Ты вечно будешь моим ‘всегда’. Драбблы и реакции

Люди внизу кажутся букашками. Они словно муравьи снуют туда-сюда, погрузившись в собственные проблемы и грязные мысли, даже не подозревая, что где-то над ними, на крыше высотки, сидит некто, чей лик столь прекрасен, что простой смертный, пожалуй, ослепнет. Ты сидишь, свесив босые ноги с крыши, и с толикой грусти наблюдаешь, как внизу люди общаются, смеются, обнимаются... А ты лишена всего этого, и, может быть, именно поэтому очень грустишь и немного завидуешь. Но тут же отбрасываешь эти мысли, ведь ангелам, подобным тебе, нельзя испытывать столь порочные чувства, и ты кутаешься в огромные белоснежные крылья, словно прячась от холода, который тебе, конечно же, нипочём. — А я-то думаю, откуда это так несёт детской присыпкой, — ты лишь слегка вздрагиваешь от голоса позади, но потом улыбаешься, учуяв знакомый запах серы, и морщишь носик. Демон, настолько же прекрасный как и ты, но опасный, чем сама смерть, садится рядом, а ты выглядываешь из-за крыла, расплываясь, как пломбир от одной улыбки парня. — Что ты тут делаешь? — спрашиваешь ты, замечая, как забавно смотрятся твои босые ступни и его дорогущие ботинки. — Заключал сделку за душу неподалеку, — улыбается он и предлагает тебе раскрытую пачку с конфетами, но ты не решаешься протянуть руку. — Брось, Т/И, это всего лишь мармелад. Всевышний не отнимет у тебя благодать, если ты съешь сладкое. Ты с долей волнения запускаешь руку в пачку, но ничего не происходит, поэтому даёшь себе слабину и наслаждаешься лакомством, пока демон внимательно разглядывает твое лицо, борясь с желанием прикоснуться к крыльям, которые, конечно же, прожгут его проклятую плоть. — Кун, а ты когда-нибудь скучал по небесам? — неожиданно спрашиваешь блондина, который хмыкает и вертит головой из стороны в сторону. — Глупости какие, — он откусывает резинового червяка. — Я свободен и волен делать все, что захочу. Разве можно об этом жалеть? — Я бы ни за что не осквернила благодать и не бросила небо, — ты не замечаешь, как демон мрачнеет и играет желваками. — Даже ради меня? Но в ответ Кун слышит лишь дуновение ветра и шелест взмахнувших крыльев. Он повторяет этот вопрос на протяжении тысячи лет, а ты ровно столько же от него уходишь. Ведь ты боишься признаться даже самой себе, что любишь этого порочного падшего всем своим светлым сердцем, но никогда не сможешь предать Всесоздателя, ведь истинное предназначение выше, чем чувства. Или же нет?