Warmer than tea

Чонгук вернулся в комнату общежития вымотанным и совершенно неудовлетворенным сложившимся разговором. Что уж поделать, Чимин иногда был совершенно не к месту невыносим. Теперь Чонгук даже жалел, что не написал лично Тэхену и не попросил совета у него. Тот был в достаточной мере спокоен и рассудителен. Вряд ли ему пришло бы в голову совать свой нос в его нижнее белье. Он нашел бы какие-то правильные слова и не стал бы задавать лишних вопросов. Однако это изначально было почти неосуществимо. Подобные переписки у них были совершенно не приняты. Если уж пишешь, то только в общем чате, никаких сплетен у кого-то за спиной. Чонгук так запугал самого себя, что совершенно выкинул из головы тот факт, что Чимина стоило ставить в известность о собственных переживаниях в последнюю очередь. Каким бы хорошим другом он ни был, Чимин попросту не умел быть серьезным. Он и к своим проблемам всегда относился слишком легко, совершенно не понимая, отчего окружающие его люди готовы были рвать у себя на голове волосы. Порой это было невероятно ценно — в некоторых обстоятельствах было необходимо иметь под боком человека, которому по жизни море по колено, однако сегодня Чонгуку был нужен кто угодно, кроме него. Но он проигнорировал тихий голосок разума, доверившись опыту Чимина как старшего. Теперь же жалеть о сказанном было поздно. Чимин десять раз все переврет, по-своему пересказывая его слова Тэхену, а тот, будучи хорошим парнем, предпочтет в меньшей степени доверять словам Чонгука, даже если тот умудрится звучать в десять раз убедительней. Чонгук чувствовал себя, откровенно говоря, паршиво. Голова знатно раскалывалась от недосыпа и ночной истерики, а значит, ни о какой продуктивной подготовке к ненавистным экзаменам и речи идти не могло. Он ужасно злился на самого себя и на собственное безрассудство. Нужно было изначально дать себе куда больше времени. Если бы он только не поддался страху, то все могло бы кончиться куда лучше. Он слишком боялся оставаться наедине со всем этим ужасом, свербящая тревога была невыносимой. Он в очередной раз доверил свои чувства на суд другого человека, хотя единственным, кто мог бы ему помочь, был он сам. Просто чтобы понять это, ему пришлось услышать от Чимина совершенно неуместный поток непрошеных советов. Чонгук лежал на кровати уже битый час, размышляя о том, как многое успело поменяться за последний день. Впрочем, его жизнь в последние пару месяцев буквально пестрила неоновыми вывесками, предупреждавшими о том, что не сегодня, так завтра ему вновь придется переворачивать свой мир с ног на голову. Чонгук абсолютно не знал, что должен был теперь делать. Прошло слишком мало времени со ссоры с отцом, и сказанное им до сих пор иногда накатывало на него шквальными волнами. В репутации, бесконечной дисциплине, строгости и была вся его жизнь. До недавних пор это было все, чем он дышал и ради чего вставал с постели. У него был четкий план, который описывал в тонких деталях все его обозримое будущее, но теперь Чонгук остался буквально ни с чем, пусть еще недавно он и представить себе не мог такое всепоглощающее моральное опустошение. Чонгук не просто остался без семьи. Оглядываясь назад, их и семьей-то назвать было нельзя. Так, фикция для навязчивых репортеров. Годами выстраиваемый план жизни разлетался как карточный домик. Что с того, что теперь он все же получит свой диплом? Единственная перспектива, ради которой он корпел столько лет над учебниками, была разрушена. Чонгук должен был рано или поздно занять место своего отца, получить приличную должность в приталенном пиджачке и зажить спокойную, скучную жизнь. Встретить девушку-красавицу, завести семью, детей, стать достойным наследником своей фамилии. Теперь же он просто не мог представить свое будущее в и без того ненавистной профессии, раз уж придется начинать с самых низов. Работать сутками в офисе за копейки Чонгук просто не сможет. Это никогда не было его долей. Он был бы готов до конца жизни носиться с подносом по людным залам или варить кофе в какой-нибудь захудалой кофейне, лишь бы не сидеть взаперти напротив мерцающего монитора. Единственное, что держало его на плаву, — это данное Намджуну обещание не бросать образование в такой момент. Будь его воля, он бы уже давно оставил даже идею подготовки к экзаменам. Чонгук даже не заметил, как слезы вновь навернулись на глаза. В последнее время он стал невероятно чувствительным и плаксивым. Он больше месяца даже позволить себе не мог держать в руках любимую камеру, а теперь она болезненным напоминанием смотрела на него с прикроватной тумбочки. Подумать только, как раньше все было просто. Чонгук злился на свои проблемы, ненавидел учебу, безумно уставал от работы в кафе, но никогда бы и подумать не мог, что сможет прожить без своего хобби. Обессиленный и вымотанный, Чонгук все равно фотографировал даже проходящих под окнами собак, лишь бы ненадолго избавиться от навязчивых мыслей, механически крутя объектив. Это походило на мучение, на настоящую пытку. Он лежал в своей собственной кровати, в совершенно новом месте, едва ли не в обнимку со своей камерой, но не мог даже взять ее и пролистать галерею. Его мутило и откровенно тошнило от иррациональной боязни вновь входить в колею привычной рутины. Да и что он мог бы снимать? Вся его жизнь пошла под откос вместе с до жути нестабильным ментальным состоянием. Ни о каком вдохновении и речи быть не могло. Чимин был в восторге, для него этот каминг-аут оказался чем-то вроде праздника, свершения, в то время как сам Чонгук не испытывал ни капли романтизма на этот счет. Должно быть, для кого-то, вроде Намджуна, такого спокойного и взвешенного, принять свою ориентацию совершенно не трудно. Он весь соткан из этой эфемерной осознанности и рассудительности. Для них всех это просто новость, для них это часть быта. Чонгук же с куда большим удовольствием бы спрыгнул из окна, чем сидел бы сам с собой, копошась во всех этих абсолютно серых и никчемных мыслях. Его тошнило от самого себя, пока он судорожно искал в интернете тесты на ориентацию для малолеток, с треском проваливая их один за другим. Из Чимина помощник вышел просто ужасный, но то, что другие люди писали в интернете, было еще хуже. На каждом форуме, где кто-то просил помощи с принятием своей ориентации, все ответы пестрели оскорблениями и пожеланиями смерти. Читать все это и невольно переносить на себя было невыносимо. Противно и низко, но зато до дрожи честно. Он сам таким не был. Никогда. И это была единственная причина, по которой Чонгук мог хоть на секунду перестать ненавидеть себя. Раздраженный и злой, обиженный, но он никогда не опускался до уровня животного, готового убить все, что ему непонятно. Должно быть, он так увлекся поисками ответов на свои вопросы, что даже не заметил, как наступил вечер, а за ним и глубокая ночь. Чонгук был вымотан и безумно смущен. Он потратил неимоверное количество времени впустую, так и не найдя того, что могло бы успокоить его нервы. Стало только хуже и противнее от самого себя. Чонгук никогда не чувствовал себя таким грязным и никчемным, а оттого хотелось раз и навсегда перестать общаться с кем-либо, только бы не столкнуться вживую с такими же призрением и ненавистью, какие он повстречал на просторах интернета. Его совершенно не устраивали советы, продиктованные будто бы под копирку. Сходить в клуб и найти себе кого-то. Глупо и даже абсурдно. Где ему найти место, в котором будут толпиться одни геи, готовые на эксперименты с обнимашками без возможности перейти хотя бы к скомканному сексу в кабинке туалета? Это совершенно не помогало и представлялось чем-то мерзким. Даже находясь в фиктивных отношениях с падкими на мужское внимание девушками, он изо всех сил старался хотя бы сохранять видимость серьезных намерений. Он водил их в рестораны, дарил цветы, слушал нытье и просто пытался быть тем парнем, которого бы рядом с собой хотела видеть каждая. Чонгук всегда знал, что все это было только ради секса, да и, чего греха таить, он подозревал, что и девушки прекрасно чувствовали его незаинтересованность. Даже если отбросить все сторонние проблемы, такие случайные знакомства просто ради того, чтобы потереться о чью-нибудь ногу, были абсолютно не в его принципах. Размышления ни к чему его не привели, а только усилили тоску. Раньше было так легко. И Чонгук до сих пор не знал, как бы поступил, если бы ему представилась возможность вернуться во времени назад. Он совершенно не хотел мириться с новой реальностью и сам не заметил, как та начала стремительно от него ускользать. С самого утра Чонгук проснулся от громкого писка уведомления. Осталась ровно неделя до начала вереницы финальных экзаменов. И сам этот факт будто отрезвил его. Он совершенно не собирался гнаться за красным дипломом, но и ходить без конца по пересдачам ему совершенно не хотелось. Так что ему не оставалось ничего, кроме как засесть за круглосуточную подготовку, чтобы успеть хоть что-то. Дело это было нехитрое, хоть и безумно выматывающее. Чонгук быстро свыкся с новым графиком и толком не замечал сообщений Чимина с Тэхеном в их общем чате. Те еще несколько дней не затыкались со своими советами и идиотскими шуточками, но Чонгук слишком явно дал им понять, что такое поведение неуместно. Чимин обижался и пытался вымолить прощение, но вскоре и ему пришлось переключиться на учебу. Дни тянулись долго и безвкусно, но Чонгук искренне наслаждался ими. Голова приятно опустела, спокойно впитывая в себя бесполезные знания. Календарь был плотно расписан едва ли не по минутам. Экзамен шел за экзаменом, и было даже волнительно осознавать, что родители больше никогда не напишут. В свое время у него была своеобразная традиция — отчитываться обо всех результатах тестов. Отец всегда был требователен, но, в отличие от матери, его никогда напрямую не волновали оценки сына. Чонгук до сих пор испытывал стресс, боясь, что вновь не оправдает возложенных на него надежд, но все было кончено, больше никому не было дела до его аттестата. Теперь было даже забавно. Будто бы он таким образом мог как-то намеренно отомстить. Приятно было получать натянутые тройки и знать, что больше никто никогда его за это не упрекнет. Осталось только защитить диплом, но в своей работе Чонгук не сомневался. Он был слишком обеспокоен его написанием еще задолго до назначенного срока и теперь мог себе позволить совершенно не задумываться над качеством выступления. Скоро все закончится. Сама эта мысль была новой, дикой, совершенно незнакомой. Когда-то школьные будни совершенно незаметно перетекли в студенческие. У него не было какого-то перерыва, момента осознания, да и с началом «взрослой» жизни мало что изменилось. Он не прыгал из постели в постель, не курил травку, да и в целом ни у кого не вызывал интереса, если не считать пары первокурсниц, прицепившихся к нему из-за известности родителей. Как бы он ни хотел этого признавать, ему была отведена роль зубрилы. Чонгук старался соответствовать ожиданиям, быть в достаточной мере образованным и привлекательным мужчиной с большой буквы. Сколько он себя помнил — всегда учился. У такой жизни была своя романтика, и Чонгук совершенно не представлял, как теперь расстаться с ней, с привычной рутиной, отнимавшей большую часть его бессмысленной жизни. Чем больше Чонгук об этом думал, тем хуже ему виделось то время, когда придется наконец-то собраться с духом и разобраться со своим состоянием, ведь учеба не бесконечна, а самое последнее испытание было уже на пороге.

***

Как и ожидалось, диплом он смог защитить без лишних проблем. Чонгук вышел из аудитории, едва переставляя ноги и все еще не до конца осознавая произошедшее. Его мучили сильно дольше положенного только из-за того, что его куратор настаивал на том, что Чонгук мог потянуть дополнительные вопросы на оценку повыше. Отказать было нельзя да и грубо, так что пришлось смириться с головной болью и продолжать стоять в неудобном выглаженном костюме до конца. Чимин с самого утра пожелал ему удачи и сообщил, что они с Тэхеном устроили себе выходной, чтобы провести вечером время с ним вне зависимости от его результатов. Чонгук был невероятно признателен за такую заботу, но слишком вымотан и истощен для того, чтобы по-настоящему получать удовольствие от дружеских посиделок. К тому же они ни разу больше не встречались с тех пор, как он решил поговорить с Чимином, и напряжение, возникшее в тот день, до сих пор никуда не исчезло. Последнее, чего бы Чонгук хотел в своем нынешнем состоянии, так это выслушивать извинения и весь вечер ловить на себе жалостливые взгляды. Он буквально чувствовал, что ничем хорошим это не закончится. Они все были на взводе из-за конца учебного года, но Чимин, даже с подачи своего парня, вряд ли сможет понять, что для Чонгука это переживания второго сорта. Чонгук ненавидел себя за то, что приходилось так обращаться с единственными друзьями, но все же в глубине души надеялся на понимание. Ему нужен был хороший отдых. За прошедшие пару недель он успел многое переосмыслить. Как бы ему ни хотелось отогнать непрошеные мысли, как бы он ни нагружал себя бесконечной учебой, те все равно просачивались в голову. Глупо было ожидать, что все забудется как страшный сон, но если раньше Чонгук надеялся на разговоры с друзьями и их поддержку, то теперь собирался побыть взрослым, самостоятельным человеком. Никто не станет его торопить, так что он планировал хорошенько закупиться едой и запереться в комнате наедине с переживаниями и идиотскими фильмами для девочек-подростков. Чонгук нуждался в этом и больше не собирался отказывать себе в удовольствии смотреть какую-нибудь романтическую чушь без доли сюжета и здравого смысла. На самом деле он быстро пожалел, что не устроил себе такую разгрузку еще давно. Чонгук думал, что будет невероятно сильно скучать по друзьям, приятелям с работы и, конечно же, по своему любимому хобби, но на деле оказалось, что время, проведенное наедине с собой, стало для него одним из лучших решений. Чонгук плотно ел и даже умудрялся себе самостоятельно готовить в простенькой кухоньке на этаже. Ушедшие за время подготовки к экзаменам килограммы вновь нашли свое место на щеках и мягком животе. Чонгук слишком давно не ходил в зал, и его физическая форма немало пострадала из-за этого, однако он больше не боялся. Как оказалось, отказываться от старых привычек было несложно, а в чем-то даже приятно. Конечно, было грустно осознавать, что все потраченные усилия были напрасны, но теперь-то ему и красоваться было не перед кем. Какое-то время Чонгук невероятно сильно переживал о том, что дисциплину придется восстанавливать месяцами, хоть общий распорядок дня ему удавалось держать безукоризненно. Но переживания так и остались пустыми переживаниями, не обретя никакого отклика в его жизни. Все это его вело к пониманию себя куда лучше, чем хождения по клубам по советам Чимина и Юнги. Чонгуку в действительности совершенно не нужно было пытаться искать себе новых знакомых и искать какие-то случайные связи, чтобы понять, что влип он конкретно и бесповоротно. Это пугало и сбивало с толку, но почему-то больше не казалось, что на этой новости свет клином сошелся. Ему и без того пришлось переосмыслить немало дерьма, что уж говорить про какую-то ориентацию и внезапное желание вместо мягкой груди подержать в руках плотные угловатые мужские бедра. Страшно, но абсолютно точно не смертельно. Даже в какой-то степени забавно и по-настоящему желанно увидеть, как парень, мужчина, будет рассыпаться под ним на кровати, беспомощно закатывая глаза и прося о большем. Такое соитие даже издалека, сквозь искусственную призму экрана смартфона, казалось куда более интимным и откровенным. Наткнувшись как-то вечером на чей-то порно-аккаунт в твиттере, он даже допустил мысль, что был бы очень даже не прочь самостоятельно ощупать изнутри чью-то задницу, особенно если та будет такой же круглой, как пузырь жвачки. Чонгук начал чувствовать себя гораздо лучше, пусть и не сразу, но со временем. Он даже начал выходить на короткие прогулки, забегая за невероятно ароматной свежей выпечкой в кафе у дома по примеру Юнги. Сам он обычно не позволял себе таких вольностей, и даже если не готовил, то все равно старался покупать максимально здоровую и насыщенную белком пищу. В конце концов он просто пришел к выводу, что круассан вместо сухой яичницы на завтрак вряд ли навредит, зато удовольствия подарит в десять раз больше. Чонгук наслаждался новым образом жизни, теперь куда спокойнее относясь к своему неуемному желанию питаться одной пиццей. Конечно, он видел границы разумного и все еще пил протеиновые коктейли с фруктами вместо литров газировки. Овощные салаты все еще были ночным кошмаром, но он старался хотя бы иногда класть что-то зеленое себе в тарелку. Так и выходил вполне приличный баланс. Беда подкралась незаметно. Он так увлекся, что совершенно забыл о том, что больше не был студентом. Все произошло в одно утро. Чонгук по привычке полез проверять свою почту и нашел там письмо от администрации с просьбой освободить комнату до конца недели. За все это время Чонгук ни разу не вспомнил о том, как быть с поиском нового жилья. У него все еще было недостаточно денег для того, чтобы позволить себе полноценную, хорошую квартиру вместе с залогом, предоплатой и расходами на риелтора. Но даже не это было главной проблемой. Даже если делать все самостоятельно, поиск квартиры займет не меньше месяца. За неделю справиться было просто нереально. Чонгук завалился на кровать, страдальчески потирая лоб. Как ему только удавалось всегда так блестяще влипать в неприятности? Он осмотрелся. У него было не так много вещей даже с тем, что удалось забрать из дома. Но в ужас повергала даже сама мысль о том, что придется переживать переезд по новой, а одним переездом все не кончится, ведь даже если сейчас он найдет себе какой-нибудь плохонький хостел, то рано или поздно ему придется все равно съезжать на квартиру. Теперь каждое утро превратилось в неторопливые сборы и часы, проведенные за ноутбуком. Глаза с непривычки жутко слезились и болели, но Чонгук упорно продолжал подливать себе в кружку растворимый кофе и листать страницу за страницей. Он перерыл два сайта сверху донизу, написал восьми арендодателям, но так и не получил нужные ему ответы. В каждой квартире были какие-то проблемы. Одна находилась чуть ли не в двадцати минутах от общественного транспорта, другая в старом заброшенном районе. Чонгук даже заметил плесень на одной из отретушированных фотографий интерьера. Сил уже не было никаких. После такого длительного отдыха было невероятно тяжело заставлять себя весь день писать письма, отвечать на звонки и сидеть перед экраном. Одно было хорошо — он уже успел найти хостел и договорился о том, где оставит свои вещи. Съезжать нужно было завтра, не позднее обеда. Все было собрано и давным-давно готово. Комната вновь стала пустой, совершенно нежилой. На самом деле Чонгук теперь совершенно не понимал, как не убежал в ужасе два месяца назад, увидев бетонную коробку, больше похожую на собачью конуру, а не на общежитие. Он как мог облагородил ее под себя, создал хоть какой-то уют, а теперь его маленький мир должен был по наследству перейти кому-то чужому.

***

«Привет, Гук.» Сообщение, пришедшее на телефон, оказалось полной неожиданностью. Чонгук даже подпрыгнул на месте от такой непривычной вибрации в руке. Внезапная весточка от Намджуна застала его в забитом автобусе как раз на пути к новому временному жилищу. Чонгук смотрел на экран, будто бы тот был заколдован. Сердце предательски забилось о ребра, сбивая ровное дыхание. В глубине души именно этого сообщения Чонгук боялся больше всего. Он до сих пор не позволял себе думать о теме разговора, сподвигнувшей его на осознание собственной ориентации. Было как-то не до того. Хоть на самом деле он банально не мог признаться себе в том, что был бы вовсе не прочь оказаться на месте Намджуна, удерживавшего на своих бедрах Юнги, в то утро, когда он впервые проснулся в чужой квартире. «Прости, я полагаю, что ты не очень-то горишь желанием продолжать с нами общаться, но мы очень сильно переживаем о твоем состоянии. Пожалуйста, просто напиши мне, как ты. Тебе не нужна помощь? Во время последней нашей встречи ты так много плакал. Нам нельзя было предлагать тебе такое, мне очень жаль.» Черт, Чонгук даже не подумал о том, как сильно мог напугать их своим поведением. Он настолько абстрагировался от своего окружения, что ему в голову не приходило то, что он мог сильно ранить своих друзей. Чимин с Тэ наверняка обеспокоены не меньше, ведь он просто без объяснения причин одним днем перестал отвечать на сообщения и писать что-то в чате. На их месте он бы успел десять раз затаить немалую обиду.

«Я в порядке» «Привет»

Только отправив ответ, Чонгук вспомнил, что совершенно забыл поздороваться, отчего написанное им начинало звучать невероятно грубо, будто бы он и правда хотел навсегда прекратить общение. «Хвала небесам! Твои экзамены позади?»

«Да, к счастью, все закончилось, так что больше никакого университета»

Чонгук тепло улыбнулся, поглаживая пальцем экран. На самом деле он был очень рад Намджуну. Он опасался, что следующая их встреча или какой-то разговор закончится очень плохо, но на самом деле он все еще чувствовал тепло от этой необъятной заботы, исходящей от старшего. Намджун не спрашивал про оценки и неудачи, и для Чонгука это было впервые, чтоб кого-то волновал не его результат, а просто планы на ближайшее будущее. «Поздравляю, ты молодец, что справился с этим! Я очень горжусь тобой и тем, что ты смог не бросить начатое на финишной прямой. Надеюсь, ты уже успел вдоволь отметить успех с друзьями.»

«На самом деле мне и правда нужно было немного прийти в себя, так что мы не отмечали»

«Глупости, это же диплом, как его можно не отметить? Такое нельзя пропускать!» «Что-то ведь стряслось? И ты опять врешь и делаешь вид, что все в порядке.» «Прости, это не мое дело.» «Спасибо, что ответил.»

«Ты прав, но все слишком сильно запуталось для того, чтобы обсуждать это вот так»

Увлеченный перепиской, Чонгук едва не пропустил свою остановку. Впопыхах схватив те сумки, что ему удалось унести из общежития, он бросился расталкивать толпу. Он хотел бы оглохнуть, чтобы не получать отвратительные ругательства за свою нерасторопность, но топать от следующей остановки пешком ему хотелось еще меньше. Хостел, в котором он решил поселиться, был на самой окраине города и выглядел немного пугающе и заброшенно. Денег и на такие роскошества было мало. Ситуация складывалась не лучшим образом, но Чонгук пытался убедить себя в том, что такие приключения — по-своему важный этап взросления, который он потом сможет вспоминать с особой теплотой. Владельцем оказался совершенно неприветливый мужчина за пятьдесят, но Чонгуку было не на что жаловаться, ведь тот, не задавая вопросов, быстро отдал ему ключи и разъяснил местные правила. Гостей не приводить, в комнате не пить, не курить, ночью не шуметь, душем пользоваться не дольше пятнадцати минут. Несложно, хоть и многим хуже даже тех условий в общежитии, которые первое время казались едва не тюремными. Теперь Чонгук отдал бы многое хотя бы за то, чтобы спать в комнате в одиночестве, а не в компании еще пятерых мужчин разной степени паршивости.

«Может, я об этом пожалею, но, наверное, мне нужен этот разговор. Мы могли бы встретиться не у вас дома, где-нибудь, где вам не будут докучать репортеры?»

«Ох, ну разумеется, Гук. У нас есть одно местечко в парке Намсан, там никогда никого не бывает, так что мы сможем там побыть наедине друг с другом, а когда захочешь уйти, то сможешь удобно добраться до общежития.»

«Укромное местечко в Намсан? Разве там вообще есть такие?» «И я больше не живу в общежитии»

«Первое правило любых пряток — прятаться в самых очевидных местах.» «Ты смог подыскать себе квартиру?»

«Еще нет, пока поживу в хостеле»

«Ты свободен в ближайшие дни?»

«Да»

«Я напишу тебе через пару часов место и время, когда Юнги вернется домой.»