой путь, лишь бы не находится сейчас с ней. — Тебе нельзя приходить сюда, никому кроме судей нельзя. Нет, нет. Это против правил. Если тебя поймают, если узнают что ты пришла… — он проговаривал слова всё быстрее и быстрее, тело его слегка покачивалось вперёд-назад, а руки сложились перед собой в крепкий замок. Затылок мужчины то и дело сильно бился о каменную стену, но он похоже не обращал на это и малейшего внимания. Глаза его были направлены на какую-то точку на полу, и похоже совершенно не замечали, что от вибрации с потолка прямо на него градом посыпались маленькие куски фундамента. — Это плохо. Очень плохо. Неприятности, будут большие неприятности. Они всегда случаются… — он говорил сам с собой, не особо обращаясь к кому-то. Словно мужчина вдруг во мгновенье ока потерял рассудок, хотя до этого говорил он очень чётко и абсолютно адекватно.
— Никто не узнает, что я здесь, — Сара пришла к решению, что лучшим что она может сделать сейчас, это попытаться успокоить мужчину как можно скорее. Так что, голос её звучал очень мягко, но тем не менее уверенно, а ноги сделали ещё шаг по направлению к решеткам, — я просто хотела увидеть вас.
— Увидеть, — Даниэль по-прежнему старался смотреть куда угодно, но только не на неё, — неужели после того что я сделал с твоей жизнью тебе всё ещё хочется смотреть на меня? Хочется разговаривать? — исхудалое лицо исказилось в гримасе отвращения, а уголки губ поползли вниз, словно только что кто-то подставил под нос мужчины поднос с чем-то действительно мерзким. — Я знаю, зачем ты здесь. Понимаю, почему пришла. Не стоило этого делать. Не нужно было так рисковать ради разговора со мной. Это того не стоит, поверь мне. Я не стою! — глаза зажмурились, а длинные пальцы взметнулись к рыжим волосам и вцепились в те мёртвой хваткой, будто бы мужчина собирался одним движением вырвать их с корнями. В следующую секунду до этого тихий голос разом повысился на несколько тонов, эхом отражая его слова от высоких стен. — Ты не должна испытывать жалость по отношению ко мне! Не должна проявлять сочувствие после того, что случилось! — большой кулак с силой ударил по холодной земле и девушка еле удержалсь от того, чтобы испуганно дернуться. — Ты думаешь, что поступаешь благородно, но это не так, Сара! Это глупо, просто глупо добровольно приходить к человеку, из-за которого твои родители так долго мучились, ты мучилась! — голова его откинулась назад с такой силой, что на секунду ей показалось что отец Лауры искренне хочет чтобы шея его сломалась от такого удара. — Ты достойная девушка, воспитанная достойными людьми, но это не тот случай где хорошие манеры выглядят уместно. Не нужно меня жалеть. Не нужно оправдывать, — челюсть Даниэля сжалась так крепко, что она уже была готова услышать треск его зубов, — тебе нужно уйти. Сейчас. Пока ещё никто не успел заметить твоей пропажи.
Женские пальцы схватились за грязные прутья и её глаза сощурились, в попытке посмотреть прямо в голубые глаза, но Даниэль словно специально избегал зрительного контакта. Даже несмотря на то, что обращался мужчина именно к ней, он так и продолжал упорно концентрировать внимание на чем угодно, но только не на человеке который действительно желал встретиться с ним взглядом.
— Я никуда не уйду! — голос её стал звучать куда более жёстко и твёрдо. Сара искренне попыталась вложить в эти слова всю непоколебимость, какая у неё только была. — Я вытащу вас отсюда, обещаю. Уже через пару часов вы снова будете дома. Вместе с Лаурой и Карин. Мне нужно только чтобы вы выслушали меня сейчас…
После последней фразы сотрясающаяся фигура вдруг остановилась настолько внезапно, что из её груди чуть было не вырвался панический вздох. По спине прошёлся предупреждающий холодок, а руки покрепче вцепились в холодный металл, в попытке стойко выдержать на себе его взгляд.
Да, теперь Даниэль смотрел на неё.
Только вот далеко не тем взглядом, какой она могла бы от него ожидать.
Светло-голубые, невероятно похожие на те, какие Сара видела на лице его дочери. Только вот если в большинстве случаев обращенный к ней взор Лауры был несосредоточенным и мягким, то глаза её отца прямо сейчас, как казалось, могли бы просто разрубить её на части. Стереть в мелкую пыль прямо на этом месте. Почему-то эти слова только разозлили его ещё больше, ввели в состояние ещё большего гнева. Словно девушка сказала ему, что именно она дирижировала перед зданием суда куплеты: «Он — убийца! Он — предатель!»
— Вытащишь? — голос его снизился до опасного шёпота. — Как ты не понимаешь, меня не нужно вытаскивать. Не нужно спасать. Я нахожусь здесь абсолютно заслуженно. Вся та боль, которую я испытываю сейчас не идёт ни в какое сравнение с мерзостью тех деяний, которые я уже успел совершить. Никогда и ни за что не оправдает меня. — Сара чувствовала как кожа от его взгляда начинает гореть и покрываться уродливыми красными пятнами. Даниэль смотрел на её так, как смотрят на умалишённых, будто бы это она сидит сейчас в углу грязной камеры, а не он. Словно именно мужчина пытается до неё достучаться, а не наоборот. — Ты просто не знаешь, не осознаешь в полной мере, насколько сильно мои руки уже измазаны в крови. Какой груз живёт в моей груди уже много лет… — он вдруг замолчал и в тишине подземелья раздался тяжёлый вздох, — тебе действительно нужно идти, Сара. Идти и не оглядываться. Просто забыть и начать жить своей привычной жизнью, моя смерть вряд-ли принесёт в сердца местных жителей хоть толику печали. И я очень надеюсь, что и в твоём не появится такого слишком уж снисходительного чувства, — мозолистая ладонь вдруг взметнулась к его груди и пальцы сжали под собой ткань измазанной одежды, словно именно в этом месте плоть мужчины жгло ужасной болью, — потому что, не нужно чтобы хорошие люди проникались сочувствием к чудовищу.
Она с силой зажмурилась от этих слов. Вопреки его речам ей захотелось подойти ещё ближе, убедить его в своей невиновности, дать наконец настоящее представление случившегося.
Никогда ещё в своей жизни Сара не видела такого душераздирающего отчаяния. Молчаливого, абсолютно спокойного. Когда она только шла сюда, то её сознание по умолчанию принялось прокручивать возможные варианты этого разговора. Девушка была готова практически ко всему. К тому, что отец Лауры просто не захочет говорить с ней, к тому что он начнёт извиняться и молить о прощении, а может быть и вовсе пытаться оправдываться. Но чего она точно не ожидала, так это к того, что мужчина будет пытаться прогнать её. Говорить, что вся эта вылазка — просто большая ошибка. Что он просто не стоит этих стараний, не стоит того чтобы его хотя бы попытались защитить. Он уже просто не верит. Не верит в людей, и даже себя самого.
— Вы не чудовище, — от спокойствия не осталось и следа, голос её задрожал, — я точно знаю. И Лаура знает. Все мы знаем. — в носу начало нестерпимо щипать, — Почему вы не хотите даже попытаться? Почему не желаете просто послушать? Мы могли бы вам помочь. Могли бы вернуть вас в семью, — взгляд его вдруг поменялся с рассерженного на ошарашенный и она как можно скорее попыталась закончить свою мысль, — подумайте о Лауре. О Карин. Как они будут жить без вас? Как справятся с вашей утратой?
Брови мужчины вдруг изогнулись и силуэт его наконец перестал трястись, длинные спутанные волосы немного покачнулись вместе с тем, как он слегка наклонил голову вправо. В совсем блеклых глазах всего на мгновение что-то промелькнуло. Эмоция, очень быстрая и невесомая. Как невидимая тень она пронеслась по исхудалому лицу словно летучая мышь, искажая знакомые черты.
— Вот уже много недель не было ещё такой минуты, чтобы я не думал о них, Сара. — она замерла, по коридору раздавался треск горящего факела, — Эта ноша каждого родителя, когда-нибудь и ты поймёшь это. Думать о своих детях в любое время дня и ночи. Я буду думать о них сегодня в зале суда, завтра на рассвете и в ту минуту, когда топор нависнет над моей головой, — пухлые губы с силой прижались друг к другу, но Даниэль всё продолжал, — но никакие мои сожаления и мечты не сделают их жизнь хотя бы немного лучше, и с этим уже ничего не поделаешь. Им будет куда спокойнее, если меня не станет. Никому не нужен отец, за поступки которого потом придётся расплачиваться. Не нужен отец который сделал что-то настолько ужасное, противоестественное…
Он вдруг облизнул пересохшие губы и перевёл взгляд на свои запястья, все ещё крепко скованные в кандалах. И без того бледное лицо немного позеленело, словно в одну секунду к горлу изобретателя подступила дурнота и глаза его снова зажмурились. У Сары вдруг сложилось ощущение, что говорит он не только о том, что произошло на дороге в то утро. Что речь сейчас идёт о случае куда более трагичном и печальном. О событиях того вечера, про который ей по случайности удалось подслушать совсем недавно из речей одной не очень довольной леди.
О ночи, в которую мать Лауры ушла. Покинула этот мир в ужасных муках.
Между ними на несколько секунд повисла тишина, которая больше походила на ту саму минуту в которую родственники усопших просто молчат. Не говорят и слова, только позволяют горьким слезам катится по своим щекам, не смея позволить в эти долгие секунды пробраться чему-то чужому, неправильному. Даниэль упёрся затылком о холодную стену позади себя, в то время как карие радужки смотрели на него со смесью жалости и нерешительности, не совсем понимая, как ей сейчас поступить.
Наверное, с одной стороны спрашивать о таком не совсем правильно и вежливо, всё-таки та история её совсем не касается. Она очень сильно рискует потерять расположение мужчины, который и так находится сейчас в очень шатком психическом состоянии. Расспросы о его покойной жене могли дать в точности обратный эффект. Не расположить к себе, а наоборот, оттолкнуть. А с другой, сейчас ей совсем не до сомнений и правил светской беседы. Да и обманывать себя она не собиралась.
Сара хотела узнать правду. Услышать из его уст слова о том, что на самом деле случилось в тот день. Правда ли то, что о нем говорят.
— Вы говорили… — голос её надломился и она прокашлялась, решая нарушить это молчание первой, — когда думали, что к вам пришёл Арчибальд, вы говорили, что жители всегда хотели вашей смерти. Особенно после того как ваша жена… — Даниэль как-то странно дёрнулся, но девушка упорно продолжила, — когда Лиана погибла. Они желают этого потому что считают, что вы причастны? Из-за того, что вы были с ней в те последние минуты?
Пальцы на холодном металле задрожали и Сара даже не потрудилась скрыть тихого вздоха, когда кандалы на ногах изобретателя снова протяжно лязгнули. Со стороны могло показаться, что конечности мужчины просто затекли от долгого нахождения в одном положении и изобретатель просто решил поменять их расположение для своего удобства, но от её глаз не укрылось то, насколько резкими и сумбурными были эти движения, словно на одно мгновение части тела перестали его слушаться. Челюсть напряглась, а пальцы снова вцепились в крепкий замок перед собой.
— Они не считают, — шёпот, настолько тихий, что ей пришлось напрячь слух, чтобы разобрать эти слова, — они знают это.
Сзади послышался какой-то шорох и Сара испуганно обернулась, ожидая что её наконец-то поймали, но перед глазами не было совершенно ничего кроме голых стен и танцующих теней, весело мелькающих на грязном кирпиче. Когда она убедилась, что шорох этот был вызван далеко не чужим присутствием, голова её так и не решилась вернуться в прежнее положение, боясь пересечься взглядом со светло-голубыми глазами.
Голова была готова расколоть надвое, а желудок скрутило спазмом то ли от голода, то ли от стремительно подступающего ощущения тошноты.
Правда. Он убил её.
Сара думала сейчас о Лауре. О том, сколько уже ей пришлось пережить и сколько ещё придётся. Вспоминала, как восторженно она рассказала о своей любимой маме и не могла понять, за что он обошёлся с ней так. Загубил мать единственного ребёнка.
Нога как-то сама собой сделала шаг к арке ведущей обратно, наверх.
Он убил человека. Забрал жизнь женщины которая искренне любила его.
Снова шаг. Лязг ржавых цепей.
Он убийца. Она прямо сейчас пыталась освободить убийцу.
Сознание постепенно заполнялось неподдельным страхом, сердце пульсом стучало в её ушах. Во голове огромными буквами проносились опасения Камило и все предостерегающие речи от матушки, к которым сегодня она решила не прислушиваться.
Бежать. Бежать. Нужно бежать.
Она так и не обернулась, в страхе делая сразу несколько шагов к двери и думая только о том, как ей можно в кратчайшие сроки добраться до верных друзей. Ноги и руки были ватными, в ушах громко звенело, а глаза старались почти не моргать, опасаясь что за эту короткую секунду может что-то случится. Инстинкт самосохранения наконец-то дал о себе знать, чуть ли не впервые за этот вечер прокричал о том, что ей нужно уносить ноги как можно скорее.
В момент, когда до арки оставалось всего два шага за спиной раздался тихий голос:
— Она умирала.
Сара замерла, чувствуя его взгляд меж своих лопаток.
— Она умирала у меня на руках, — сдавленный голос эхом отражался от высоких стен. Потолок над их головами вдруг завибрировал, но никто из двоих не обратил на это никакого внимания, — я помню всё так, будто это было вчера. Помню, как она попросила меня. — что-то похожее на всхлип заставило её обернуться. Даниэль пододвинулся к металлическим решеткам и не отрываясь смотрел на бледное лицо. — Она умоляла меня её отпустить, взывала к тому, чтобы я закончил её страдания. Не могла больше бороться. — впервые за весь этот вечер оба смотрели друг другу в глаза. Взгляд отца Лауры вдруг скользнул куда-то ниже, к той ноге на которой с недавних пор красовался шрам. — Лиана тяжело болела. Болела болезнью для которой нет лечения, не бывает противоядия. Болезнью которая жгла её изнутри, убивала медленно и не спеша. — Сара, сама того не осознавая, внимательно вслушивалась. — Никто не был в силах помочь ей. Я возил её в соседние города, был готов оплатить любое лечение, но когда стало понятно что даже магия Джульетты не помогает, то она окончательно потеряла надежду. Мне приходилось силой выливать ей в рот отвар, чтобы он хотя бы немного облегчил эту агонию, — губы мужчины плотно сжались, а глаза заморгали, — но средство только помогало отсрочить неизбежное, вынуждало её проживать день за днём в этих муках. Порой ей было больно даже дышать. — лоб изобретателя упёрся об прутья и он закрыл глаза. Казалось, что огромный ком в горле мешает ему говорить. — Она стойко держалась ради нас. Ради меня и Лауры вставала каждое утро с постели, не хотела, чтобы дочь запомнила её слабой и немощной. Никогда не терпела к себе жалости. Но даже храбрость не способна спасти от смерти. В последние недели она была совсем слаба. Чахла у меня на глазах, словно прекрасный цветок. — туфельки сами понесли её ближе. Тёмные радужки проводили взглядом слезу, скатившуюся вдруг по впалой щеке. — Последние три дня я привязывал её к постели, чтобы она не пыталась рвать на себе кожу. А снадобье с каждым днём помогало всё хуже и хуже. Болезнь прогрессировала, боль становилась всё сильнее и сильнее, а единственное, что я мог сделать — это не дать ей покалечить себя. Выбирал из двух зол меньшее. — его пальцы вытерли влагу со щёк, размазывая грязь на лице ещё больше. — В тот вечер ей было совсем плохо. Ближе к ночи она просто перестала видеть, ослепла от боли и начала просить меня. Молила о том, чтобы я позволил ей уйти, — все тело мужчины задрожало, на лице проступила нестерпимая мука, — и я сделал это. Исполнил её последнее желание. Попросил Джульетту принести мне средство, от которого она просто уснёт. Получит наконец долгожданный покой, только уже навсегда.
Девушка смотрела на измученное горем лицо Даниэля и с каждой секундой понимала, что он говорит искренне. Что душа его протяжно болит по сей день от одиночества и любви к покойной супруге, что все те сеньоры и леди в чёрных шляпах понятия не имеют, настолько тяжёлую ношу изобретатель нёс на себе все эти годы. Что несмотря ни на что он был с ней до конца, до последнего вздоха был рядом и просто сделал то, о чем она его просила. Уйти из жизни достойно, по своему желанию.
Она вдруг подумала о том, чтобы почувствовала, если бы Камило попросил её о чем-то подобном.
Наверное, следом за ним яд коснулся бы и её губ тоже.
Но Даниэль поступил иначе. Он решил жить, жить и воспитывать то, что его любовь смогла оставить после себя. Частичку своей души, свое дитя. Выкормил и выносил её на себе, а после решил что сможет подарить дом девочке, чьи родители от неё отказались. Бросили на произвол судьбы и бесчеловечно оставили её под покровом ночи.
Её веки закрылись, и Сара почувствовала как и по её щеке пробежала одинокая, пропитанные болью и горечью, слеза.
Как несправедливо. Больно просто слушать, а переживать просто невыносимо.
Никакое не чудовище. Смелый и отважный мужчина, который просто хотел жить счастливо.
— Не нужно плакать, — он по-отцовски улыбнулся ей. Сара опустилась на колени, на один уровень с ним и изобретатель протянул руки через прутья, одной из них успокаивающе поглаживая её по плечу, кандалы все ещё крепко держали его запястья сцепленными, — ничего. Ничего. Она подарила мне лучший час в моей жизни. Дала ощутить какого это, чувствовать себя счастливо. — пальцы вдруг покрепче стиснули под собой ткань чёрного платья и девушка подняла на него заплаканные глаза. — Та повозка. Я и сам не знаю, как это произошло. Я оставил её всего на минуту, а когда вернулся ты уже лежала там. Точно помню, что привязывал её перед уходом, но видимо именно в тот день рассудок мой помутился. Судьба сыграла злую шутку. — Сара тяжело сглотнула, но все же не оторвала взгляда от покрасневших глаз. — Когда я понял, что случилось, то было уже слишком поздно. Я просто сбежал. Как последний трус спрятался в своей мастерской и просто надеялся, что всё обойдётся. Знаю, это мало что изменит сейчас, но я был готов благодарить всех богов, когда Лаура рассказала мне, что ты наконец очнулась. — изобретатель облизнул сухие губы и пальцы на её плече сжались чуть сильнее. — Мне не хватило смелости рассказать тебе всю правду даже тогда, когда ты сама пришла под порог моего дома. А ведь я мог бы сделать это, мог бы исправить всё пока не стало слишком поздно, но просто не смог. Я должен был сделать это сразу, не убегать, а прийти к твоим родителям и на коленях молить их о прощении, помогать всеми силами. А единственное, на что у меня хватило совести, так это не отрицать своей вины когда они наконец нашли меня и попросить Лауру принести тебе банку с мазью.
Сердце словно пронзило ножом, глаза с силой зажмурились и в темноте вместо лица Даниэля появилась давно забытая сцена. Небольшая баночка с зелёной и дурно пахнущей жижей стоит на деревянной поверхности прикроватной тумбы. Карие глаза Джульетты очень внимательно и настороженно рассматривают её содержимое и через минуту, другую по помещению прошлись слова о том, что матушка Мирабель ещё никогда в своей жизни не видела чего-то подобного. Что не очень приятная на вид субстанция содержит все нужные для заживления компоненты, и вероятнее всего если Сара будет пользоваться ей регулярно, то быть может шрама и вовсе не останется.
Боги, он сделал её сам. Именно эти руки создали средство, которое помогало ей избавиться от последствий произошедшего и по сей день.
Когда Лаура принесла её Сара ещё крепко спала, но Камило действительно говорил, что подруга в компании Кевина приходила под порог её дома. Что она передаёт ей огромный «привет» и их с отцом, пожелания скорейшего выздоровления.
— Она очень помогла мне, — пришлось заставить себя проглотить огромный ком, появившийся вдруг на уровне глотки, — мазь. Джульетта сказала, что возможно после неё рубца совсем не останется.
Даниэль улыбнулся и покачал головой, похоже что мужчина прекрасно понял, что она сказала это не без цели хоть немного сгладить все острые углы.
— Я создал её для жены. Искал в книгах варианты лекарства и смог почерпнуть понемногу из каждой. В её состав входят самые сильные и действенные травы со всех близлежащих континентов. Она конечно помогала ей какое-то время, но в последние недели язв на её теле становилось всё больше и больше, так что никакие диковинные средства уже просто не справлялись. Сейчас мы используем её в первую очередь от ожогов или очень сильных порезов, но я подумал, что и для только вылеченных после магии ран она тоже должна помочь. — рука пропала с её плеча, а голубые радужки опустились. — Что ж, радует, что я смог внести в твою жизнь хоть что-то хорошее.
Между двумя фигурами повисло затяжное молчание, которое похоже никто просто-напросто не решался нарушить.
Сара не знала, что сказать. Не понимала, что чувствует по отношению к изобретателю и что из сказанного подвергло её в шок больше всего. Признание в трусости или в том, что несмотря на свой страх мужчина попытался хоть как-то помочь.
Да, он сбежал. Поступил бесчестно и максимально неправильно. Оставил её на произвол судьбы и просто ушёл. Спрятался в своей конуре и боялся высунуть нос настолько, что попросил свою дочь передать средство, которое по его мнению могло быть помочь. Не смог сказать ей все в лицо, даже тогда, когда у него была прекрасная возможность для этого.
Но ведь, кто бы на его месте поступил иначе?
Камило бы поступил. Диего, Мирабель и она сама. Но ведь не все люди могут похвастаться непоколебимым самообладанием, не все будут рисковать своей жизнью ради кого-то другого. В состоянии настоящего ужаса большинство жителей Энканто сделали бы всё то же самое, независимо от того, кто конкретно попал под колеса. Думали, в первую очередь, о своей семье. О детях, которые ждут их дома и сами просто не справятся. О том, что они будут есть завтра и на что жить.
Всё чувства и эмоции, которые смешались в её мозгу прямо сейчас можно было назвать одним словом.
Противоречивые.
Он мог бы начать отпираться. Утверждать, что телега ему не принадлежит и опровергать свою вину до последнего, но он не сделал этого. Признался сразу же, был готов умереть за совершенный им поступок.
Точнее, не им.
— Мне так жаль… — тихий голос вывел её из своих мыслей, — так жаль, что тебе пришлось пережить столько боли из-за моей глупости. Все они… — он указал пальцем в потолок над своей головой. — правы. Во всем. Я убийца и предатель. И именно за это я сейчас нахожусь здесь. За убийство Лианы и предательство тебя. Доверия твоей семьи и каждого, кто живёт в этом городе. — их взгляды снова встретились, — Я не прошу прощать меня и не смею надеяться на твоё понимание. Но не нужно винить во всем Лауру, она правда не знала. Понятия не имела, с кем живёт под одной крышей. — потолок снова завибрировал, отовсюду послышался шорох старого фундамента. — В то утро она плакала в своей комнате очень горько и долго. Не могла найти себе места ровно до того момента, пока не узнала, что ты наконец открыла глаза. — красные губы с силой поджались друг к другу и длинные пальцы схватились за ржавые прутья, словно девушка боялась что вот-вот потеряет равновесие. — Моё раскаяние тебе уже никак не поможет, но я хочу чтобы ты знала, что я никогда не сделал бы что-то подобное намеренно, ни с кем. Не было ещё дня, чтобы я не сожалел о том, что случилось. И с тобой и с Лианой, — он вдруг посмотрел на неё так проницательно, что по напряжённой спине невольно пробежали мурашки, — я не хотел, чтобы хоть кто-то из вас умирал.
Наконец-то, груз который вот уже столько недель тянул её назад спал с хрупких плеч. Очень тёмная и высокая тень следующая за ней по пятам вдруг исчезла, словно её никогда не было. Лёгкие, как казалось, наконец-то начали исправно дышать, а в сердце появилось то чувство, ощущение от которого она уже успела просто забыть.
Спокойствие.
Ей нужно было это услышать. Убедиться своими глазами, что она поступает правильно. Что несмотря на то, что Даниэль пока ещё не знает, что вовсе не он ответственен за случившееся, он сожалеет. Искренне, без капли притворства. Раскаивается в содеянном, хотя и сам прекрасно понимает что толку от этого никакого. Если бы все было так, как казалось сначала, то Сара несмотря на его сожаления не стала бы вмешиваться в приговор. Как бы сильно ей не было его жаль.
— Я знаю, — сердце забилось в предвкушении, на языке наконец-то почувствовался не вкус горечи, а долгожданной победы, — и я пришла сюда далеко не просто так. — девушка глубоко вздохнула, собираясь с силами, — У нас есть доказательства того, что это не вы виноваты в том несчастном случае с телегой. — изобретатель вдруг сочувственно улыбнулся и уже открыл было рот, чтобы осадить её, но в её душе уже разгорелся огонь решимости. — Даниэль, Оскар и сеньор Миллер подставили вас, чтобы после того как судьи огласят приговор они без малейшего труда могли выкупить мастерскую и уничтожить то, что от неё останется. Они сказали, что ваша земля вдоль и поперёк усыпана природными алмазами, что только ради этого они решились на всё это. Я своими глазами видела, как сеньор Миллер показывал своей дочери оленя, которого вы сделали для Карин. — утратившие былой цвет глаза округлились, а рот так и остался немного открытым, будто бы Сара перебила его на полуслове. Всё тело мужчины замерло, словно каменное изваяние. — Всё это, с самого начала было просто продуманной аферой, благодаря которой сеньор Миллер смог бы избавиться сразу от двух людей, которые мешают ему добиться своих целей. Вас, потому что пока ваша семья исправно живёт в мастерской, он просто не имеет никакого права сносить её. А меня…
Даниэль вдруг подал голос.
— Потому что, ты мешаешь ему устроить свою дочь в Мадригали… — по исхудалому лицу словно прошлась крупная судорога, челюсть напряглась как никогда прежде, а пальцы вновь зарылись в копну рыжих, грязных волос. В свете факелов девушка вдруг заметила, что глаза его загорелись, только вот в них не виделось подступающего психоза, как в прошлый раз. Прямо сейчас светлые радужки горели самой настоящей надеждой. Лихорадочной, как никогда искренней, — все давно знают, что он мечтал об этом с того момента, как средний сын Пеппы получил свой дар. Как только мог, пытался пропихнуть дочь в их ряды. — взгляд мужчины бегал по её лицу почти ошалело, она буквально видела как грани пазла наконец-то начинают складываться в его голове. — Знаешь, возможно я бы и не поверил тебе, если бы сегодня утром не заметил, что один из оленей над кроваткой Карин пропал. — он вдруг немного кивнул, словно сам себе. — Нужно поставить Арчибальда в известность пока за мной не пришли. Рассказать ему, что ты успела услышать.
Сара даже не успела придумать подходящего ответа. В момент, когда последнее слово эхом пронеслось по просторному помещению, а один из дальних факелов погас, по подземелью раздался знакомый голос.
— Не стоит, друг мой.
Оба повернули головы так стремительно, что самый ближний к ним факел чуть было не повторил судьбу своего собрата. От дуновения ветра оранжевое пламя опасно затрепетало, а две пары глаз устремились к тёмной фигуре, медленно приближающейся к ним с того самого прохода, из которого не так давно появилась и она сама.
Это был Арчибальд.
Старец шёл медленно и осторожно, с привычным прищуром всматриваясь в их лица. Руки судьи были сложены за его спиной, а тёмные одежды неслись за ним по каменному полу словно невесомая, послушная тень.
Сара невольно почувствовала, как предупреждающий холодок пробежался от шеи точно по позвоночнику.
Ей нельзя быть здесь сейчас. Да и в любое время суток.
Несмотря на то, что на покрытом морщинами лице не появилось даже толики удивления от её присутствия здесь, девушка была уверена, что просто так ей это с рук явно не сойдёт.
— Арчибальд! — Даниэль поднялся на ноги и примкнул к решеткам, Сара решила последовать его примеру. — Мы должны рассказать тебе кое-что. Сара должна…
Рука главного судьи поднялась в воздухе, а сухие губы расплылись в дружелюбной улыбке.
— Меня уже успели посвятить в курс дела. — тёмные брови против воли поползли вверх и она, как только могла, постаралась слиться со стеной позади себя. От греха подальше. — Так уж вышло, что мне посчастливилось встретиться ещё с тремя нарушителями, которые решили пробраться в городские темницы. — карие глаза виновато опустились в пол, а бледные щеки запылали от подступающего стыда. В сознании промелькнула надежда, что её верных друзей всё же не успели разоблачить. И похоже очень зря. Но, слава богам, мужчина ничего больше добавлять по поводу этой довольно щепетильной ситуации не стал. По крайней мере пока. — Они рассказали мне обо всем, что случилось. И если признаться честно, не буду лукавить что я слишком уж удивлён, — его глаза проницательно посмотрели в глаза Даниэля, — я говорил тебе, что пока ещё рано записывать себя в покойники. Твои дочери очень ждут тебя дома этим вечером.
Лицо изобретателя буквально светлело на глазах. Девушка не сомневалась, факт того что Арчибальд уже был в курсе всего происходящего только подлил масло в огонь его решимости. Весь вид мужчины менялся практически на глазах, плечи становились шире от переполняющей его радости, а глаза с каждой секундой мерцали всё ярче и ярче.
— Так, хорошо, — он принялся расхаживать по полу небольшой камеры, — что же нам теперь делать? Слушание отменяется? Вместо меня будут судить Оскара на пару с Миллером?
Главный судья неопределённо покачал головой.
— Пока можно сказать только одно. Слушание уже началось и факт того, что Сара пострадала не отменяется. Рассматривается дело о покушении на убийство, а сгладить такое серьёзное дело будет не так уж и просто… — он в задумчивости провел рукой по длинной бороде, — но мы можем заставить присяжных начать сомневаться в правдивости обвинений и предоставить им доказательства, указывающие на личности настоящих преступников. Переклассифицируем это слушание в другое русло.
Сара и Даниэль напряжённо переглянулись, не совсем понимая, что старец имеет в виду.
— Отказ от показаний. — он снова улыбнулся. — Ты Сара, можешь забрать все обвинения и прилюдно объявить, что не имеешь к обвиняемому никаких претензий. А ты, Даниэль, откажешься от признания. Присяжные конечно будут не в восторге, но им всегда было крайне трудно угодить. Парочка из них сегодня угрожала мне коллективной жалобой из-за того, что скамьи в зале суда не слишком удобные, — мужчина фыркнул, — но это не важно. У нас достаточно доказательств, чтобы открыть дело о подделке документов, денежных махинациях, шпионаже, нарушении гражданских прав, проникновении на частную собственность и множестве краж. Не буду перечислять всё, у этих сеньоров довольно длинный послужной список. — светлые радужки бросили взгляд на часы. — После обнаружения трёх подростков в темницах мы продлили перерыв ещё на пол часа, так что времени осталось совсем мало. — проницательный взгляд прошёлся прямо по бледному лицу. Сара невольно вжала голову в плечи. — Мне придётся попросить тебя пойти со мной, Сара. Нам нужно обсудить с тобой несколько нюансов до того, как слушание снова начнётся.
Девушка против воли громко сглотнула, а Даниэль, до этого нервно расхаживающий туда и обратно, резко замер.
— Она пришла сюда по моей просьбе, — он подошёл к краю камеры, — это я попросил её спуститься сюда.
Но главный судья только улыбнулся на такую отчаянную попытку отгородить её от неприятностей.
— О, друг мой. Я ведь прекрасно знаю, что это не так. — старец снова метнул взгляд к часам на запястье. — Молодость всегда требует безрассудных поступков и решений. Нам, старикам, этого увы не понять. — руки его снова терпеливо сложились за спиной. — Цирилла придёт за тобой примерно через двадцать минут. Будь готов к тому, что возможности поговорить у нас больше не будет. Сразу же, как тебе будет дано слово заяви, что забираешь признание. А после тебя уже и наша юная любительница холодных подземелий возьмёт свое. — изобретать кивнул. — Ну, хорошо. Тогда увидимся уже там. Пойдём.
Старец довольно бодро для своих лет развернулся и к огромному её удивлению, направился не в сторону того прохода, через который девушка и пришла сюда, а точно в обратном направлении от коридора с грязной лужей. Но даже такая поразительная странность не заставила в девичьей голове появится даже мимолетной мысли ослушаться, поспорить. Начать упрямиться и сказать, что она никуда не пойдёт.
Она и так нарушила достаточно правил и законов для одного вечера. Снова испытывать нервы Арчибальда на прочность не сильно хотелось.
Так что уже через пару секунд девушка послушно зашагала следом за фигурой в чёрном, бросая последний взгляд в сторону ржавых решёток. Ее взгляд встретился в немом диалоге с горящими глазами изобретателя и тот слегка улыбнулся ей, но Сара ответить на эту улыбку уже не успела. Так же быстро и внезапно как главный судья появился тут, так и она вместе с ним настолько же стремительно исчезла из поля зрения Даниэля, скрываясь за первым из множества поворотов холодных подземелий. Она не могла сказать точно, сколько конкретно времени занял их молчаливый путь. Быть может, долгие минуты, но прямо сейчас она не была в состоянии сориентироваться во времени. Начиная с момента начала злополучного перерыва она вовсе перестала за ним следить. Слишком много событий и потрясений, слишком много ужаса и страха за какой-то жалкий час.
Кто бы мог подумать, что прошлым вечером Сара искренне считала Даниэля убийцей. Была готова навсегда отвергнуть Лауру, за поступок её отца. Знать не знала, что этот «несчастный случай» от начала и до самого конца его конца был подстроен. Являлся частью огромного плана, очередным его ответвлением, единственная цель которого — выгода.
В глазах мелькал один коридор за другим, в то время как плечи её зябко поёжились от неприятного холодка, который пробежал по бледной коже от осознания масштабов этой махинации.
Сколько людей они без зазрения совести ввязали в это. Сколько жизней разрушили.
Использовали в своих целях бедных и голодных детей, родители которых еле как добывали какие-то копейки на чёрствый хлеб, прекрасно понимая, что неокрепший детский разум при виде блестящих монет будет готов совершить что угодно. Осознавали, что ни один такой ребёнок никогда и ни за что не подумает о том, почему добрый дяденька за такую мелочь как «толкнуть повозку» готов отдать ему целый мешок золотых песо, на которые его семья может прожить далеко не один месяц. Почему просит шпионить за всеми, кто представляет для него угрозу.
А стоило бы, просто потому что прямо сейчас единственные, кого Сара действительно может обвинить в случившемся — это они.
Точнее, мальчик. Тот самый, которого Кесси Миллер притащила с собой на ту улочку ранним утром. Ребёнок который своими руками отвязал от балок верёвки, благодаря которым телега устойчиво стояла на одном месте и толкнули ту точно вниз по переполненной людьми, дороге. И плевать, что сделал он это далеко не по своему желанию. Не имело значения, что именно огромная, бородавочная жаба приказала ему сделать это. Скинула всю грязную работу на мальчишку, который и понятия не имел в какую огромную паутину ему не повезло угодить. Злорадно квакала и смеялась от переполняемой её гордости.
По сути, причины радоваться у неё действительно были.
Ведь она, и правда, ничего не сделала и обвинить её решительно не в чем. Она просто стояла рядом, даже не прикасалась своими руками к холодной поверхности повозки, а за злорадство никакого тяжкого наказания не предусматривается. Отец организовал для неё просто блестящую подстраховку. Сара не сомневалась, что он взял с мальчика слово, что в случае если вся правда действительно вскроется, то малыш возьмёт всю вину на себя. Купил его верность деньгами, уверяя, что такой исход событий почти невозможен.
И вот, это случилось.
И прямо сейчас девушка напряжённо размышляла над тем, каким именно образом у главного судьи получится прижать этих слизняков к стенке. Как удастся не дать им сбежать.
Тем временем они достигли каменной лестницы, совсем не такой, по которой Сара прошла совсем недавно в компании друзей. Она была намного чище и светлее. В воздухе не было даже намёка на запах гнилья или сырости, а по ступенькам не пробегало целой колонии крыс. В самом верху, там, где эта самая лестница заканчивалась ярко светил настенный фонарь.
Что случилось с Камило и остальными? Арчибальд сказал, что он уже встретился с ними по пути сюда. Выходит, что её верные спутники приняли на себя основной удар, быть может поэтому старец всё ещё не отчитал её за всё то, что она успела вытворить сегодня. Или быть может, он просто не стал делать этого при Даниэле и прямо сейчас под «нюансами» он и имел в виду довольно неприятный разговор, который её ожидает?
Сара не знала ответов на ни один из этих вопросов, но даже несмотря на довольно приятную личность Арчибальда прекрасно понимала, что он вряд-ли погладит её по головке за то, сколько законов она успела нарушить за сегодняшний вечер. Если хорошенько вдуматься, то и её саму в той же мере, что и Оскара можно было бы обвинить в нарушении гражданских прав, шпионаже и проникновении в частную собственность.
— Ну, вот. Мы пришли, — они поднялись по лестнице и девушка очень чётко ощутила как воздух вокруг стал значительно теплее, — там куда более шумно, чем здесь, но ты постарайся не обращать на это особого внимания.
Вопрос даже не успел сформироваться на корточках её мозга, как вдруг главный судья провернул круглую ручку и открыл белую дверь, пропуская в тишину каменной лестницы яркий свет, а вместе с ним и самый настоящий ураган голосов. Он был готов сбить её с ног как самый настоящий цунами, бил по барабанным перепонкам не хуже сильного взрыва. Сразу же, как спина мужчины открыла ей обзор на пункт их прибытия девушка мгновенно поняла, где они находятся. Прямо на неё смотрело несколько пар неживых глаз, взирая на неё с высоты каменных изваяний ангелов. С этого ракурса крылья за их спинами казались ещё более завораживающими и огромными, а цепи куда более жуткими и внушительными. Только сейчас она заметила, что на белых лицах навсегда застыло выражения боли и отчаяния, а по щеке одной из женщин стекала горькая слеза. Теперь люстра на самом верху расписного потолка ярко мерцала, видимо во время перерыва кто-то всё-таки зажёг на ней свечи. Тысяча стеклышек играла яркими бликами на высоких колоннах, заставляя большинство людей на скамьях в моменты когда та немного покачивалась недовольно щурится.
Да, все уже были здесь. Несмотря на то, что перерыв был продлён ещё на полчаса исправно занимали свои места, будто бы боясь что из-за такого нетипичного решения в их отсутствие кто-то может занять их насиженное местечко. Словно курицы, они засели в своём любимом курятнике и кудахтали что есть мочи, злобно расправляли цветастые перья и казалось готовясь от напряжения вот-вот начать клевать друг друга. Но конечно же, стоило главному судье пройти немного дальше и открыть всем обзор на неё, как голоса разом стихли. Словно кто-то вдруг нажал на кнопку выключения своего сломанного граммофона.
Арчибальд прошёл в центр зала, и Сара последовала за ним.
Прямо сейчас она не пыталась спрятаться от их взглядов, не старалась делать вид, что не слышит прокатившегося по круглому помещению шепота. Наоборот, она внимательно всматривалась в лицо каждого, кто прямо сейчас возвышался над ней, словно пыталась бросить им молчаливый вызов. Гордо и с вызовом шла только вперёд, не сомневаясь в том, что только что потеряла расположение большинства из пернатых.
Они не любят дерзости. Не терпят отклонения от правил. Начинают возмущаться от малейшего изменения в их идеально рассчитанном расписании.
Почему-то её это больше не волновало. Её душу не тронуло даже то, что одна леди с кудрявыми волосами отдалённо напоминающими сладкую вату почти с остервенением хихикнула, прохаживаясь взглядом по когда-то чистому платью. Девушка и сама знала, что выглядит она сейчас так, словно пять минут назад вылезла из ближайшей помойки. Красивое платье целиком и полностью было покрыто грязными пятнами, в волосах застряла паутина, а носки туфель поменяли свой цвет на коричневый. Несмотря на скорый нагоняй Сара чувствовала сейчас только спокойствие и холодное ожидание. Кончики пальцев приятно покалывало, а на языке чувствовался вкус скорой победы.
Плевать. Плевать на них всех. Совсем скоро все это закончится, она приложила для этого максимум из возможных усилий.
Ноги не спеша пересекали просторный зал, в то время как в мозгу словно застрявшая пластинка крутилась только одна мысль.
Её работа закончена. Все старания и риски целиком и полностью оправдали себя. Сегодня, сейчас, в её душе царил благоговейный покой. Сердце стучало в своём обычном ритме, а по коже туда и обратно прохаживался табун приятных мурашек от осознания того, что этим вечером она сделала всё правильно.
Поступила по совести.
Всё будет хорошо. Ей больше не нужно беспокоиться о том, что будет дальше. Руки закона наконец настигнут тех, кто этого заслуживает. Ее роль в этой истории практически завершена.
По мере приближения становилось понятно, что главный судья ведёт её не на привычное место, как Сара подумала сначала, а куда-то за высокие трибуны которые занимали участники городского совета. Старец не произнёс ни слова никому из присяжных, но в моменты когда его фигура медленно проходила мимо тех, кто сидел на самых нижних рядах, те непременно выпрямляли плечи и провожали его благоговейными взглядами, словно один только мимолетный образ мужчины одним своим видом вызывал в их сердцах небывалое уважение.
Когда она почти пересекла круг, глаза конец смогли найти в куче глаз и лиц те самые, от одного только взгляда которых сердце её восторженно затрепетало.
Они все сидели там. Как и присяжные в ожидании продолжения слушания и почти каждый смотрел в её лицо чуть ли не с ужасом. Матушка схватилась пальцами за спинку скамьи перед собой и бегала взглядом по её силуэту настолько лихорадочно, что казалось ещё немного и глаза её просто вылетят из орбит. С каждой секундой лицо Марлен становилось всё белее и белее, а рот открылся от самого искреннего шока, какой только Саре приходилось видеть в своей жизни. Отец похоже подавился воздухом при её появлении и в эту минуту громко откашливался, рука Феликса била того по спине. Джульетта приложила руки к груди и издала такой громкий вздох, что девушка чётко расслышала тот из просторного круга. Карие глаза быстро метнулись к покалеченной ноге, словно целительница ожидала увидеть на той новые повреждения. Августин нервно улыбался и неловко почесывал рукой макушку, бросая быстрый взгляд на своих дочерей. Исабела слегка приподняла брови и сложила руки на груди, но несмотря на всё это на губах её играла какая-то слишком уж хитрая улыбка. Сидящая рядом с ней Луиза крепко схватилась за ручку скамьи слева от себя, вот-вот готовясь вырвать ту от напряжения. Долорес обеспокоенно теребила края своей юбки и бросала паникующие взгляды с неё на рыжую макушку своей матушки. Мариано то и дело непонимающе косился на неё, похоже не совсем понимая, с чего это его жена так разнервничалась.
А вот Сара уже успела понять причину.
Просто, молодой жених не видел лица тёти Пеппы, та сидела на следующей скамье расположенной ниже. Щеки её покраснели от ярости до такой степени, что казалось ещё минута и на всех присутствующих обрушится ураган каких ещё не бывало в Энканто. В глазах гремели молнии, а лицо приобрело настолько убийственно выражение, что даже любимый муж боялся бросить в её сторону и взгляда. Спина выпрямилась словно натянутая струна, руки сжались в кулаки, а зелёные радужки бросили на кучерявую копну перед собой такой силы уничтожающий взгляд, что девушка молча удивилась тому, как это Камило и вовсе не упал замертво.
Конечно же, он не упал. Даже больше, когда Сара была уже почти напротив их трибун парень поднялся с места, единственный во всем зале стоял на ногах помимо её и Арчибальда. Ярко-зелёный янтарь всматривался в её глаза добрых несколько секунд, прежде чем в глубине его взгляда Сара не увидела отчётливое облегчение. Грудь Мадригаля рвано выдохнула, а руки расслабились, разминая пальцы. Парень не пытался что-то прокричать или хоть как-то нарушить эту гробовую тишину, губы его даже не дрогнули. Одна только голова слегка кивнула в её сторону, без слов спрашивая, в порядке ли она.
Пухлые губы расплылись в нежной улыбке и она кивнула, так же молча отвечая ему, что да.
Без сомнения, лицедей не мог найти себе места с той минуты, когда ей пришлось идти дальше без них. Девушка почти видела перед своими глазами картину психующего Мадригаля, метающегося по коридору с вонючей лужей, в попытке найти хоть какую-то лазейку. А после того как участники совета нашли их, должно быть парень и вовсе впал в состояние настоящей паники.
Очень хотелось подойти к нему и перекинуться хотя бы парочкой слов, но такая роскошь ей была сейчас недоступна.
После её кивка лицо Мадригаля приобрело также выражение, словно только что ему на ухо сообщили о том извержение самого страшного и ужасного вулкана поблизости переносится на следующий понедельник и парень плюхнулся обратно на скамью, похоже совсем не замечая что его матушка находится на грани того, чтобы не раскричаться на него прямо здесь и сейчас. Сидящие по обе стороны от него Мира и Диего кажется и вовсе боялись пошевелиться, но от её глаз не укрылось то, как голубые глаза брюнета еле заметно подмигнули ей, а рука Мирабель облегчённо легла на плечо кузена, стоило тому вернуться в прежнее положение.
Похоже, что Пеппа первой догадалась о том, что её сын и ещё трое несовершеннолетних подростков кажется успели за этот несчастный час попасть в какую-то передрягу, и как бы сильно Сара не хотела этого отрицать, винить её за это не представлялось возможным. Марлен просто пока ещё не успела прийти в себя после такого неожиданного появления её дочери тут, но девушка не сомневалась в том, что как только она скроется из поля её зрения, то сознание матушки вернётся в норму и сопоставит все известные ей факты по полочкам. Сообразит, почему все четверо выглядят настолько идентично-неряшливо и, как и её давняя подруга, начнёт кипятиться словно нагревающийся на плите чайник.
Сара уже предчувствовала этот нагоняй, и была уверена в том, что даже заверения о том, что они разоблачили самых опасных преступников в Энканто разгневанную до нельзя женщину ничуть не смягчат.
Лица скрылись за колонной где-то позади и Сара следом за Арчибальдом вошла в небольшую дверь за судейскими стендами, словив себя на мысли что хвалёного адвоката среди этой толпы не было.
Интересно, где он? Быть может, вернулся в кабинет и заметив пропажу нескольких экспонатов из его коллекции прямо сейчас заметает за собой следы?
Туфельки прошли в относительно небольшой, но очень уютный и тёплый кабинет. В отличие от кабинета Оскара тут не было дорогущих ковров и сервизов. Шкаф для одежды выглядел совершенно обычно, никаких вычурных узоров и этой дурацкой гравировки. У стены немного потрескивал горящими поленьями кирпичный камин, на нем стояло несколько фотографий и горшок с очень красивой и явно ухоженной фиолетовой бегонией. С полок высокого стеллажа на неё смотрели расставленные в абсолютно хаотичном порядке корешки десятка книг. Каждый из них, своего, разного цвета. От такой непривычной насыщенности и сумбурности у неё даже немного зарябило в глазах. На первый взгляд могло показаться, что большая часть стены составляет их себя самую настоящую радугу. Возле двери мирно покоилась вешалка на одной ножке, а на ней ждал своего часа просто невероятный, оранжевый сюртук.
Сара словила себя на мысли, что мужчине наверное пришлось очень сильно постараться, чтобы найти такой официальный предмет гардероба в настолько ярких цветах.
Если подводить итоги, дух Арчибальда чувствовался почти в каждой вещи. Даже несмотря на то, что содержимое его было практически идентично кабинету Оскара, атмосфера здесь была куда приятнее и дружелюбнее. Не вызывала страх, а напротив располагала к себе. Никакой гордыни и ненужных изяществ. Цветы и фотографии в рамках, запах лимонных долек и явно вышитые вручную кружевные салфетки у старого чайника. Казалось, что главный судья и вовсе не хочет хоть как-то показывать, что занимает такую важную и влиятельную должность. Складывалось ощущение, что беседует он здесь только с близкими друзьями за чашечкой чая, но уж точно не решает серьёзные вопросы.
Старец прошёл в кабинет и устало опустился в кресло за рабочим столом. Женские пальцы осторожно закрыли за собой дверь и карие радужки наконец-то перестали так бессовестно рассматривать свое окружение, вместо этого уставившись на грязные носки чёрных туфель.
Радость от скорой победы немного притупилась, заменяясь прожигающим стыдом.
Сегодня она добавила ему очень много головной боли, да и не только ему.
Девушка так и застыла посередине комнаты, не решаясь подойти ближе, и похоже, что главный судья заметил её душевные метания.
— Присаживайся. За очень короткий промежуток времени нам нужно успеть обсудить очень много вещей. — Сара послушно подошла ближе и села в кресло напротив стола, нервно разглядывая собственные пальцы. Словно ничего интереснее в жизни своей не видела. — Хотелось бы принести свои извинения за то, что я не позволил тебе переговорить с родными. Но я думаю что ты и сама понимаешь, что времени осталось совсем мало. А тем для обсуждения значительно больше. — девушка кивнула, так и не решаясь поднять на него взгляда. — Ну, что ж. В первую очередь я хотел бы обсудить с тобой вопрос о неком пророчестве, которое Бруно сделал для тебя в день свадьбы Долорес и Мариано несколько месяцев назад. — карие глаза округлились от удивления и отбросив стыд ошалело метнулись к светло-голубым глазам. — Я правильно понял, что в нем говорится о девочке, которую ты должна привести под крышу Каситы?
Всё лицо Арчибальда, каждая мимическая морщинка выказывала один только вежливый интерес. Казалось, что он действительно хочет знать ответ на этот вопрос и девушка проморгалась, не совсем понимая почему такая незначительная вещь как видение волнует главного судью куда больше предстоящего слушания.
— Эм, пророчестве? — она облизнула губы, и не дожидаясь подтверждения выпалила. — Да, но это неважно. Оно ведь никак не относится к тому, что случилось сегодня.
Такой ответ, как казалось, его только позабавил. Старец поставил локти на стол и сложил кончики пальцев вместе, с весёлым прищуром всматриваясь в её лицо.
— Лично я считаю, что пророчество это единственная вещь, которая должна беспокоить тебя прямо сейчас. — тёмные брови свелись к переносице и она невольно сглотнула, прислушиваясь ещё внимательнее. — Понимаешь, когда вы с Даниэлем прилюдно объявите о том, что не имеете друг к другу никаких претензий, то вопрос о возвращении в мастерскую Карин встанет очень опасным и неприятным ребром. — светлые радужки многозначительно посмотрели прямо в её. — Я знаю, что ты искала её очень долго и упорно. И знаю, что ты, как и многие понимаешь, что дом Даниэля это далеко не лучшее место для воспитания ребёнка.
Сара впилась взглядом в одну из каких-то пометок на столе перед ней, хотя на самом деле не была способна разобрать ни одного написанного на той слова.
С одной стороны, она своими глазами видела как сильно изобретатель страдал от разлуки с ней, на что был готов пойти ради благополучия малышки без родителей. А с другой, она слышала как Лаура рассказала о том, что они смазывают ржавые петли горючей жидкостью, на её глазах огромное и тяжеленное нечто пробило дырку в деревянном полу словно бумагу.
— Разве моё мнение на этот счёт имеет хоть какую-то значимость? — девушка подняла взгляд и к удивлению обнаружила, что старец всё это время терпеливо ждал от неё ответа. — Ну, понимаете… — она прокашлялась, чувствуя что начала говорить слишком прямо, — я не Мадригаль и не состою на какой-то высокой должности, чтобы решать подобные вопросы. Наверное, вам и сеньоре Грин будет виднее как поступить.
Арчибальд кивнул соглашаясь.
— Да, конечно же именно городской совет будет решать, что делать с Карин, — мужчина слегка наклонился вперёд, голубые глаза внимательно сощурились, — но я спрашиваю тебя.
От пристальности его взгляда бледные щеки запылали и девушка машинально сложила руки на коленях в крепкий замок, не совсем понимая, куда себя деть.
Говорить так открыто и откровенно с человеком настолько уважаемым и влиятельным было для неё чем-то из вон рук выходящим. Даже сам факт того, что один из главных людей этого города спрашивает её мнения был просто до жути странным. Обычно, подобные личности не утруждали себя беседами с людьми ниже их по статусу.
— Я не знаю… — она пожала плечами, очень стараясь не запинаться слишком уж сильно, — там действительно опасно. В мастерской постоянно что-то горит и взрывается. Лаура рассказывала мне, как от одной только искры шляпа на голове её отца вспыхнула как новогодняя ёлка в сочельник, — Арчибальд весело хмыкнул, — но я своими глазами видела, как он старается для неё. Сегодня он говорил о Карин так, словно он уже считает её своей родной дочерью. — пальцы легли на подлокотники кресла и сжали их, из рта вырвалось быстрое. — Он своими руками сделал для неё занавесы от солнца и фигурки над кроваткой, чтобы она хорошо спала.
Глаза зажмурились, а зубы прикусили щеку изнутри когда девушка поняла, настолько отчаянно прозвучали эти слова. Словно она всеми силами, в противовес своим же речам, пыталась найти хоть какое-то подтверждение тому, что на самом деле всё не так уж и плохо.
— О, наверное ты говоришь об этой фигурке, так? — сухие руки с протяжным скрипом открыли одну из полок рабочего стола и в свете настольной лампы что-то ярко блеснуло. — Бруно нашёл её на пути к твоим друзьям. Полагаю, что Кесси Миллер выронила её по дороге, когда со всех ног неслась прочь от барьера.
Тёмные радужки жадно впились в невероятной красоты оленя на ладони мужчины. Такой же прекрасный, как всего несколько дней назад он сверкал изнутри словно маленькое, домашнее, солнышко. Девушка завороженно наблюдала за калейдоскопом собственных отражений, за яркими отблесками наступившей ночи и с каждой секундой понимала, что создать что-то настолько невероятное могут только действительно талантливые руки. Нос, глаза, шерсть и копыта выглядели словно настоящие, будто бы Даниэль видел перед глазами реальное животное, передавая в маленькую фигурку каждую деталь.
В то время как взгляд её всё ещё был прикован к оленю, в мозгу один за другим появлялось много вопросов.
Некоторые из слов Арчибальда выступили в её сознании чем-то вроде раздражителя, вынуждая отодвинуть восторг от увиденного на второй план.
Бруно и барьер. Бруно и барьер.
Оба эти слова не вызвали в её душе совершенно ничего кроме полнейшего непонимания. Она уже и успела забыть о том странном и максимально непонятном «невидимом поле» которое не захотело пропускать дальше никого кроме неё. А как именно связан со всем этой историей дядя Камило и вовсе понятия не имела.
Девушка взглотнула, решая что раз у неё есть возможность узнать наконец ответы хотя бы на часть интересующие её вопросов, то начать нужно с более «нормального».
— Да, её отец сказал, что одна из пташек Оскара украла её из мастерской Даниэля. — она подняла наконец взгляд от фигурки оленя. — Простите, сэр. Но я не совсем понимаю как именно Бруно связан со всей этой историей, — голубые радужки тоже поднялись к её глазам, — его не было с нами, когда мы спускались туда.
Несколько секунд старец был в полнейшем замешательстве. Мужчина уставился в её лицо непроницаемым взглядом, словно действительно не понимал, с чего бы это она вдруг стала задавать настолько очевидные вопросы. Сара даже успела почувствовать себя максимально глупо, пока вдруг главный судья не хлопнул себя по лбу, всем корпусом откидываясь на спинку своего кресла.
— Ох, прости меня, милая. Я совсем забыл, что ты ещё ничего не знаешь… — Сара сконфуженно заправила прядь волос за ухо, при всём этом чувствуя довольно сильный укол облегчения, — так вышло, что Бруно единственный кто смог заметить, что вы четверо словно испарились в воздухе и он, как любой другой взрослый и ответственный человек, начал переживать по этому поводу, — старые пальцы осторожно поправили одну из вязаных салфеток у чайника, — но чтобы не привлекать к вашему исчезновению лишнего внимания, он сумел воспользоваться помощью нескольких верных друзей, которые долгие годы были для него единственной компанией в стенах волшебной виллы.
Девушка поддалась вперёд так стремительно, что когда она начала говорить главный судья чуть было не подпрыгнул на месте.
— Крысы! — её глаза были широко раскрыты, пальцы вцепились в деревянные подлокотники с такой силой, что тебе грозили вот-вот развалится в мелкие щепки. Осознание накрыло её огромной волной, помогая наконец складывать недостающие пазлы в огромной картине сегодняшнего вечера. — Это он попросил одну их них проводить меня до темниц!
Даже несмотря на то, что это был вовсе и не вопрос, Арчибальд лучезарно улыбнулся и одобрительно кивнул.
Боги, как же всё просто. Просто до одури банально. Если бы она хотя бы немного подумала, на пару секундочек включила бы голову, то поняла бы всё давным-давно, без посторонней помощи.
Сара чувствовала себя так, словно ей помогли решить довольно сложный пример самой простой формулой из всех, которые можно только придумать. Пальцем указали на решение, листок с которым всё это время лежал у неё под носом.
А она ломала голову и не могла понять, с чего это та крыса вела себя так странно. Даже предполагала что Антонио как-то смог поучаствовать во всей этой истории, совсем забыв, что есть ещё один член семьи Мадригаль, который может «говорить» с крысами, пусть даже для этого ему и не нужен никакой дар. У него всегда была с ними своя, особая, связь. Камило даже рассказывал ей, что его дядя души не чаял в этих грызунах ещё задолго до того, как пророчество Мирабель было создано. Конечно, ей было не до этого. Сейчас, когда прогулка по подземельям снова прокручивалась в её создании на манер фильма, девушка словно через граммофон слышала тут и там топот маленьких лапок, царапающих своими коготками холодный камень.
— Он решил, что будет лучше всё-таки отправить с тобой кого-то кто знает правильную дорогу, раз уж так вышло что из всех четверых барьер пропустил только тебя. — старец явно был очень доволен тем, что вливаться в происходящее она начала так быстро и чётко. На губах ещё играла полуулыбка, которую девушка приняла за одобрение. — Понимаешь, подземелье специально сделано так, чтобы тот кто пришёл туда впервые не смог найти нужный путь. Его конструировали на манер лабиринта из соображений безопасности, так что я даже немного удивлён тому, как это именно у вас с друзьями получилось пройти большую половину пути в верном направлении.
Сара, которая все ещё думала о своём невероятном открытии и слушала судью краем уха, просто ради того чтобы не молчать, пробормотала:
— Мы просто пошли туда, откуда выбежали Кесси, её отец и Оскар. — девушка промаргалась, беря наконец себя в руки. — Мы ориентировались на запах. Когда Миллер вылетела от туда, то от неё несло хуже, чем от самого грязного осла во всем Энканто. — карие глаза в ужасе округлились, когда до неё наконец дошло что она успела только что ляпнуть. А главное, кому. — Простите за бестактность.
Голова Арчибальда немного наклонилась и он снова сложил руки вместе, прикасаясь кончиками пальцев друг к другу.
— Скорее, за честность. — улыбка на его лице стала ещё шире, голубые глаза весело блеснули. — Очень умно с вашей стороны. Хотя я должен отметить, что невероятной удачей для вас оказалось то, что барьер повёл себя так странно при появлении дочери сеньора Миллера. Обычно, он просто не даёт пройти тем, кто пришёл туда не с чистым умыслом, но уж точно не… — главный судья замолчал и покрутил рукой в воздухе, словно не мог подобрать достаточно красноречивого слова, — создаёт такие довольно неприятные, и позволю себе выразиться, дурнопахнующие препятствия.
Сара уставилась на него как на что-то диковинное и максимально ненормальное, словно перед её носом опять возникнул невидимый купол. Мозг, словно иглой, пронзило новое осознание.
— Так, то болото появилось там после того, как Кесси попыталась пересечь барьер? До этого, ничего подобного в том коридоре никогда не было?
Арчибальд кивнул.
— Да, не было. Видишь ли, эта защита была возведена Альмой, ещё задолго до твоего приезда сюда, — девушка невольно поддалась вперёд, жадным взглядом бегая по лицу старца. — и поставлена она, опять-таки, в целях сохранения жизни и безопасности заключённых. Свеча помогла ей возвести невидимую защиту, конечно же, за определённую плату. — их взгляды встретились, и мужчина посмотрел в её лицо многозначительным взглядом. — Я ведь уже сказал тебе, что барьер позволяет пройти только тем, чьи намерения честны и не искажены алчностью. И видимо, такая странная реакция магии на попытку девочки пересечь черту была вызвана её жадными желаниями. И прошу меня простить за лёгкую грубость, крайне скверным характером.
Челюсть вот-вот была готова упасть до самого пола, глаза расширились ещё больше, а в щеки ударила волна жара от подступающего волнения.
— Но почему тогда остальные не смогли пойти вместе со мной? — девушка больше не старалась подбирать выражения, всё самообладание ушло на то, чтобы не позволить ногам трястись слишком уж сильно. — Мира, Диего и Камило тоже были в подземелье для того, чтобы помочь ему. Тоже знали, что случилось на самом деле. Что Даниэль не виновен.
Голубые глаза главного судьи с интересом рассматривали её, когда он вновь начал говорить.
— Ты немного неправильно истрактовала мои слова. Я сказал, «чистые» намерения, а не «хорошие». Это очень большая разница. — Сара замерла в кресле, брови сами собой нахмурились. — Твои друзья, как и Бруно, были там сегодня не ради Даниэля, а ради тебя. Это ни в коем случае не значит, что они не хотели помочь ему, но и не даёт им права ступить за пределы барьера. Теперь понимаешь, в чем заключается основной смысл этой защиты? Зачем она вообще там нужна? — карие глаза замерцали в оранжевом свете лампы, бледное лицо посветлело от озарения. — В непредвзятости судей. Альма конечно не рассчитывала, что двое из её внуков в компании своих друзей когда-нибудь попробуют пролезть в темницы, так что мера эта принята, в первую очередь, для меня и остальных участников городского совета. Именно наши помыслы должны быть чисты, именно наши души должны быть очищены от злобы и гнева. Просто потому что по-другому, считать принятые нами указы и приговоры честными и справедливыми, уж точно нельзя. — на одной из книжных полок вдруг громко тикнули маленькие, деревянные часы с кукушкой. — Основной твоей целью этого путешествия с самого начала было желание помочь Даниэлю, а не наказать преступников. Именно поэтому я поверил твоим друзьям на слова и даже не стал сомневаться в правдивости того, что они рассказали мне. А убедился я в этом, когда на моих глазах ты смогла пересечь её во второй раз, и даже не почувствовать этого. — Сара сконфуженно глянула на него и мужчина пояснил. — Когда мы выходили с другой стороны от темниц. Путь тот конечно куда приятнее и короче туннелей, но защищён он абсолютно точно так же.
Арчибальд снова открыл одну из полок стола и достал из неё те самые папки, которые не так давно на её глазах Мирабель Мадригаль забрала со стеллажа полного одинаковых, коричневых перелётов.
— Мне показалось довольно подозрительным то, что молодой хранитель свечи отлучился ненадолго в уборную и пропал на такой большой промежуток времени, словно его смыло прямо в сточные воды. Так что, когда Бруно привёл их ко мне целиком и полностью измазанных в грязи и пыли, я был не слишком удивлён, — корешок скрипнул и сухие пальцы прошлись по первой странице досье с его собственной фотографией, — они хором принялись объяснять всё то, что произошло сегодня вечером. Мирабель в подробностях рассказала, что конкретно вам удалось подслушать в кабинете у сеньора Хилмана. О его, так называемых, «пташках», о целом стеллаже переполненном ещё такими же досье и целях, которые так хочет достичь сеньор Миллер. — указательный палец показал на мирно покоившегося на деревянной поверхности стола алмазного оленя. — Все трое не умолкая кричали, что ты всё ещё находишься там и просто до ужаса боишься крыс, так что я немедленно отправился за тобой в темницы. И представленная картина, если говорить откровенно, смогла искренне меня порадовать. — Сара подняла глаза с фигурки на морщинистое лицо и взгляды их встретились. — Я знаю, что ты соврала о том, что Лауры не было с вами тем вечером в доме Гибсонов, и прекрасно понимаю, зачем ты сделала это. Ты человек способный на сострадание. Человек, который предпочёл борьбу смирению, я уважаю такие качества. Очень уважаю. — его рука поднялась в воздухе и пододвинула сверкающего оленя в её сторону. — Через десять минут твоё сражение будет закончено. Каждый из вас, ты и Даниэль, опустите головы на подушки со спокойной душой, а виновные наконец-то получат то, что они заслужили. Сеньора Миллера и Оскара заключат под стражу, проведут обыск в их домах и откроют дело о мошенничестве и множестве других злодеяниях, которые я с твоего позволения не буду перечислять, — губы мужчины изогнулись в дружелюбной улыбке, — такой вариант тебя устроит?
Сара кивнула, мысленно думая о том, что похоже разговор их подходит к концу.
— Хорошо. Тогда у тебя есть ещё несколько минут для того, чтобы хорошенько обдумать всё то, что тебе удалось услышать в стенах этого кабинета, — голова судьи покачнулась, указывая на дверь, — сразу же как выйдешь за порог, справа от тебя будет дверь во внутреннюю часть сада. Там сейчас никого нет. Я не так давно читал в одном журнале, что свежий воздух очень хорошо влияет на мозговую деятельность человека. — мужчина пожал плечами, как бы говоря что сильно сомневается в подлинности этой статьи. — Возвращаясь к началу нашего разговора, я бы порекомендовал тебе поразмыслить немного о пророчестве и том, стоит ли оно вообще твоего внимания, — Арчибальд поднялся с кресла и девушка, по инерции, сделала то же самое, — слово Мирабель будет решающим в этом вопросе, а ты как никто сможешь её убедить.
И он снова кивнул, как бы говоря, что прямо сейчас ответа от неё вовсе не ждёт и что Сара может идти.
— Спасибо… — руки по привычке поправили складки на плате и она сложила те за спиной, — спасибо вам. За всё.
Хоть и благодарность её прозвучала довольно скудно и коротко, девушка сразу же поняла что главный судья смог в полной мере ощутить искренность этих слов. Голубые глаза ярко блеснули и губы его расплылись в ещё большей улыбке, невольно выстраивая в её голове ассоциацию с очень добрым, но тем не менее, мудрым волшебником.
— Не стоит, — девушка уже сделала шаг и собиралась покинуть полумрак уютного кабинета, как вдруг Арчибальд окликнул её, — не забудь это. — прекрасный олень оказался уже у самого края рабочего стола и тонкие пальцы осторожно подняли его в воздух, с сомнением смотря в глаза судьи. — Уверен, ты знаешь что с ним делать.
Холодный ветер наступившей ночи слегка обдувал горячие щеки, игриво трепал тёмные волосы на макушке и пробуждал желание устало прикрыть глаза, просто насладится принесённым им покоем и вслушиваться в эту блаженную тишину, нарушаемую только тихими звуками проснувшихся для охоты светлячков. Руки расслаблено крутили в пальцах алмазную фигурку, в то время как глаза уставились перед собой немигающим взглядом, размышляя над всем произошедшим сегодня. Всего минуту назад Сара всё-таки решила последовать совету мужчины и побыть немного наедине, поговорить с самой собой в полнейшем уединении, пока ей представилась такая возможность.
Прямо сейчас девушка сидела на деревянных ступеньках у крыльца, со стороны здания до неё еле слышно долетали звуки десятка голосов и обсуждений. После их с Арчибальдом ухода все кто присутствовал в просторном зале явно не стали упускать возможности в очередной раз обсудить все, да и заодно перемыть ей кости.
Наконец-то никаких вопросов в голове больше не осталось. Все пазлы сложились в долгожданную картинку, а до конца этой истории остался всего один абзац. Всё узлы распутаны, все тайны разгаданы. Осталась всего одна вещь, с которой ей нужно разобраться сегодня вечером.
Злополучное пророчество. Чёртово видение которое стало отправной точкой неизбежного. Та самая причина, из-за которой она вообще оказалась здесь.
Сара напряжённо прокручивала в голове слова старого судьи, с каждой секундой осознавая, что он в очередной раз оказался прав. Действительно, вся эта история с предсказанием прямо сейчас стояла на первом месте в списке задач которые девушке нужно успеть завершить ещё до того, как этот день наконец-то закончится. Стереть последнее пятно с чистого холста и продолжить писать картину своей жизни заново, сделать один последний рывок, перестать уже увиливать и просто сделать. Рано или поздно ей все равно пришлось бы.
Прислушаться или пойти против своего будущего. Оставить всё так, как есть или выступить наперекор семье.
Если говорить откровенно, Сара и так уже сделала это. Столько раз за этот недолгий вечер успела ослушаться своих родных, что мысль об ещё одном подобном подвиге её даже не особо пугала. Дилемма заключалась в выборе. В очередном распутье на и без того не самом лёгком пути. Арчибальд почти прямым текстом сказал, что именно от её слов зависит то, с кем, по итогу, останется малышка Карин. Оно и понятно. Для того чтобы решение было официально принято нужно единогласное решение от всех участников городского совета. Включая Мирабель. Даже несмотря на то, что Мадригаль вступила на новую должность совсем недавно. Это было не столь важно. Основное значение имело то, что несмотря на все события произошедшие этим вечером девушка явно будет выступать против идеи возвращения брошенной девочки обратно в мастерскую. И вряд ли кто-то смог бы её осудить за такое радикальное мнение.
Да, Даниэль оказался не виновен. Стал всего лишь целью двух жадных богачей, но факта того, что в его доме опасно это не отменяло. Несмотря на то, что мужчина действительно сильно привязался к Карин за это недолгое время, никаких условий для воспитания ребёнка кроме маленькой кроватки в тесной комнатушке совершенно не было, да и ту малышка делила с Лаурой. Но ведь это всё до поры, до времени. Совсем скоро Карин будет расти не по дням, а по часам. Настолько быстро и стремительно, что и сам изобретатель скорее всего не заметит этого.
Но что-то глубоко внутри по какой-то неведомой ей причине не желало этого замечать. Не хотело признавать, что если суд решит не отдавать малышку обратно, то это будет более чем обоснованно. Абсолютно логично и правильно, ведь так поступил бы любой здравомыслящий человек. Не стал бы кидать ещё совсем беззащитного человека на произвол судьбы. Что-то липкое и скользкое сдавливало лёгкие только от одной мысли, что Сара вновь встанет на тропинку протоптанную для неё зелёной пластиной. Послушно последует за ней и просто забудет о том, что это именно она поспособствовала тому, что пророчество всё-таки исполнится.
Вдруг краем глаза она заметила, что один из кустов впереди как-то слишком уж громко зашелестел в образовавшейся тишине и карие радужки впились взглядом в тёмное пятно, очертания которого словно немного расплывались от того как сухие веточки покачивались из стороны в сторону. Добрых несколько секунд не происходило ровным счётом ничего. Всё стихло, светляки быстрыми молниями проносились по воздуху перед её лицом и девушка уже была готова вновь опустить взгляд к оленю в своих руках, как вдруг из-за стоящего рядом с кустарником дерева не показалась чья-то тень.
Спина напряжённо выпрямилась, а глаза сощурились, в попытке рассмотреть в темноте хотя бы приблизительные очертания. Ноги невольно застыли в одном положении, готовясь в случае опасности снова бежать в безопасное место, уже который раз за этот день удирать из лап опасности в самый последний момент. Сердце не успело ещё пробить даже несколько обеспокоенных ударов. Ни одна капля холодного пота не скатилась по ровной спине, когда до неё наконец дошло, кем именно являлся человек решивший так бесцеремонно нарушить оставшиеся минуты её уединения.
Это была девушка, от одного взгляда на которую совсем недавно из ушей Сары грозил вот-вот повалить густой пар от плохо сдерживаемой ярости. С очаровательным личиком и кудрявыми до плеч волосами. Огромные, карие глаза пробежались по пустующему саду и почти сразу же остановились на ней. Стало понятно, что она целенаправленно пришла сюда. Руки подняли края голубой юбки, видимо, чтобы те не мешали пробираться неожиданной гостье через кусты, и она направилась точно к крыльцу очень быстрым и стремительным шагом.
— Привет, — Лиз остановилась в нескольких шагах от неё и тяжело дышала. И без того румяные щеки раскраснелись, словно она бежала сюда, — и прости, что так врываюсь. Но мне нужно кое-что тебе показать.
Сара немного шокировано смотрела на неё снизу вверх и всё никак не могла понять, падает ли так свет от фонаря либо девушка которую она мысленно сравнивала с очень маленькой и пушистой овечкой действительно выглядит сейчас куда старше и осознаннее чем тогда, на ужине. Или быть может причина заключалась в том, что атмосфера их встречи разительно отличалась от прошлой? Почему-то, прямо сейчас гневное чудовище смиренно спало, опустив голову на когтистые лапы. Никакого раздражения или неприязни к кузине Мариано она больше не ощущала. Да и, если говорит откровенно, и в тот вечер в Касите не должна была ощущать.
— Показать? — Лиз отрывисто кивнула. Сара же, в свою очередь, тупо моргнула глазами не совсем понимая, осознает ли приезжая что времени на разговор у них осталось совсем мало. — Это что-то важное? Просто, осталось всего пять минут до слушания.
— Знаю, — девушка перебила её, не дав закончить, — но я здесь не по собственному почину. Кое-кто попросил передать тебе это. — её рука взметнулась в воздухе, и к своему огромному удивлению карие радужки увидели перед собой конверт. — Я не буду говорить вслух от кого оно, но ты и сама поймёшь, когда прочитаешь. Они попросили меня передать твой ответ сразу же. — она вдруг замолчала и снова кивнула, в этот раз видимо сама себе, словно ребёнок закончивший наконец рассказывать заученный стих. — Вроде бы всё передала и ничего не перепутала. Понимаешь, я просто очень спешила сюда, их ведь не пропустили на территорию. А я как раз приносила всем кто участвует в слушании перекусить, поэтому им и пришлось просить меня… — Лиз поджала губы, почти вынуждая себя замолчать, — ну, это не так важно. Читай.
Пухлые губы против воли расплылись в лёгкой улыбке и она немного отодвинулась, слегка похлопывая по месту рядом с собой и приглашая кузину Мариано присесть рядом. Та так и сделала. Всё ещё тяжело отдуваясь она передала ей конверт и пока Сара раскрывала его, принялась снимать с белой блузки обломанные веточки и листики, параллельно тихо ругаясь.
Глаза принялись очень быстро перебегать от слова к слову, без малейших препятствий узнавая знакомый почерк:
« Всё не так, как тебе кажется. Мы с Лаурой почти на сто процентов уверены, что её отца подставили и это не глупая шутка или розыгрыш. У нас нет вещественных доказательств, но во всем этом замешаны Миллеры и тот человек, который выступает сегодня в роли твоего адвоката. Сара, им нельзя верить. Нельзя позволить решать судьбу Даниэля. Мы смогли найти мальчика, который рассказал нам, что произошло на самом деле. Это его они заставили толкнуть телегу на той дороге. И я понимаю, как бредово это звучит, но все это — чистая правда. Не попытка оправдать его любыми путями. Не могу писать слишком много из опасений, что это письмо вдруг попадёт не в те руки, только прошу не делать поспешных выводов и решений.
Мы будем ждать тебя у входа когда все закончится. Расскажем все так, как есть на самом деле. Лично. Я знаю, что ты прислушаешься. И искренне верю, что поступишь правильно.
Тереза. »
Ей вдруг очень захотелось лучезарно улыбнуться. Похоже, что не только их четвёрка этим вечером успела влипнуть в определённые передряги.
Наверное, если бы Сара не была в курсе всего, то страшно удивилась бы, или может сочла это письмо отчаянной попыткой девушек упростить её забрать обвинения. Но прямо сейчас, после каждого прочитанного слова она не чувствовала совершенно ничего кроме какого-то странного удовлетворения. Приятно было знать, что не только ей одной весь этот вечер начал казаться полным странностей и загадок, что подруги тоже почуяли неладное. Что с каждым часом посвящённых в настоящую историю того злополучного утра всё больше и больше.
Сверху, у самого края листа где в обычных письмах пишут имя получателя, куда более летящим и неаккуратным почерком располагалось несколько слов. Сразу становилось понятно, что написаны они были уже после основного послания:
« Девочке, которая вернула моему другу его особенную ручку. »
Изо рта вырвался тихий смешок и Сара неосознанно прикрыла глаза, чувствуя как где-то в районе сердца разливается очень приятный и тёплый ручей.
Лаура до сих пор помнит про это, хотя уже столько времени успело пройти. Просто невероятно.
— Ты прочитала? — звонкий голос слева от себя заставил её повернутся. — Или я тебе помешала? Прости, мне просто показалось, что ты уже закончила.
Лиз смущённо потирала пальцами шею и металась взглядом с бледного лица на послание и обратно. Стало понятно, что девушка очень сильно нервничала и хотела выполнить порученную ей миссию как можно быстрее. Или быть может дело было в том, что она боялась выставить себя глупо после того, как Сара разговаривала с ней на ужине.
— Нет, я как раз успела его прочитать. — длинные пальцы осторожно сложили письмо в то положение, в котором оно попало к ней изначально. — Передай пожалуйста отправителям, что я всё знаю. И верю им. Что сделаю всё так, как нужно сделать, — большие глаза приезжей внимательно смотрели на неё, очевидно запоминая, и девушка отдала конверт ей в руки, — и что совет тоже посвящён в случившееся. Арчибальд на нашей стороне. — красные губы расплылись в благодарной улыбке и карие радужки посмотрели в очень похожие, правда в разы больше её собственных. — Большое спасибо, что показала его мне. Мне нужно было увидеть это письмо своими глазами.
Кузина Мариано только пожала плечами, очевидно не совсем понимая, что такого хорошего она сделала.
— Мне не сложно, так что, всегда к твоим услугам. Если честно, я просто услышала как они разговаривали у входа и сама вызвалась помочь. — она вдруг стушевалась и испуганно глянула на свою собеседницу. — Я не подслушивала. Это правда получилось абсолютно случайно. Они очень громко шушукались, а уши же не заткнёшь. — тёмная бровь слегка приподнялась и Лиз принялась сконфуженно теребить бахрому на своей юбке. — На самом деле, я уже давно хотела поговорить с тобой, только вдвоём. Ну, знаешь, без посторонних… — Сара громко выдохнула, уже прекрасно понимая о чем конкретно будет их беседа, — прости, если я как-то обидела тебя тем вечером. Я не хотела, честное слово. Просто, тогда я только приехала сюда и не совсем понимала, кто с кем встречается и всё в этом духе, — кучерявая копна резко повернулась в её сторону и Саре пришлось зажмуриться от потока ветра ударившего ей прямо в глаза, — сейчас мне уже объяснили, что вы с Камило официально вместе и всё такое, но в тот день было сложно сказать что вы пара. Никаких поцелуев, объятий и всего того чем любят развлекаться влюбленные. — бледное лицо вдруг словно окаменело, перед глазами проносились воспоминания с того ужина. Сейчас, они казались каким-то очень далёкими и чужими. Слишком детскими для того, что последует после. Лиз же стукнула себя по лбу, похоже не совсем верно истрактовав такую реакцию на свои слова. — Боже, что я несу. Правильно мама говорит, нужно держать язык за зубами если я хочу чтобы хоть кто-то начал со мной дружить. — она выдохнула, словно собираясь с мыслями. — Когда ты пришла ко входу в сад я поняла, что вы похоже были просто в ссоре. Но вы так быстро ушли в тот чулан, что я даже не успела ничего сказать. А потом, когда все уже собирались расходиться, я видела как вы шли по коридору не возвращаясь на праздник, но уже не стала вас догонять. — Сара встретилась с ней взглядом и приезжая снова пожала плечами. — Наверное, это было бы не очень культурно с моей стороны, да?
Карие радужки прошлись оценивающим взглядом по покрасневшему лицу, по виноватым глазам и закушенным в волнении губам. Несмотря на то, что Лиз очень активно жестикулировала, невооружённым взглядом было видно что девушка очень напряжена и сосредоточенна. Казалось, что произошедшее на ужине действительно волнует её.
Сара пришла к умозаключению, что никаких признаков раздражения совершенно не чувствует. Напротив, кузина Мариано вынуждала ощутить по отношению к себе что-то очень смахивающее на симпатию.
— Наверное. — она прикрыла глаза, позволяя лёгкому порыву осеннего ветра пробежаться по впалым щекам. — В любом случае, тебе не за что извиняться. Я злилась не на тебя, а на Камило. Мы действительно сильно поругались в тот день. Так что, любая девушка по близости от него воспринималась мной в штыки, — на лице Лиз появилось выражение понимания и она пробормотала что-то в духе «понятное дело», — если вдруг тебе показалось, что я как-то плохо к тебе отношусь, то это не так. Просто, наше знакомство случилось не в то время и не в том месте. Я не хотела тебе грубить.
Приезжая улыбнулась, ветер сильно растрепал и без того пушистые волосы, заставляя в голове укрепиться ассоциацию с милой овечкой.
— А, ерунда. Я довольно часто слышу грубость в свою сторону, так что можешь не переживать. Я уже успела привыкнуть, поэтому просто не обращаю особого внимания. — вопросительный взгляд впился в её лицо, и Лиз решила пояснить. — Я думаю, что ты уже успела заметить, что мне иногда довольно сложно выражать словами то, что я действительно хочу сказать. Я имею ввиду, что они вырываются изо рта против моей воли и порой вместо адекватного предложения получается какая-то каша из слов, — её плечи зябко поежились, и девушка слегка тряхнула ими, словно на подсознательном уровне пытаясь избавится от холода, — не успеваю сформировать мысль, а язык уже вовсю пытается её донести всем, кто готов слушать. Из-за этого я постоянно попадаю в не очень приятные ситуации, когда следовало бы просто промолчать, а не говорить. — гул со стороны здания вдруг стал значительно громче. — Ещё как на зло в самый ненужный момент постоянно что-то падает, ломается или пропадает. Мама говорит, что я самый неудачливый человек на земле. Когда пытаюсь помочь, всё всегда идёт крахом. Из-за этого жители нашей деревни меня не сильно жалуют.
Рассказ кузины Мариано вдруг пошевелил что-то в её душе, что-то давно забытое, но очень знакомое.
Ситуация Лиз очень сильно напоминала то, в каком положении находился один знакомый ей человек много лет. Бруно тоже считали когда-то причиной всех бед в Энканто. Тоже сторонились и не принимали. Даже его родная семья была убеждена в том, что следом за словами мужчины обязательно последуют очередные проблемы. Да и сама Сара много лет была главной белой вороной в городе, так что вопросительный взгляд на лице приезжей после последних слов сменился на сочувствующий и понимающий.
— Знаешь, рано или поздно они поймут, что ошибались. Главное, не позволять им изводить себя по этому поводу. Ты такая, какая есть. Остаётся только принять это и жить так, словно ты гордишься тем, что отличаешься от других. — лицо девушки в мгновенье ока просияло. Сара поняла, что она не ожидала того, что кто-то не станет осуждать её за, можно сказать, признание в своей неудаче. Палец вдруг упёрся в что-то твёрдое, и она с удивлением обнаружила, что всё ещё держит алмазного оленя в своих руках. В голове ярко зажглась лампочка. — Можно задать тебе немного странный вопрос?
Лиз проморгалась и голова её покачнулась в воздухе в решительном жесте.
— Да, конечно.
Сара облизнула губы и тёмные брови против воли нахмурились. Она пыталась понять, как ей сформировать свой вопрос правильно. Так, чтобы её новая, и к слову довольно сообразительная, знакомая не поняла, о чем на самом деле идёт речь. Девушка и сама толком не поняла, почему решила спросить об этом. Почему вдруг её вообще начало интересовать мнение Лиз. Но в какой-то момент в голове возникла мысль, что лучший совет может дать только тот человек, который не является участником ни одной из сторон. Не заинтересован в том или ином исходе событий. Просто сторонний наблюдатель, который видит всю картину целиком, а не частями.
— Представь, что тебе нужно… — сердце в волнении забилось немного быстрее, голос начал дрожать. Мозг всё никак не хотел подобрать более-менее адекватный пример, — что тебе нужно попасть в одну из двух деревень. На пути в одну из них у тебя есть карта, и все вокруг говорят, что нужно пойти именно туда. Что так будет лучше и безопаснее, ведь ты уже знаешь что ждёт тебя по дороге, — свет от уличного фонаря на секунду попал на фигурку в её руках, вынуждая по траве пробежать сразу несколько ярких бликов, — а есть вторая деревня. Никакой карты к ней нет, и ты понятия не имеешь, что можешь встретить на пути к ней. Но почему-то тебе очень хочется именно туда. Ты чувствуешь, что там тебе будет лучше. Но вместе с тем понимаешь, что твои близкие тебя осудят, если ты уйдёшь. — глаза поднялись на лицо Лиз, предвкушение поднялось в груди на манер огромной птицы. — Куда бы ты пошла?
Губки-бантики немного поджались и её собеседница повернула голову в сторону сада. Карие глаза напряжённо сощурились, а одна из ног принялась в задумчивости отбивать какой-то свой ритм.
— Говоришь, что мне очень хочется именно во вторую деревню, да? — Сара кивнула, внимательно следя за цепочкой её размышлений. — Но и с семьей ругаться желания нет?
— Абсолютно.
— Тогда выбор очевиден, — их взгляды встретились и на губах девушки появилась задорная улыбка, — я бы пошла туда, где мне будет лучше. Пусть даже дорога туда окажется не из приятных, — её рука поднялась в воздухе, как бы говоря что её ответ пока не закончен, — но раз я хочу сохранить хорошие отношения с семьёй, то я предложила бы им какой-нибудь компромисс. Например, приезжать домой раз в месяц или наоборот, чтобы они приезжали ко мне. Сейчас существует много способов поддержать общение с теми, кого ты любишь. Те же письма. Раз в парочку дней нацарапай что-нибудь на пергаменте и дело с концом. Вроде как ты далеко, но в то же время с ними. — и без того большие глаза вдруг округлились и словно не сдержавшись Лиз выпалила. — Неужели ты хочешь уехать?
— Нет. Конечно нет, — Сара улыбнулась ей, поправляя спавшую на лицо прядь, — тут немного другая ситуация, — взгляд снова опустился к сверкающей фигурке. — компромисс. Интересно… — со стороны здания вдруг послышался шум и девушка поспешила подняться на ноги. Похоже, что отведённые ей на раздумья десять минут уже истекли. Пора было возвращаться, — спасибо за помощь. И за компанию, было приятно с тобой поболтать.
Приезжая тоже поднялась с крыльца, отряхивая юбку от пыли.
— Ещё ни разу меня не благодарили за беседу. — девичьи руки покрепче прижали к груди конверт с письмом Терезы, словно боясь его потерять. — Я как можно скорее передам им твой ответ, так что можешь не переживать, они его обязательно получат.
Ноги в чёрных туфельках уже успели преодолеть первую из ступенек.
— А я и не переживаю. Ведь доставишь его ты. — после этих слов лицо Лиз посветлело настолько, что казалось ещё немного и она вполне себе сможет посоревноваться со знаменитой свечей Мадригалей, настолько ярко замерцали карие глаза. Сомневаться не приходилось, эти слова действительно её воодушевили. — Ой, подожди. Ещё кое-что… — Сара быстро спустилась обратно и протянула руку, кладя в протянутую ладонь Лиз алмазную фигурку, — отдай его, пожалуйста, Лауре. Он принадлежит её младшей сестре.
***
Со всех сторон и сразу доносился недовольный шёпот и звучные переговоры. Стая из нескольких дворовых собак с громким лаем пробежала сквозь огромную толпу, в попытке догнать рыжего, и к слову, довольно проворного кота. Но тот умело и грациозно лавировал в настоящем океане препятствий, большую часть из которых составляли чужие ноги, тем самым оставляя своих преследователей далеко позади. Пушистый хвост прошмыгнул мимо одной пожилой леди настолько стремительно, что бегущие за ним по пятам псы чуть было не сбили ту с ног, получая в след несколько из особенно любимых ей ругательств и недовольное цоканье. Старые руки поправили очки с очень толстыми линзами на крючковатом носу и она уже в который раз за этот вечер взглянула в сторону высокого здания. На лице появилось выражение самого настоящего недовольства, а взгляд злобно впился в вырезанные на дубовых дверях очертания весов, словно именно этот рисунок был повинен в том, что разбушевавшиеся животные вообще появились здесь. Буквально, весь воздух был пропитан напряжением просто насквозь. Кто-то недовольно отдувался или пыхтел, а пришедшие сюда со своими чадами возмущённо высказывали друг другу по поводу такого долгого ожидания, словно их осуждение могло повлиять хоть на что-то.
— Сколько можно ждать? — до нельзя раздраженный голос заставил большую часть из голов начать нервно озираться по сторонам, а тех кто находился совсем близко к источнику звука предупреждающее втянуть воздух через зубы. Это был мужчина. Довольно рослый на вид, с вилами в одной руке и зажженным факелом в другой, он забрался на самую высокую из множества лавочек. Для этого ему даже пришлось согнать с неё несколько уже готовых заснуть ребят. — Уже давно за полночь. Никогда ещё судебный процесс не длился так долго. Слушание должно было закончится ещё полтора часа назад. В чем проблема? — он в возмущении взмахнул руками и по счастливой случайности чуть было не попал деревянным концом ржавых вил какой-то девушке прямо по макушке. Из толпы послышалось несколько, хоть и не слишком уверенных, но тем не менее, одобрительных возгласов. — Перерыв ни с того не с сего продлили ещё на полчаса и даже не удосужились объяснить, по какой причине! Пора уже нам получить ответы!
В воздухе повис гул выражающий абсолютное согласие. Уже все глаза были устремлены только на него.
— Да! Это дело касается каждого из нас! — одна из особо ярых участниц этого действа поднялась на ступеньки у главных дверей. Её рука крепко держала за запястье маленького мальчика со светлыми волосами, очевидно, своего сына. — Почему мы должны сидеть и ждать пока они пытаются закрыть нам рты? Почему я должна бояться отпускать своего ребёнка ходить по улице? Как нам ложиться в постели, не зная, что по итогу ждёт этого ненормального?
Практически сразу же после этих слов один из уличных псов громко залаял, заставляя большую часть из столпотворения испуганно дёрнуться, а двери за спиной разгневанной матери открылись. Но вопреки ожиданиям большинства, на пороге оказался далеко не главный судья. Даже больше, ни один из участников сегодняшнего процесса так и не показался на глаза публике, вместо них всё внимание на себя принял мужчина. Из-за довольно округлых форм, невысокого роста и блистающей в свете ночных фонарей лысине можно было подумать, что перед ними и вовсе стоит малыш-переросток, который в тайне от отца стащил из его шкафа порадую робу. Настолько несуразно он в той выглядел. Короткие руки крепко вцепились в ржавый колокол и что-то вроде маленькой палочки, а лицо раскраснелось от волнения. Казалось, что он практически бежал сюда, чтобы сообщить наконец-то ожидающим долгожданную новость.
Мужчина на ходу остановился и все замерли. Вокруг повисла настолько оглушающая тишина, что даже ночные насекомые решили немного подождать со своей привычной рутиной. Осенний ветер послушно стих, похоже принимая на себя роль ещё одного участника этой странной картины.
А потом, грудь его взяла в себя побольше воздуха и по переполненной людьми улице прокатилось:
— Оправдан! — рука наконец ударила в колокол, выводя всех из минутного оцепенения. — Оправдан! Все обвинения сняты!
Не успело пройти и мгновения. Даже одной жалкой секунды как замолчавшая было толпа снова разразилась оглушающим рёвом. Несколько десятков пар рук взметнулись вверх, а на ни в чем не виноватого посланника разом посыпались проклятия и оскорбления настолько виртуозного содержания, что выступившей с речью совсем недавно матери пришлось с невероятной скоростью закрыть своему сыну уши, на всякий случай. Казалось, что абсолютно каждый кто стоял сейчас здесь впал в состояние неконтролируемой ничем ярости. В шокированного таким невероятным единством мужчину даже успело попасть несколько не очень больших камней, как вдруг случилось что-то очень странное. Со стороны длинного коридора послышались звуки напоминающие тихое завывание и скрежет. А после тяжёлые шаги и отчетливый звук шарканья по дорогому ковру.
— Нет! Пожалуйста! — душераздирающие крики эхом раздавались сразу со всех сторон. — Я готов поклясться чем угодно, что он заставил меня! Вынудил сотрудничать под угрозой смерти, я не хотел убивать девочку! — с самого начала огромной толпы вдруг раздались удивлённые вздохи. — Вы же знаете, кто я! Знаете, что я много лет служу на благо этого города, прошу, послушайте! — двое стражников под руки волокли за собой очень помятую и измученную на вид фигуру. Вычищенные до блеска туфли царапались о холодный камень, рукав дорогого пиджака порвался по швам, словно он уже пытался предпринять попытку удрать. Стекло монокля в золотой оправе треснуло прямо посередине, а бархатная шляпа-котелок упала с его головы точно на первую ступеньку небольшой лестницы. — Я Оскар! Оскар Хилман! Я адвокат, я защищал её интересы сегодня! Это все Миллер, с самого начала и до конца Миллер! Заставлял меня помогать, говорил, что убьёт меня если я не окажу ему помощь! Эти действия были совершены под моральным давлением!
Поросячьи глазки перебегали с лиц своих надзирателей на застывших в ужасе людей и обратно. Голова его качалась из стороны в сторону, а ноги в какой-то момент и вовсе оторвались от земли, будто бы прямо сейчас очень пугливого ребёнка вели на прием к стоматологу. Сразу стало понятно, что ещё минута и он будет готов применить самые грязные, и совершенно неблагородные способы скрыться от лап правосудия. Рот мужчины раскрылся и казалось зубы вот-вот были готовы вцепиться в пальцы одного из удерживающих его провожатых. Большая часть лиц у высоких дверей побелела, а некоторые особо любопытные леди даже стали расталкивать перед собой тех, кто закрывал им обзор на когда-то уважаемого адвоката. Видимо, хотели убедиться что глаза им не врут.
— Бесполезно увиливать, Оскар. — высокий и очень строгий силуэт показался в открытом проходе. — Вы будете судимы в самых тяжких из всех возможных преступлений. Вы воспользовались доверием этих людей! Использовали их преданность в своих целях! — щеки сеньоры Грин покраснели, глаза разгорелись такой лютой ненавистью, что казалось ещё немного и Оскар просто упадёт замертво. Длинные пальцы крепко держали в руках коричневую обложку одного из досье. — У вас хватило совести заставить работать на вас маленьких детей! И после этого вы ещё смеете заявлять, что служите на благо нашей общины?! — после этих слов тело адвоката перестало наконец-то трястись и он замер, лихорадочно бегая глазами по собравшейся у здания суда толпе. Большая часть из них предупреждающе насторожилась. — Хватит! Никто и никогда больше не посмеет распоряжаться чужими судьбами так, как ему вздумается! Никто больше не пострадает по вашей вине! — из-за дверей вдруг выглянуло два карих глаза, похоже оценивая обстановку. — Имейте в виду, что теперь не вам, ни вашему дружку Миллеру никакие из ваших богатств не помогут! Мы лично займёмся тем, чтобы суд над вами состоялся как можно скорее.
Сара наблюдала за этой картиной со стороны. Пока что не решаясь покинуть своего убежища и просто смотрела. Впивалась в Оскара жадным взглядом, всеми фибрами души чувствуя только то, что искренний ужас и страх на его лице приносит ей самую искреннюю радость из всех возможных на этой планете. Удовлетворение, настолько сильное и яркое, что ей даже показалось что что-то подобное она не ощущала ещё никогда. Ни разу за всю свою жизнь.
Безоговорочная победа. По сравнению с ней, стычка с Кесси Миллер на свадьбе Долорес была просто детским лепетом. Абсолютно честная и заслуженная. Просто блестящая.
Девушка не была сейчас в состоянии описать весь свой спектр эмоций даже себе самой, но всего минуту назад Камило тихо сказал ей на ухо, что её глаза ещё не светились так ярко с того самого вечера, когда произошёл их самый первый и трепетный поцелуй. И если говорить открыто, она была готова поверить ему на слова, просто потому что до сегодняшнего дня лицезреть настолько замечательное зрелище ей ещё не приходилось. Смотреть на то, как человек погубивший столько жизней теряет всё, было крайне приятно. Не то чтобы она получала удовольствие от чужих страданий, вовсе нет, но Оскар явно был исключением. Отчаяние в его глазах придавало ей сил, красные пятна и холодный пот на лбу вынуждал говорить всё громче и громче, а с тем как ноги его тряслись хрупкие плечи всё расправлялись и расправлялись.
Всё произошедшее после того, как девушка снова вернулась в просторный зал можно было назвать только одним словом. Западня. Ловушка, которая захлопнулась сразу за её спиной, не давая адвокату даже возможности сбежать. Хотя, конечно же первые десять минут он, собственно как и всегда, вальяжно расхаживал по начищенному до блеска полу и громко рассказывал всем кто был готов его слушать блестящие истории своих побед и достижений. Заливисто смеялся и бросал насмешливые взгляды в её сторону. Очевидно, наслаждаясь её довольно-таки помятым видом. Но Сара даже не потрудилась поменять выражение своего лица со спокойного на рассерженное. Словно невидимая стена возвелась точно напротив сердца, не позволяя ей ощутить хотя бы крупицу страха или гнева.
Пальцы Камило в крепком замке держали её руку в момент, когда Арчибальд занял свое место и громко объявил, что перерыв закончен.
В ту минуту, когда боковая дверь снова открылась и измученный силуэт Даниэля проковылял к центру круга Мирабель обеспокоенно заёрзала на месте, а сеньора Грин немного сощурила глаза, внимательно всматриваясь в какие-то записи.
По лицу адвоката прошлась крупная судорога и похоже не совсем контролируя себя он поднялся, когда с губ изобретателя сорвались слова о том, что данное утром признание он забирает.
А то, что произошло после того, как и сама Сара громко объявила что никаких претензий к нему не имеет, нужно было просто видеть.
Зал на мгновение погрузился в неконтролируемый хаос. Большая часть из людей принялась громко кричать и снимать со своих голов чёрные шляпы. Полнейшее замешательство читалось на лицах каждого. Не только присяжных, но и тех кто пришёл поддержать её сегодня. Лицо Марлен исказилось в таком искреннем ужасе, что карие радужки от их взгляда уставились точно на разбитые после сегодняшних приключений коленки, не решаясь взглянуть в лицо матушки. Челюсть отца сжалась так крепко как никогда, а Мадригали, все как один, поднялись со своих мест, пытаясь понять, что только что произошло. Тётя Пеппа, похоже наконец окончательно потеряв терпение, заявила, что ей нужны ответы прямо здесь и сейчас. Каждый окликал её, спрашивал о том, что всё это значит и что теперь будет дальше, но никому из них девушка ответить так и не успела.
Главный судья призвал всех к молчанию и рука Диего, хоть и немного нервно, поддерживающе похлопала девушку по спине, без слов говоря, что он полностью поддерживает её решение.
Сара чувствовала на своей коже их взгляды. Ощущала как жар разливается по всему телу от места, куда они были направлены, но все равно устойчиво и непоколебимо смотрела на то, как один из двух людей в просторном кругу постепенно понимает, что что-то тут не так. Как пухлые пальцы нервно оттягивают накрахмаленный воротник и тянуться к карману пиджака, доставая оттуда расшитый узорами платок. Оскар явно начинал нервничать, чувствовал что пахнет жареным и теперь уже даже не пытался строить из себя напускное спокойствие. Алчные глазки-бусинки были направлены на исхудалую фигуру изобретателя, словно мужчина без слов пытался заставить Даниэля бросить в его сторону хотя бы один взгляд. В какой-то момент рука его оторвалась наконец от ткани белой рубашки и словно в замедленной съёмке Сара увидела, как его ладонь легла на гладкую поверхность рабочего саквояжа.
Глаза судебного секретаря даже после таких шокирующих поворотов не отрывали взора от бумаг на столе, но девушка про себя отметила, что с каждой секундой лицо сеньоры Грин становилось всё серьёзнее и серьёзнее. А вот её сосед похоже не знал, с чего именно стоит начать. Никто, включая его самого, не пытался нарушить образовавшегося молчания, которое похоже грозило растянуться на долгие годы.
Сара не сомневалась, за эту жалкую минуту сердце Оскара успело упасть по меньшей мере сотню тысяч раз, перед глазами его проносились все странные события этого вечера. Ее несогласие участвовать в их с Миллером планах и ещё горячая лампа в его кабинете, расставленные не на тех местах досье и невидимая защита, не желавшая показать ему свои сокровища.
Арчибальд все молчал и похоже, что адвокат счёл это хорошей возможностью хотя бы попытаться хоть как-то повлиять на отца Лауры. Одна из рук поднялась к лицу и он кажется прокашлялся, но прозвучало это настолько тихо что никто из присутствующих даже не обратил на этот звук никакого внимания. Даже Сара, которая только и делала, что следила за каждым движением Оскара, не смогла его услышать. Один только Даниэль, который сидел на деревянном табурете посередине комнаты слегка повернул голову в его сторону. К слову, теперь руки и ноги его не обрамляли ржавые цепи. И даже когда изобретатель только появился здесь никто, включая сеньору Грин, не стал отдавать распоряжения о его заточении. Ярко-голубые глаза, теперь уже ярко мерцающие и живые, скользнули от лица адвоката куда-то ниже и Сара последовала за его взглядом.
В этот же миг её рука в одном движении немного сжала пальцы Камило в своих. На непонимающий взгляд зелёных глаз тёмная копна слегка кивнула и парень тоже стал свидетелем довольно интересной картины.
Пальцы Оскара медленно, словно лапы огромного паука, открыли кожаный саквояж и защелка тихо щёлкнула. Уже через секунду в освещении огромной лампы показался гладкий краешек коричневой папки, которую мужчина на её глазах забрал из высокого стеллажа совсем недавно.
На первой её странице значилось имя Даниэля Берча.
Губы как-то сами собой напряжённо замерли, а непоколебимое спокойствие которое она ощущала совсем недавно слегка пошатнулось от отвращения, которое поступило к горлу на манер очень горькой таблетки.
Какая наглость. После всего совершенного им пытаться угрожать на глазах судей. Несколько высокого мнения о себе нужно быть, чтобы наивно полагать что никто этого не заметит.
Мерзость. Просто мерзость.
А после случилось то, от чего сидящий по правую руку от неё Диего в наслаждении прищурил глаза и расслабленно откинулся на спинку своей скамьи, в ожидании предстоящего шоу.
Сеньора Грин вздохнула так громко, что даже паучья лапа адвоката замерла от этого звука, так и не выпуская из крепкой хватки досье. Тихие перешептывания разом смолкли, а руки женщины резко перевернули исписанные косым почерком листы и с громким хлопком захлопнули папку с документами, которые она читала. Все глаза были устремлены только на неё, не выпуская из виду каждое движение. Все сердца, все мысли и чувства замерли прямо здесь и сейчас.
Колкий взгляд из-под круглых линз её очков впился яростным взглядом в лицо Оскара и женская рука поднялась в воздухе, открывая каждому кто сидел здесь обзор на страницу досье, подписанную именем Арчибальда.
То, что произошло потом в подробном рассказе не нуждалось. Всё до одури просто и банально. Оскара прилюдно обвинили в незаконном проникновении в частную жизнь практически всех жителей Энканто, в шпионаже, в содействии к убийству и ещё множестве разных преступлений, которые он очень яро отрицал. И быть может продолжал бы это делать ровно до того момента, пока в зал суда не зашла самая настоящая дружина из мужчин, которые несли в руках целые стопки одинаковых черно-коричневых корешков. Как выяснилось, дополнительные полчаса были выделены далеко не только для их с Арчибальдом разговора, как девушка решила с самого начала, но и для полного обыска кабинета Оскара. Так что в тот момент, пока Сара вела непринужденную беседу с главным судьёй его подчинённые вдоль и поперёк проверили комнату, скрывающую в своих стенах самые настоящие горы тайн и секретов. И к слову, нашли они там довольно много интересного. В число таких вошло неистовое количество поддельных свидетельств о рождении и местах проживания с разными именами, видимо на случай если ему придётся срочно бежать, карта Энканто с отметками домов тех самых «птичек» и информация о каждом их родственнике, которые теперь пожизненно были у него в долгу.
Если подводить итоги, в последние десять минут присяжные похоже перестали понимать, ради какой именно персоны они собрались здесь сегодня. А Оскар, в отчаянной попытке спасти свою шкуру, в красках рассказал всем настоящую историю произошедшего тем утром, и каким именно образом во всей этой истории поучаствовал мистер Миллер. Понятное дело, что горе-адвокат чуть ли не плача уверял, что во всём произошедшем он является жертвой. Что влиятельный сеньор просто заставил его подчиняться, а не о каком партнёрстве не может быть и речи, и что если бы он не так опасался за свою безопасность и безопасность местных жителей, то после первой же попытки отца Кесси завербовать его поведал бы главному совету о планируемых злодеяниях, но похоже что никто, включая женщин и мужчин в чёрных одеждах, не поверил ему. А после того, как Мирабель поднялась с места и громко заявила о том, что своими ушами слышала как Оскар активно поддерживал сеньора Миллера в идее новой попытки попробовать отправить Сару на тот свет ещё раз, кто-то из тех кто сидел ближе всего к нему с громким звуком сплюнул на пол, едва не попадая на лакированные туфли.
После этих слов и так из последних сил сохраняющий спокойствие отец рывком поднялся со скамьи и быстрым шагом попытался спуститься вниз, но похоже, что те самые мужчины, которые принесли в зал стопки досье, были готовы к этому. Сара с ужасом наблюдала за тем, как двое из них схватили её отца под руки, оттаскивая от явно не на шутку перепугавшегося Оскара. А Пеппа, в отчаянной попытке успокоить Марлен, обхватила ту двумя руками за талию, не давая ей даже сдвинуться с места. Казалось, что оба родителя в один момент просто сошли с ума. Когда до них наконец дошло осознание того, что всё это была не обычная случайность, что кто-то намеренно покусился на жизнь их дочери в душах обоих словно проснулся дикий зверь. Животное, которое хотело только одного, убить того, кто посмел покалечить их дитя. На то, чтобы привести их в чувства понадобилось несколько минут. Если мужчина пришёл в себя куда быстрее, по натуре своей очень мягкий и добрый человек, то в отличие от него Марлен всё выкрикивала и выкрикивала проклятия загнанному мужчине прямо со своего места, не особо обращая внимания на пытающиеся вразумить её голоса. Вырывалась из рук матушки Камило словно разгневанная кошка, единственная цель которой вцепиться когтями в ненавистное лицо. Она замолчала только тогда, когда девушка больше не смогла смотреть на всё это и пересела от ребят к ним, беря руки обоих родителей в свои.
Даже несмотря на то, что такое несдержанное поведение в зале суда не допускалось, никто даже не попытался сделать им замечание. Все прекрасно понимали, что окажись они на их месте, то вели бы себя точно так же. Тоже были бы готовы убить за своего ребёнка.
Сара наблюдала за тем, как до этого обожающие взгляды сменяются ненавистными. Как лица женщин и мужчин с каждой секундой искажаются в отвращении. Своими глазами видела как ниточки той огромной паутины, которую Оскар успел сплести за столько лет, наконец разваливаются. Как захваченные в плен мухи, всё это время связанные по рукам и ногам, свободно расправляют крылья, улетают туда, где им больше никогда не придётся исполнять чужую волю против своего желания.
Из своих мыслей её заставила вынырнуть чужая рука на своём плече и тихий шёпот на ухо:
— По-моему кое-кто ищет тебя, mi vida, — запах сладкой выпечки ударил по обонятельным рецепторам и Сара проследила взглядом за рукой Мадригаля, указывающей куда-то за угол самого ближнего к ним здания, — вот там.
Глаза прищурились, пытаясь вглядеться в темноту, но всё было тщетно. Уличный фонарь скрывал наблюдателей в своих объятиях и девушка уже собиралась отвести взгляд, пока вдруг две макушки не выглянули из-за красных кирпичей, наблюдая за всеми со стороны, не решаясь показаться на глаза местным жителям.
Что-то затрепетало в её душе и пальцы схватились за ручку дубовых дверей, чтобы удержать равновесие.
Тереза и Лаура осторожно выглядывали из-за угла, похоже опасаясь что их заметят. Только вот если новенькая вид имела более-менее приемлемый, разве что всегда румяные щёчки выглядели немного белее чем в любой другой день, то насчёт её спутницы сказать что-то подобное язык просто не поворачивался. Невооружённым глазом было видно, что у дочери изобретателя выдался не самый лучший день. Под яркими глазами залегла тёмная тень, немного вытянутое лицо опухло от нескончаемых слез, а губы покраснели от того, насколько часто она их прикусывала. Всегда немного хаотичная копна рыжих волос представляла собой что-то инородное и максимально спутанное, а на одной из скул уже успел налиться красным совсем недавний синяк. Но, к своему огромному удивлению, Сара вдруг поняла что несмотря на довольно помятый вид выражение на этом самом лице снова поменялось с обеспокоенного на расслабленно-спокойное, светлые радужки будто бы немного сонно осматривали собравшуюся толпу, а голова слегка покачивалась в такт музыке, которую, как и всегда, никто кроме нее не слышал.
Похоже, Лиз уже успела выполнить свое поручение.
Тело само слегка дернулось в их сторону, но девушка вовремя успела себя остановить.
— Как нам добраться до них? — голова повернулась и её глаза взглядом полным надежды впились в лицо Камило. — Если пойду сейчас, то толпа от меня и кусочка не оставит.
— Да, это верно… — оба резко повернули головы в сторону дверей. Сеньора Грин во всеуслышание объясняла разъяренным жителям, на каких основаниях адвоката задержали, — давай подождём немного пока они начнут расходиться и быстренько прошмыгнём вместе со всем столпотворением. — на бледном лице появилась эмоция выражающее лёгкое сомнение, и тонкие губы расплылись в хитрой улыбке. — Брось, mi amor. После сегодняшних приключений такая лёгкая вылазка покажется тебе прогулкой на цветочной поляне.
Она слегка толкнула его в плечо, тем не менее не вкладывая в это движение и капли злости.
— Толпа это ещё не самое страшное, — пальцы кокетливо зацепились за его руку, крепко ту сжимая, — нам нужно придумать по-настоящему хорошее оправдание тому, куда это мы пропадем с тобой на ближайшие пару часов для наших родителей. Уверена, мама посадит меня под домашний арест на месяц, если не больше, после того как Арчибальд в красках поведает ей о моих приключениях. Я уже слышу то, какими словами она будет меня отчитывать. — ровная спина выпрямилась и её глаза злобно сощурились. Красные губы припали друг к другу, а ноздри расширились, очень похоже передразнивая свою матушку в моменты праведного гнева. — Залезла в чужой кабинет! Да ещё и остальных за собой потянула, что за безответственность! Вместо того, чтобы рассказать всё нам пошла в подземелья! Ты хоть представляешь, как там опасно? А если бы что-то случилось? Если бы вы все погибли там? И бла-бла-бла. — парень тихо прыснул и опасливо обернулся, словно боялся что Марлен стоит за его спиной. — На сегодня хватит с меня нравоучений и очередной промывки мозгов. Я устала. Так что придётся ей отложить свою тираду до завтра.
Большая ладонь легла на её талию и слегка притянула к себе. Зелёные рубины посмотрели в её глаза с самой искренней жалостью, на какие только были способны прямо сейчас.
— Представляю. Моя матушка тоже не останется в долгу, так что лучше нам уйти ещё до того, как Арчибальд отпустит их из своего кабинета, — свободная рука в нежном движении огладила горячую щеку, — переговорим с Лаурой и пойдём домой? Не знаю как ты, но я бы с радостью завалился спать в одно из этих чудесных кресел. Уже предвкушаю как сильно затекла бы моя шея.
Лицедей довольно-таки показательно размял её и по коридору прошёлся неприятный хруст, против воли вынуждающий девушку почти болезненно дёрнуть плечами.
— Боже, ты трещишь по швам, primo. — из другого конца коридора показались Мира и Диего. Пара быстро приближалась к застывшим у двери ребятам. — Осторожней, Сара. Можешь упустить момент когда моему кузену понадобится измерять давление стабильно три раза в день и следить за тем, чтобы зубы не попадали в ваш завтрак. Преклонный возраст несёт за собой далеко не только хорошую жизнь без забот. — парень закатил глаза на очередной выпад кузины, но похоже, что сил на достойный ответ у него так и не нашлось. — Короче говоря, все взрослые уже в курсе наших весёлых приключений и скажу честно, по-моему, никого из них совсем не смягчил факт того, что мы с вами словили двух преступников. Особенно Марлен, — Сара слегка поджала губы и кивнула. Чего-то подобного она и ожидала, — Пеппа просто в ярости, мы даже из коридора слышали как в кабинете начал греметь гром. Да и моя мама меня явно не похвалит, так что как вам идея не дать им возможности отчитать нас сразу, а перенести выговор на утро? — карие глаза из-под зелёной оправы очков вопросительно оглядели всех троих. — Пусть остынут немного за пару часов. Не сомневаюсь, всех нас ждёт такая взбучка, какой ещё не было.
Между компанией повисло молчаливое согласие. Каждый понимал, что основания для «взбучки» у взрослых действительно были.
— На самом деле, мы как раз говорили об этом пока вы не пришли. Только нагоняя ещё сегодня не хватало, — Мирабель довольно улыбнулась. Далеко не один раз подруги замечали, что в определённых моментах их мысли подозрительно совпадали, — на улице ждут Тереза и Лаура. Я хочу поговорить с ними немного и уйти куда-нибудь до утра. Может, оставить им записку чтобы не беспокоились?
— Нет, мне кажется что это разозлит их ещё больше. — Мадригаль нахмурилась и в задумчивости уставилась в сторону полуоткрытых дверей. — Наверное, будет лучше попросить кого-нибудь передать, что с нами всё хорошо, — её указательный палец ударил по подбородку, с головой выдавая то, что Мирабель погрузилась в свои размышления, — я попрошу Ису. Долорес случайно может ляпнуть что-то не то, а Луиза не захочет испытывать их терпение. Нужен человек, который сможет сгладить все острые углы и донести всё как можно мягче. А в этом моей сестре равных нет. — она снова прошлась взглядом по лицам друзей. — Все согласны? Возражений нет?
Никто против так и не выступил, так что Камило решил поднять вопрос, который волновал его не меньше гнева разозлённой матушки.
— Хорошо, с этим решили. Вы лучше расскажите, удалось вам подслушать что-то действительно полезное? — Диего вопросительно приподнял бровь и лицедей пояснил. — Ну, по поводу Миллера и всего остального. Оскара поймали, а с остальными что? Что будет дальше?
Ортиз тяжело вздохнул и устало потёр пальцами переносицу. Очевидно, напрягая последние усилия для того, чтобы вспомнить хоть что-то интересное.
— Арчибальд сказал им, что сразу же после разговора с нами было задействовано два отряда. Один обыскал кабинет Оскара, второй направился в поместье к Миллерам. Я так понимаю, что пока не известно что там нашли, но врядли ему удалось бы скрыться. — их взгляды встретились и Сара против воли почувствовала как мышцы на её лице напряжённо дрогнули от мысли, что у отца Кесси хоть как-то получится удрать. — Сразу же, как все вопросы с документацией будут завершены Даниэля отпустят домой, а Карин, как и решил городской совет, отправится на попечение к сёстрам милосердия или как они себя там называют, пока он не убедит их в том, что ребёнку в мастерской ничего угрожать не будет, — рука парня взметнулась к взлохмаченным волосам и он перевёл их в состояние ещё большего хауса, — ему могут понадобиться на это долгие годы.
Карие радужки быстро метнулись от лица брюнета к своим рукам, будто бы впервые в жизни замечая что у неё вообще есть пальцы.
— Ничего. Если он действительно хочет воспитывать Карин, то сделает всё что нужно, чтобы снова быть рядом с ней. — Мирабель вышла вперёд и положила руку на острое плечо, словно Диего сказал что-то осуждающее. — Сара правильно всё сказала, отдавать её обратно после того, что мы увидели просто нельзя. Но и забирать малышку от людей которые полюбили её тоже неправильно. Пусть уберут все опасные предметы из своей мастерской, оборудуют настоящую детскую комнату, а не комнату Лауры, и никто не станет им мешать жить счастливо. Это правильное решение. Самое лучшее из всех, что только можно было принять. — пальцы Мирабель схватились за её собственные и Сара подняла взгляд к смуглому лицу, почти сразу же получая в ответ лучезарную улыбку. — Спасибо, что подсказала мне такой вариант. Если бы не ты, то я бы даже не подумала, что из двух зол можно выбрать что-то посередине. Не забирать её насовсем, но и не оставлять совсем одну там, где ей потенциально может угрожать опасность. Просто блестяще.
Сердце затрепетало от радости, когда суровый взгляд Диего наконец-то сменился тёплым и понимающим, а Камило весело дёрнул плечами, как бы говоря, что такой вариант событий его полностью устраивает.
Она сомневалась. Сомневалась в момент, когда эта мысль пришла ей в голову на вечерней лужайке после ответа Лиз и сомневалась когда губы её шептали пришедшую идею совсем сбитой с толку Мирабель. В ту секунду когда кто-то из присяжных наконец-то поднял вопрос о девочке, судьба которой пока ещё была непонятна. В мгновение когда судьи начали высказывать свои предложения и когда Мадригаль единственная из них предложила нечто странное. Не хорошее, но и не плохое. То, что заставило сеньору Грин непонимающе нахмурить тонкие брови, а Арчибальда довольно улыбнуться и согласно закивать на это неординарное предложение.
Сара понятия не имела, на что смогла повлиять сегодня вечером. Знать не знала о том, как сложится судьба Карин дальше после такого решения, но понимала сейчас только одно. Меньше чем час назад она наконец отказалась от пути сделанного ей злополучным пророчеством. Пошла наперекор будущему и совершенно не чувствовала вины за это.
И факт того, что самые близкие и верные из друзей тоже думали, что такой исход событий был лучшим из всех возможных, грел душу не хуже распалённого камина холодной зимой.
— Получается, предсказание не исполнится, да? — полный надежды голос Ортиза вынудил её всё-таки взглянуть в светлые глаза. — Ну, раз именно ты повлияла на то, чтобы она не оставалась больше в Касите. Значит, что вся история с пророчеством наконец закончилась?
Голубые радужки опасливо покосились на неё и девушка просто не могла не улыбнуться от такой забавной реакции. Похоже, что далеко не только ей одной стало легче на душе от осознания того, что у них наконец-то получилось выбраться из этой вязкой и тягучей каши загадок и предположений.
— Да, чудила. С этим всё. Теперь, судьбу Карин будут решать люди, которые понимают в воспитании детей куда больше нас, так что можешь наконец выдохнуть. Мирабель больше не будет пытаться нянчиться с ней.
Брюнет весело улыбнулся от присвоенного ему прозвища и кивнул, галантно отвешивая в её сторону пируэт в своей привычной манере.
— Как скажешь, копуша. Твоё слово — закон. Так что, я со спокойной душой готов опустить голову на подушки, — парень выпрямился, проворачивая голову к Мадригаль, — ну что, mi amor? Ищем твою старшую сестру и сбегаем пока не запахло жареным? По-моему, времени у нас осталось не так уж и много.
Мира обеспокоенно заозиралась по сторонам, словно только сейчас вспомнила что страшнее поколение может нагрянуть в любую минуту и рывком притянула Сару к себе, заключая подругу в нежные, но тем не менее, очень крепкие объятия.
— Ты такая молодец, — она шептала, похоже боясь что кто-то из посторонних может подслушать их, — мы так рисковали сегодня, до сих пор в голове не укладывается что все произошло только за один вечер. Не было возможности сказать. Всё происходило так быстро, в такой спешке… — руки Мадригаль обвились вокруг неё ещё крепче, заставляя кости опасно трещать. Но Сара почему-то боли не чувствовала, больше ни одного огорчения не могло произойти за этот вечер, — мы так испугались, когда ты пошла туда одна. А когда пришёл Бруно просто не знали, что нам делать. Никто не хотел уходить без тебя, но они сказали что с тобой все будет хорошо и в общем… — она вдруг издала звук, очень напоминающий панический всхлип, — я не могла найти себе места. Вдруг опять с тобой что-то случилось бы, а мы ушли. Оставили тебя там совсем одну, и никаких гарантий не было что Арчибальд и правда заберёт тебя. — Сара мягко отстранила подругу от себя, и сердце её протяжно заболело, когда она заметила как в глазах Мирабель собираются слезы. — Я горжусь тобой. Так горжусь, как никем и никогда не гордилась, честное слово. То, что сегодня всё закончилось хорошо — это только твоя заслуга. Все узнали правду благодаря тебе.
И девушка снова всхлипнула, закрывая рот ладонями.
— Мира… — слезы прокатились по щекам Мадригаль и теперь уже её руки коснулись смуглого лица, осторожно те вытирая, — не плачь. Все закончилось хорошо. Мы все выбрались.
Она в ответ закивала, похоже пытаясь взять себя в руки, а парни подошли ещё ближе никто из них встревать в эту сцену не стал, хотя было видно, что как минимум Диего очень хотелось это сделать.
— Да, да. Всё нормально… — голос Мирабель дрожал, но тем не менее говорила она чётко и уверенно, — не знаю, что на меня нашло. Наверное, слишком много переживаний за один вечер. Просто, я правда не могу поверить что мы смогли ускользнуть. Сейчас понимаю, как опасно это было. Сара, мы с тобой не вышли бы из кабинета, если бы кто-нибудь из этих садистов всё-таки заметил нас. — она вдруг посмотрела на всех троих настолько трепетным взглядом, что даже Камило не смог найти в себе сил бросить в её сторону даже одну самую не обидную шутку из своего арсенала. Настолько тёплым был этот взгляд, настолько сильно напоминал взор тёти Джульетты. — Мы все живы.
— Да, — её ладони слегка надавили, вынуждая Мирабель сосредоточить внимание на её словах, — всё закончилось. С нами всё хорошо.
На этот раз Сара первой потянулась для крепких объятий. Таких тёплых и таких родных. Наверное, никто и никогда не смог бы стать для неё такой подругой, какой была Мира. Ни одна девочка в Энканто ни за что и никогда не стала бы рисковать своей жизнью ради неё, настолько храбро идти в неизвестность ради такой, казалось бы, незначительной вещи как дружба.
Наверное, так сказала бы Кесси Миллер, если бы её спросили о том, что для неё означает слово «дружить».
Для Сары же это понятие было прямым синонимом слова «любить», не в таком понимании как многие привыкли его воспринимать. Эта была другая любовь, такая же крепкая и готовая на великие деяния. Абсолютно точно так же способная сохраняться сквозь года и десятилетия.
— Очень эгоистично говорить только от себя, prima, — голос Камило вынудил их отстраниться друг от друга, — мы все гордимся тобой. Даже Диего, глянь на его лицо. — лицедей кивнул в сторону сконфуженного товарища, — он вытер слезу пока вы были заняты девчачьими нежностями, я клянусь тебе.
В ответ тот пробубнил что-то нечленораздельное насчёт того, что он просто убирал попавшую в глаз соринку.
— Наверное, нам уже пора расходиться. — карие радужки быстро бросили взгляд на толпу за деревянной дверью. Оскара уже давным-давно увели, а сеньора Грин отправляла по домам оставшуюся часть ожидающих. — Тогда, увидимся завтра, да?
— Да, — Диего подошёл к ней первым и слегка потрепал тёмные волосы на макушке, высокий рост позволял ему сделать это без особых усилий, — если только нас всех не запрут в своих комнатах, что очень даже вероятно. Но я думаю, что мы найдём способ связаться друг с другом. — их взгляды встретились и Сара и искренним наслаждением обнаружила, что голубые радужки смотрят на неё слегка обеспокоенно, словно парень собирался признаться в чем-то очень сокровенном. — Не то чтобы я хочу потешить твоё и без того непомерное эго, но ты заслужила эти слова. Сегодня я понял, что ты не такая уж и трусиха. Почти вынуждаешь тобой гордится.
Несмотря на то, что слова эти были сказаны просто с диким сарказмом, женская рука так и не поднялась для привычного удара. Сегодня её уши без проблем смогли уловить между строк самую искренне похвалу, на какую такой человек как Диего, воспитанный в суровой строгости и дисциплине, вообще был способен.
Всё-таки нахождение в рядах Мадригалей пошло ему только на пользу.
— Раз ты говоришь так чудила, то видимо я и правда была сегодня на высоте, — Ортиз только прыснул и покачал головой, как бы молча говоря что это бесполезный случай. Его рука зацепила руку Мирабель в воздухе и он потянул девушку за собой, в обратную сторону от выхода, — Постарайтесь ни с кем не пересекаться. И осторожней!
Эти слова уже пришлось кричать им в спину, настолько стремительно пара удалялась от них. Ответом ей послужила оглушенная тишина и один только поднятый в воздухе большой палец, свидетельствующий о том, что брюнет её услышал. Почти сразу же, как их силуэты скрылись за первым из поворотов Камило подошёл к полуоткрытой двери и снова выглянул во двор, оценивая обстановку.
— Похоже, нужно идти сейчас, — рука взметнулась вверх, подзывая девушку к себе, — подождем, пока отвернется. Если заметит, то сразу доложит все родителям.
Парень слегка кивнул в сторону всё ещё отчаянно пытавшейся разогнать местных жителей сеньоры и Сара издала звук, означающий полное согласие с этим предположением.
Сразу же после того как слушание официально закончилось тётя Пеппа довольно настоятельно попросила всех не расходиться и ждать пока старшее поколение закончит беседовать с главным судьёй на заднем дворе, а туча над её головой только укрепила желание всех четверых быстро закивать головами и смыться отсюда сразу же, как им представится такая возможность. И понятное дело, что сеньора Грин, любительница правил и строгих костюмов, непременно расскажет обеспокоенным взрослым, куда именно направились их дети если вдруг ненароком заметит их со всех ног убегающих от здания суда.
Прошло несколько секунд в волнующем ожидании, а после совсем выбившаяся из сил женщина отвлеклась на какой-то звук, поворачиваясь спиной к ним и длинные пальцы быстро схватили её за запястье. Свободная рука Мадригаля толкнула деревянную дверь и он потянул Сару за собой, быстро сбегая вниз по каменной лестнице. Ночной ветер засвистел в её ушах, ноги неслись вслед за ним даже не опасаясь ненароком споткнуться или упасть. Чувство свободы не оставило им для этого даже и шанса. Такое желанное, опьяняющее и сладкое, оно проникало во всё её тело. Вынуждало лёгкие раскрыться чуть ли не вдвое, начать гореть и перестать чувствовать даже крупицу усталости.
Как приятно было покинуть наконец это злополучное здание. Как замечательно уйти свободным человеком, не обременённым больше ничем. в какой-то момент они пробежали сквозь толпу настолько стремительно, что старушка в толстых очках снова чуть было не свалилась с ног и громко ругнулась им в след, а изо рта вырвался звонкий смех от осознания абсурдности их побега. Только сейчас девушка поняла несколько на самом деле глупой была эта идея. План людей отчаянно желавший оказаться дальше как можно скорее. Когда они уже почти достигли своей цели что-то дернуло её быстро обернуться на толпу позади. За это одно мгновение стало понятно что никто толком и не понял, кто именно только что так бесцеремонно вылетел из здания суда, чуть не сбив на своём пути нескольких из местных жителей. Одна только сеньора Грин смотрела им в след усталым взглядом. А после того как женщина поняла, что Сара смотрит именно на неё голова её слегка качнулась в воздухе, похоже осуждая настолько детское поведение, но она ничего не сказала. Даже не предприняла и одной попытки остановить их, только снова вернула взгляд к возмущённым людям и вновь принялась за попытки успокоить их.
Пара быстро метнулась за угол и оба остановились. Камило настороженно осмотрелся по сторонам, как и любой другой футболист, не испытывая совершенно никакого дискомфорта из-за недавней пробежки, а вот Сара в отличие от него тяжело отдувалась от непривычной нагрузки. Руки уперлись в кирпичи и девушка попыталась восстановить дыхание, лицо горело, а перед глазами поплыли яркие круги. Всё-таки за сегодняшний день она уже успела набегаться на десятилетия вперёд.
— Их тут нет. — зелёные глаза прошлись взглядом по пустой улочке. — Похоже, твои подружки не дождались нас, mi vida.
Девушка отрицательно покачала головой, а после сообразив что Мадригаль стоит к ней спиной, громко сказала:
— Нет. Лаура бы не ушла, пока не увидела бы отца своими глазами, — парень наконец повернулся и с губ сорвалось уверенное, — она где-то здесь.
И словно подтверждая её слова, с одного из проулков вдруг донёсся сдавленный голос:
— Я не могу просто сидеть на месте! — знакомые нотки отчётливо долетали до их ушей и Сара рывком оттолкнулась от стены, быстро приближаясь к предполагаемому убежищу. — Как ты можешь вести себя так спокойно? Ты ведь не знаешь, что она имела в виду теми словами. Вдруг, Сара просто не так поняла и вообще думает, что твой отец сделал это с ней? Или эта Лиз что-то напутала. Я просто не понимаю, как она могла узнать, как могла догадаться что это они? Нет, что-то тут не так. Это просто невозможно.
Они осторожно приблизились к одному из множеств тёмных закоулков и осторожно выглянули из-за одного довольно грязного мусорного бака, наблюдая довольно интересную картину.
Тереза, просто до ужаса взвинченная и напуганная, расхаживала туда и обратно по грязному проулку. Брови девушки были сильно нахмурены, а руки сложены в крепком замке за её спиной. Она больше походила сейчас на какого-то детектива, который решает слишком сложную для мозга задачу, чем на себя. От её нежного и всегда такого женственного образа не осталось и следа. Возможно, Сара просто не обращала на это внимания, но походка девушки поменялась с аккуратной на твёрдую и решительную, волны белокурых волос похоже давно не подверглись укладке, а на сарафане не нашлось ни одной рюши. Вместо белых туфелек удобные босоножки, а на место дорогим украшениям пришли самодельные фенечки и колечки из цветного бисера.
Она не могла не отметить, что новый образ Терезы смотрелся на ней настолько гармонично, что сложно было представить в её гардеробе хотя бы одно кукольное платьице.
— Всё будет хорошо, Тереза. Теперь я точно знаю это, — нежный тембр заставил карие радужки быстро перевести взгляд с нервно расхаживающей новенькой на фигуру пониже, — она передала мне его. А это значит, что Сара уже всё знает.
Лаура, в отличие от своей подруги, сидела на одном месте. Дочь изобретателя удобно устроилась на одном из деревянных ящиков для песка и расслабленно болтала ногами в воздухе, похоже снова возвращаясь к своему привычному состоянию немного витающей в облаках девушки. По рассказам Мадригаля во время задержания её отца Лаура была похожа на человека готового умереть от горя в любую секунду, да и сама Сара не заметила ни капли беззаботности в ней когда наблюдала за их сражением с толпой у окна. Но похоже, что отправленное им через Лиз сообщение придало ей уверенности в том, что она и правда знает настоящую правду. По выражению отца дочери изобретателя было видно, что она не сомневается в этом. Казалось, что куча новых синяков и царапин и вовсе не волнуют её.
— Это ничего не значит. — новенькая только махнула в её сторону рукой, отмахиваясь от довольно слабого аргумента. — Это просто фигурка Лаура. Сара могла отдать её тебе просто потому что она знает, что он принадлежит тебе.
Голубые глаза завороженно смотрели на блестящего оленя в своих руках, будто зрелища прекраснее в своей жизни ещё не встречали. Лаура слегка надула губки, выражая сомнения, и с полной уверенностью произнесла:
— Нет, ты не права. Ты не понимаешь, это не просто какая-то фигурка, Тереза. — её рука подняла бывшую игрушку Карин в воздух, словно неопровержимое доказательство своих слов. — Я же рассказывала тебе, как мы познакомились. Сара тогда вернула ручку Кевину, которую хотела у него забрать Кесси Миллер. Так мы и начали дружить. Я поняла в тот день, что она очень хорошая. И поэтому дописала в твоём письме о ней. Чтобы напомнить Саре про тот случай, — она прижала того к груди, словно боялась что вдалеке от её сердца такой драгоценный олень может пострадать, — поэтому она и отдала его мне, понимаешь? Кесси хотела забрать у Кевина ручку, а её отец у меня оленя. Точнее, то из чего он сделан. И нам обоим она помогла вернуть дорогие нам вещи обратно. — Сара всего на секунду прикрыла глаза, чувствуя в сердце просто невероятный поток нежности по отношению к Лауре от осознания того, что она поняла, что на самом деле значит её послание. — Это знак нашей дружбы. А друзья друг друга не бросают. Сара никогда бы не сделала мне больно специально, я точно уверена в этом. Если она и правда знает о кознях того сеньора и отца Кесси, то обязательно заступится за папу, не будет выступать против него.
Тереза похоже отнеслась к этой теории довольно скептически.
— Лу, вы же знакомы так давно, — дочь изобретателя смущённо улыбнулась на такое милое сокращение её имени, — она могла забыть об этом. Просто понять не так. Ты слишком полагаешься на счастливый случай. Всё-таки я думаю, что нам не стоило уходить от здания суда слишком далеко. Толпы уже совсем не слышно. — она вдруг обеспокоенно обернулась в сторону основного переулка. Камило осторожно потянул Сару за плечо, вынуждая скрыться за поворотом. — Как думаешь, может уже закончилось?
— Возможно, — кажется, Лаура пожала плечами. Голос её звучал звонко и весело, — но идти туда лучше не стоит. Я не сильно понравилась тем мужчинам и женщинам из толпы. Но это наверное из-за того, что они думают что папа плохой человек. Очень жаль. Помнишь ту леди с ручной капибарой? Всего неделю назад она говорила, что у меня красивая прическа.
В ответ ей раздалось угрюмое:
— Ты про ту, у которой в кулаке остался клок твоих волос?
— Да, точно, — послышался тяжёлый вздох и быстрые шаги возобновились, — но в любом случае, нам нет смысла уходить отсюда. Сара найдёт нас сама когда все закончится.
Похоже, что от этого заявления Тереза окончательно потеряла терпение.
— А это ты откуда знаешь? — она резко остановилась и рывком развернулась на каблуках точно к всё ещё расслаблено болтающей ногами девушке. — Это ты тоже поняла благодаря фигурке, которую сделал твой отец? Или может в письме невидимым чернилами написано указание в каком конкретно месте и в какое время Сара будет ждать нас, и я как полная идиотка опять чего-то не понимаю? — одна из её ног в бессилии пнула маленький камушек. — Потому что я действительно не понимаю, откуда ты вообще берёшь эти мысли.
Тонкие губы растянулись в расслабленной улыбке и небесно-голубые глаза наконец подняли взгляд на покрасневшее от гнева лицо. Даже несмотря на то, что никакого освещения в проулке не было, светлые радужки ярко мерцали.
— Нет, конечно нет… — дочь изобретателя осторожно спрыгнула со своего места и отряхнула одежду от пыли, — в письме ничего такого нет. И олень не несёт в себе больше никаких тайн кроме той, что я уже рассказала тебе.
Даже в кромешной темноте замешательство на красивом лице Терезы читалось без малейшего труда. Глаза несколько раз ошалело моргнули, похоже пытаясь понять смысл сказанных слов, но похоже, что попытка эта была с треском провалена, всего через секунду в тишине наступившей ночи повис вопрос:
— Тогда откуда ты знаешь? С чего взяла что она вообще будет искать нас сама?
Яркие глаза были направлены куда-то в конец проулка, когда высокий голос произнёс:
— Потому что она уже нашла нас. — светлая макушка кивнула в воздухе и не веря своим ушам Тереза развернулась точно в ту сторону, куда она указывала. — Привет, Сара. Как ты смогла достать его? Тот мальчик сказал нам, что он украл его для отца Кесси.
К ним маленькими шагами приближалась невысокая фигура. С каждой секундой её очертания становились всё чётче и чётче, позволяя разглядеть знакомые черты.
— Это очень долгая история, Лаура.
Глаза Терезы в удивлении расширились, похоже она и правда не могла поверить что видит Сару прямо здесь и сейчас. Кажется, она хотела что-то сказать, или быть может спросить, но все вопросы разом вылетели из её головы когда Лаура как ни в чем не бывало сделала несколько шагов вперёд и взяла руки девушки в свои. Словно того ужасного утра никогда и не было. Будто вовсе не они всего сутки назад были по разные стороны баррикад.
— Но ты расскажешь мне?
Что-то твёрдое уперлось в её ладонь и красные губы расплылись в улыбке, когда она заметила алмазного оленя, которого дочь изобретателя до сих пор крепко сжимала в одной из рук.
— Да. Я расскажу тебе всё.
***
Первые лучи розового рассвета уже начинали просачиваться через ставни в спальни к местным жителям, в попытке осторожно и мягко вырвать их души из царства морфея, но именно в это утро никто почему-то не спешил подниматься с постелей. Дело было в том, что проворное солнце просто не знало, что случилось в таком маленьком городке как Энканто в то время, как почётное место на небосводе занимала сверкающая луна. Сколько из них пришли домой давно за полночь, сколько стояли перед высоким белым зданием, где проходило такое обсуждаемое слушание, и как много людей собирались в компании и обсуждали его результат после. Нет, оно, отдававшее свой временный пост ночному приёмнику, не знало этого. Так что именно в этот день восходящее солнце было как никогда ярким, заставляло блестеть верхушки деревьев от утренней росы, а одну недовольную таким раскладом событий девушку недовольно щурится, когда один из его лучей ударил ей точно в глаза.
— Боже, — лоб упёрся в плечо закрытое белой рубашкой, в попытке привыкнуть к непривычному освещению, — уже что, утро?
Камило еле как разлепил глаза, и куда более храбро и стойко выдержал наступление невероятно яркого рассвета.
— Да, mi amor. Мы кажется с тобой немного задремали. — где-то с боку послышался звук полнейшего отрицания и парень улыбнулся, окончательно прогоняя сонную дымку. — Нечего тут бухтеть. Ты в отличии от меня довольно комфортно устроилась. Из нас двоих мне пришлось засыпать в сидячем положении.
Мадригаль оперся двумя руками о бревно за своей спиной, всё-таки вынуждая Сару выпустить его из медвежьих объятий, и попытался подняться, но похоже что спина его затекла настолько сильно, что даже малейшее движение грозило стать для него последним. Ещё сонные глаза болезненно сощурились, а зубы скрипнули.
— Дерьмо… — она наконец-то открыла глаза и с полнейшим непониманием уставилась на довольно слабые попытки парня поменять свое положение, — м-да, похоже Мира была права. Я рассыпаюсь не по дням, а по часам. Спина слишком сильно затекла… — из груди вырвался тяжёлый вздох и зелёные радужки бросили обиженный взгляд прямо в её лицо, — это был первый и последний раз, Сара. Я конечно любитель природы, но перспектива застрять тут на веки веков меня не сильно радует.
Девушка театрально, настолько ей вообще позволяло актёрское мастерство, подняла глаза к небу с эмоцией покорности судьбе и встала на ноги, обходя их небольшой ночлег и останавливаясь за спиной страдающего лицедея.
— Дело не в природе, а в том что ты спал сидя, а не лёжа. — руки легли на напряжённые плечи и принялись разминать те, в попытке хотя бы немного облегчить мучившую Камило боль. — Не нужно скидывать всю вину на меня, ночью ты был не против романтического свидания.
Послышалось сердитое:
— Я и сейчас не против, — из тонких губ то и дело вырывались тихие вздохи в момент, когда длинные пальцы массировали особо затёкшие места, — просто, обычно наши свидания заканчиваются намного приятнее. Я не ожидал такого побочного эффекта, знаешь ли.
Сара слегка покачала головой, но отвечать на это замечание не стала. Взгляд устремился с кудрявой копны каштановых волос немного дальше. Туда, где невероятной красоты озеро принимало в свои воды яркие блики. Его гладь немного покачивалась от тёплого ветра, а растительность вокруг спокойно колыхалась из стороны в сторону, создавая лёгкий шелест.
Почему-то после того как все наконец закончилось ей захотелось прийти именно сюда. Провести последние часы спокойствия и беззаботности здесь, на их месте. Сомневаться не приходилось, стоило им вновь вернуться в пределы города как на неё со всех сторон и сразу просыпется целая куча дурацких вопросов. Каждый захочет знать, правда ли то, что сказала вечером сеньора Грин, будут пытаться выведать подробности их переключений и снова провожать её спину взглядами. Только девушка пока точно не знала, какими именно они будут. Осуждающими или восхищёнными. Родители устроят ей, да и всем остальным в придачу, взбучку каких ещё не бывало, а после того как все четверо испарились в воздухе на несколько часов будет самой настоящей удачей, если Марлен оставит от неё хоть кусочек.
Но Сара не боялась предстоящего разговора. Она не чувствовала даже толики страха. После того, что произошло прошлым вечером вряд ли яростные глаза матери смогут её напугать. Вряд ли хоть что-то сможет.
— Ты хорошо спала? — Мадригаль слегка повернул голову, вынуждая её вынырнуть из пучины своих мыслей. — Я слышал, как ты уже через полчаса после того как мы пришли начала сопеть.
Уголки красных губ поползли вверх, руки всё ещё не прекращали своего занятия. Осторожными, но настойчивыми движениями касаясь его кожи.
— Я не помню, когда в последний раз спала так сладко, — карие радужки впились взглядом точно в отливающие зелёным, — никаких беспокойств и страхов. Уже очень давно мои сны не были настолько безмятежными и спокойными.
И эти слова были чистой правдой. Почти сразу же, как её голова удобно устроилась на сильном плече, а руки в крепкой хватке обхватили его тело девушка почувствовала как проваливается в долгожданный сон. Буквально ничто не могло помешать ей провалиться в эту желанную дрёму. Ни факт того, что находятся они на максимально отдалённом от Энканто кусочке земли, ни то что под ногами она вместо привычного матраса чувствовала один только колючий плед взятый впопыхах в её комнате, буквально ничто не могло испортить эту ночь. Которая, к слову, словно резко из холодной и пугающей превратилась в тёплую и приятную. Колючий воздух слегка пробегался по бледному лицу, усыпляя, а тихий шелест листьев вокруг только помогал ей отпустить этот вечер как можно быстрее. Забыть о нем и позволить ярким снам сменить реальность.
После того как они с Лаурой очень долго и довольно чувственно поговорили, она попросила Камило сбегать к ней домой, пока у неё ещё есть такая возможность. Так быстро, как они только могли, ребята забрались по высокой яблоне на второй этаж и женские пальцы умело нащупали на подоконнике крючок, выступающий в роли ключа для закрытых ставней. Стоило ногам коснуться мягкого ковра как Сара кинула в руки Мадригаля один из тех самых пледов, которые Марлен доставала только на случай семейного пикника и расшитую бисером сумочку. На слова лицедея о том, что для такого маленького предмета ежедневного пользования она какая-то слишком уж тяжёлая девушка только рассмеялась и поставила когда-то красивые и аккуратные туфли в шкаф. Сменяя их удобными босоножками.
На то, чтобы переодеться из измазанного пылью и грязью подземелий платья времени уже не было, так что и ей и лицедею пришлось ложиться спать вместо привычных пижам в официально-деловом стиле.
— Здорово. — парень размял плечи, заставляя те протяжно захрустеть и похоже вернув себе способность к движению, слегка съехал по мягкому пледу вниз, недвусмысленно намекая на то, что пришло время её рукам занять свое привычное место. В копне кудрявых волос. — Я так рад, что все закончилось.
Сара, верно истолковав его просьбу, осторожно пересела с мягкой травы на плед, позволяя Камило опустить голову ей на колени. Пальцы послушно прошлись по каштановым прядям, наблюдая за тем как рассвет солнечными зайчиками играет в завитушках красивыми бликами.
— Да, я тоже. — подушечки пальцев нежно массировали кожу его головы, от чего глаза Мадригаля блаженно, и конечно же ничуть не наигранно, закатились. — Не могу поверить, что мои лёгкие способны дышать так свободно. Я уже и забыла какого это, не думать о том, что будет дальше.
— Могу только представить, — черты мальчишеского лица постепенно расслаблялись, а голос становился всё тише и тише, — никто не сделал для их семьи так много, как ты. Мало того, что помогла отцу Лауры отбелить свое имя, так ещё и убедила Мирабель, что не обязательно забирать от них Карин на совсем. Я был уверен, что она отдаст свой голос против её возвращения в мастерскую. — веки его поднялись и их взгляды встретились. — Знаешь, порой начинаешь чувствовать себя немного ущербно когда понимаешь, что тебя окружают одни герои. И всё бы ничего, но не у тебя, ни у Миры нет никаких волшебных способностей, а у меня есть, — в голосе вдруг послышалось самое настоящее возмущение, — просто немыслимо. Мирабель спасла волшебство, а ты целую семью. Вроде как, это мы с Диего мужчины в нашей компании.
Темная бровь саркастически приподнялась и девичьи пальцы направились дальше, ведя невесомую полоску к щеке.
— Ты хочешь сказать, что девушки не способны на что-то подобное? — слова приобрели приторно-сладкие нотки, словно патока они разливались в его ушах. — Я правильно поняла, что если бы всё то же самое проделал какой-нибудь парень, то никаких возражений от тебя бы не поступало? Так, Мадригаль?
Он улыбнулся, прекрасно понимая что за нежными движениями скрывается далеко не только желание вновь пустить восторженные мурашки по его спине. Сара ясно дала понять, что прямо сейчас Мадригаль ходит по очень тонкому льду.
Но слава богам, у него была отличная реакция.
— Вряд ли после знакомства с тобой у меня повернулся бы язык сказать, что девушки не способны хотя бы на что-то, — карие радужки удовлетворённо замерцали и подушечки её пальцев стали двигаться куда более настойчиво, выводя невидимые узоры на его лице и без слов говоря, что Камило выбрал правильный вариант для ответа, — ни у одного парня в Энканто не хватило храбрости на то, что проделала ты прошлым вечером.
Укол удовлетворения ударил точно по сердцу, когда его глаза заметили как бледные щеки залились лёгким румянцем от его слов, а восторженный взгляд карих глаз смущённо уставился куда-то чуть выше его лица.
— Льстец, — девушка сконфуженно заправила прядь блестящих волос за ухо и как подумал Камило, нарочно облизнула сухие губы, — без вас всё равно ничего бы не получилось…
— Получилось бы, — он не дал ей даже закончить свою мысль, беря её за запястье и наконец останавливая руку на своем лице, — и ты сама это знаешь.
Ком разом встал где-то на уровне глотки от этих слов, лицо и уши загорелись с новой силой и Сара, как могла, попыталась не выдавать слишком уж явно, настолько на самом деле эти слова были ей приятны.
На самом то деле она искренне считала, что не сделала ничего сверхъестественного. В отличие от, допустим, Мирабель, Сара не стала человеком который спас что-то настолько важное как магия. Да и если говорить открыто, она вообще никого не спасла. Просто поспособствовала тому, чтобы всё тайное наконец стало явным, и храбростью или героизмом это назвать было уж точно нельзя. Скорее, жаждой справедливости. И то, что без помощи друзей она ни за что бы не справилась было чистой правдой. Девушка не сомневалась, что без их поддержки запуталась бы ещё в самом начале. Потерялась в темноте коридоров и не знала, что ей делать и куда направится дальше. Само их присутствие придавало ей сил. Но сам факт того, что несмотря на всё это Камило верил в неё, пошёл следом хотя искренне считал, что она не права, пускал по всему её телу волну приятного жара. Остался до самого конца и отпустил только тогда, когда невидимый барьер заставил его сделать это. Ни на минуту не усомнился в её решении по поводу Карин, не стал расспрашивать и спорить.
Такая непоколебимая верность была чем-то из рук вон выходящим. Настолько слепая, но вместе с тем проницательная до мозга костей.
— Наверное, пора возвращаться домой. — в горле пересохло и она прокашлялась, прикладывая все силы к тому, чтобы голос её звучал ровно и спокойно. — Как твоя спина?
Мадригаль немного прищурил глаза, похоже прислушиваясь к своим ощущениям.
— Уже лучше. Но ты могла бы оказать мне неотложную помощь, раз уж так вышло, что в нескольких километрах от нас нет ни души. Так, мы бы отправились на заслуженный нагоняй намного быстрее. — длинные реснички непонимающе заморгали, и на тонких губах появилась улыбка, больше напоминающая ухмылку чеширского кота. — Я прочитал на днях в одной книжке, что во время поцелуя наш организм активно вырабатывает эндорфины, — Сара выжидающе уставилась на него, и Мадригаль решил разъяснить, — гормоны счастья. Они действуют как сильнейшее обезболивающее из всех возможных, в сотни раз сильнее той штуки, которую кололи тебе во время операции. — из её груди вырвался лёгкий смешок и тёмная копна слегка покачнулась в воздухе, словно самой себе говоря что более изобретательного намёка она в своей жизни ещё не слышала. — Ну, так что, mi alma? Приступим к моему лечению сейчас, или подождём пока они отправят на наши поиски спасательную группу? — он вдруг состроил настолько жалобную моську, что казалось пострадавшая спина действительно его беспокоит. — Не очень хотелось бы доводить мою маму до того состояния, когда у неё над головой гремят молнии.
Она даже не успела придумать достаточно красноречивого ответа, как вдруг Мадригаль преподнес её руку, которую всё ещё крепко держал в своей, к своим губам и нежной кожи коснулось чужое тепло. Мягкое и осторожное оно посылало в мозг сигнал за сигналом, похоже и правда заставляя выделиться те самые, эндорфины. Просто потому что по-другому невозможно было объяснить, как именно всего лишь лёгкое касание чужих губ могло заставить её рассудок помутиться так сильно, так резко и неожиданно поднять в груди целый ворох жёлтых бабочек.
— Не очень вежливо просить у дамы поцелуя, лёжа у её ног как рыба на суше, — зелёные глаза удивлённо округлились, а острый подбородок гордо взметнулся вверх, решая, что Мадригалю придётся поплатиться за её смущение, — галантные мужчины так себя не ведут.
Зелёные радужки смотрели на неё прямым взглядом несколько секунд, прежде чем в глубине сверкающих янтарей что-то ярко блеснуло, принимая её условия. Парень, похоже совершенно забыв что по его легенде больная спина всё ещё его беспокоит, поднял голову с её колен и сел рядом, не забыв нарочито-небрежно пробежаться рукой по вьющимся волосам.
— Хорошо. Так, а как по-твоему просят поцелуя «галантные мужчины»? — его лицо оказалось в паре сантиметров от её, дыхание опалило и без того горячую кожу, но не смотря на это говорил он серьёзно и уверенно, словно спрашивал у учителя ответ на действительно интересующий вопрос. — Как они себя ведут?
— Они… — Сара запнулась, язык словно специально забыл все колкие фразочки, вынуждая вместо них уступить место тихому лепету. Строить из себя непоколебимость и нахальство было крайне трудно, почти невозможно. Не в последнюю очередь из-за того, что глаза Камило внимательно следили за каждым её движением, словно охотник уже готовый напасть на свою цель, — они целуют осторожно и нежно. И обязательно спрашивают разрешения.
Казалось, что эти жалкие фразочки только придали ему уверенности.
— Спрашивают разрешения… — одна из мальчишеских рук остановилась где-то за ровной спиной вынуждая её против воли громко сглотнуть, — как скажете, миледи. Ещё есть какие-то пожелания, которые я должен учесть? Или образа идеального принца на белом коне будет достаточно? — карие радужки ошалело скользнули от его глаз к губам, не совсем осознавая в какой момент они вдруг оказались так близко к её собственным. Сара отрицательно покачала головой, и до ушей отчётливо донёсся самодовольный смешок. — Ну, вот и отлично.
А после жадный и резкий поцелуй прямо в губы без какого-либо предупреждения. В точности нарушая те указания, которые всего минуту назад успели вылететь из ее рта.
Та самая рука, которая меньше чем мгновение назад окружила её, теперь становилось понятно что для нападения, легла на затылок девушки и с настойчивостью надавила, словно Камило ожидал того, что Сара может начать протестовать против таких по-настоящему наглых действий. Был готов захлопнуть ловушку над девичьей головой в любой момент. Только вот она даже не пыталась вырваться из жарких объятий, её губы впивались в его так же жарко и требовательно, словно всего секунду назад между ними началось сражение не на жизнь, а на смерть. Что оба согласились на кровавые условия этой сделки.
Кто отстраниться первый — погибает.
И по какой-то причине обоих это абсолютно устраивало. Руки обвивались и прижимали к себе всё ближе и ближе, стискивая друг друга так крепко, что казалось кислорода не осталось даже поблизости. Его пальцы сжимали в крепкой хватке тёмные пряди, губы все двигались и двигались, а чудовище в сильной груди выло так протяжно, скулило так жалобно, что в голове Мадригаля возникла мысль, что вместе с тем как это чудесное мгновение закончится что-то там внутри разочарованно опустит голову вниз, желая только одного, чтобы она целовала его не прекращая. Днями и веками напролёт позволяла ему обладать собой почти дико. Так, как она разрешает только ему одному.
Вместе с тем, как женские пальцы с невероятной для хрупкой девушки силой потянули его за воротник на себя, в воздухе раздался громкий треск и лицедею пришлось разорвать поцелуй первым, скорее от неожиданности, нежели от желания.
— Понимаю, я редко бываю галантен, — взгляд опустился к почти разорванной ткани и он убедившись что звук этот был всего лишь предупреждением, задорно усмехнулся, — но я не знал, что тебя это заводит настолько, что ты готова рвать на мне одежду прямо здесь и сейчас.
Из опухших после поцелуев губ вырывалось что-то, очень напоминающее жалобный стон и женская рука слегка пнула его в плечо.
— Ну, Камило! — и без того красные щеки разгорелись с новой силой и она принялась быстро поправлять совсем растрепавшиеся волосы, похоже в отчаянной попытке хоть как-то скрыть свое смущение. — Я не нарочно.
— Понимаю. Но это моя любимая рубашка. — парень против воли на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь пока ещё свежим в памяти вкусом её губ. Но строгий голос в голове, подозрительно похожий на голос его кузины, шептал ему, что они и так уже достаточно отсрочили неизбежное и заставлять взрослых ждать ещё больше уже просто нельзя. — Нам и правда уже пора домой.
Сара кивнула, похоже, что в её голове витали примерно такие же мысли.
— Да. Пора. Сложи пока, пожалуйста, плед, мне нужно кое-что сделать, — густые брови напряжённо нахмурились и парень уже открыл было рот, чтобы задать несколько логичных вопросов, но Сара быстро перебила его, не оставив ему такой возможности, — я вернусь через минуту.
И без каких-либо объяснений она забралась по выступу вверх, покидая их секретное убежище и скрываясь за плотной стеной из кустарников, оставляя Мадригаля ошалело смотреть в то место, где секунду назад исчез её силуэт.
Пальцы сжимали в крепкой хватке бисерную сумочку, ноги сминали под собой высокую траву, а глаза бегали по окружающим её красотам природы, в попытке найти место которое она приметила не так давно, когда в компании Мадригаля только направлялась сюда. Речь шла об одном из множеств обрывов, которые встречались именно тут почти на каждом шагу. Дело в том, что само озеро находилось немного ниже, в углублении, и чтобы добраться к нему местным жителям приходилось спускаться с высокого холма по специально сделанной для этого тропе. Просто потому что сделать это без неё было бы очень опасно для жизни. Их с Камило «уютное гнёздышко» тоже по сути являлось очередным таким обрывом, с одной лишь разницей в том, располагалось оно немного дальше и было, как бы правильно выразиться, скрыто от людских глаз плотно заросшими кустами живой изгороди.
Но прямо сейчас Саре как раз таки и нужно было место с которого она могла бы наблюдать. Смогла увидеть как наконец случился то, чего она так давно хотела.
Через минуту, другую возня со стороны их ночлега сошла на нет, а тихие бурчания Мадригаля и вовсе затонули в пении утренних птиц. Яркий рассвет почти слепил ей глаза, заставлял заиграть яркими красками всё вокруг, приобрести свои, новые, свежие цвета. В последнее время она совсем перестала замечать каким невероятным миром была окружена. Настолько прекрасны были даже самые обычные деяния природы вроде зарослей ежевики и колонии муравьёв-листорезов. Все, что она так старательно выстраивала сотни тысяч лет казалось просто идеальным. Продуманным до мелочей. Каждое существо играло какую-то свою, конкретную, роль. Даже самая маленькая и казалось, бы незначительная букашечка жила на этом свете имея свою, жизненную цель. Пусть даже и заключалась она в разведении потомства или добычи пищи для муравьиной матки. Убери что-то одно, пострадает другое. Сара наконец осознала это в полной мере.
Каждый человек на этой планете живёт для чего-то. Ходит, дышит и радуется утреннему солнцу потому что так должно быть, потому что мир устроен так и ничего с этим поделать нельзя. Никто не имеет право распоряжаться чужими судьбами. Такая привилегия недоступна никому на этой земле, ни богачу, желавшему набить свои карманы лишним золотом, ни ей.
В нос ударил холодный воздух и Сара немного сощурилась, пытаясь побороть неприятное чувство в глазах. После практически бессонной ночи любой, даже самый тёплый, поток воздуха заставлял их против воли начать противно слезиться.
Птицы пели свои серенады звонко и весело, спокойная гладь озера расслабленно покачивалась туда и обратно, словно пританцовывая этой чудесной мелодии. Камыши у воды сталкивались друг с другом, еле слышно шурша, а стая из маленьких каменушек удобно устроилась у самого края берега, зарываясь клювами в пушистые перья и похоже готовясь к предстоящему завтраку.
Девушка с упоением наблюдала за представленным ей зрелищем. Искренне наслаждалась этой минутой и понимала, что её могло бы просто не быть здесь. Столько возможностей смерть почему-то упустила, наверное просто не успела схватить её в свои костлявые объятия, а быть может просто дала ей возможность сбежать. Она наблюдает за стаей уток прямо сейчас просто из-за счастливого стечения обстоятельств, чувствует себя так хорошо всего-то из-за череды нелепых случайностей. Везение. Никакая ни храбрость, ни мужество. Чистой воды удача.
Одна из каменушек громко крякнула, и Сара решила воспринять это как знак к действию.
Пальцы осторожно надавили на защелку на подаренной когда-то Мирабель сумочке и тот слегка щёлкнул, выводя её из минутного оцепенения. Рука опустилась вниз и почти сразу уперлась во что-то твёрдое и острое, грозившее от любого неосторожного движения оставить на подушечке пальца глубокий порез. Сердце забилось в предвкушении, дыхание сбилось и на глаза попались осколки разбитого пророчества, из-за которых Мадригаль совсем недавно возмущался насчет весовой категории для довольно маленькой дамской сумочки. Она положила их сюда буквально за минуту до того, как выйти из дома. Неведомая сила просто дернула девушку в последний момент всё-таки взять их с собой на это "свидание", словно сама судьба прошептала, что сегодня ей наконец представится возможностью сделать то, на что до этого у Сары просто не хватало духа.
Расшитая бисером сумочка опустилась на мягкую траву и уже через секунду в её ладонях немного позвякивали и блестели в лучах рассвета зеленоватые осколки. Глаза в последний раз нашли тот самый, единственный на котором уже совсем слабо виднелось лицо загадочной малышки. Судьба которой волновала её так давно. Так запала в душу. Почти отправила в могилу.
Ноги не спеша подошли к самому краю обрыва и глаза опустились на спокойную гладь озера.
Внизу никого не было. Даже собирающиеся трапезничать утки куда-то исчезли, словно намекая ей, что пора.
Ладони поднялись в воздух и отпустили то, за что она так старалась держаться вот уже много месяцев.
Неподвижная вода задолжала, разнося по округе громкий всплеск, птицы замолчали, а лицо загадочной девочки всё отдалялось и отдалялось, скрываясь в глубине тёмного озера.
