О выходках и их последствиях

      – «Четыре целых, шестьдесят пять сотых», – возвестил механический голос, принадлежавший программному обеспечению этого зала.       Саймон перевёл дух. Прошёл. Нижняя черта прохождения пролегала на четырёх баллах, потому выходило, что он сдал, однако это была не та оценка, которая его устраивала. Ниже четырёх целых и восьми десятых у него оценок вообще не было, а большинство из них и вовсе были выше четырёх целых и девяти десятых. А порог прохождения на курс подготовки офицеров разведки был высоким. Пройдёт ли он теперь?.. Впрочем, сейчас главное, что я вообще сдал, подумал Саймон, расставивший для себя приоритеты ещё некоторое время назад. Может, по среднему баллу и получится пройти, хотя на умение стрелять там, по логике вещей, должно было обращаться особое внимание. Нужно будет поговорить об этом с родителями – те наверняка знали, что к чему, раз работали в разведке.       Стоп, а как же особое назначение?.. Раньше те ему говорили, что работали в разведке, но откуда тогда звёздочка на погонах?       – Перерыв! – объявил инструктор по стрельбе. – У вас свободное время, жду вас здесь ровно через час. Разойтись!       – Есть!       Помня о том, что папа велел инструктору отпустить его с ним (с ума сойти, вот так вмешаться в учебный процесс...), Саймон остановился в двух шагах от родителей и застыл, не зная, как сейчас себя вести – вроде как у всех было свободное время, раз инструктор отпустил, а вроде как конкретно у него – нет. Можно было ему?..       – Пойдём, – велел мрачный как туча Клайв и, не дожидаясь ответной реакции, развернулся и направился к выходу. Саймон последовал за ними с отцом, испытывая непривычное ему двойственное чувство того, что чем-то провинился, но вины его в этом не было. Оно сохранялось у него вплоть до того, как он дошёл вместе с родителями до центрального корпуса, где усилилось, потому что тут новобранцам при обычных обстоятельствах делать было нечего, кроме как получать униформу. Его провели внутрь, завели за угол (откуда-то из этого коридора вкусно потянуло едой и кофе), и там отец вдруг крепко обнял его.       – Уилл, – коротко произнёс папа, совсем не укоризненно, но отец после этого сразу же отстранился, держа его только за плечи, и окинул его взглядом так, словно пытался им его ощупать. Кроме того, на лице у него после этого отобразилось удовлетворение. Иногда у Саймона складывалось такое впечатление, что родители видели в нём что-то большее, чем он на самом деле был, и это вызывало у него очень странное чувство несоответствия, некоего недотягивания до чьей-то чужой автоматически выставленной ему планки, которое он часто пытался подавить за неимением иных вариантов. Недавно он узнал (от Эда, который смотрел на него так же), что это называлось «видеть потенциал». Что ж в нём видели-то?..       Закинув ему на плечи руку, Уилл повёл его за Клайвом, свернувшим в широкие двойные стеклянные двери, и Саймон очутился в том самом запахе, который он учуял из коридора. Столовая, догадался он, окидывая взглядом большое помещение со столиками и длинной стойкой, очередь у которого уже почти иссякла.       – Иди за столик в углу, – велел отец. – Во-он за тот.       Саймон послушно занял указанный столик, наблюдая за родителями; он так давно их не видел, что ему казалось, будто происходящее было на самом деле сном. Папа с отцом направлялись к стойке, и движения их были настолько ему знакомы, что у него что-то защемило в груди. Он скучал. Иногда у него бывали моменты обострения, но, как ни парадоксально, сейчас, глядя на них издалека, он скучал сильнее, чем когда-либо прежде. Так близко... вдруг скоро снова уедут по делам? А он только волнений им прибавил. И так работа, поди, была сложная...       Ему принесли обед.       – А... у нас диета, – попробовал было отказаться Саймон, но Клайв, молча и с совершенно прозрачным намёком ощупав его за рёбра, безапелляционно пододвинул к нему тарелку. Уилл тем временем поставил на стол поднос с тремя чашками:       – Чай, кофе, горячий шоколад.       Решив, что раз ему выдали обед вне графика, то и тут можно было выбрать, что угодно, Саймон, ничуть не стесняясь, потянулся к горячему шоколаду. Клайв на всякий случай снял ему с подноса чашку, чтобы тот случайно не перевернул, и потянулся к кофе; пальцы Уилла тут же оказались около последнего, мешая взять чашку.       – Клайв, суточная норма, – напомнил тот. Клайв шлёпнул его по кисти и выхватил-таки себе кофе. – Решил подсесть на кофеин после...       Он осёкся, когда Клайв поднял на него внимательный взгляд, и замолчал.       – После?.. – очень осторожно спросил Саймон, разбавляя повисшее тягостное молчание.       – До прибытия мы были на похоронах моего хорошего друга и коллеги, – отозвался Клайв, так сосредоточенно повертев в пальцах вилку, словно мыслями был совсем не тут. – Он не слезал с кофеина.       Упс, подумал Саймон. Чёрт, догадывался же, что можно было получить не самый приятный ответ... однако папа вроде бы отреагировал спокойно.       – Как его звали?       – Рик Бенсон.       – О... так вот почему Эд сказал, что у него есть дела...       Папа поднял на него внимательный взгляд.       – Бенсон? – кратко спросил он. Саймон кивнул. – Это он тебя учил так стрелять?       – Он мне только рассказал, – ещё более осторожно отозвался Саймон.       – Вот же трепло, – Уилл беззлобно усмехнулся.       Клайв не ответил, видимо, решив больше не отрываться от трапезы без особой нужды. Если не считать того, что у него двигались руки, сидел он неподвижно, кажется, даже уперев взгляд в одну точку, и у Саймона снова возникло ощущение того, что он в чём-то провинился; когда он задумался о том, не стоило ли просто напрямую спросить, его колена под столом вдруг коснулись чьи-то пальцы. Отец, на которого он, естественно, уставился после этой выходки, подмигнул ему, а затем, коротко глянув на папу, едва заметно отрицательно покачал головой: того сейчас трогать не стоило. Вздохнув, Саймон уткнулся в собственный обед; он немного смутился, но не удивился: отец порой такое выкидывал. Была ему иногда присуща... взбалмошность, подобрал слово Саймон. Отец бывал взбалмошным ни с того ни с сего. Наверное, неудивительно, что иногда и на него самого будто бы что-то находило, отчего он поступал так, как требовало от него его нутро, но это случалось куда реже.       Интересно, почему родители выглядели так, словно не постарели на то время, которое отсутствовали в его жизни. Либо же его разум выкидывал странные штучки, немного искажая картинку, которая запомнилась ему прежде. В любом случае, от вида родителей Саймон вдруг словно бы погрузился в воспоминания, только наяву: он почувствовал себя так хорошо и правильно, как не чувствовал уже давно. Рядом с папой по-прежнему было тепло, отец по-прежнему выкидывал какие-то игривые штучки, словно кот, которые почти всегда склонны к играм до самой старости, и Саймона от всего этого охватило чувство ностальгии, защищённости, нежно объявшее его так, что он расслабился, чувствуя себя немного захмелевшим, вплоть до того, что ему захотелось примостить куда-то голову и лениво дремать. Это чувство не проходило до тех пор, пока они не взялись за напитки; тогда папа, вынырнувший из себя, произнёс, внимательно глядя на него:       – А теперь расскажи, как всё было.       Резко очнувшийся Саймон ощутил некоторую... несправедливость. Папа знал, что он сообразит, что именно от него хотели (хотя это в отрыве от содержания просьбы, на самом деле, было довольно приятно), но и знал, что он не сумеет смолчать, как и не посмеет солгать, разве что что-то утаить – а вытащить из него скрытое при желании было проще некуда, потому что он не мог ничего удержать, чувствуя давившую на него разницу в возрасте. С ним будто бы поступали нечестно.       Почему родители выглядели так молодо, а разница ощущалась настолько большой, больше, чем в два раза?..       – Старший инструктор сказал тебе, верно? – уточнил Саймон. Родители переглянулись. – Крофтон случайно выстрелил в меня на первом практическом занятии по стрельбе.       – Это всё? – проницательно переспросил папа. Саймон наклонил голову, пряча взгляд – он не знал, что ещё от него хотели услышать, а делиться собственными переживаниями по этому поводу не желал. Да и вообще – он уже устал говорить по этому поводу. – У вас с ним были какие-то неприятности? Ссора? Стычка? – продолжил выпытывать Клайв, отметив, что сын назвал Кёртиса по фамилии, а не по имени. Значит, относился к тому как минимум пренебрежительно, если и вовсе не с неприязнью. После произошедшего – ничего удивительного, конечно, однако это не исключало того, что в недавнее время между ними что-то случилось.       – Нет, – глухо ответил Саймон; Клайв внимательно вслушался, но не почуял лжи. Хотя что-то сын недоговаривал.       – Какие у вас сейчас отношения?       Саймон повертел в пальцах ложку, чуточку склонив набок голову. Клайв пока не знал, что именно это означало – он имел представление о том, как сын мог выразиться и что имел бы при этом в виду, потому что они регулярно писали друг другу, но вот по поводу жестикуляции и движений ничего определённого сказать не мог: слишком давно его не видел.       – Односторонняя конкуренция, – подобрал слова Саймон. Клайв краем глаза заметил, как Уилл невесело усмехнулся, словно что-то знал или предугадал. – Я просто много работаю. Для себя. Он пытается вылезти в чём-нибудь вперёд, чтобы меня обойти и выделиться, но у него не выходит. Я только не понимаю, почему он прицепился именно ко мне, будто смотреть больше не на кого.       – Синдром утёнка, – буркнул Уилл.       – Причём это тут?       Отец только усмехнулся.       – Нет, послушай, мы как разругались тогда, так больше друг к другу не подходили, – Саймон тщетно пытался прочесть что-то на лице отца, явно знавшего больше, чем ему считали нужным сказать. Он ведь уже был взрослым, и не было смысла от него что-то скрывать, так почему с ним не делились этим чем-то?       – Это не помеха, – Уилл слегка наклонил голову набок, и Саймон пугающе отчётливо увидел в этом жесте собственное отражение. Хотя это он сам, скорее, был отражением. – Я предупреждал тебя.       – Да, но... – Саймон запнулся, не понимая. Он действительно не понимал, как можно было равняться на человека, с которым прежде находился в конфронтации, а сейчас, похоже, не желал иметь ничего общего.       – Что? – Клайв слегка прищурился, желая точно знать, о чём шла речь.       – Ничего, – хором отозвались Уилл с Саймоном. Клайв сощурился ещё немного, переводя взгляд с одного на второго, но ответа так и не получил. Обычно Саймон всё ему рассказывал по запросу, но как только у них с Уиллом появлялись какие-то общие секреты – всё, оба замолкали, и вытащить что-то из обоих же становилось невозможно.       – Ладно, – мирно произнёс он. Саймон почуял, что интонация эта была обманкой, но не чувствовал, что ему должно было влететь. Похоже, выскажут что-то отцу. – Протез?       – Отказался, – Саймон едва подавил желание нервно постучать ложечкой об донышко чашки. – Не хочу гражданский. Какой уже смысл, если чуть-чуть осталось?       – Твой сын, – проронил Уилл.       – Кто бы говорил.       Саймон непонимающе нахмурился. Вот это вот «твой сын» он раньше несколько раз слышал, пока ещё они жили все вместе, причём от обоих родителей, но он не понимал, что это значило. Пока он раздумывал, не спросить ли, в конце концов (но не сейчас, позже), папа достал передатчик и, уткнувшись в него, пришёл в оживление.       – Отчёты? – с сомнением поинтересовался Уилл. Клайв как-то слишком уж оживился; вроде бы и не настолько жаждал воздаяния...       Клайв вместо ответа просто показал ему экран передатчика.       – М-м... – протянул Уилл. – Хорошо... хорошо.       Саймон с любопытством уставился на них обоих, надеясь, что ему тоже расскажут, но ничего не дождался. Папа ещё немного повозился с передатчиком, затем отчего-то уставился на Саймона в ответ.       – Обсуждать при них? – выражение лица Уилла могло сопутствовать скорее вопросу «ты в своём уме?».       – Знаешь, есть у меня ощущение...       Саймон мог бы поклясться, что что-то было передано. Невербально. Он так и не уловил, как это было сделано, только почувствовал, что информация в какой-то форме была донесена.       – Аналогично. Но конфиденциальность...       – Сам знаю. Но сейчас будет хорошая возможность разобраться во всём в точности. К тому же, Кёртис трусоват, так что вряд ли будет болтать.       – Он – да, – коротко ответил Уилл.       Клайв некоторое время просто смотрел на него, усмехаясь.       – А все остальные молчаливы. Неужто сомневаешься?       Уилл бросил быстрый, оценивающий взгляд на сына.       – Нет.       Несмотря на то, что Саймон даже не пытался убрать любопытство из взгляда, ему всё равно ничего не объяснили, и он, вздохнув, опустил взгляд в чашку. Он догадывался, что вскорости будет решаться какой-то важный связанный с ним вопрос, и вожделенный горячий шоколад уже не слишком его волновал.       – Пей, малыш, – посоветовал отец. – С тобой ничего не случится.       – С Кёртисом тоже, – проронил Клайв, уперев в того взгляд.       – Но...       – Я сказал! Руки твоей в этом не будет. Мне и самому следует... не перегнуть.       – Ты не дашь мне решать, – спокойно произнёс Уилл без малейшего намека на вопросительную интонацию.       – Я буду рассматривать предложения, – а вот в голосе Клайва проскользнула вопросительная нотка. И, едва заметно, – виноватая.       – Я понимаю, – подперев голову ладонью, Уилл вздохнул. Клайв, в общем-то, был прав. Лично ему хотелось свернуть Кёртису шею, невзирая на последствия. И это как минимум. Он не больно-то верил в то, что у того всё получилось случайно.       Молчание. Саймон собирался было осторожно поинтересоваться о том, что будет теперь, но папа проворчал что-то про отчёты, и опять уткнулся в передатчик уже на достаточно продолжительное время, вчитываясь в полученную информацию. Уилл тут же завёл с сыном какой-то не особенно важный разговор, не давая Саймону ни мешать Клайву, ни даже слишком пристально рассматривать (что отвлекало), и тот, улучив момент, незаметно погладил его по колену, благодаря.       Через некоторое время Саймон отвлёкся от разговора сам и, извлёкши из кармана блистер с обезболивающими, ловко выдавил из него таблетку и забросил в рот, запив её уже остывшим шоколадом.       – Хочешь ещё?       – Конечно, – моментально ответил Саймон, сообразив, что его опять собирались угостить. Диета диетой, а ему тут, фактически, дали добро аж с десятого ранга, да ещё и за бесплатно.       Папа негромко кашлянул и, поймав взгляд отца, беззвучно шевельнул губами. Саймон сначала подумал, что тому запрещали, и уже успел немного расстроиться, но отец, кивнув, всё равно ушёл к стойке.       Вернулся он снова с тремя кружками, на этот раз сразу перекочевавшими с подноса на стол, и сдобной булочкой, которую отдали ему.       – А... – Саймон, знавший, что это ему уж точно нельзя было, почти с завистью уставился на булочку. – Диета же...       – Да брось, ты только что сдал последний норматив, – отмахнулся отец. – Это уже всё, дальше вас распустят на месяц отдыха, так что уже можно.       – А откуда знаешь, что последний? – полюбопытствовал Саймон, взявшись-таки за булочку.       Отец отправил ему пристальный взгляд.       – Да ты же и сказал.       – А, точно, – машинально ответил Саймон. Булочка оказалась с вишней, и он прикрыл глаза от удовольствия – он любил именно такие. Вслед за этим он сообразил, что на мысль о булочке отца натолкнул папа, потому что он чувствовал на себе его взгляд, пока шуршал блистером от обезболивающих, и отчего-то вопреки всякой логике почувствовал себя виноватым.       А вот минут через пятнадцать он занервничал. Папа всё ещё сосредоточенно что-то читал, отец внимательно его рассматривал, словно пытался отыскать что-то в его чертах лица, и ничего не происходило, а ему нужно было домой, потому что завтра следовало присутствовать на церемонии выпуска, и он должен был успеть подготовить парадную униформу и как следует выспаться, чтобы, не приведи Творец, не проспать.       Ему вдруг пришло в голову, что он ничего о последнем нормативе не говорил, и его просто обвели вокруг пальца. Однако... довольно показательно, учитывая внимательный взгляд отца, словно бы пытавшегося рассмотреть, понял ли он что-то. От отца можно было много такого набраться, если задуматься...       – Вы... надолго? – всё с той же осторожностью спросил он, раздумывая над тем, как бы улизнуть домой или хотя бы привлечь кого-нибудь из родителей помочь ему подготовить всё необходимое на завтрашний день, если его задержат.       – Вероятно, – кратко откликнулся папа, быстро что-то набирая на передатчике. – А что?       Саймону пришло срочное сообщение, и он тут же достал собственный передатчик, надеясь, что не нужно было срочно куда-то идти. Полученное им сообщение гласило:       «Новобранцу Саймону Фезеру-Кортсу явиться в вестибюль главного здания Штаба на тринадцать ноль-ноль и ожидать около центрального лифта. Дальнейшие указания вы получите от офицера Клайва Кортса, десятого ранга особого назначения.       Офицер Клайв Кортс, десятый ранг, особого назначения».       Саймон подумал было спросить, зачем ему это, если папа сидел прямо тут и мог просто устно ему сообщить то же самое, но затем передумал: если так надо было, значит, так надо было. Не его это дело было, спрашивать.       Он поймал на себе внимательные взгляды обоих родителей.       – Что-то не так?       – Всё так, – подтвердил, усмехаясь, отец. – Сам же чувствуешь, что это рабочий вопрос, и в твоём положении он тобой обсуждаться никак не может. Если ты всё ещё намерен служить, то я буду тебе рассказывать, что и как тут работает.       – Ты меня научишь?.. – тут же сообразил Саймон. Отец кивнул.       – Естественно, при условии, что дальше твоих ушей это никуда не пойдёт.       – Собрался тряхнуть стариной? – поинтересовался Клайв, точно так же усмехнувшись. А вот усмешка Уилла стала мягкой.       – Немного.       Саймон перевёл взгляд с отца на папу, и тот объяснил:       – Когда-то он учил этому меня. Теперь, вот, твоя очередь.       – А какая у вас разница в возрасте? – с жадным любопытством спросил Саймон: его такие вопросы начали интересовать сравнительно недавно, но в переписке он не спрашивал, потому что интуитивно ощущал, что лучше спрашивать лично, при встрече.       Папа немного склонил набок голову, но не так, как отец, по-другому, по-особенному; он отдалённо ощутил в этом жесте что-то звериное, и вместе с этим до боли родное.       – Я затрудняюсь ответить тебе на этот вопрос, – спокойно произнёс Клайв. – Во всяком случае, здесь и сейчас. Ты понимаешь, почему?       Крепко призадумавшись, Саймон снова внимательно взглянул на обоих родителей.       – Если судить по возрасту, указанному в базе, ты старше на два года, – ответил он папе. – Значит ли это, что на са... – он осёкся, потому что папа приподнял ладонь, пристально глядя на него. – Понял. Молчу.       Ещё у Саймона был вопрос касательно того, что в базе данных был указан немного странный возраст: судя по ней, папа родился в триста четвёртом году правления Императора, отец – в триста шестом, а сейчас был четыреста двадцать третий. Получается, обоим было за сто лет... Вряд ли в базе данных была ошибка, да ещё и сразу две. Кем же, всё-таки, были его родители?       – Ну, время подходит, – Клайв в один глоток прикончил оставшийся в его чашке кофе. – Пойдём. Нехорошо заставлять остальных ждать.       Остальных, отметил Саймон. Неужели сейчас опять будет собираться комиссия? Ему, честно говоря, уже надоело, что его столько обсуждали; у него завтра была выпускная церемония, а его опять взялись куда-то таскать. Оставили бы уже его в покое. Он планировал записаться на протезирование завтра же, как только утвердится его статус рядового – статус принадлежности к императорской армии, после чего он уже считался военным и, соответственно, уже мог получить качественно другой протез. Но протестовать он не мог: с одной стороны, вызвавший его офицер был его начальством, с другой – папой, то есть, старшим родственником, которого полагалось слушаться, и открывать рот было попросту бессмысленно.       Его ненадолго оставили, чтобы отнести посуду к стойке, а потом Саймон отправился за родителями, следуя позади, как и полагалось... да почти всем в этом штабе полагалось, учитывая десятый ранг обоих. Отец лишь единожды взглянул на него через плечо, нежно и одобрительно улыбнувшись ему.       Издалека Саймон увидел около лифта очень знакомую ему фигуру. Он узнал этого человека сразу же – из-за этого человека он лишился руки.       Клайв остановился в двух шагах от Кёртиса, на расстоянии не столько сугубо субординационном, сколько выражавшим неодобрение (да и вообще, чуть ли не брезгливом – после двух с половиной десятков лет работы в разведке ему претило стоять рядом с человеком, поднявшим оружие на своего соратника, пусть даже это получилось по некой неведомой случайности). Кёртис был бледным, и явно нервничал – его слегка потряхивало.       – По приказу старшего офицера прибыл! – отчитался Кёртис, чуть не промахнувшись ладонью мимо положенного ей места, когда отдавал честь. – К дальнейшим распоряжениям готов!       Он догадывался, по какой причине его вызвал Кортс-старший, но понятия не имел, что будет дальше. Особенно учитывая, что ему велели передать отцу разыскать его и присоединиться к ним, но точного места встречи он назвать Хэвлоку не смог, потому что не знал, куда его поведут потом. Его поставили не в самое удобное положение.       А ещё Кортс-старший медлил с ответом, словно он чем-то провинился сверх того.       – Вольно, – наконец произнёс тот, словно бы ждал именно прибытия лифта, двери которого раскрылись мгновением позже. – За мной.       Кёртис незаметно перевёл дух, испытав облегчение оттого, что Кортс-старший отвернулся, убрав наконец свои жуткие жёлтые гляделки. Одним из его ранних детских воспоминаний было то, что он заметил, как радужки этого человека, тогда бывшим ещё просто дядей Клайвом, едва заметно светились в сгущавшихся сумерках.       На ходу он умудрился быстро проверить почту, и, увидев ответ отца по поводу того, что тот найдёт его по его местоположению, немного успокоился; находиться в компании двух офицеров десятого ранга было откровенно неуютно. И он ощущал от одного из них что-то очень похожее на опасность, угрозу, и он не мог определить, от кого. От Саймона он это прежде не ощущал, так что того можно было исключить, и оставались эти двое. И кто? Кортс-старший или красавчик?.. как же его...       – Уилл, – негромко произнёс Клайв, краем глаза заметив, что Кёртис дёрнулся. И замолчал, зная, что Уилл его понял, и пристально глядеть на Кёртиса перестанет. Он и сам, может быть, был бы не против того припугнуть в назидательных целях, но Кёртис уже и без этого выглядел так, словно ещё чуть-чуть – и свалится в обморок.       Уилл Фезер, вспомнил Кёртис. В следующий момент он припомнил, что у Саймона была двойная фамилия по документам, Фезер-Кортс, но пользовался тот почему-то только второй частью. Это Саймон не хотел светить первой, или обеими сразу?       Он бросил взгляд на Саймона, но тот на него не смотрел. Был ли Саймон инициатором того, что сейчас происходило? Или это его родители, вернувшись, взялись разбираться заново? Он был почти уверен в том, что его вызвали по поводу инцидента с Саймоном, потому что после этого момента он вёл себя очень, очень осторожно, чтобы, не дай Творец, не выперли из армии, что ему вполне могло грозить, если бы не вмешательство отца. Вот только после этого отец сказал, что больше не станет ему помогать. Всё же, мог ли он рассчитывать на крышу сейчас, если случай тот же? Да и его родители дружили с родителями Саймона, можно же как-то договориться...       На одном из этажей, когда лифт в очередной раз открылся, внутрь шагнул отец, и он немного успокоился. Однако Хэвлок почти сразу же затормозил, неверяще уставившись на родителей Саймона, а затем, стремительно сократив расстояние до них, стоявших в самом углу, сгрёб Кортса-старшего в охапку, крепко обнимая.       – Почему ты не сказал, что приедешь?       Тон Хэвлока был почти что растерянным: он никак не ожидал увидеть тут Клайва. Более того, Клайва снова подновили, и ему на вид было не больше тридцати пяти. А его самого не подновляли; ему опять было шестьдесят, и внешний вид друга вдруг вызвал у него мысль о том, что время бежало слишком быстро. Он и так прожил уже больше отведённого ему времени, но ему впервые показалось, что этого недостаточно. Интересно, остальные члены первого сбора Совета ощущали то же самое?       – Рад тебя видеть, Клайв.       – А меня ты не рад видеть? – тут же придирчиво поинтересовался Уилл. Хэвлок в ответ на это наигранно скривился, и все трое тихонько, почти беззвучно рассмеялись. Затем Хэвлок, к некоторому удивлению Кёртиса, обнял и офицера Фезера; ему отчего-то сперва показалось, что эти двое не должны были настолько хорошо ладить, хотя он, должно быть, попросту забыл – в последний-то раз он видел своих родителей и родителей Саймона вместе очень давно.       – Ты... – Хэвлок собирался было спросить, надолго ли тут Клайв, но затем передумал: раз тот был тут лично, то, скорее всего, на довольно долгий срок – иначе не было бы смысла приезжать из окраин Империи. – Ты позвал увидеться?       – Нет. По делу.       Эта краткость Хэвлоку не понравилась. Он внимательно взглянул на Клайва, затем на Уилла, и, наконец, нашёл взглядом Кёртиса, а за ним и Саймона. У последнего был немного отсутствующий вид, словно бы мальчик не хотел здесь находиться, но пришлось. Ну, естественно, Клайв хочет знать, в чём дело, догадался Хэвлок. Придётся уповать на то, что Клайв будет милосерден настолько, чтобы не подпускать к делу Уилла, иначе Кёртису что-нибудь сломают, если не снаружи, то внутри, а он хотел бы, чтобы сын оставался психически здоровым.       – И куда мы?       – В зал для совещаний, – коротко ответил Клайв. Он мог выразиться ещё более кратко, но это всё-таки был Хэвлок, который подобного тона не заслуживал.       Хэвлок немного помедлил, прежде чем переспрашивать, и сообразил, что ему не пришло сообщение о внеплановом совещании, а это значило, что Клайв всё же не собирался созывать ради этого весь Совет; просто выбрал тихое удобное место, в котором можно было соблюсти конфиденциальность.       Его передатчик коротко завибрировал, оповещая о срочном входящем сообщении, и на мгновение ему показалось, что это было то самое сообщение.       Однако оно было от отдела связи.       – Клайв? У меня есть более срочное дело, – Хэвлок ощутил, что прозвучало это несколько виновато; он и сам себя таковым почувствовал. С Клайвом всегда было так. Клайв очень редко о чем-то просил, но когда это случалось, отказывать ему или оттягивать содействие было неудобно. – Что-то передают из твоего сектора.       – Рановато, – отметил Клайв. – Я думал, отчёт будет позже.       Хэвлок несколько мгновений внимательно на него смотрел.       – А скажи мне одну вещь... на чём ты прибыл? Даже на «стриже» это – пару недель пути, а ты только неделю назад передал отчёт.       – На «стриже», – подтвердил Клайв.       – Но как ты тогда... ты что, записал отчёт наперёд? – Хэвлок, ужаснувшись, сорвался почти на шёпот, и, поморщившись, прочистил горло. Клайв пожал плечами:       – Он знает.       – К чему тогда такая секретность?       Клайв снова пожал плечами.       – Это не вредит.       Не расскажет, понял Хэвлок. Это было немного обидно, но поделать ничего нельзя было – должность Клайва не позволяла распространяться о многих связанных с работой вещах. Может быть, ему и вовсе приказано было так сделать.       – Разговоры разговорами, – влез в диалог Уилл, всё косившийся на дисплей с циферками этажа. – А детишек куда сейчас девать будем?       Клайв мельком взглянул на Саймона с Кёртисом, старательно делавших вид, что они вообще ни к чему не относились, и устало потёр лицо. Оставить бы их за дверью, да внимание привлекать будут...       – Посидят в техпомещении, – решил он. – Это всё равно ненадолго.       Хэвлок несколько мгновений смотрел на него, колеблясь, но кивнул. И обратился после этого к Саймону:       – Ты сдал?       – Да... – Саймон немного замялся, размышляя над полной формой ответа: с одной стороны, они уже остались одни в лифте (видимо, на верхние этажи в это время никому не нужно было), с другой – они с дядей Хэвлоком не говорили с глазу на глаз. – Офицер Крофтон.       Хэвлок нахмурился. Зато родители взглянули на него с отчётливо видимым одобрением. Кёртису же сказанное в некотором роде понравилось: он привык к обращению к себе как к новобранцу, и услышать собственную фамилию с приставкой «офицер» оказалось... приятно. Особенно от Саймона, всегда вырывавшегося по оценкам вперёд него; легко можно было представить, что тот обращался именно к нему.       Из внутреннего динамика лифта, достигшего верхнего этажа, тихонько звякнуло, и этот звук мгновенно вытеснил из его сознания последнюю мысль, окунув его вместо этого в его прежние переживания ещё глубже. Куда они сейчас шли? Что будет потом? Прикроет ли его отец? И во что это обойдётся им обоим? Отец Саймона вот так вот просто сдёрнул с рабочего места Хэвлока...       Кёртис запнулся в дверях лифта, осознав, что сделал это, вообще-то, сам. Ловко, подумал он. Очень ловко. Выставить его крайним вроде как и нельзя было, потому что у него всё ещё хранилось отправленное ему сообщение... это бы его утешило, если бы он не слышал краем уха о том, что кто-то из Адъютантов мог получить полный доступ практически к любому устройству, хоть как-то использующему беспроводную связь (а то и вовсе её не использующему, если верить иным слухам) – если не все Адъютанты, что легко можно было додумать логически.       Стоп.       Секундочку.       А что если?..       Нет, не может быть.       Но что если да? В таком случае он очень зря перешёл дорогу Саймону. Очень, очень зря...       И как быть?..       – Как там аппаратура? – поинтересовался Хэвлок. Саймон заметил, как папа внимательно покосился на того.       – Ты же знаешь.       – Знаю. Но... несовместимости с операционной средой не вылезли?       – Нет. С этой стороны есть?       – Нет.       Хэвлок вздохнул.       – Понимаешь...       – Я понимаю, – подтвердил Клайв, даже не дослушивая. Хэвлок всегда беспокоился о станциях телепортационной передачи, так что этот разговор повторялся уже много раз. В этом не было ничего необычного: в первую Хэвлок вложил настолько много своих разработок (и доработок), что она, фактически, была его детищем; почти всю техническую её часть сделал именно он. И он был ответственен не только за неё, но и за каждую, созданную по её подобию.       Дверь, ведшую в техническое помещение отдела связи, Клайв открыл без стука, но тихо, без заявлений о том, кто прибыл. Здесь не любили шума.       Работа с их приходом не нарушилась: в отделе связи были немного другие правила, которые, впрочем, устав не нарушали; на них обратил внимание только дежурный при входе, который обычно вызывал нужного офицера по запросу. Но Клайву помощь не требовалась – он знал, куда ему нужно.       – Вольно, – он кивнул дежурному офицеру, мгновенно подорвавшемуся со стула при их появлении. Тот немного расслабился, но хмуриться не перестал: в отделе связи не приветствовали чужих, особенно тех, кто долго в нём вертелся, а Клайва тут молодые офицеры уже и не помнили или и вовсе не знали. Поэтому Клайв пропустил вперёд Хэвлока, которого здесь знали хорошо, и дежурный офицер расслабился совсем.       Саймон на всё это не обратил ровным счётом никакого внимания. Он смотрел. Хотя ближайшим словом, описывавшим то, что он делал, было, пожалуй, «любовался».       День был пасмурным, и между очажков света низко висевших ламп было ещё темнее из-за контраста освещения. И в этом полумраке были хорошо видны светодиоды на каких-то приборах, мягко мерцавшие и от этого почти похожие на звёзды. От коробок приборов вверх уходили многочисленные кабели, и когда Саймон поднял взгляд, то рассмотрел сквозь стеклянный потолок высоченный шпиль, верхушка которого терялась где-то в тучах – шпиль межпланетной передачи. О нём им немного рассказывали на одном из вступительных теоретических курсов, но в технические подробности отчего-то не вдавались.       Его легонько потянули за рукав, и Саймон разом опомнился, возвращаясь в реальность; он сразу же наткнулся взглядом на спину отца, уже шагнувшего вперёд, и пристроился идти следом за ним. Должно быть, отец его за рукав и потянул, постаравшись сделать это незаметно для окружающих.       Ещё он поймал косой взгляд Кёртиса.       Кёртис же ума не мог приложить, что такого можно было увидеть, чтобы так зависнуть. Шпиль и шпиль, им о нём рассказывали, да и снаружи его видно достаточно хорошо. Может быть, оно и неудивительно – Саймон всегда казался ему немного странным.       Их повели к незаметной двери, едва ли внешне отличавшейся от стены, и вела та куда-то в темноту. Однако когда она закрылась за всеми вошедшими, оказалось, что внутри не так уж и темно – на полу мягко светились линии подсветки, контуром обозначавшие края доступной поверхности пола. Последней, к слову, было не так уж и много; пятеро человек едва поместились в узком пространстве коридора, который дальше вёл вверх. И подсветка любезно об этом сообщала: на каждой горизонтальной поверхности ступеней светился прямоугольный контур.       – Посидите тихонько, пока мы тут не закончим, – проронил Клайв, ощутив, что пора было внести для детей хоть какую-нибудь ясность и раздать указания. – Ничего не делать. Понятно?       Саймон с Кёртисом нестройно подтвердили.       – Хорошо.       Дождавшись, пока Хэвлок откроет ещё одну дверь, ведшую уже непосредственно в техническое помещение телепортационной передачи, где тут же автоматически зажёгся свет, Клайв пропустил всех вперёд и сразу же заблокировал за собой дверь.       – Подключайте, – распорядился он, кивнув на неактивный портал, и Уилл с Хэвлоком, почти одинаково покосившись на него, разошлись по комнате, собираясь заняться каждый своим делом. – А вам пока что придётся постоять, – это уже предназначалось Саймону с Кёртисом. – Стулья... – Клайв, забывший о том, что с последнего его визита сюда здесь всё же могло что-то поменяться, развёл руками.       – Стул есть только один, – Уилл подтащил к себе пресловутый стул и тут же опустился на него, после чего деловито хрустнул костяшками. – И он мой.       – Бессовестный, – буркнул Хэвлок, сидя на корточках около наглухо заизолированного чёрного куба с источником питания внутри и подбирая один за другим провода, чтобы подключить их в нужной последовательности.       – Тебе всё равно будет слишком высоко, – отозвался Уилл, включая стоявший на столике компьютер и подключаясь к операционной системе, которую сам же когда-то и создал. В те времена Клайв запросил от него операционку совершенно иного типа, такую, чтобы никто не смог бы в ней разобраться без предварительного обучения, и он выполнил задачу блестяще.       Клайв же внимательно присматривался к столику, ощущая, что что-то с тем не так, но всё никак мог понять, что именно.       – Это кто ещё тут бессовестный, – нахмурился он, наконец зафиксировавшись взглядом на совершенно неуместной среди оборудования кружке. К виду кружки на обычном рабочем столе он-то привык... – Сам же, сам писал правила.       Проследив за его взглядом, Хэвлок отмахнулся:       – Я писал, мне можно. У меня тут бывают долгие разговоры, вообще-то. Это ты пару отчётиков отправил и всё, а мы тут всё-всё принимаем, из всех дальних секторов.       Клайв только вздохнул, понимая, что увещевать бесполезно – если Хэвлок решил, что кружке тут находиться безопасно, то так оно и будет. Но вот касательно остального... Хэвлок, похоже, начал злоупотреблять положением. Надо бы напомнить, пока это не решил сделать Император.       – Так, всё, мы готовы? – поинтересовался он, коротко взглянув на часы. С раздачей предупреждений можно было пока повременить (да и не при детях же). – Передача начнётся буквально через пару минут.       – Вообще не понимаю, почему ты отказался от подтверждения о готовности приёма, – пробухтел Хэвлок, подсоединяя к чёрному кубу последний, самый большой кабель, штекер которого был добавочно оборудован штифтами.       – Ресурсы, – лаконично напомнил Клайв. Портал поглощал просто уйму энергии.       – Тут теперь чуть ли не ночевать надо, чтобы успевать подключиться...       – Хэвлок.       Хэвлок, конечно, немного преувеличивал: отчётность всё же отправляли с учётом местного времени. Однако это всё равно означало, что ему приходилось отрываться от любого дела, каким он бы ни был занят.       – Ну ладно, ладно, готово.       Клайв снова взглянул на часы.       – Врубай.       И тут Саймон с Кёртисом, старавшиеся не смотреть друг на друга и пытавшиеся понять, что они в таком месте вообще забыли и что будет с ними дальше, всё столь же синхронно уставились на неактивный до этого момента портал, вмиг растеряв все свои мысли. Что-то в контуре портала резко защёлкало, и контур тускло засветился, секция за секцией, а затем... затем с плоскостью внутри него начало твориться что-то если не противоестественное, то уж точно очень странное. Пространство сначала мелко зарябило, словно потревоженная ветром поверхность воды, потом выгнулось, сразу став похожим на искривлённую, уродливую линзу, на мгновение блеснувшую чем-то металлически-ртутным. Если бы Саймон не был столь увлечён созерцанием этого зрелища, он бы заметил, что папа привычно, почти машинально положил ладонь на рукоять пистолета, а дядя Хэвлок беспокойно потянулся к часам на запястье. Потом всё бесследно прошло, и на месте искривлённого пространства осталась только лёгкая дрожь воздуха, как над сильно разогретым предметом. Впрочем, от портала действительно начало исходить слабое тепло.       Клайв с Хэвлоком расслабились. Уилл, до этого даже не отрывавшийся от экрана компьютера, сообщил:       – Мы стабильны и готовы к приёму.       – Прекрасно, – отозвался Клайв. – Ожидаем.       Саймон вздохнул. Его всегда восхищало то, как родители вели дела или работали, и если в детстве это больше казалось чем-то прикольно-крутым, то сейчас он почти что завидовал. И дело было скорее не в должностях или рангах, а именно во взаимодействии друг с другом; всё у них было отработано, отлажено, им хватало всего пары слов, чтобы что-то обозначить или о чем-то договориться, и это-то Саймону и было завидно, хоть он и понимал, что для подобной эффективности требовалось держать в голове просто уйму всего, и что, помимо этого, нужно иметь подходящего напарника, с которым изначально есть определённый уровень взаимопонимания. В принципе, они с Эдом друг друга неплохо понимали, но тот вряд ли возьмёт себе в напарники гораздо более младшего товарища. Он ещё даже офицером-то не был (да ещё бы в его положении в разведку вообще попасть), а Эд был уже четвёртого ранга и чаще всего занимал место младшего командира на корабле. Да и, может, у Эда уже был напарник, потому что на заданный ему вопрос тот увёл тему в сторону, и Саймон больше не спрашивал.       – Приём, – констатировал всматривавшийся в бегущие на экране компьютера строки Уилл.       – Приём, – подтвердил Хэвлок, со своей стороны тоже наблюдавший за панелью состояния на чёрном кубе.       И вслед за этим Саймон с Кёртисом (которым вообще не положено было здесь находиться), воочию увидели, как происходил этот самый приём. Контур портала засветился сильнее, но не так, как обычно это делали предметы, призванные только светить, безопасно и ярко, – иначе, всё ещё тускловато, обманчиво, но опасно, словно раскалённый металл... а может, контур и впрямь раскалился – они-то понятия не имели. Затем пространство внутри портала снова мелко зарябило, уже более интенсивно (у Саймона от этого зрелища мгновенно шерсть на загривке встала дыбом), вмиг разгладилось и, налившись всё тем же призрачным ртутным блеском, вспучилось и выплюнуло из себя что-то, глухо ударившееся об резиновый пол.       Контур устало потух. В помещении тут же ощутимо похолодало, словно бы кто-то открыл большое окно лютой ветреной зимой. Клайв с облегчением выдохнул, выпустив сразу же растаявшее облачко пара.       – Что-то нервно в этот раз, – отметил он, подбирая выпавший из портала предмет, в котором Саймон рассмотрел обычный диктофон. – Уилл, – коротко позвал Клайв, подходя ближе к Хэвлоку и жестом прося последнего подняться с корточек.       – А мне-то зачем? – не понял Хэвлок.       – Надо. У нас теперь немного другие порядки.       Они придвинулись друг к другу почти вплотную, чтобы прослушать негромко воспроизводившуюся запись.       Кёртис ни диктофоном, ни информацией не заинтересовался, уставившись на портал: этот... объект вызывал у него неподдельное любопытство. Он знал о том, что ничего не появлялось ниоткуда и не перемещалось без затраты какой-либо энергии, и что даже информация, передаваемая по беспроводной связи, зрительно передававшаяся просто так, на самом деле была радиосигналом, набором электромагнитных волн, и на их создание, приём и расшифровку расходовалась энергия аккумулятора в устройстве. Но это информация. А здесь и сейчас, посредством вот этой вот штуки был передан предмет. Да, была затрачена энергия, судя по бесследно пропавшей раскалённости контура и резкому похолоданию (уже восстановленному благодаря чуткой системе терморегуляции), но предмет возник буквально из ниоткуда! Что это было? Это было похоже на квантовое копирование, но то осуществлялось исключительно на ближайших расстояниях от копируемого объекта, а тут – непонятно откуда... вообще, судя по разговору, это был диктофон (он уже рассмотрел, пока старший Кортс его поднимал) с отчётом откуда-то из другого штаба, а это ведь просто колоссальное расстояние! И информация на нём была цела! Как?!       Не сговариваясь, Кёртис с Саймоном медленно приблизились к порталу, позабыв о том, что им велели стоять на месте. Первого вёл жгучий научный интерес, непонятно откуда в нём взявшийся, второй вообще не слишком понимал, чем руководствовался, ощущая только какую-то странную тягу, чувство, не просто велевшее – требовавшее быть там. Только он не слишком понимал, где именно: непосредственно возле штуки, выплюнувшей из себя диктофон, или там, откуда бы этот самый диктофон ни прибыл. Когда он подошёл ещё немного ближе, это ощущение оформилось окончательно (в мыслях тут же птицей забилось слово «место»), и внезапно усилилось настолько, что буквально толкнуло его в портал.       – Стоять! – услышал он позади рык папы, настолько подавляющий, что его словно сковало без его же ведома. Но он уже успел шагнуть внутрь.       На миг его обожгло холодом, настолько сильным, что он моментально замёрз. Вслед за этим его всего неприятно передёрнуло, отчего он потерял ориентацию в пространстве. А потом его вытолкнуло куда-то вовне, и между этими двумя мгновениями он совершенно неожиданно для самого себя пережил всю свою жизнь с сознательного возраста, и это было не так, как говорили о том, что жизнь пролетела перед глазами – то едва ли мелькали вспышкой пару значительных или, наоборот, глупых моментов из жизни, уже нечётких от времени, а Саймон сейчас буквально вспомнил всё, так чётко, словно это самое всё происходило с ним буквально только что.       Ошеломлённый и дезориентированный, выбитый из равновесия, он даже не попытался удержаться на ногах и свалился на колени, едва успев выставить перед собой ладонь, чтобы не впечататься в пол.       – Какого чёрта? – потрясённо вопросил кто-то совсем рядом.       – Пристрелите меня, – изнеможенно выдавил Саймон. Из всех его воспоминаний, почти сразу же обратно скрывшихся в памяти, вперёд, естественно, тут же высунулись наиболее постыдные случаи, происходившие с ним когда-либо, и он чувствовал себя не просто подавленно – размазанно, особенно учитывая его дезориентацию. Потом в голове у него немного прояснилось, и Саймон, мысленно возблагодарив Творца за то, что его действительно не пристрелили немедля, тут же и зарёкся произносить что-то вроде этого. Табельное оружие-то имелось у всех военных... – Ох...       – Эй, ты как? – осторожно поинтересовался у него всё тот же человек, голос которого ему был отдалённо знаком. Был бы и вовсе точно знаком, если бы звучал из уст кого-то на пару десятков лет младше.       – Эд? – неуверенно переспросил он, отчаянно надеясь, что его вышвырнуло в другое место, а не время; последнее было бы просто ужасно. От этой мысли – и от ещё одной, о том, как ему влетит, когда он вернётся, – его затошнило, и он попытался принять вертикальное положение, нащупав в качестве опоры стол. – Творец, как же меня тошнит...       – Ты что, новобранец? Так, ну-ка объясниться. Кто, что, зачем тут. Быстро!       Саймон прищурился, вглядываясь. Зрение почему-то никак не фокусировалось.       – Сейчас, секундочку, – пробормотал он и потёр тыльной стороной ладони глаза и лоб, пытаясь побыстрее прийти в себя. Ему это удалось, и быстрее, чем он ожидал, из его-то состояния.       Когда он поднял голову, выпрямившись, оказалось, что у человека, принявшего его на этой стороне, куда меньше общего с Эдом, чем ему сперва показалось, но что-то всё же было. А ещё тот действительно держал наготове пистолет.       – Простите, офицер... если разрешено будет предположить, офицер Бенсон?       – С чего ты взял?       Ни «да», ни «нет», отметил Саймон. Если последнее – офицер сразу бы дал понять, что он не Бенсон, так ведь?..       – Вы очень похожи на моего старшего товарища, офицера Эдварда Бенсона.       Офицер отправил ему долгий, внимательный взгляд.       – Предположим. Фамилия?       – Фезер-Кортс, офицер.       Зрение у него окончательно вернулось в норму, и Саймон наконец сумел рассмотреть погоны офицера, отчего похолодел. Особое назначение, восьмой ранг. Похоже, он немного ошибся, когда предложил, что ему влетит по возвращении – вполне могло начать уже сейчас.       Его опять затошнило.       Однако офицер пока что только убрал пистолет в кобуру.       – Офицер Ричард Бенсон, – представился он деловито. – Тебе велели что-то мне передать?       – Э... не совсем, офицер. Точнее, совсем не...       – Хватит мямлить. Зачем тебя родители послали?       Почувствовав уже довольно-таки требовательный позыв, Саймон прижал тыльную сторону ладони ко рту.       – Меня не посылали, офицер, – глухо отозвался он.       Если бы компьютер, обнаруживший у себя критическую ошибку и вынужденный перезагрузиться, мог принять человеческий облик, выглядел бы он наверняка именно так, как сейчас выглядел офицер Бенсон.       – Тогда что ты там вообще делал? – с раздражением вопросил тот. А потом вдруг передумал его допрашивать: – Знаешь что, мальчик, пойдём-ка сначала с тобой к медику. Людей, видимо, не просто так телепортировать запрещено.       Наверное, выглядел он не лучшим образом, раз вопросы пока что отложили. Тем не менее, это было весьма кстати, потому что после услышанного Саймону стало ещё хуже: раз запрещено, то влетит – ой-ой-ой... как бы из армии не выперли. И какого чёрта его вообще сюда понесло?       Пожалуй, это можно было уже вписать в самые глупые поступки в его жизни.       – Есть, – отозвался Саймон, вспомнив, что следовало бы что-то ответить, отлепился от стола, к которому прислонялся до этого бедром, и немного приблизился к офицеру Бенсону. Тот кивнул, и, кажется, передумав придерживать его под локоть, жестом велел следовать за ним. Затем всё же подхватил его, потому что Саймон умудрился споткнуться на ровном месте.       Около двери Саймон покосился на офицера, ожидающе указавшего взглядом на кнопку по правую сторону от неё, и, неловко поведя плечами, потянулся к ней левой рукой; офицер Бенсон, наконец заметив пустой правый рукав новобранческой униформы, снова приобрёл вид, отдалённо напоминавший состояние зависания, а затем экстренной перезагрузки, но, отвиснув, ничего не сказал.       За дверью оказался обычный коридор, мало чем отличавшийся от всех тех, что были в бринийском штабе. А в коридоре – кто-то, целившийся из короткого автомата в следующую открытую дверь.       Выбитый из душевного равновесия Саймон, словно тот же компьютер, машинально переключился на последнюю установку, действовавшую в тот момент, когда в его жизни всё ещё было стабильно и привычно. Проще говоря, едва завидев гриссовский боевой скафандр, Саймон резко развернулся к цели, выхватил из кобуры пистолет и вогнал две пули в одно и то же место, пробив защитный слой шлема так гладко, как на учениях, хотя их предупреждали о том, что в первом реальном бою что-нибудь обычно идёт наперекосяк. Грисс, тоже успевший заметить их появление и развернуться к ним, завалился на пол; несколько пуль из его автомата свистнули прямо около уха Саймона, каким-то чудом пролетев между ним и офицером Бенсоном. Саймон, у которого уже промелькнул вопрос о том, откуда бы в штабе взяться гриссу, с облегчением прикрыл глаза, переживая почти что ужас вперемешку с ликованием (живой!), и в ту же секунду его сгребли за шиворот и потащили в противоположном направлении; сзади послышался топот. Три, машинально подумал самостоятельно развернувшийся Саймон, послушно переходя на бег и крепко-крепко держа пистолет, чтобы не выронить, и удивился самому себе: всё ещё жив и всё ещё не впал в панику, хотя по поводу последнего инструкторы их тоже стращали. Да и по поводу первого...       Его втолкнули в дверь за первым же поворотом, и из помещения на них ощетинились двумя винтовками. Саймон рефлекторно дёрнулся, но офицер Бенсон поймал его за запястье, вынуждая стоять на месте, и тут же хлопнул ладонью по кнопке блокировки двери.       – Остальные отбиваются, – очень кратко отчитался один из сидевших в засаде офицеров, успокаивающе махнув ладонью второму, нервно выдохнувшему сквозь зубы. Саймон сообразил, что второй при их появлении взял на прицел именно его, а первый – офицера Бенсона, и ему, быть может, крупно повезло, что в нём успели распознать своего до выстрела. По спине у него кусаче пробежал холодок.       Офицер Бенсон тем временем потащил Саймона дальше, к ящику, маркированному как боеприпасный, откуда вытащил почему-то бронежилет.       – Когда? – ещё более кратко спросил он, со сноровкой втряхивая Саймона в бронежилет.       – Минуты четыре.       За дверью послышалась возня. Едва взглянув в ту сторону, офицер Бенсон торопливо прихватил из ящика ещё один бронежилет, подхватил с подставки винтовку (Саймон только сейчас рассмотрел, что помещение было оружейной), затем задвинул Саймона за тот же большой контейнер, за которым прятался более старший и спокойный офицер, показал на дверь и, положив винтовку на пол, взялся надевать бронежилет и сам. Немного пораскинув мозгами, Саймон приподнял пистолет, готовясь встречать гостей двойным выстрелом, и пока что упёр его рукоятью в стенку контейнера, чтобы рука не слишком уставала. И, пораздумав ещё немного, самостоятельно дополнил диалог («когда на нас напали?» – «минуты четыре назад, офицер Бенсон»), после чего почти ужаснулся: вот такие вот краткие фразы во время боя ему в будущем придётся успевать расшифровать, дополнить и ещё и отреагировать, причём в максимально краткой форме.       – Не известили.       – Некогда было. Да и знаем, что не стоит беспокоить в это время, – простецки ответил офицер постарше, косясь на Саймона. – Винтовку пацану?       В следующий момент дверь почти целиком вынесло взрывом. Саймон, переживая неприятный писк в ушах от странной, непривычной для него взрывной волны, в долю секунды промчавшейся куда-то дальше, за них, уставился на офицера рядом, пытаясь понять, когда и что нужно что-то делать. И когда тот высунулся вместе с винтовкой из-за бока контейнера, он, собравшись с духом, приподнялся, выставляя перед собой пистолет, и тут же пальнул из него в среднего из трёх пробравшихся в проём гриссов – в первого, которого он выхватил взглядом. Офицер рядом с ним одновременно с этим вмазал левому гриссу всего одним чётко выверенным выстрелом, тоже пробив шлем, и оставшегося сшиб короткой очередью офицер помладше, сидевший за другим контейнером. Саймон выдохнул с облегчением. Тут в проём проскользнул ещё один грисс, уже с поднятым автоматом, и его таким же точным выстрелом уложил уже управившийся с бронежилетом офицер Бенсон ещё прежде, чем Саймон успел ужаснуться тому, что он слишком рано расслабился. Самого же Саймона тут же пригнул обратно за плечо офицер рядом с ним, возвращая его в укрытие, и совершенно флегматично произнёс:       – Понятно, не нужна ему винтовка.       Офицер помладше мрачновато хмыкнул, продолжая следить за проёмом.       – Сколько их? – офицер Бенсон ещё раз поправил бронежилет, окончательно усаживая его на себя.       – Двадцать-двадцать пять. Семерых ребята зажали на лестнице. Четыре этих.       – Плюс один.       – Итого двенадцать. Оставлять оружейную опасно, оставаться – тоже, – подвёл итог офицер.       – Докладывают об уничтожении ещё троих, тут буквально за углом, – вмешался в разговор младший офицер, мельком взглянувший на передатчик. Офицер постарше тут же выхватил свой, вглядываясь в экран:       – Вижу. И ещё четверо около лифта.       – Отсиживаемся, – распорядился офицер Бенсон после недолгого обдумывания.