Во имя любви, добра и справедливости.

      Сюэ Ян простодушно полагал, что как только ему разрешат двигаться, он тут же утащит Сяо Синчэня в спальню, но вместо этого его утащили обедать.       Во Дворце Темной ночи было много красивых залов, но дружная компания Главы предпочитала собираться на небольшой, уютной кухне в прачечной. В очаге весело потрескивали дрова, от кастрюль и горшков тянулись аппетитные запахи, толстые подушки возле низкого обеденного стола располагали к отдыху. Сюэ Яну тоже здесь нравилось, да и, положа руку… правую (!) руку на сердце, кушать хотелось. Но гораздо больше хотелось Синчэня. Он изо всех сил старался не думать об этом, но его даоджан не оставлял шанса. Усадил рядом, подкладывал лучшие кусочки, обнимал за талию, нежно гладил под столом по коленке. Поэтому головой Ян понимал, что все идет правильно: надо выразить признательность всем, кто им помогал, отблагодарить целителей, отпраздновать в кругу близких людей окончание всех проблем… Но все остальные части тела были категорически против. Не было у Яна столько терпения, сколько у Синчэня, который продолжая обнимать его, поддерживал беседу и, казалось, никуда не спешил.        Сюэ Ян сидел как на иголках, с ужасом вслушиваясь, как обсуждается поездка на какой-то Хрустальный источник. Да они так к ночи до спальни не доберутся! Он успел расстроиться, а потом удивиться, куда это пропала его находчивость. «Совсем мозги от счастья растерял». Он мысленно обругал себя и принялся действовать. Улыбка выцвела, хватка на талии даоджана ослабла, голова склонилась на плечо Синчэня, который тут же подхватил его. — А-Ян? Тебе плохо?  — Что ты, даоджан. Мне очень хорошо. Просто после такого божественно вкусного и сытного обеда, — он поклонился Цзян Лицинь, — очень хочется полежать. Проводишь меня до спальни? — вымолвил Ян с самым невинным видом.       Ему пришлось потерпеть еще минут пять, пока целители осматривали его, щупали и заставляли работать рукой. Ничего подозрительного они не нашли, и Ян с даоджаном наконец-то отправились к себе. ***       Чем ближе они подходили к своим покоям, тем увереннее становились шаги Сюэ Яна. Как только за ними захлопнулась дверь, он подхватил Сяо Синчэня на руки и закружил по комнате. Синчэнь от неожиданности обхватил его за шею. — Слабость, значит? Надо полежать? — Очень надо. Рядом с тобой, даоджан, — закивал Сюэ Ян и опустил его на пол.       Уткнулся носом в шею, вдохнул любимый запах, потерся щекой, как кот, и еще крепче прижал к себе. Держать даоджана двумя руками было в сто раз лучше, чем одной.  — Я так долго ждал этого А-Чэнь. Обнимать тебя так, как ты этого заслуживаешь, — зашептал он.       Каждая их близость начиналась с этого. Сюэ Ян прижимался к Сяо Синчэню, как заблудившийся путник, который долго искал дорогу и наконец пришел домой. Синчэнь обнимал его, укутывал собой, и они ненадолго замирали в этом молчаливом признании в любви. Это был их особый ритуал, ритуал влюбленных, которые смогли перешагнуть через обиды, боль и реки крови.       Сюэ Ян обнял ладонями лицо Синчэня и поцеловал его глаза. Да будут благословенны целители Сумеречного города, да вознаградят Небожители удачей и достатком госпожу О Дазай, за то, что они исправили ошибки глупого босяка из Куйчжоу. Нет, Ян не думал, что впредь их путь будут устилать цветы, а над головами сиять радуги. Напротив, жизнь научила его быть готовым к любым подлянкам. Но он никогда не сдавался раньше, а уж теперь тем более. Он готов бороться за свое счастье. Если надо будет, зубами у судьбы его выгрызет, но всегда будет рядом с даоджаном. Ян легонько прикоснулся к губам Синчэня, потом прикусил кожу на шее. — Хочу есть, — прошептал он на ухо Синчэню, и тот растерянно уставился на него затуманенным взглядом. Ян пояснил: — Хочу конфету. Мою самую большую, самую вкусную и желанную конфетку.       Он развязал пояс Синчэня, распахнул его ханьфу и, любуясь, провел ладонями по обнаженной груди, задевая уже ставшие чувствительными соски. Его даоджан вспыхивал быстро. Он отдавался страсти искренне, без смущения и без оглядки. Сюэ Ян скользнул руками под распахнутую одежду, обнял тонкую талию, приник к желанным губам поцелуем и сделал шаг, заставив Синчэня отступить в сторону спальни.        Сяо Синчэнь потерялся в ощущениях. Сюэ Ян подхватил его, как мощный поток, обволакивая горячими струями, лаская везде, со всех сторон, не останавливаясь ни на секунду. Синчэнь не заметил, как оказался полностью раздет и уложен на кровать. Его тут же накрыло горячее тело А-Яна. Губы, шея, грудь — его поцелуи были везде, а рука ласкала изнывающий от желания член. Синчэнь застонал и выгнулся под этим напором, а палец Яна уже проник внутрь и гладил чувствительную точку. Перед закрытыми глазами Сяо Синчэня поплыли искры, когда его член накрыли требовательные губы. Он не заметил, как начал толкаться вверх, не в силах удержать поднимающуюся внутри волну. Кажется, пальцев стало два. Наверное. Неважно. Потому что по его соскам прошлись быстрые пальцы. Синчэнь вскрикнул, потянул Яна за волосы и тут же вскрикнул еще раз, потому что внутрь тела ворвался восхитительно большой и твердый член. Наконец-то! Синчэню было так хорошо, что он заплакал. Потому что это было правильно. Лицом к лицу, не отрывая губ от губ, чувствуя, как рука любимого нежно гладит его по щеке. — А-Чэнь… Чэнь-Чэнь… — шептал Сюэ Ян между поцелуями, и Синчэню казалось, что нет в мире имени прекраснее, чем его собственное. Разве что… — А-Ян… Ян-Ян… Мой Сюэ Ян… — позвал он в ответ, и его любимый застонал.       Одна рука Яна подхватила его под поясницу, и толчки тут же стали глубже. Другая вплелась в волосы и потянула их, открывая шею.  — А-а-ах, да! А-Ян, еще… — Синчэнь чувствовал, как внутри нарастает неостановимая волна.       На нежной коже легкий укус сменился глубоким поцелуем, движения внутри стали шире, размашистее, и Сяо Синчэнь вскинулся навстречу, забирая своего любимого в себя, всего, до конца и возносясь на вершину наслаждения вместе с ним.       Они долго лежали, обнявшись. Мокрые, уставшие, удовлетворенные. — Такое приятное занятие, — протянул Сяо Синчэнь. — Кстати, о занятиях. А-Ян, ты уверен, что хочешь помогать в приюте? Если только ради меня, то не стоит… — Даоджан, мне все равно нужно чем-то заниматься. Так почему бы и не приют. Я быстро всему учусь, и я буду стараться. Обещаю, если мне захочется прибить какого-нибудь маленького мерзавца, я сразу оттуда сбегу.       Синчэнь рассмеялся и поцеловал Сюэ Яна в нос. А потом в губы. А потом они продолжили начатое в купальне. А потом нашли трактат о совершенствовании и чуть не опоздали на ужин.       Насколько же меняет жизнь наличие или отсутствие руки. Синчэнь вспомнил, как пытался прожить несколько дней, не пользуясь левой рукой. Он не смог, ему казалось, что это нереально. А-Ян же вел себя так, что Сяо Синчэнь не замечал, что руки у него нет. Разве что в бою, пока они сражались с демоническими тварями, он переживал за напарника. Какое счастье, что все невзгоды остались позади, и как же здорово, что все руки и глаза теперь на месте. ***        В школе-приюте пахло свежеструганным деревом и краской. Несколько помещений уже были готовы, другие только начинали делать. Стояла тишина — в первый день занятий строителям дали выходной. Сяо Синчэнь и все еще сонный Сюэ Ян пересекли двор и вошли в учебную комнату. — Нда… Не густо… — протянул «Темный дух».       На них испуганно смотрел подросток лет двенадцати в сером штопанном-перештопанном ханьфу. Рядом с ним за низким столиком сидел Су Ван и шептал, что бояться нечего. Третий Старейшина нервно переминался с ноги на ногу. — Больше никто не пришел, — возмущенно развел он руками. — Мы развесили объявления на каждом углу! На каждой улице. И вот. Это все. — Он ткнул пальцем в мальчика. — Объявления? — Сюэ Ян аж проснулся. Он обратился к единственному пришедшему в приют. — Умеешь читать? — Д-да, господин, — с поклоном ответил тот. — Кому-нибудь еще говорил? — Г-говорил. Они н-не поверили…        Сюэ Ян только хмыкнул. Он попросил Су Вана показать первому и пока единственному ученику школу, и как только они ушли, объяснил Старейшине, что очень, очень глу… наивно думать, что дети-сироты, росшие на улице, умеют читать. Еще наивнее думать, что они поверят в то, что их заманивают жить в приют без грязных задних мыслей. Пока говорили, какая-то женщина привела двух совсем мелких, зареванных девчонок. Сюэ Ян вручил их Третьему старейшине, и потащил Синчэня к Главе. Там он обрисовал обстановку и предложил свой план.       В течение нескольких дней городские стражники отлавливали беспризорных детей на улицах Сумеречного города. Подземелье Дворца заполнили детские голоса. Вначале это были ругань и плач, но на четвертый день дети привыкли, что их сытно кормят и не делают им ничего плохого. Но стоило им немного успокоиться, как начался настоящий кошмар.       Тусклый свет в коридоре с детскими камерами вдруг погас, и на несколько минут все погрузилось в полную тьму. В зловещей тишине раздались чьи-то медленные шаги, и когда огненные талисманы залили подземелье ярким светом, дети увидели человека в черном. На плече он держал огромный меч, по которому струилась темная дымка. Недобрым взглядом он оглядел малолетних заключенных. «Темный дух, это Темный дух,” — пронесся испуганный шепот. — Я пришел казнить вас за то, что вы ослушались приказа Главы. Не понимаю, как можно быть такими дураками. Вам на каждом углу написали — явиться в Школу, если вам нечего есть и у вас нет родных, а если не хотите — покинуть город. Почему не сбежали? Мне теперь работы на целый день, — раздраженно проговорил «Темный дух».        Сюэ Ян прошелся взад-вперед, и из-под его ног заструилась Тьма. Она охотно потянулась к камерам, откуда веяло страхом и отчаянием, вызвав среди детей еще большую панику. — Господин, пощадите нас… Мы не знали… Мы не умеем читать! — раздались робкие голоса, которые подхватил общий хор. — Отпустите нас, мы покинем город, только не убивайте!       Сяо Синчэнь пришел в ужас. Дети выбрали бегство, ни один не крикнул «я пойду в школу». Кажется, их план провалился? — Отпустить вас? Безграмотных глупцов? Чтобы вы и дальше нарушали приказы? Его и Ее Величества в каждом городе создали Школы для беспризорных сирот, и в этих городах больше нет бездомных оборванцев. И вдруг там появитесь вы, безграмотные босяки из Сумеречного города. Хотите опозорить клан Темной ночи? Этому не бывать.       Сюэ Ян снял с плеча Цзянцзай, дети завизжали. Наконец, кто-то смелый и сообразительный выкрикнул «я хочу в школу, я буду учиться», и «Темный дух» подозвал его к решетке камеры. — Хорошо, я пока не буду убивать тебя. Если Наставник Сяо согласится дать тебе второй шанс, останешься в живых.       Настал выход Сяо Синчэня. С мягкой улыбкой, похожий на божество, он подошел к Сюэ Яну и обратился к детям. — Я согласен дать второй шанс тем, кто хочет воспользоваться милостью Императора. Того, кто готов трудиться, чтобы стать образованным человеком, ждет крыша над головой, одежда, еда и забота наставников. Тех, кто хочет жить лентяем, добывать еду воровством и обманом… — Синчэнь сделал паузу, переглянулся с Сюэ Яном, и продолжил: — тех ждет смерть. «Даоджан, да не соврешь ты. Просто не уточняй, какая и когда. Так-то смерть ждет каждого, а в преступном мире она чаще всего бывает ранней и внезапной, ” — наставлял Синчэня Ян перед походом в тюрьму. «А вдруг они дадут обещание, а потом сбегут?» — продолжал переживать даос. «Кто-то сбежит, а кто-то вырастет достойным человеком.  Как говорят в народе: можно привести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить. Наша задача — отправить их в школу, а уж какой они выбор сделают — это их проблемы, ” — ответил ему А-Ян.       Больше никаких выходных у рабочих в Приюте не было: нужно было срочно достраивать спальни, чтобы поместились все желающие получать образование. *** — Приют. Приют… Школа-приют. Какое-то дурацкое название, да, А-Чэнь? Давай назовем это Баошань Санжень? — Сюэ Ян обвел просторный внутренний двор рукой, в которой было зажато надкушенное красное яблоко. — Звучит загадочно и красиво… Кстати, мудрое правило она придумала — не разрешать возвращаться в приют, то есть на гору, если единожды с нее ушел. А то сбежал бы ты обратно к ней, даоджан, а я бы так и помер в той канаве… — Ян помолчал и добавил: — Однако лекарь из нее хреновый, что уж там… То ли дело лао Вэнь и лао Инь. Да хватит смеяться, даоджан, я же серьезно. «Приют» звучит жалко! Надо помощника Вана попросить придумать другое название, он мастер сочинять.       Синчэнь огляделся, и пока во дворе никого не было, быстро поцеловал Сюэ Яна в губы, измазанные кисло-сладким соком. Тот ничего не успел предпринять в ответ — обед закончился, и двор начал заполняться детьми всех возрастов. «Темный дух горы Тайшань» вздохнул и взлетел на крышу. Оттуда он недовольно смотрел на то, как мелкие облепили Сяо Синчэня. Потом перевел взгляд на старших учеников, которые столпились внизу, под тем местом, где он уселся, и преданно смотрели вверх. Ну что за люди. Нет бы прогулять урок. На крайний случай опоздать. Но, увы. На его занятиях прогульщиков и опоздавших не было. Ян проводил глазами Синчэня, который повел младших в учебную комнату. Белоснежное ханьфу подчеркивало стройную фигуру, скрывая детали, которые вечером предстанут перед Сюэ Яном во всей красе. Ян представил, как они с Синчэнем будут долго нежиться в купальне, обсуждать уроки, детей, придумывать что-нибудь новенькое и интересное. А потом начнут целоваться и любить друг друга. Сюэ Ян сглотнул, сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая разогнавшееся за даоджаном сердце, и спрыгнул вниз.  ***        Зима заканчивалась. Жизнь во Дворце Темной ночи вошла в спокойную, размеренную колею. В лечебнице царила тишина: в кои-то веки выдался безлюдный день. Инь Цзянь проверял задания своих учеников, то радуясь, то хватаясь за голову. Вэнь Цин, как всегда, что-то писала Ван Иханю. — А-Цзянь, Ихань с Главой скоро будут, — сказала она. — Я в курсе, — ответил Инь Цзянь, не поднимая головы от исписанных листов.       Это был бы один из самых обычных дней. Но в дверь постучали, и в лечебницу вошла девушка необычной внешности и в необычной одежде. За собой она вела высокого, статного заклинателя в темно-сером, почти черном ханьфу. На его лице застыло страдание, в уголках рта виднелись порезы с запекшейся кровью. — Инь-лаоши, Вэнь-лаоши, — поклонами поприветствовала целителей девушка. — Меня зовут госпожа Сунсяо, и я очень рассчитываю на вашу помощь. Во имя любви, добра и справедливости мне удалось воскресить даоджана Сун Ланя, однако его язык, вырезанный при жизни одним негодяем, не восстановился… — Да блять, — простонал Инь Цзянь, и благоговейное выражение на лице Сун Ланя, которое появилось при виде целителя, сменилось ужасом и непониманием. — Приключения продолжаются, — констатировала Вэнь Цин. — Какого гуя? — возмутился Юй Минъе, отражая атаку даосского меча, который обрушился на него, как только он вошел в лечебницу. — Это лучший друг Сяо Синчэня… — пояснил Инь Цзянь, оглушая Сун Ланя при помощи Тьмы. — Знаете, его злейший враг вел себя приличнее, — недовольно произнес Минъе, давая дорогу Ван Иханю, чтобы он уложил рослого даоса на высокий лечебный стол. — Это пиздец. Что теперь будет? — схватился за голову целитель Инь. — Не переживай, Цзянь-Цзянь. Будет весело! — Неунывающий Глава Дворца Темной ночи крепко обнял и поцеловал своего супруга.