Ночная философия

— Вы никогда не хотели бы побыть, скажем, Рязановым? — Зачем? — недоумевала, все больше округляя брови, Ковалева. — Ну как? Хм, — хитро улыбнулся Иван, отвернувшись полностью от костра и устремляя взгляд, полный любопытства и игры, на Ольгу, которая пока не понимала очередную авантюру свата, — Смотрите: вот мы знаем одну историю, а могло ведь быть совсем по-другому. — Мне пока не помогают ваши эти недоподсказки. — Хах, только представьте: «Служебный роман». Ольга не удивлялась новым идеям родственника и лишь легко кивала головой, закрывая глаза, и хмыкала «ага». — Я — Новосельцев, умовитый красавец, работяга. — А я, получается, та самая Мымра с безупречной репутацией? — Вот тут вы сами себя унизили. Эту роль я хотел отдать Валюхе, как самой тёмной женщине. Ахаха, но, знаете, так даже интереснее. — Аха, да что вы? — Вы только подумайте, какое кино может выйти! А если сюда добавить Митяя на роль Самохвалова, там даже фантазировать не надо… — Нет, вы серьёзно? — А шо? Давайте так: я рассказываю свою историю, а вы — свою. У кого интереснее, тот… — Только давайте без желаний. — Шо, амплуа огуречного человека вам не по душе? — Знаете что, Иван Степанович? — Та ладно, не обижайтеся. Отыграетесь на истории, какая возможность! — Убедили. — Но давайте не без интереса, а то это это, неинтересно же! — Ладно. Давайте шоколадку с ликером… — Пфууу… — протянул Иван. - … и бутылочку игристого. — Ооо, ха, я всегда знал, что вы настоящая женщина! — Которую вы готовы подставить, только представится возможность. — Да как вы… я же всегда, всегда все только ради вас! — Ох, перестаньте! — она отмахнулась руками от подхалимства свата. — Та ладно, вы-то тоже любите воспользоваться моментом. Просто я по жизни победитель. — А вот сейчас посмотрим, Иван Степанович, кто победит. — А давайте! — Так давайте! Прошу! — Ковалева раскинула в стороны руки над столом и уселась поудобнее, чтобы слушать. — Значит так!.. Иван начал рассказывать историю. Они моментально перенеслись на лет 50 назад. Представьте: обычное вымышленное учреждение в Москве. Эта замечательная звонкая музыка на стихотворение Роберта Бернса: «Моей душе покоя нет», сумасшествие и суматоха огромного города, люди, бегущие на работу. И вот главный герой едва солнечного утра — Будько Иван Степанович — едет с небольшим чемоданчиком в светлом костюме в душном транспорте, упорно борясь за место у поручня. Он медленно рассматривает пассажиров, будто изучает каждый миллиметр одежды, а затем произносит мысленно, наблюдая за погодой: «Вот же! Понасобираются утром на работу ни свет ни заря! А ты стой и толкайся! Ну ничего, мы все переболеем, мы же Будько, а такие никогда не сдаются! Я вот сегодня как скажу все Мымре, что её эти старомодные очки от моего остроумия так треснут! Так, шо…» Будько кто-то толкнул по спине так неожиданно, что он уронил свой чемодан. И с привычной неуклюжестью всего тела стал пытаться собирать рассыпавшиеся документы. Какой-то замечательный человек, спеша выйти на остановке, наступил на бумаги Ивана, не заметив их вовсе. — Уважаемый, ну… куда же вы? Кто ж вас учил так ходить, как слон, честное слово! — он говорил робко, мягко, но достаточно уверенно. Однако никто не обращал внимания, только какая-то девочка помогла собрать документы. Иван поблагодарил ее и на следующей остановке едва протиснулся на выход через толпу людей, которые липнули друг к другу, как макароны. Подойдя вплотную к дверям работы, которую никто не считал раем уж точно, мужчина остановился, глядя на окно с деревянной рамой на третьем этаже. — Ну что, Ольга Николаевна, будьте готовы к поражению. К вам идёт сам Будько! — он завернул указательный палец кверху над головой и добавил, — нет, не так. Ну, над речью надо ещё поработать. М-да… И немного неуклюжим, но достаточно смелым шагом он направился к Ольге Николаевне Ковалевой — директору отдела. Внутри учреждения работа кипела. А в кабинете Мымры кто-то обговаривал планы по поводу дальнейшего развития работы. Иван подошёл к секретарше, которая всегда разговаривала с лёгким акцентом. — Карцер работает? — задал вопрос Будько с привычной иронией. — Аха, — кивнула устало головой темноволосая женщина, изучая свой маникюр, — Вас вызывали? — Да, ахах. — Ожидайте. — Ага. Он подошёл ближе к двери и стал прислушиваться. Но пока все непонятным казалось Будько. Мужчина не стал терять зря времени и повернулся к зеркалу, поправил галстук, небрежные волосы на голове, которые создавали ощущение вечно невыспавшегося человека. И пока он настраивался, готовил речь, произносил сильные фразы, подготовленные с вечера, в кабинете постепенно нарастал шум. Что-то, ужасающее всех, начинало происходить. Ивану показалось, словно буря залетела в окно кабинета, потому что неведомо откуда послышался резкий и всеми нелюбимый тон Мымры… — Я сейчас запущу в вас калькулятор! Не стойте, делайте что-то! Ищите, ищите, пока не найдёте! — Да, Ольга Николаевна, сейчас... сейчас. Из кабинета вылетела девушка, по дороге собирая в кучу листы бумаги и свою чёлку, выплеснув тонкими губами лишь «вот Мымра!». Будько с волнением смотрел на сотрудницу и на дверь, которая резко закрылась. Он неуверенно снова поправлял свой костюм, теребя пальцами правой руки подбородок. Внутри кабинета Ковалева, казалось, сама стала вихрем и бурчала себе под нос недовольство: «Нет, это поразительно! Кошмар какой-то!». — Наверное, не в настроении. — произнес Иван, прислушиваясь и понимая, что хочется уйти. И почему он не перед той молодой девушкой не зашёл? Хотя Мымра за ошибки любого могла испепелить взглядом и не только. — А у неё когда-нибудь бывает настроение? — бросила секретарша. — И то правда… Он ещё раз подошёл к зеркалу, готовя речь. Внезапно открылась дверь так, что она полностью закрыла собой испугавшегося Будько. Гордо вышедшая Ковалева, одетая в строгий пиджак с блузкой и длинную юбку, не обратила внимание на спрятавшегося случайно Ивана. — Вера, что у нас там сегодня? — Встреча с Самохваловым. — А, прекрасно! Еще этого мне не хватало. — М-да. — А где наш деревенский... Челентано? — Так… — секретарша хотела показать на него рукой, но увидев жест ладоней Ивана «Меня нет! Ни в коем случае!», передала, что не знает. — Пусть зайдёт. И напомните ему, пожалуйста, что ещё одно такое опоздание, и никакие семейные обстоятельства его не спасут. — Как скажете. — спокойная Вера потянулась к телефону. — Благодарю. Хладнокровно ответила Ольга, снимая чёрные очки, и ушла в кабинет, хлопнув дверью. Будько думал, что делать, ведь за переделанный отчёт он все ещё побаивался. — Ну, входите. — Да-да, сейчас. — Не бойтесь, входите. — Легко вам говорить, — шёпотом почти говорил Иван. И все же, скромно постучавшись, зашёл. — Доброго здоровьечка, Ольга… — он вдруг оробел и забыл отчество, отчего Ковалева, спокойно сидевшая за письменным столом, резко подняла вопросительный взгляд на сотрудника, — Ни… Николаевна. Вы это, вызывали? — К моему глубокому сожалению, да. Проходите. Он сделал вперед два шага. Не было желания подходить ближе, потому что даже строгий пучок, аккуратно собранный на голове, придавал ещё большей строгости Ковалевой. Хотя волнистая прядь рыжих волос, случайно выпавшая на глаза, красиво сочеталась с карими глазами, которые скрывали какую-то таинственность. — Что вы стоите? — Да, действительно. — он присел и уставился на Мымру, ожидая вердикт по отчёту. Ольга Николаевна лишь округлила брови, не удивляясь привычкам Будько. — Иван Степанович, это ваш отчёт? — подняла купу бумаг директор. — Ага. — заулыбался Иван, думая что там все идеально выполнено. — Что вы улыбаетесь? — А шо? — недоумевал Будько, хмурясь. — Делом надо заниматься серьёзно или не заниматься вообще. Статистика — это наука, она не терпит приблизительности. Вы перебои видели? — А по-русски можно? — Вы издеваетесь? — она сняла очки и бросила на стол. — Хто я? — Ну не я же! — Логично. — Прекратите ерничать! — Молчу. Минута молчания нависла над обоими. — Надо переделать. И подтяните свою пунктуальность. — Принято. Будет сделано! — Мы не чай с вами пьём. — Извините. Понимаю. — Очень на это надеюсь. Всего доброго, Иван… — Степанович. — Простите, запамятовала. — Ничего, мы вас тоже по-разному называем. — проговорил быстро Будько, успев пожалеть о своих словах. Ольга подняла гневный и обиженный взгляд, вспоминая, что в коллективе ей давно придумали кличку, потому что никто не любил Мымру. Положение виноватого сотрудника спас некий мужчина, вошедший резко в кабинет. — Ольга Николаевна, добрый день! — Вы как раз вовремя, Дмитрий Саныч! — А вы не изменяете себе — прекрасно выглядите! — лукавил Буханкин, новый заместитель директора, приехавший из-за границы. — Подхалимство у вас в крови. Иван вдруг задумался о знакомом имени, прозвучавшем только что от Ковалевой. Довольный Дмитрий, одетый по моде в костюм тёмных тонов, вдруг тоже обратил внимание на Ивана. — Товарищ Будько, у вас какие-то вопросы? — не понимала Ольга. — Не, у матросов нет вопросов. Она просекла взглядом Будько, который пожалел опять о сказанном. — Иван, ты? — спрашивал вдруг опомнившийся Буханкин. — Есть такое. — все смотрел на товарища Иван. — Жука вместе ловили, ну, Борисыча! — Ааа, Митяй, ты? Оба засмеялись и обняли друг друга, как приятели, которые не виделись лет пять. — А шо там с Жуком? — В бизнес ушёл. — Ахаха, кто бы мог подумать. А ты, получается, шишкой заделался? — М-да. Разбросало нашу роту. — Та да, причём конкретно. — А ты все тут? — Пока да… — отвечал пугливо перед Ольгой Иван, вспоминая об отчёте и опозданиях. И о том, что так хотел бы занять освободившееся место начальника в отделе, чтобы обеспечивать детей — Вику и Никиту, так как он воспитывал их сам после развода с женой. — Так, может, на повышение? — Тхе… ну это… как бы… — он смотрел на Ковалеву, понимая, что она этого не допустит. — Будем с тобой опять, как в старые добрые времена! — Та не, времена-то теперь другие. — Да ладно. Поставим тебя, кто лучше справится с работой? — Товарищи, я вам не мешаю? — вмешалась Ольга. В этот момент Иван так и бросил глазами: «немного». — Ольга Николаевна, вы рассказывали, что проблемы в отделе, вот вам вариант. Я Ивана давно знаю — работяга! — К вашему сведению, я его тоже знаю, к сожалению. — Так это… — хотел выставить друга в лучшем свете Дмитрий, но Ольга перебила. — Безответственный. — начала она, говоря слова строго и шагая из стороны в сторону. — Исправим. — внес корректировку Буханкин. — Вечно опаздывает. — Творческий человек. — Несерьёзный. — Весёлый. — Хамит начальству. — Когда? — удивился Дмитрий. — Что вы сразу «хамит»? Ну, я же это, шутил просто… и иногда, прошу заметить. — Вот, просто жизнерадостный! — поддерживал друг. — Да? Этот ваш жизнерадостный, как вы выразились, и придумал мне кличку. — Какую кличку? — недоумевал Буханкин. — Хто? Я? — вопрошал Будько. — Ну не я же! — Не я это! — Нет, это поразительно! Вы ещё и лжец. — Подождите, может, это не он. — В общем, переделывайте отчёт. Вы свободны. — Ах вот так? — М-да, так. — Вот сейчас я действительно согласен с Бубликовым: вы ещё та Мымра. — Да идите вы уже! — А… — начал Дмитрий. — И вы тоже! — Да, попозже зайду, — он хотел уйти, увидев обиду Ольги, но решил добавить перед этим, — Вы на него не обижайтесь. Он, конечно, посмеяться любит, но над женщиной никогда бы так не издевался, поверьте. — Да уж, конечно. — она пошла к окну и отвернулась, пряча слезы. В коллективе её недолюбливали за правильность, поправки других, строгость — начальство, одним словом. — Я скоро. Иван, подожди! Будько вернулся к своему рабочему месту в расстроенном состоянии. И опять нахамил Ковалевой, и отчёт надо переделывать, и повышения теперь вряд ли получит. А детям нужно обувь купить новую, старая совсем износилась. И пока Иван сидел в задумчивости, держа в руках отчёт, его догнал Буханкин. — Что ж ты так неаккуратно-то, Вань? — Я виноват, что она такая противная? — Но она же директор. — Ну да, это многое меняет. — Хамить начальству — себе карман рвать. — Де это ты таких фразеологизмов успел набрать? — Лорка моя, любит придумать всякое. Крым помнишь? — Ахах, тогда нормально. А то я уже грешным делом подумал, что с этим миром что-то не то. — Та ну тебя! — Да не обижайся, Митяй. — Ладно. Кстати, у нас сегодня ужин в честь моей новой должности. Для тебя это возможность. — Какая? — Тебе должность нужна? — Да ну её. — Я тут, значит, для друга стараюсь, а ему все равно. — Да лучше я это… вон, работу другую найду, чем перед ней на коленках ползать. — Никогда не думал, что это скажу, но если бы ты однажды ты не посоветовал мне стать капитаном дальнего плавания, то меня бы здесь сейчас не было. — Это ты к чему? — За должность, как за пятёрку по физике, бороться надо. — Митяй, ты давно головой ударился или сейчас? К ней никакого подхода нет. — Не скажи. Она же женщина. — Она не женщина, а терминатор какой-то. — Тебе решать. Иван с удивлением окинул взглядом попрощавшегося друга и задумался о предложении пойти на вечер.