Ты вечно будешь моим ‘всегда’. Драбблы и реакции

      Водитель медленно притормаживает в сомнительном районе Гонконга рядом с ночным клубом, на неоновой вывеске которого красуется полуобнаженная девушка, качая ногой, не попадая в ритм техно. Подвыпившие посетители с интересом разглядывают черный лимузин, который ярким пятном выделяется среди спортивных тачек кислотного цвета, однако спустя пару секунд теряют интерес, когда из дверей заведения вываливается пара человек, буквально волокущих за собой пьяное бездыханное тело. Водитель опускает перегородку, отделяющую вас весь путь.       — Ему помочь? — тихо спрашивает мужчина, на что ты отрицательно качаешь головой.       — Не стоит. Боюсь, что рядом могут быть папарацци.       Он не отвечает и вновь отгораживается, тихо ругнувшись, искренне не понимая того, зачем ты вновь пришла на помощь тому, кто пытается маломальски очнуться, когда звонкие шлепки ладоней по лицу повторяются вновь и вновь.       «Что же ты такое творишь, Ван Цзя Эр?» — с горечью думаешь ты, чувствуя, как тугой комок начинает драть горло.       Наконец-то смачный шлепок приводит в чувство пьяного Вана. Он отмахивается от друга и оглядывается, не с первых секунд замечая машину с тонированными окнами и знакомыми номерами, плывущими от количества выпитого Джека Дэниэлса. Парень отталкивает приятелей и на шатающихся ногах идет к лимузину, где ты уже слегка приоткрыла дверь, позволяя Вану забраться внутрь, при этом отсаживаясь от него как можно дальше.       — Ты все же приехала, моя… — он противно икает, практически лежа растекаясь по сиденью. — Моя Т/И.       — Не называй меня так! — отрезаешь ты, когда водитель отъезжает с парковки, оставляя за спиной шумное заведение.       — Ты злишься? — Джексон тянется рукой, но ты нервно отсаживаешься еще дальше, не удостоим ответом. — Значит, злишься… Он стягивает черную кепку, открывая худое уставшее лицо. Смотрит на тебя, пытаясь задержать взгляд, но мир начинает кружиться, поэтому парень лишь прикрывает веки, пытаясь обуздать подкатывающею к горлу тошноту. — Но ты все же приехала.       — Так больше продолжаться не может, Джексон… — тихо произносишь ты, быстро смахивая непрошенную слезу. Только бы он не заметил. — Ты не можешь звонить мне больше…       — Почему?       — Потому что мы расстались. Давно.       Вы одновременно вздыхаете. С того момента много воды утекло, но ты до сих пор помнила, как его впервые привезли в отключке какие-то парни, которых ты впервые видела. Они были так же пьяны и даже не удосужились донести Джексона до кровати, оставив его лежать в коридоре, гды ты после всех попыток привести его в чувство, громко плакала, прижавшись спиной к стене. На утро он клялся, что больше этого не повторится, но уже через два дня это снова случилось. И на следующий день тоже… Ты списывала это на стресс, усталость, которую так давно мучала любимого человека, пыталась вразумить его и каждое утро пыталась облегчить его страдания, когда в один момент что-то внутри не сломалось, при виде вновь невменяемого Вана. Тебе хватило пары часов, чтобы собрать вещи и уехать в отель, где несколько ночей подряд слышались рыдания и пьяные голосовые сообщения с извинениями и мольбой вернуться.       — Я не смогу без тебя, Т/И. Не справлюсь… — тихий шепот Вана прервал затянувшееся молчание. — Я на самом дне…       — Так не тяни меня за собой, прошу тебя… — голос предательски дрогнул, а в груди Джексона что-то взорвалось. Кажется, это было осознание, что он окончательно тебя потерял.       — Прости меня… — парень будто бы моментально протрезвел, на этот раз осознанно взглянув на девушку, которая была и остается всем его миром, но который отдалился окончательно. — Прости… Я больше не буду звонить.       Водитель притормаживает у элитного небоскреба, который когда-то был твоим домом. Джексон надеется, что ты подаришь ему прощальный взгляд, но ты, словно мраморная статуя продолжаешь сидеть, отвернувшись к окну. Вздрагиваешь, когда захлопывается дверь автомобиля.       — И ты меня прости… — шепчешь ты и уже не сдерживаешь слезы, оплакивая крушение любви, которая когда-то ярким светом озаряла всю твою жизнь, но осталась где-то там… на дне.