О выходках и их последствиях

«Человеку свойственно ошибаться. Но человечным он остаётся лишь тогда, когда пытается исправить свою ошибку, её последствия, или хотя бы возместить причинённый ущерб» – Император.

      Клайв тяжело вздохнул.       – Ну, что ты? – Уилл, дотянувшись до его руки, накрыл ладонью его кисть, лежавшую на подлокотнике кресла пилота. – Взбодрись. С сыном наконец-то повидаемся.       Клайв снова вздохнул. Незадолго до их отбытия он был на похоронах своего старого друга Рика (тому было сто шесть, и Рик даже немного перевалил за среднюю продолжительность жизни в Империи, хоть служба в разведке обычно накладывала свой отпечаток, и офицеры не жили так долго). Это снова напомнило ему о течении времени.       Ещё он немного переживал о том, как встретит их сын. Император снова вернул их с Уиллом на пяток лет назад прямо перед их отправкой на окраины Империи, и сейчас они оба едва ли выглядели на тридцать пять. А Саймону было уже восемнадцать. И тот мог испытать некоторый дискомфорт, обнаружив, что родители выглядели как-то слишком молодо. Помимо этого, могло оказаться, что Саймон всё же обижен, несмотря на тёплый тон их переписки: они отбыли, по сути, именно тогда, когда ребёнку больше всего нужно не просто участие родителей в жизни, а именно их присутствие. И даже несмотря на то, что они оставили его не на кого попало, а на Хэвлока, их старинного друга и коллегу, у которого впридачу было два своих сына (то есть, в такой ораве вроде как никому не скучно), сын периодически писал, что ему их не хватало. Естественно; их командировка затянулась почти на тринадцать лет.       Будь у Клайва выбор, он, конечно, никуда бы не уезжал, но работа была работа, а приказы Императора вообще не обсуждались. Их положение в целом было таково, что работа была буквально их билетом на жизнь, особенно с тех пор, как должность Адъютантов сделалась официальным статусом. Слава Творцу, что Император с чего-то вызвал их обратно к себе, хоть какое-то время с ребёнком проведут.       Немного печалило Клайва то, что в ответ на его расспросы сын писал, что всё понимает. Словно смирился и просто не хотел их расстраивать. Дети всё же обычно куда более эгоистичны...       Наконец, конкретно в настоящее время ему было немного тревожно. Самую чуточку.       – Ой, да ладно тебе, – снова потормошил его Уилл. – Прекрати. А то я сам из-за тебя начинаю нервничать.       – Да не нервничаю я. Просто беспокойно.       – Да с чего бы?       Радар вдруг настойчиво замигал; это происходило всегда, когда рядом вдруг появлялся какой-то достаточно крупный объект. Именно «вдруг»: в пространство около них выпрыгнул корабль гриссов, вездесущих мародёров, появлявшихся то тут, то там, отчего военные силы приходилось рассредоточивать по всей Империи (у ближайших планетных альянсов, насколько Клайву было известно, был тот же способ упреждать нападения). Уилл моментально переключил одну из пар малых двигателей на полную мощность, и их юркий «стриж» вильнул вверх, промчавшись над неожиданно возникшим перед ними чужим кораблём на почти опасном расстоянии. Не откладывая, Уилл щёлкнул кнопкой тревожного сигнала, отправлявшей его по всем направлениям – на него отреагирует ближайший имперский боевой корабль или хотя бы планетный гарнизон, и гриссов нейтрализуют, если те не успеют снова куда-то перепрыгнуть. Им же нечего было рисковать: экипаж их «стрижа» составляли всего два человека – они сами. Да и им давно уже не нужно было подобной работой заниматься (хотя порой и приходилось, если не было других вариантов).       – Ну вот и с того бы.       – Странно, – Уилл снова откинулся на спинку кресла. – Они здесь недавно уже появлялись, да? Совпадение, или действительно что-то тут ищут?       – Без понятия, – коротко отозвался Клайв, поглядывая на карту. Оставалось ещё не так много; они провели в пути полторы недели, перемещаясь наиболее быстрым способом из возможных (для неопытных пилотов это было бы губительно, но они налетались уже, кажется, на целую жизнь вперёд, так что сноровка у них имелась), и до прибытия на Бринию, в самый центр Империи, им осталось всего несколько дней. – Я прикорну часика на четыре. Буди, если что.       – Ага.       Устроившись поудобнее, насколько это было возможно в кресле, Клайв прикрыл глаза. Он оставлял Уиллу очень сложный процесс для одного человека, но и скорость реакции у того была несколько выше человеческой. Да и, опять же, Уилл мог обойтись без сна на протяжении приличного времени, он же – нет. Уилл, впрочем, не протестовал.       Утро не предвещало ничего неожиданного. И ничего примечательного. Ближайшим примечательным событием должна была стать завтрашняя церемония выпуска новобранческого курса, ещё два месяца назад казавшаяся Саймону невообразимо далёкой. Однако она действительно была завтра, и он всё никак не мог в это поверить.       Сегодня же у них была контрольная сдача нормативов – последняя, по стрельбе. Тоже вроде как важное событие, но Саймон, уже совершенно вымотанный подготовкой, вообще ничего важного не ощущал. Инструктор, бывший тем ещё козлом, тоже никакого воодушевления не вызывал. Хотелось побыстрее сдать, убраться домой (у них были шансы на роспуск сразу после сдачи, потому что больше никаких занятий у них не оставалось), и, забравшись под одеяло, отоспаться по-человечески, пока ещё действовали обезболивающие. Было бы здорово...       Коротко оглянувшись на одного из вызванных новобранцев, Кёртис зацепился взглядом за Саймона. Тот как-то умудрялся держаться и сдавать нормативы один за другим, причём сдавать всё ещё отлично, так что ему не было его жаль. Хотя, надо было признать, выглядел Саймон скверно. Очень.       Кёртис вообще не понимал, как после произошедшего Саймона допустили к окончанию этого же курса. Ходил слушок, что за него похлопотал старший инструктор; Кёртис не знал, так ли это, но точно знал, что у Саймона был разговор с его отцом, а тот, учитывая... обстоятельства, отказать в помощи не мог. А наверху, в свою очередь, не смогли отказать действующему члену Совета Бринии. Вот так, вопреки всему, Саймон был здесь и собирался сдавать последний контрольный норматив. Только Кёртис плохо себе представлял, как тот это сделает, особенно учитывая, что это был норматив по стрельбе, а винтовкой Саймон по очевидным причинам пользоваться сейчас не мог. Хотя после успешно сданного им норматива по рукопашному бою удивляться, пожалуй, было уже нечему.       Иногда у него проскальзывала мысль о том, что у того могла быть и собственная крыша, но это было смехотворно. Родители у Саймона уже очень давно были в отъезде (настолько давно, что иногда ему казалось, что те и вовсе возвращаться не собирались), иных родственников вообще не наблюдалось. Однако мысль отчего-то приходила...       Зачем тому вообще упёрлось добивать курс именно в этом году?..       Осознав, что всё ещё задумчиво смотрел в сторону Саймона, он собрался было отвернуться, но зацепился взглядом за открывшуюся дверь.       Внутрь вошли двое. Кёртис смутно ощутил в них что-то знакомое, поэтому взгляда не отвёл, с интересом рассматривая и пытаясь вспомнить, где же он их видел. А запомнить он их должен был – они выглядели приметно и сами по себе, а уж рядом и вовсе были колоритной парой. Оба достаточно высокие, неплохо сложены; один – просто потрясающе красив, но для Кёртиса интересное на этом заканчивалось. Второй же... второй был похож на крупного и очень опасного хищника, и двигался при этом соответствующе – в почти ленивых движениях таилась звериная ловкость. Такого ни подчинить, ни укротить, разве что приручить, да и то, с большой натяжкой...       Когда Кёртис рассмотрел цвет глаз этого офицера, то едва не вздрогнул. И тут же торопливо отвернулся. Радужки жёлтые, прямо как у его отца, и по этому единственному признаку он сразу вспомнил обоих. Родители Саймона! Вот уж чего ему сейчас ещё не хватало...       Клайв остановился на некотором отдалении от инструктора и новобранцев. Вообще, стоило бы просто дождаться, пока Саймон не соберётся идти домой, чтобы не устраивать этих прилюдных встреч и воссоединений, но он не смог отказать Уиллу, которому корпело уже и сейчас. Ему ещё за пару дней до прибытия начали планомерно капать на мозг, и он в конечном итоге просто сдался. Иногда нужно было.       Инструктор покосился на него, затем, непонимающе нахмурившись, покосился снова, уже осторожно, чуть ли не с опаской, и Клайву показалось, что его узнали. Собственно, могли; слухи об Адъютантах уже давно приобрели куда большую чёткость.       – Доброе утро, – для начала поздоровался Клайв. Он уже высмотрел среди новобранцев сына, невысокого на фоне большинства остальных, невзрачного парня, пока что больше похожего на мальчика, чем на мужчину. Клайв этому не огорчился: сам он в его возрасте был таким же. Саймон попросту ещё не оформился и не добрал в росте уже в последний, заключительный на этапе взросления раз; из него ещё только должно было что-то вырасти.       У Саймона что-то почти настойчиво задрожало внутри при одном звуке этого голоса, и он сперва не поверил своим глазам, когда повернул голову.       – Доброе утро, офицер Кортс, – ответил инструктор; Саймон сразу же уловил перемену в его голосе – с ними-то общались совсем не так.       – Мы только на пару минут, мешать не будем, – добавил Клайв. – Саймон! Сюда.       Саймон не слишком уверенно пробрался сквозь строй, всё ещё пытаясь поверить в то, что видел и слышал; по большей части он и с места-то сдвинулся только потому, что его позвали по имени, а не по фамилии, и потому, что инструктор вообще ничего не сказал – ни запретил, ни дал разрешение... словно позвавший его офицер обладал большей властью даже здесь.       Затем, когда между ними никого не осталось, осознание словно бы толкнуло его, и он сорвался с места, переходя с шага на рысцу, и почти столкнулся с папой, желая в первую очередь его обнять; его тут же обняли в ответ.       – Мы вернулись, малыш, – тихо прозвучал над ним знакомый, родной голос, ни капельки не изменившийся с тех пор, как он в последний раз его слышал, и Саймон зажмурился от удовольствия. – Рад тебя видеть.       Клайв вдруг почувствовал, что Саймон обнимал его только одной рукой. Когда он опустил взгляд, поняв ещё кое-что, шутливая просьба обнять папу как следует застряла у него в горле.       Правый рукав униформы сына был пустым.       Саймон, довольно прижавшийся щекой к жёсткому расшитому лацкану пиджака папы (с ума сойти, высший ранг; он мечтал хотя бы потрогать эту униформу, и, что довольно иронично, в детстве ему наверняка это позволили, удовлетворив интерес ребёнка, но он-то не помнил), замер, перестав вдруг чувствовать обычно исходившее от того сухое, мягкое тепло. По спине у него пробежал мороз. Он вдруг вспомнил, как залётные офицеры из разведки стращали новобранцев всякими разными историями, добавляя при этом, что без хорошо развитых инстинктов и врождённого чутья на опасность выжить в сражениях очень сложно, а с ними – сложно побороть страх и ужас, и понял, что такое чутьё у него действительно было. Оно самое сейчас непрерывно транслировало ему: беги. Прочь. Прячься. Прикусив мгновенно занемевший язык, Саймон поднял голову, желая хотя бы знать, с ним ли это было связано, и на его плечи опустились тяжёлые ладони. Может быть, это был призыв не смотреть, – он знал, что папа иногда общался жестами, когда не хватало слов или лень было их подбирать, – но ему сейчас нужно было видеть. Что-то внутри него подсказывало, что это будет правильно.       Выглядел Клайв жутко. Лицо у него будто бы враз потемнело; из-под сдвинутых бровей, где пролегла тень, уничижительно и зло блестели жёлтые глаза, и Саймон едва не задрожал, осознав, что они слегка светились при свете дня. Он вдруг вспомнил, что ему такое несколько раз чудилось в детстве, но это всегда было при плохом, неверном освещении, когда можно было ошибиться из-за светлого цвета глаз. Сейчас же он видел, что ему не казалось: жёлтые радужки действительно слабо светились. Страшно же было оттого, что, насколько ему было известно, у папы не было ни операций на глаза, ни линз – а значит, это было что-то естественное. К счастью, смотрел тот поверх его головы, а не на него, и он немного расслабился.       А затем Клайв, разомкнув плотно сжатые губы, побледневшие от напряжения, приоткрыл рот, и у Саймона волосы на загривке и руках встали дыбом. В его родителе резко прорезалось что-то звериное, хищническое, и это впечатление усугубляло ещё и то, что он впервые за долгое время увидел его клыки. Клыки внушали опасения. Он невольно потрогал ещё более-менее что-то ощущавшим кончиком языка собственные, и понял, что у него они тоже крупноваты, хотя раньше он никогда не обращал на это особенного внимания, просто принимая это как часть себя. Неужели он тоже выглядел так, когда скалился или ухмылялся? Поэтому от него иногда дёргались?       – Старшего инструктора и приставленного к курсу медика, – негромко, но очень чётко произнёс Клайв. Саймон знал этот тон и, более того, эту сухую краткость, за которой было сразу ясно, что именно требовалось от того, к кому обращались, и которая отчётливо давала понять, что этот человек очень, очень сильно провинился, настолько, что для него не было слов больше необходимого. К нему это применили всего единожды, и он больше никогда не давал для этого повода.       Почувствовав, что его отпустили, Саймон тут же опустил руку сам и выпрямился, зная, что семья семьёй, а правила правилами, и то, что папа почему-то мог их нарушить, ни от чего не ограждало его самого. А вот что делать дальше, он пока что не знал; по идее, ему следовало бы испросить позволения вернуться в строй, как у офицера, гораздо более старшего по рангу, чем его инструктор... однако его подавляла привычка, по которой он вёл себя очень тихо и незаметно рядом со злыми или раздражёнными родителями. А уж после того, как папа внезапно устроил прямо-таки акцию устрашения, лишний раз напоминать о себе вообще не хотелось.       – Есть, – отозвался его инструктор, доставая передатчик. Возился он с ним дольше необходимого, что значило то, что офицер сильно занервничал. Настолько, что либо не мог сфокусироваться, либо затряслись пальцы. Почему?.. Инструкторы обычно с прохладцей относились к тем, кто мешал проводить занятия или учения, а тем более какие-то контрольные события (разве что кроме офицеров разведки, приход которых оказывал скорее благоприятное воздействие на новобранцев). У папы помимо ранга было что-то ещё? Саймон пока что видел только пятиконечную звёздочку на погонах, что обозначало особое назначение, но это не было чем-то, что должно было пугать. Может быть, стоило всё-таки что-то сделать, хотя бы подсобить инструктору, иначе все, кто ещё остался, норматив у этого козла нормально не сдадут...       – У нас контрольная сдача, – тихо-тихо прошептал Саймон, и Клайв ненадолго опустил на него взгляд, тут же смягчившийся: Клайв взял себя в руки.       – Ты сдал?       – Ещё нет.       Взгляд снова опустился, но на этот раз им его окинули с сомнением.       – Исполнено, – инструктор, наконец, управился с заданием. – Готов к распоряжениям, офицер Кортс.       – Благодарю, – сухо ответил Клайв. – Саймон сейчас сдаёт норматив и идёт с нами.       – Есть. Выполняю.       Саймон снова удивился: никаких напоминаний варьирующейся в зависимости от ранга степени вежливости о том, что учебный процесс прерывать нельзя (и неважно, кто там к новобранцу пришёл), на что инструкторы имели полное право, – только безоговорочное повиновение приказу.       – Кортс!       Саймон развернулся, смыкая каблуки ботинок вместе и вытягиваясь в струнку: теперь уж точно обратились к нему.       – К линии.       – Есть!       Он зашагал к черте, около которой останавливались все сдававшие норматив по стрельбе. Его инструктор выглядел мрачно и растерянно: когда обсуждался допуск к сдаче, его собирались не допустить из-за того, что он по очевидным причинам не мог стрелять из винтовки. Он получал хорошие оценки при стрельбе из пистолета, которым мог пользоваться в результате того, что обратился к дяде Хэвлоку (а к тому родители советовали обращаться в случае каких-то проблем, и он воспользовался этим впервые за всё прошедшее время), и тот максимально автоматизировал ему его табельный пистолет и навешал на кобуру всяких вспомогательных штучек, дававших ему возможность перезаряжать оружие, что было вообще замечательно в его положении. Вот только инструктор, знавший, что Саймон хотел поступить в разведку, упёрся. Может быть, из вредности, может быть, ещё по каким-то соображениям, но упёрся, и заявил, что разнообразия ради на этой контрольной сдаче у них будут сымитированы реальные боевые условия, как при сдаче нормативов на офицера разведки.       Проблема состояла в том, что имитация была совершенной, а моделировала она ситуацию, чаще всего возникавшую у разведки – нападение гриссов; для инструктажа в целом это было очень полезно, поскольку гриссы обычно пытались забраться внутрь корабля, чтобы утащить как можно больше ценных для них вещей, которые могли пострадать при обстреле из корабельных орудий, и это давало возможность проверить будущих офицеров разведки в почти реальных боевых условиях. Вот только мощности пистолета не хватало, чтобы пробить боевые скафандры гриссов. Саймон тогда упёрся и сам, и заявил (сильно сглупив), что что-нибудь придумает; на это ему запретили использовать иное оружие, кроме табельного, и иные патроны, кроме, опять-таки, табельных. А на последние Саймон, планировавший снова обратиться к дяде Хэвлоку, и рассчитывал на тот момент.       Чуть позже он, немного успокоившись и обдумав ситуацию, в которой оказался, жалел о сказанном, потому что единственное, что после этого ему оставалось – позорно поджимать хвост и отступаться. Однако ему кое-что подсказал один из временных инструкторов, офицер Эдвард Бенсон, с которым он был в отношениях, довольно близких к приятельским. Эд, услыхав о сложившейся у него ситуации, сообщил ему, что офицер, которому сам Эд приходился внучатым племянником, какое-то время служил в разведке с его, Саймона, папой, и рассказал о том, что Клайв действительно умел пробивать скафандры гриссов из обычного табельного пистолета безо всяких модификаций или особенных патронов. В это Саймону верилось с трудом, как и в то, что двоюродный дед этого человека где-то воевал с его папой (у него никак не сходились их возрасты), однако когда ему рассказали и то, как это делалось, он уже задумался всерьёз.       Эд сказал ему, что офицер Кортс – то есть, его папа, – выпускал две пули в одну точку почти без промежутка между выстрелами. Для этого нужна была твердая и сильная рука – моментально справиться с отдачей и вновь выцелить буквально то же место в кратчайшее время без долгих тренировок было попросту невозможно. Однако Саймон уже знал, что всё получалось трудом, иногда несложным, а иногда долгим и упорным, поэтому он тут же ухватился за эту информацию. Конечно, для того, чтобы достичь описываемого Эдом уровня, требовались годы тренировок, в то время как у него было едва ли полтора месяца, но, во-первых, они у него всё же были, во-вторых, контрольная сдача реальным боем не была, и хоть инструктор по стрельбе и заявил, что сделает её такой же, как и сдачу на офицера разведки, она была всё же значительно упрощена, превратившись из смоделированной ситуации в интерактивный тир; в-третьих, он хорошо владел левой рукой (о чём он ранее не подозревал). Так что он к этому моменту сумел научиться справляться с отдачей и значительно уменьшил время между выстрелами. Ещё он надеялся на собственную точность: Эд показал ему, где в скафандрах гриссов были слабые места, которые, будучи немного повреждены ранее, могли пропустить даже одиночный пистолетный выстрел (на случай, если он всё же промахнётся со вторым выстрелом). Чтобы всё получилось, помимо умения нужна была ещё и определённая удача, однако Саймон рассчитывал на то, что она будет ему сопутствовать. В конце концов, он много и упорно работал, а то, что с ним случилось, было сущим невезением, так что при соблюдении баланса ему должно было повезти. А даже если не повезёт – оценка просто будет немного ниже. Потом это может создать некоторые сложности, но после того, как его протезируют, можно будет попробовать подать апелляцию на пересдачу норматива, если не хватит среднего балла.       – Готовность!       Остановившийся у черты Саймон отвёл назад ногу, немного разворачиваясь, и, достав из кобуры пистолет, поднял его дулом вверх.       – Стойка! – хлестнул его жёсткий голос инструктора, и Саймон нахмурился, осознав, что привычно встал не в ту стойку, которую требовалось принять от новобранцев, а в ту, которую он непроизвольно перенял от Эда, некоторое время занимавшегося с ним в тире – а это уже была стойка офицеров разведки. Отличались они не сильно, однако намётанный глаз инструктора всё равно это подметил.       – Отставить, – донеслось от входа. Все новобранцы тут же вытянулись по струночке, чуточку занервничав: к ним пожаловал старший инструктор, которого все они знали, и представать перед ним в плохом свете никому не хотелось. – Вы знаете, что это был прецедент, вы присутствовали при обсуждении. И вы знаете, что с ним работал офицер Бенсон, а он – офицер разведки. Нет ничего удивительного в том, что новобранец перенял у него стойку. Учитывая, что он, – подошедший ближе старший инструктор повёл ладонью, указывая на Саймона. – Насколько мне известно, твёрдо намерен идти на офицера разведки, это не будет вредным.       Саймон ощутил на себе избыток внимания. Он знал, что по его поводу между инструкторами велась дискуссия, причём ожесточённая, но понятия не имел о том, что старший инструктор был настолько на его стороне, равно как и о том, что это будет так явно продемонстрировано. Было ли это плохо? Родители, вообще-то, предупреждали его о том, что, вероятно, следовало относиться с настороженностью к тем, кто изъявлял слишком уж хорошее отношение к нему, особенно если это человек, старший по положению... Или старший только хотел поставить на место младшего коллегу? Он, вообще-то, не хотел бы, чтобы это происходило за его счёт – на него же потом и обозлятся, как на крайнего.       – Есть, – кратко ответил его инструктор по стрельбе. – Разрешите приступать к сдаче?       Последнее прозвучало с едва заметной капелькой яда. Саймон ощутил, что услышал её только потому, что с новобранцами на этих занятиях разговаривали уже не с капелькой, а с изрядной его долей, и несколько удивился самому себе: умудрился ведь расслышать...       – Начинайте, – почти великодушно разрешил старший инструктор. На мгновение между ними проскользнуло напряжение совсем нерабочего характера, но это было лишь мгновение; после него всё исчезло, словно ничего и не было.       – Готовность! – снова предупредил его инструктор по стрельбе, а затем постучал пальцем по наушнику в ухе, активируя его и микрофон. – Старт.       Ничего не произошло, но Саймон знал, что это – обманка, призванная заставить его понервничать (или расслабиться – в зависимости от самого новобранца).       Старший инструктор наконец повернулся к Клайву с Уиллом, приблизился к ним и, только мельком взглянув на их погоны, вытянулся в струнку сам, отдавая честь. Клайву показалось, что этот человек его именно узнал, а не просто поприветствовал старшего по рангу, потому что тот смотрел по большей части на его лицо, и в его тёмных глазах (очень знакомых ему, кстати), промелькнули узнавание и восторг. Клайв подступил ближе, присматриваясь; черты лица этого офицера тоже казались ему знакомыми. Когда-то у него работал в контрразведке офицер Норберт Блисс, бывший превосходной ищейкой. На того можно было положиться без колебаний. А что же представлял собой этот?       – По приказу старшего по рангу прибыл, – негромко отчитался старший инструктор, понятливо понизив тон.       – Вольно. Ваша фамилия – Блисс, офицер?       – Так точно, – старший инструктор отчего-то оживился. – Офицер Крофтон говорил вам?       Клайв приподнял брови (точнее, они у него поднялись сами собой – не успел удержать лицо), удивившись тому, как офицер Блисс позволил себе к нему обратиться, даже не испросив разрешения задать вопрос. Тот вдруг спохватился:       – Простите мне мою вольность и переход на внерабочий тон, офицер Кортс, – шепнул он. – Офицер Крофтон просил меня присматривать за вашим сыном, но не давать об этом никому знать.       – Мне он ничего по этому поводу не сообщил, – Клайв нахмурился. Хэвлок тут уже что-то намудрил... – Ну, это уже будет наш с ним разговор. Скажите, офицер Блисс, у вас...       Клайв, наблюдавший краем глаза за начавшим стрелять Саймоном, осёкся, теперь уже во все глаза глядя на то, что происходило. Его сын стрелял из пистолета так же, как он умел он сам, и у него получалось почти хорошо. За годы своей работы в разведке Клайв не видел никого, кто делал бы так же (по причине того, что обладать таким навыком не было особенного смысла; его и самого это выручило всего несколько раз), так что Саймону было не у кого учиться. Видеть подобное совпадение было одновременно жутковато и воодушевляюще.       – М-м... кого-то из ваших родителей или их родителей звали Норбертом? – вернулся к теме Клайв. Ему было интересно, не ошибся ли он.       Офицер Блисс изумился, широко раскрыв тёмные глаза. Клайву были интересны и они, потому что когда-то такие же были у другого его старого друга, занимавшего пост логиста в первоначальном составе Совета Бринии (а может, занимавшего и до сих пор). Но об этом он спрашивать уже не собирался. Первым делом ему нужно было разобраться в том, что случилось, и, более того, в том, какого чёрта Саймона допустили к дальнейшему прохождению новобранческого курса без протезирования.       – Так точно, офицер Кортс. Отца.       Клайв задумчиво хмыкнул. Поздновато Норберт детей-то решил... хотя не ему об этом говорить.       Параллельный мыслительный процесс отчего-то зацепился за родословную офицера Блисса, и он на несколько мгновений переключился на этот момент. Родословная его почему-то беспокоила. И отнюдь не потому, что в ней были знакомые ему люди, нет; что-то более отвлечённое и в то же время глобальное. Он везде натыкался на чью-то родню...       – Он... много о вас рассказывал, – очень тихо и почти смущённо добавил офицер Блисс. Тут Клайву стало понятно, почему на него смотрели с восхищением и узнали только по внешности.       – Как вас зовут, офицер Блисс? – поинтересовался он напоследок – просто чтобы потом случайно не назвать того Норбертом. Эти двое были достаточно похожи, и ему не хотелось что-то перепутать.       – Кристофер, офицер Кортс.       Клайв кивнул, снова наблюдая краем глаза за сыном. Почему же, всё-таки, контрольная сдача проводилась здесь?.. Это было место для специализированного курса.       Он задал тот же вопрос Кристоферу.       – Так решил офицер... – Кристофер качнул головой в сторону сдававшего норматив Саймона, показывая, кого имел в виду, чтобы не нагружать начальство лишней информацией. – Инструктор по стрельбе. Упёрся, как баран, в то, чтобы не дать ему сдать норматив. Вот только парень тоже упрямый.       Клайв покивал: он-то это знал.       – Вот сейчас и увидим, – задумчиво протянул Кристофер, бросив долгий взгляд через плечо на сдававшего норматив Саймона. Похоже, он симпатизировал тому даже вне зависимости от просьбы Хэвлока; как знать, может, инструктор по стрельбе именно по этой причине на Саймона и взъелся.       – Так что с ним случилось? – влез в диалог Уилл, не вытерпев.       – Несчастный случай, офицер, – Кристофер сразу помрачнел, и Клайв понял, что произошло всё, пока новобранцы находились под присмотром и ответственностью кого-то из инструкторов. – Один из новобранцев на учениях случайно выстрелил в него.       – Как можно было случайно выстрелить в соседа? – процедил Уилл. Клайв придержал его за рукав пиджака, потому что в первую очередь было важно другое.       – Они были в двух разных группах, офицер, – ответил Кристофер. – Находились на некотором расстоянии, шагов в пятнадцать.       Клайв потянул Уилла за рукав сильнее, вынуждая молчать.       – Во-первых, кто «они»? Имя, фамилия, – негромко, но требовательно нажал Клайв. – Во-вторых, объясните мне, пожалуйста, из чего это такого там стреляли?       Старший инструктор на несколько мгновений опустил взгляд, помрачнев ещё больше.       – Кёртис Крофтон, офицер Кортс.       У Клайва дёрнулось что-то внутри. Он уже начал догадываться, что к чему, и его разозлило то, до чего он догадался; будь это кто-то другой, и этого кого-то с большой долей вероятности тут сейчас не было бы.       – Крофтон, – повторил он, ища взглядом Кёртиса в группе новобранцев. Он почему-то не сомневался в том, что узнает его, хотя в последний раз он видел старшего сына Хэвлока, когда тому было всего семь.       У Кёртиса вдруг всё внутри похолодело. В затылке у него зажглось неприятное ощущение, похожее на обманчивую реакцию организма на прикосновение к очень холодному или очень горячему предмету, когда в первый момент чувствуется ровно противоположная температура, но он даже не мог определить эту самую температуру; горячо и холодно одновременно. Занервничав, он осторожно огляделся, надеясь, что это не было слишком заметно, и наткнулся взглядом на взгляд офицера Кортса. Взгляд этот причинял физический дискомфорт. Кёртис никогда не думал, что можно одним только взглядом сотворить с человеком то, что он сейчас ощущал.       А ощутил он себя мышкой-полёвкой. Которую не трогали только потому, что для такого крупного хищника это было бы неподобающе, да и вообще зазорно. Но это пока не возникнет прямой необходимости. Ужас, выудил он в памяти правильное название того, что он переживал.       Задрожав, Кёртис опустил глаза. Он впервые в жизни почувствовал себя маленьким и никчёмным, и мысль о том, что он был сыном члена бринийского Совета, ничуть не спасала, потому что он подспудно ощущал, что Кортс-старший был более важным человеком, чем его отец.       Убрав взгляд с занервничавшего высокого, симпатичного парня, весьма похожего на самого Хэвлока, Клайв снова обратил его на старшего инструктора. Уиллу показалось, что Клайв разом вырос на несколько сантиметров; у Кристофера наверняка возникло чувство того, что над ним нависли, хотя они с Клайвом были почти одного роста. Клайв такое умел уже очень давно, и он сам всё никак не мог понять, как это у того получалось.       – Продолжайте, – вкрадчиво произнёс Клайв вполголоса.       – Табельная винтовка, табельный патрон, – моментально ответил Кристофер, помнивший, что было велено сообщить.       – И как же так получилось?       На мгновение Уилл услышал себя. Это было плохо. Это значило, что Клайв был близок ещё не к точке закипания, но к той точке, после которой начиналась раздача дисциплинарных взысканий за малейший промах любому, кто только попадётся под руку. Если бы он не был точно так же разгневан, он бы попытался как-то Клайва придержать и успокоить – потому что он же был первым, кто был у того под рукой, да ещё и правилам любил не подчиняться, – но сейчас он тоже был на взводе и желал знать, что конкретно произошло, потому что от пулевого ранения конечностей обычно не лишаются.       – Сейчас подойдёт медик, который оказывал первую помощь, офицер Кортс. Он объяснит как специалист.       – А вам он что, не объяснял? – снова влез в разговор Уилл. – Или вы недостаточно умны, чтобы запомнить?       Кристофер даже не моргнул. Клайв понимал, что тот довольно мудро попытался немного потянуть время, чтобы дать им обоим успокоиться, но конкретно их время стоило дорого.       – Вашему отцу хватило бы духу отчитаться самостоятельно, – мстительно проронил он. Кристофер едва заметно дёрнулся, уязвлённый; от необходимости как-либо реагировать на сказанное его спас очень вовремя появившийся в зале медик. Кристофер жестом подозвал его, и тот, лишь кратко взглянув на инструктора по стрельбе, старательно делавшего вид, что он тут был ни при чём (хотя произошло всё точно при нём, и он тоже нёс свою ответственность), приблизился к ним.       – По приказу старшего офицера прибыл, – столь же негромко, как и Кристофер чуть ранее, отчитался он. Клайв отметил, что мальчик был сообразительным – это буквально читалось у него на лице.       – Вы оказывали первую помощь новобранцу Кортсу?       – Так точно, офицер.       – Рассказывайте.       – Несчастный случай, офицер, – осторожно начал тот, бросив взгляд на Кристофера. – Другой новобранец случайно выстрелил в него. Пуля попала в локоть, и я экстренно перекрыл кровоток, потому что кость оказалась раздроблена, и тут же дал приказ транспортировать его в больничное крыло и передать нашим хирургам. Затем отметил в его медкарте наивысший приоритет, и его, к счастью, тут же взяли в операционную. Попади осколок в кровоток, даже мельчайший – и это летальные последствия в любой момент. А осколков было очень много.       На лице медика чётко можно было прочесть: лучше он будет в ответе только за руку, чем за целого новобранца, причём на максимально короткий период времени.       – Почему не протезировали фрагментарно? – резонно спросил Клайв.       – Медики пытались, офицер. Проблемы с иннервацией. Кроме того, началось отторжение, все тесты на соответствующий ряд материалов оказались отрицательными, и с этим ничего не смогли поделать. Оставалось только делать протез уже целиком, всей ампутированной части, но новобранец Кортс отказался.       О последнем Клайв догадался уже и сам. Саймон был сообразительным парнем и понимал, что пока он не стал офицером (или хотя бы рядовым), протез ему достанется, соответственно, гражданский, а между ними и теми, которые делались для людей, занятых в императорской армии, естественно, была существенная разница. А так как сын был упрямым – мог принять решение перетерпеть и временно как-то управиться и так, чтобы получить сразу лучший протез, потому что потом вряд ли его ему стали бы менять из соображений сохранения ресурсов. Оставался вопрос о том, как его допустили. И как тот вообще справился.       – С ними обоими работал психолог? – поинтересовался Клайв, оставив остальные свои вопросы на чуть более позднее время.       – Так точно, – хором отозвались старший инструктор и приставленный к курсу медик.       – И?       Вот тут те переглянулись.       – Вы можете получить полное заключение у психолога как родитель, – нерешительно произнёс Кристофер. – Нам он говорил, что волноваться там не о чем.       Клайв прищурился. Конечно, врачебная тайна и всё такое, однако... ему, как родственнику пострадавшей стороны, должны были хотя бы сказать, что Кёртис сожалел о случившемся. Если этого сказано не было... Был ли вообще смысл тратить время на разговор с психологом?       – Что с Крофтоном? – задал он следующий вопрос.       – Он был отстранён на некоторое время, затем снова сдал теоретический экзамен на обращение с оружием.       – И всё? – неверяще, уже с ноткой угрозы переспросил Клайв, уже подумывая о том, чтобы устроить демонстрацию своего положения: напугать за прямой обход правил. Не должно было быть разницы, чей родственник проходил обучение; правила для всех были едины, и он всегда за этим следил.       – Его обязали сдавать этот экзамен каждую неделю, и в случае несдачи его снова отстранят, офицер Кортс, – голос Кристофера почти затих к концу фразы.       Уилл почувствовал, что Клайв вошёл в рабочий режим. То есть, совсем в рабочий. Поэтому он передумал снова влезать в диалог.       – «А-один», «А-два», снять маскировку, – негромко проронил Клайв; его погоны и погоны Уилла, на которых прежде был указан десятый ранг с добавочной чертой сверху, свидетельствовавшей о членстве в Совете Бринии, чуточку изменили свой внешний вид, и теперь вместо перекрещённых черточек десятки на них появилась заглавная буква «А». Таких во всей Империи было лишь четыре (хотя слухи приумножали это число).       Медик побелел и, кажется, перестал дышать. На лице Кристофера отобразился восторг пополам с ужасом: увидеть Адъютантов при исполнении было почётно, но обычно это означало, что у кого-то будут существенные проблемы. Или были уже.       – Так, значит, вы решили сделать сынишке члена Совета послабление, – продолжил Клайв, нарочно полуусмехнувшись так, чтобы было видно клыки. Медик, стрельнувший на них взглядом, слегка позеленел. После этого Клайв убрал с лица любой намёк на улыбку, давая обоим офицерам прочувствовать ситуацию, в которой они сейчас находились. – Я хочу получить письменную отчётность по поводу этого случая. Всю отчётность, которая только есть. А также все, кто хоть сколько-нибудь был к этому причастен, напишут мне ещё один отчёт, полный и расширенный. Срок – полчаса. Выполнять.       – Есть! – оба офицера вытянулись в струнку, лишний раз отдавая честь. – Разрешите идти?       – Идите! – почти рявкнул Уилл, знавший, что конкретно в этой ситуации вопрос Клайва взбесит, и тот повысит голос на этих двоих. А потом ведь те уйдут, а он-то останется около Клайва... тот уже и так начал раздавать не слишком-то нужные задания сугубо в назидание. Всё ведь можно было подробнейше узнать у Хэвлока, раз тот был настолько в это вовлечён.       Проводив взглядом торопливо удалившихся офицеров, Клайв, едва заметно дёрнув бровью, буркнул под нос команду возобновления маскировки, и их с Уиллом погоны снова приобрели прежний вид.