Осторожно! В главе упоминаются трусы Никкаль и щербина в зубах Ияра! Читайте дальше с осторожностью!
(Стиль автора сохранен по мере возможности)
Никкаль постучала в двери кабинета Ниалла. Дубовое дерево ответило скрипом и протяжно вздохнуло. Ректор оказался не один. Напротив него восседал Ияр. Пальцы мужчины танцевали на тонких струнах лиры, губы перешептывали завывания усталого волка. Брови Ияра подпрыгнули, станцевали джигу и захлопали в ладоши, стоило Никкаль войти в комнату. Девушка оделась, как и подобает приличной студентке, борющейся с последствиями пожара: грудь вываливалась из платья, и только соски каким-то образом цеплялись за края разношенного бра; вырезы на бедрах выгодно оголяли непропорциональные ноги и отчетливо демонстрировали отсутствие трусиков. — Я не знала, что вас тут двое, — прохрипела Никкаль, судорожно бегая то одним, то другим глазом по мужчинам. — Это проблема? — Ниалл поднял брови до самых корней волос, скривил лицо в непроницаемой гримасе. — Нет, но внутри меня шевелится страх и предвкушение, царапая когтистыми лапами внутренности и улюлюкая, — отчеканила Никкаль, доставая из носа большую козявку. — Это глисты. У меня тоже так было, — Ияр забарабанил пальцами по струнам, подвывая в такт звуками собаки Баскервилей. Никкаль надула губы и фыркнула, пустив в воздух облако слюнявых капель. Невидимой сетью они опустились на лицо Ияра. Девушка повела пальчиками в области своего паха, прикусила губу. Преподавательский стол приподнялся с обеих сторон, опасно накренился. Ниалл смахнул с привставшего члена розовое облако, цокнул языком. — Ты где трусы потеряла? — взгляд Ияра обратился к промежности Никкаль, задержался на рыжих кучерявых волосах, свисающих до самых колен. Мужчина потянул воздух носом, чуть не вырвал. — Твоя киска пахнет Кингу. — Стивену Кингу? — поинтересовался Ниалл, принюхиваясь. Желудок ректора оказался слабее и выдал свое содержимое прямо в урну с бумагами. — Ну и Кингу, ну и што вы мне сделаете, жопники? Я шумерка, ёпты. Никкаль показала язык и скорчила рожицу, скосив глаза. Ниалл вытер губы, покачал головой. — Ведешь себя, будто тебе пять лет, а не тридцать. — Нам же всегда нравились молоденькие, — член в трусах Ияра подпрыгнул, радостно описав дугу. Стол, не выдержав такого напряжения, упал. Документы рассыпались по полу, но ректор не обратил на это внимания. — Ты нас палишь, как лохов, — прошипел он. С кончиков его пальцев сорвались язычки пламени. В животе Никкаль беспокойно завозились червячки, предвкушение скорого секса сдавило горло железными прутьями (серенькими такими, не очень толстыми, а то реально можно подавиться и не очухаться. Но вот для легкого придушивания вполне себе такие ничего). — Че, больные совсем?! — студентка бросила в Ияра каменной статуэткой, взметнула ладонь вперед. Голубоватое пламя понеслось в густую шевелюру ректора, разложило там палатку, разогрело чайник. В воздухе запахло палеными волосами. Пронырливые черные вошки бросились бежать с головы мужчины. — Ты сдурела?! — взревел Ниалл. Ему удалось скинуть с себя расстроенный огонь, но макушку теперь украшала проплешина размером с блюдце для весеннего салата с помидорами и огурцами. — Садовая рассадинка, ты чего? — Ияр потер разбитую губу. Из рваной раны крупными каплями сочилась кровь. Тяжелые капли падали на колени преподавателя, растекались багровыми узорами. — Эх, придется снова делать мазь. Четвертый раз за день. Мужчина тягостно вздохнул, выплюнул осколок зуба. Его руки потянулись к ширинке. Глаза неотрывно следили за Никкаль, которая закатила глаза и скривила очередную рожицу. Мужчина принялся самозабвенно наяривать. Он стонал, подергивая глазами. Из уголка рта до пола свисала слюна. — От-ли-жу, — прошептал Ияр, до мозолей натирая упругую лиловую головку. Он сплюнул остатки слюны через щербину в зубах и вскрикнул от удивления. Меткий выстрел попал в неподвижно стоящего посреди комнаты Сина. — Уот э фак?! — пискнул парень. Подводка его правого глаза растеклась по щеке вместе с жидким снарядом Ияра. — Спасибо, что не кончил на меня. В ту же секунду мощный залп ударил юношу в бровь. Второй угодил в Ниалла и осел на проплешине коровьей лепешкой. Никкаль безуспешно пыталась поймать струи ртом, но все они пролетели мимо. — Мазь удалась, как никогда, — сладостно простонал Ияр, вытирая опадающий, как осенняя листва в заморозки, член о лиру. — Тиаматские трусы! — закричала Никкаль, тоже заметив Сина. — Какого пишку ты тут делаешь?! — Тихо, я невидимка, — Син посмотрел по сторонам. Один глаз метнулся вправо, раздвигая шторы и выглядывая на улицу, второй заглянул в трусы Ияра. — Та ты шо? Он тут стоит уже пару часов, — Ниалл размазал по проплешине «мазь» друга, понюхал пальцы. — Мы не стали отвлекать. Мало ли причуд у придурошных. — Вы меня видите? — Син притаился. Он округлил глаза, широко открыл и вытянул рот, изобразив ужас. — А если так? Парень упал на пол, подкатился к дивану. Его лицо опять выглядело беспристрастным. — Мастер маскировки, — прошептал он. — Один миг, и меня нет. И никто не найдет. И будут говорить: «о, куда же пропал Син?» А я — вот он я. И не пропадал. Хи-хи. Никто не слышит Сина и не видит. Син — это хаос. Син —это ого-го какой важный пацанчик. Вся троица недоуменно уставилась на бормочащего парня. Никкаль ткнула юношу большим дилдо, высунула язык. — Ты в себе, кусок лахамат ракуна? Или опять под чем-то? Син удивленно взглянул на девушку. Рот открылся шире прежнего, зубы от шока упали на землю, одна ноздря всосалась в ухо. — Ты меня видишь? Как это возможно? — парень приподнялся на локтях и протяжно пукнул. — Особенная. Воздух наполнился ядовитым облаком зеленоватого цвета. Ниалл ощутил весьма однозначный позыв. Он распахнул окно и вырвал на голову какого-то студента. Ияр с трудом сдержался, чтобы не повторить маневр друга. — Брокколинка, оставь его. Помучается, сам уйдет, — преподаватель натянул подобие улыбки, шагнул навстречу Никкаль. — Ты тоже меня видишь? — рот Сина открылся так широко, что нижняя губа почти коснулась пупка. Он поймал свое отражение в зеркале и пронзительно закричал. — Мой глаз! Глаз! Он не докрашен! Подводка! Кто-нибудь, дайте мне подводку! Размахивая руками и причитая во весь голос, Син вскочил на ноги и выбежал из кабинета. — Как видишь, сейчас Ниалл не в состоянии принять тебя. Но я с радостью сделаю это вместо него. — Иди в задницу Эйяфьядлайёкюдль, — ругнулся Ниалл и снова вырвал в окно. Ияр сделал шаг навстречу студентке. Запах горького чеснока, смешанный с куриным навозом, ударил в ноздри Никкаль. — Идем ко мне в кабинет. Приласкаю, как обычно. Он зализал ее ухо, покрыв слоем слюней половину лица. Никкаль, не раздумывая, согласилась. В кабинете Ияра девушка не была еще ни разу. Их встречи проходили на лугу или на берегу реки, иногда в лисьей норе или в дупле дерева. Но до своей берлоги преподаватель девушку не допускал. Удобный диван встретил пару широкой улыбкой и жаркими объятиями. Он распахнул свою пасть, желая поглотить Ияра вместе с Никкаль. Мужчина плюхнулся на сиденье, потянул девушку за собой. — Присядешь, шпинатинка? — На твои колени? С дуба рухнул?— закричала студентка, топнув ногой. — Я так-то приличная, ёпты. — Ну что ты, поленушко? Какие колени? Садись сразу на член. Она послушалась. Орудие мощно протаранило ее киску, всосалось в глубину и издало восторженный вопль счастья. Никкаль запрокинула голову назад, застонала. По дороге ее глаза зацепили фотографию на столе в позолоченной рамке. — Это кто? — Отец мой. — На Баскова похож. Только гей. Ияр прищурился, склонил голову на бок. — Ну как бы наверное. — А это кто? — двигаясь на члене мужчины, студентка ткнула пальцем в соседнее фото. — Мама моя. — Вылитый Леонтьев. Только гей. — Сестру тебе лучше не показывать, — пробормотал Ияр. Его пальцы вцепились в волосы на ее затылке, заставив запрокинуть голову назад. Язык провел влажную дорожку по обнаженной коже. Зубы прикусили нежную плоть, выдавив из Никкаль стон, полный возбуждения. Ияр опустился чуть ниже. С громким «брррлллл» зарылся в грудь студентки. Висячие титьки били его по щекам, оставляя красные следы. Мужчина сжал ягодицы девушки, снова пробурлил в ее грудную клетку. Никкаль потеряла сознание. Она по жизни теряла сознание каждые полторы минуты, а тут что-то подзадержалась. Ей снились розовые облака Ниалла, зеленоватые Ияра, черные с фиолетовым тучи Сина, прикрывающие мощное полено между его ног. Никкаль представила, как отдается всем троим; как тучи цензуры смешиваются между собой и шлют Никкаль дремучим лесом. Из неприятного видения ее вырвал мерзкий запах чеснока из куриной задницы. Воспользовавшись ситуацией, Ияр долбил девушку в рот, запихивая членушку по самые яйки. — Тебе нужна мазь, сорнячок. Я как раз немножко приготовил. Он почти выдал порцию чудодейственной мази прямо в желудок девушки, когда в окно заглянул Нанна. Улыбка растеклась по лицу студента, как яичница-глазунья на холодной сковороде. — Как бы ничё, что по шумерской мифологии ты — моя жена? Я тут хожу, куколдю. Им даешь, мне не даешь. Иярчик тебя по жизни то в рот, то в задницу шарашит. А мне даже клиторок погладить нельзя. — Чтоб тебя рамабахара мамбуру сплющил! Портишь мне весь кайф! — выдала Никкаль, высовывая язык. — Ну ладно, ладно. Я еще подожду. Не гордый, — Нанна подмигнул. Его глаза распахнулись окнами, так и не вымытыми после зимы. Ияр натянул голову Никкаль на член и громко запел. Брызнувшая в ее рот сперма потекла из носа и ужасно пахла. Проглотив все, девушка закашлялась. Она сморщила носик и принюхалась тщательнее. — Ты что, тоже был с Кингу? Мужчина разозлился и принялся долбить мокрой головкой по лбу девушки. — Из письки твоей достал, балда недоделанная! А ты когда успела с ним перепихнуться? — Полчаса назад у конюшни, когда конь отказался с ней разговаривать, — Нанна вновь заглянул в окно, подмигнул Никкаль. — А утром она сосала у Ниалла, а вчера — — Заткни пасть! — взвизгнула студентка и запулила в голову парня членом Ияра. К сожалению, член не оторвался, и Ияр полетел в окно вслед за своим органом, громко напевая. Никкаль выпрямилась, вытерла рот. Она вновь посмотрела на фотографии родителей Ияра, брезгливо сморщилась. — Пора наведаться к Ниаллу. Он, бедняга, там совсем один, и утешить некому. Девушка вышла в коридор, плотно запечатав за собой дверь. Из тени шкафа появились блестящие глаза Сина. — Особенная, — прошептал юноша. Он поднял с пола клок спутанных лобковых волос, занюхал. Убедившись, что это оставила Никкаль (хотя кому еще оставить комок рыжих кудрей? Не коню же), парень убрал находку в карман и спрятался в темноте табуретки.