67
По дороге обратно я никак не могла выкинуть из головы разговор с Барнсом. Вопросы… Вопросы без ответов вспыхивали в моём мозгу как близкие грозовые зарницы. О моём Даре, о Локвуде, о будущем, о приоритетах… В поистине многомиллионных комбинациях. Барнс очень хотел меня загрузить по полной программе и загрузил! Прошёлся с добрыми намерениями по клеткам моих самых старых внутренних бесов и перебудил их своим настойчивым стуком шариковой ручки о решётку. Почти каждый агент получает таких бесов просто в довесок к Дару или вместе с профессией в подарок от общества, а потом запирает их в душе и усыпляет всеми возможными способами, потому что если постоянно слушать эти вопрошающие голоса, то кризис самоопределения начнёт грызть в самый неподходящий момент и, чего доброго, сгрызёт раньше времени. Раньше, чем появится возможность дожить до ответов. А дожить я собиралась. Но не дать мне скатиться в бездонную пучину неопределённостей судьбы мог лишь один человек. Локвуд. И я торопилась домой. Однако решила, что для поднятия настроения не помешает заглянуть к Арифу за пончиками. Пончики-то никогда не лишние! Ещё и свежий французский багет прикупила. Не смогла устоять против его восхитительного аромата и хрустящей корочки и уже предвкушала, как замечательно он пойдёт к грибному крем-супу, который сегодня предполагался на ужин. Аж отпустило немного, когда я выходила из лавки с пакетом пончиков в одной руке и багетом в бумажной упаковке в другой. До дома оставалось пройти всего ничего. Вон он, белый четырёхэтажный особняк с зелёными ставнями, по новой выгоревшими на солнце, а ведь осенью мы их покрасили! Приземистый квадратный дом с ухоженными цветами в оконных ящиках и массивной чёрной входной дверью, которая на моих глазах неожиданно открылась, и из-за неё на крыльцо, как на малую театральную сцену, выпорхнула незнакомая девушка… Меня вмиг вкопало в тротуар. Сквозь плитку на глубину не меньше полуметра. И в первые секунды мне сложно было объяснить даже самой себе почему. Хотя, во-первых, девушка, как сказали бы сто человек из ста, ошеломляла своей неземной красотой. Лет двадцати или чуть старше, высокая. Не просто стройная, а тонкая и гибкая. Воздушная... И впечатление, что её любым слабым сквозняком закинет на ближайшую крышу, усиливалось благодаря буквально «летящему» от каждого её движения нежно-зелёному платью с рукавами-крылышками, перехваченному на талии узеньким ремешком. Длинные тёмно-рыжие волосы естественными волнами спадали ей на спину и плечи, и казалось, что из дома номер 35 по Портленд Роу только что вышла лесная нимфа, прелестное божественное создание, за каким-то чёртом покинувшее своё болото. Во-вторых, вслед за ней в дверном проёме показался Локвуд и задержался на пороге, продолжая тихо и спокойно с ней беседовать. В-третьих, он настолько был сосредоточен на ней, что не обратил никакого внимания на остальную улицу и меня, замершую на углу. Но всего этого вроде как было недостаточно для столь острой реакции с моей стороны… «Клиентка! — судорожно выдохнул мой парализованный рассудок куда-то в направлении готовой грохнуться в обморок души. — Клиентка ждёт такси! Не из-за чего паниковать!» И рассудок оказался прав, к дому действительно подъехала машина, готовая увезти невесомую нимфу восвояси. Но дальше всё пошло не по его сценарию… Девушка, засобиравшись уезжать, непринуждённо наклонилась, приобняла Локвуда за плечи и на прощанье поцеловала его в щёку с таким естественным видом, словно делала это всю жизнь… Я не могла увидеть, поцеловал ли он её в ответ, поскольку она напрочь закрыла его собой, но взаимные прощальные полуобъятия говорили сами за себя. Короткие, вежливые, дружеские? Может быть. Всего лишь щека, не губы, не страсть, не огонь? Может быть! Но мне было всё равно. Каждое его прикосновение к чужой женщине отдавалось внутри меня такой болью, будто в лицо мне забивали гвозди. По одному гвоздю за касание. А когда забили их все, что-то с глухим стуком упало к моим ногам. Я опустила глаза, ожидая увидеть то ли собственное выпрыгнувшее из груди сердце, то ли отвалившуюся челюсть, но увидела на тротуаре всего лишь половинку багета… Она выпала из бумажного кулька, жестоко смятая с одного конца... А вторая половина осталась у меня в крепко сжатом кулаке. Я сломала багету хребет... «Жаль, из него вышла бы неплохая дубинка», — вдруг подумалось мне, но от этой мысли меня отвлекло донёсшееся за спиной еле слышное: — Эй, Карлайл! Со всей очевидностью меня кто-то позвал. Кому-то было невдомёк, что я ни жива ни мертва стою, вновь приклеившись взглядом к Локвуду на крыльце. К Локвуду, всё ещё не уходившему в дом и следившему, как рыжая девушка с поистине балетной грацией усаживается в такси. — Приржавела, что ли?! — прошипела из-под соломенной шляпы Фло, вместо меня подбирая полбагета с земли. Затем она подхватила меня под мышку и поспешно затащила за угол. Настолько поспешно, насколько возможно увести за собой пластмассовый манекен. Она прислонила меня к ближайшей стене и сама осторожно выглянула посмотреть, уехала ли машина. — Ну вот, свалила наконец-то! — Фло, не стесняясь, зло сплюнула в сторону дороги и с лёгкой обеспокоенностью на лице взглянула на меня. — Ты это, дыши давай! Белая же вся… Я вдохнула. И немедленно ощутила традиционный аромат, по которому Фло легко узнавалась за полквартала минимум. И раз я её не признала, пока не увидела шляпу, должно быть, и правда не дышала. Я сделала ещё один глубокий вдох ртом и уставилась в её голубые глаза, пытаясь найти в них объяснение того, что произошло… Хотя откуда бы ей… Стоп! Разве так ведут себя друзья, если становятся свидетелями подробной сцены? Язык не поворачивался назвать её поимкой с поличным, однако других слов на ум не приходило. А Фло, мало того что сама выглядела мрачнее гробовщика, ещё и казалась скорее раздражённой, чем сочувствующей, и возникало странное ощущение, что я тут практически ни при чём! — Фло? — слабым голосом обратилась я к ней, словно она стояла у моего сметного одра, а я просила её о последней услуге: сказать мне правду. — Фло, ты что, её знаешь? — Знаю ли я Марту О’Дэй? — Лицо Фло страшно перекосило от отвращения. — Бывшую пассию Локвуда? Да как же не знать-то! Хуже здесь другое: она знает меня… Фло подозрительно огляделась по сторонам, как будто опасалась, что Марта О’Дэй уже незаметно вылезла из своего такси и теперь может возникнуть возле нас прямо из ниоткуда. — Бывшую пассию? — растерянно проговорила я, начиная постепенно сводить концы с концами, пока эхо в моих ушах многократно повторяло «пассию» и всё никак не затыкалось. — Знает тебя?! Что, чёрт подери, всё это значит?! Фло выдала ещё одну кривую гримасу, недовольно вздохнула, прислонилась рядом со мной к стене, откусила кусок от багета, который недавно валялся на тротуаре и который она до сих пор держала в руке, не торопясь прожевала и только потом приступила к своему рассказу: — Ох, ёшки-вошки… Не так-то просто изложить всё со времён сотворения мира! Росли мы вместе с ней, понимаешь? С Мартой. Жили по соседству, вращались в одних кругах, учились у одних и тех же наставников, дружили, если коротко. И я сама познакомила её с Локвудом... Не смотри на меня так, Карлайл, я ж не специально! После соревнований познакомила, того дурацкого фехтовального турнира, который ежегодно устраивает ДЕПИК. Лет шесть назад уже, чтоб не соврать… Видишь ли, Локвуд ей приглянулся. Даже несмотря на то, что продул мне в финале... Хотя, полагаю, он тогда половине зала приглянулся! Но у всех остальных не было в друзьях меня, победительницы турнира, эффектно заколовшей его в самую печень, и они обречены были остаться ему непредставленными… — Да, Локвуд как-то упоминал тот турнир, бой с Киппсом и тебя в финале, но больше никого и ничего… — с горечью отозвалась я. — А насколько мне известно, ничего и не произошло между ним и Мартой сразу после турнира, — пожала она плечами. — Это ж Локвуд! Из него так и пёр диагноз «агент головного мозга в терминальной стадии». Драки, призраки, драки с призраками — вот всё, что его интересовало! Не случись через полтора года со мной и моими коллегами из «Синклер и Соунес» несчастья в виде двух поганых Лимлисов в церкви на Далвич Хит, может, Марта и никогда бы не наложила на него щупальца. — Фло, мне правда очень жаль… — сочувственно взглянула я на неё, ведь была знакома и с этой печальной историей из её жизни. — Но как произошедшее с тобой помогло ей сойтись с Локвудом? — Стечение обстоятельств, — угрюмо буркнула она. — Мало мне было двух погибших друзей за одну ночь! Надо было ещё, возвращаясь домой переулками, в сумрачном состоянии сознания свернуть к её дому вместо своего и увидеть её с человеком, который, вообще-то, мне, а не ей клялся любить до гроба... Признаюсь, я пришла в ужас. Никак не могла предположить ничего подобного! Локвуд говорил, что Фло надломилась после ночи, проведённой в тяжёлой борьбе за собственную жизнь. После бесконечной ночи рядом с изуродованными телами своих коллег, с которыми, конечно же, она очень сдружилась. Но теперь я понимала, что к психологической смерти Фло Боннар приложили свою руку не только мёртвые. Живые тоже… И что-то мне подсказывало, что живые добивали больней. — Что ж, он и правда уже давно в гробу, и во́роны, божьи крылатые мстители, с тех пор без устали срут на его могилу, но тогда он был ещё как жив и мутил с Мартой О’Дэй за моей спиной... Как ты понимаешь, в тот день Флоренс Боннар и закончилась. А новоиспечённая старьёвщица Фло Боунс постаралась как можно скорей пропасть со всех радаров. Случайно получилось, что Локвуд знал куда. Прицепился ко мне со своей гуманитарной помощью, никак не хотел отвалить, но по крайней мере не болтал обо мне направо и налево. И сразу перестал мозолить глаза, когда убедился, что моё превращение из бабочки обратно в гусеницу меня абсолютно устраивает. А чуть позже в газетах я вычитала, что некий Алан Батчелор, сын известного британского бизнесмена и оперативник агентства «Ротвелл», погиб в столкновении с агрессивной Холодной Девой, которая неожиданно набросилась на него из-за какого-то надгробия на кладбище Нанхед и придушила. Приняла за своего жениха-предателя, по вине которого сама и вздёрнулась. Такой вот заворот! И Марта, внезапно освободившись, вспомнила про Локвуда. Богатым или успешным его в ту пору было не назвать, однако ареол загадочности, замкнутый образ жизни и широченная ухмылка манили к нему получше денег, тем более что своих у неё всегда хватало. — Но как ты узнала, что они стали встречаться, если Локвуд от тебя отстал, а ты не появлялась у неё на радаре? — выдохнула я, внутренне собравшись, как перед ударом. Хотя почему как? Каждая фраза Фло, касавшаяся Локвуда, хлыстом секла по моему сердцу, оставляя на нём кровоподтёк за кровоподтёком. И это было лишь начало его превращения в багровое месиво. — Не поверишь, — покачала головой Фло, — Марта использовала меня, моё исчезновение, как предлог, чтобы к нему явиться. Подозревала, что ему кое-что может быть известно. А он принял её беспокойство за чистую монету, но догадался найти меня и спросить. Так мне и стало понятно, что она плотно за него взялась. Сама себе представь, в каких выражениях я ему объяснила, чтобы держался от неё подальше, но где ж там! Зачарованному рыцарю чужие советы в уши влетели и из жопной дырки вылетели… А ведь пришлось ещё клятву с него брать, чтобы никогда не вздумал с ней обо мне трепаться, если не хочет по частям упасть с моста Ватерлоо. И он её до сих пор держит, насколько мне известно. Фло снова куснула багет и бодро заработала челюстями, а у меня даже желудок свело от последней вставшей перед глазами картины. Локвуд… Как его назвала Фло? Зачарованный рыцарь… Я хотела зверем завыть от этого видения! От его горящих глаз, полных восхищения другой. От смущённой улыбки при мысли о ней. От твёрдого намерения до конца не верить клевете и от серьёзности, с которой он наверняка пообещал себе во всём разобраться. Должно быть, я начала загибаться прямо на глазах, потому что Фло испуганно схватила меня за плечо и аккуратно выпрямила обратно, успокаивающе приговаривая: — Ну-ну! Тише-тише… Не всё так плохо… Уже через восемнадцать месяцев Марта от него ушла… — Как?! — ахнула я и нещадно закашлялась, захлебнувшись следующим глотком воздуха. Думала, сейчас выкашляю лёгкие себе на лоферы, но обошлось. И, оклемавшись, я сдавленным голосом уточнила: — Не он от неё, а она?! — Ага, — подтвердила Фло. — Не смогла простить, что работа ему оказалась важнее неё. Вечно стоять на втором месте — это не для Марты! Разумеется, она собиралась просто наказать его таким способом, дать время осознать, как сильно она ему нужна. Хотела, чтобы он колени в прах стёр, умоляя её вернуться, а он возьми и открой вместо этого собственное агентство! Ай да Локвуд! Я чуть в Темзу от радости не упала, когда узнала! Фло весело засмеялась, вспоминая свои бурные эмоции, и её смех каким-то образом немного приободрил и меня, хотя, будь у меня выбор, я предпочла бы услышать окончание истории, а не её сатанинский хохот. — Дорого бы я дала за то, чтобы посмотреть на её физиономию, когда до неё дошло, что не видать ей Локвуда на коленях, как царствия небесного, — довольно хмыкнула Фло, наконец угомонившись. — Само собой, после такого прозрения ей сразу понадобилось прискакать к нему на своих прутиках со старым предлогом — поиском меня. Мол, не по его душу пришла, а не теряет надежды встретиться с самым дорогим человеком, который у неё когда-либо был… А он опять купился! И припёрся воскресить в памяти, по какому адресу ему пойти. Тогда и рассказал, что расстались, хотя больше про агентство своё новое разливался. Счастливей него в Лондоне на тот момент, наверное, никого не было! Понимаешь, Карлайл? Она заглянула мне глубоко в глаза и как для слабоумной растолковала: — Ему Марта О’Дэй и даром не нужна! Вообще-то, я считала, что и она уже давно бросила попытки к нему подступиться… Фло слегка озадаченно почесала за ухом, но потом успокоилась. — А может статься, так оно и есть. Не исключено, что сейчас у неё просто очередное обострение по моей части. Снова розыск затеяла, Джульетта костлявая… — Джульетта? — растерянно переспросила я. — Почему Джульетта? Это что, какое-то новое ругательство? — Это констатация факта, — просто сказала Фло. — Сразу видно, что ты не ходишь мимо Королевского театра! Её рожа на всех афишах... Самая молодая балерина, заполучившая партию Джульетты, за последние до хрена лет! — Шекспир! — шёпотом выдохнула я и покачнулась словно пыльным мешком по голове тюкнутая. — Достал, сукин сын... Шок от услышанной новости не поддавался описанию. Не поддавался ничему. Моя призрачная реальность в очередной раз ужалила меня своим ядовитым осиным жалом, и перед глазами поплыли воспоминания… Балетная постановка Кеннета Макмиллана… Нападение на меня и Холли возле Ковент-Гардена… Тупик на Радборн Уолк… Локвуд в крови на асфальте… Нет, вы подумайте, какой изощрённый способ выбрало мироздание, чтобы меня доконать! Раз я всеми возможными способами избегала проклятого балета, оно прямо со сцены подослало ко мне Джульетту! И я не сомневалась, что эта Джульетта пришла с ножом… — Да, всё бывает, даже в наше сдвинутое время, — философски заметила Фло, не представляя, что на самом деле я мыслями где-то далеко, где-то на полдороги в ад... — Кому-то рапира и призраки, а кому-то пуанты и Ромео в трико. Я отчаянно тряхнула головой, чтобы выкинуть из неё хотя бы часть образов, включая трико Ромео, и мгновенно приняла решение. — Ты же идёшь к Джорджу? — уточнила я у неё и, не дожидаясь ответа, попросила: — Отнеси, ладно? Я сунула нетронутую половину багета в пакет с пончиками и всё в куче протянула ей. Но вместо того, чтобы взять у меня пакет, она переменилась в лице и напружинилась, как перед атакой. — Нет! Нет-нет-нет! — затараторила она и схватила меня за запястье. — Даже не думай! — Отпусти, Фло, пожалуйста, — устало проговорила я. Драться с ней я не собиралась, но мне жизненно необходимо было куда-нибудь уйти. Всё равно куда, лишь бы подальше. Уйти. Смешаться с домами, с улицами, с прохожими. Слиться с пейзажем, с горизонтом, а там, глядишь, и солью раствориться в воздухе. — И не надейся, — твёрдо отчеканила она. — Послушай меня, Люси. Конечно, я видела, как Марта прощалась сегодня с Локвудом, все эти лобзания вполне в её стиле, поверь. А он, дурак, подзабыл, каково с ней дело иметь, или оказался слишком вежливым для того, чтобы не дать ей себя облапать, но, голову дам на отсечение, он не любит Марту! Гробы и черепа свидетели, никогда не любил! Зато он любит тебя. Тебя, Люси Карлайл! Любит больше, чем свою жизнь и своих мёртвых, вместе взятых! Ты на связи? Моргни, если ты меня понимаешь! Я и правда моргнула, как она хотела, поскольку не могла произнести ни звука, да и шевельнуться тоже не могла, обездвиженная собственным именем. Ведь Фло назвала меня «Люси» впервые. А ещё она говорила слова, которые на фоне всего остального, мной услышанного от неё, действительно приносили утешение. — Да, с Мартой придётся отдельно разбираться, и разберёмся, не сомневайся! Она хлопнула меня багетом по плечу, видимо, чтобы до меня получше дошла её моральная поддержка. — Да, я согласна, что Локвуд осёл! Ни черта тебе не рассказал! Но лучше пойди и дай ему по балде, чтобы мозги горлом полезли, только не ударяйся в бега! Потому что на то, чтобы в ужасе искать тебя сегодня по всему Лондону, он ещё не нагрешил! Вместо ответа ей я, запрокинув голову, издала громкий и душераздирающий рёв в безразличное ко всему свинцовое небо, но сдалась. Не смогла забить на её просьбу. Не смогла развернуться и сбежать, как бы страшно ни было идти домой, где предстояло взглянуть Локвуду в глаза и спросить себя, сколько ещё секретов он так тщательно от меня скрывает? — Молодец! — подбодрила меня Фло. — Пошли, я тебя отведу… И она с заботой и скоростью внучки, провожающей свою престарелую бабушку в туалет, повела меня домой. И пока вела, самые разные мысли крутились у меня на уме. Но одна вдруг вспыхнула ярче других, и я всё-таки рискнула спросить Фло, пользуясь установившимся между нами небывалым уровнем взаимного доверия: — Фло, ты сказала — из бабочки в гусеницу… — Ну да, сказала, — с неохотой подтвердила она. — Утешь меня, скажи ещё, что Флоренс Боннар была красивее, чем Марта О’Дэй. — Ха! — в ответ мне усмехнулась девушка, чьё округлое, широкоскулое, надёжно забрызганное грязью лицо в обрамлении из спутанных светлых волос вечно пряталось под широкими разлохмаченными полями соломенной шляпы и чью фигуру надёжно маскировала бесформенная синяя стёганая куртка, куда порой казалось, что кошки дохнуть приходили. — Можешь поспорить на свой сапфир. — Фух, — с облегчением выдохнула я. По крайней мере я сделала верный вывод из её рассказа о Марте и том хмыре, как бишь его? Алане! Который по идее, имея перед глазами Марту, ни на одну другую девушку в жизни больше бы не посмотрел, не то что поклялся бы ей в любви до гроба. — А есть… Есть в этом мире хоть одна причина, по которой Фло Боунс может вновь стать пусть не Флоренс Боннар, но кем-то вроде неё? Хотя бы на час? Ну, кроме смерти, конечно, в морге-то от мытья и переодеваний не отвертишься… — До сих пор мечтаешь увидеть меня в платье, а, Карлайл? — насмешливо фыркнула Фло. — Напрасно. Нет таких причин. — Свадьба? — предположила я. — Чья? — заржала она. — Твоя, моя, без разницы. — Ой, нет. Я свадьбами не интересуюсь, а на свою можешь меня не приглашать, если переживаешь, что гости с непривычки свалятся без сознания. — Хэллоуин? — О! Интересный вариант! Типа такой шикарный костюм, в котором никто меня не узнает! Не, не прокатит. Локи помнит, как я выглядела, и вау-эффекта не получится. — Может, на спор? — накинула я следующую идею. — Никогда не поспорю на это, — отрезала Фло. — Никогда. Даже если ты надеешься в один прекрасный день спровоцировать меня на поединок и побить в нём. — Ну-у, больше и не знаю, что предложить… — приуныла я. — Знакомство с родителями Джорджа? — Н-нет. — Ты запнулась, Фло! — подколола я её. — Ай, отвали! Нет, значит, нет, — ворчливо отмахнулась от меня она. — Или Каббинса устраивает, как я выгляжу, или пусть не знакомит меня с родителями. — Короче, ни одной причины? — Ни одной. — А похороны Марты? — лукаво спросила я, уже протягивая руку для того, чтобы открыть дверь нашего дома, и Фло, не задумываясь ни на секунду, выпалила: — Спятила?! Я просто не могу лишить Фло Боунс удовольствия посетить столь значимое мероприятие! Я понимающе хмыкнула и опрометчиво решила, что больше она ничего не скажет, но Фло не была бы Фло, если бы после мечтательной паузы не добавила: — Кто-то ж должен будет помочиться на её могилу!68
Все эти разговоры о превращении Фло из старьёвщицы в обычную девушку немного отвлекли меня от предстоящей встречи с Локвудом, но стоило мне переступить порог и избавиться от пакета с пончиками и хлебом, который я пристроила на узком столике рядом с лампой в виде хрустального черепа, как Фло быстро вернула меня в реальность, оглушительно заорав: — Локи! Эй, Локи! Сейчас же тащи сюда свою тощую задницу! Я напряжённо застыла, прислушиваясь к дому и пытаясь уловить, откуда раздастся звук шагов. Но Локвуд показался из кухни, и поэтому увидела я его через открытую дверь чуть ли не раньше, чем услышала. — Фло? Люси? Что такое? — обеспокоенно спросил он и быстрыми широкими шагами направился к нам. — И ты ещё спрашиваешь?! — взорвалась Фло. — Серьёзно?! Получше напряги качан! Мне всю жизнь тебе говорить, чтобы ты не имел никаких дел с Мартой О’Дэй?! — Чёрт! — тихо ругнулся Локвуд и вонзился в меня испуганными глазами. — Люси! Люси, я… Он попытался подойти ко мне, но я молча отступила на полшага назад, за спину Фло, а она, наоборот, шагнула на него, заслоняя меня собой и своей широченной курткой, отчего он буквально столкнулся с ней на полуслове. — Люси, всё давно уже в прошлом, клянусь! Фло! Да сдвинься ты, ради бога! Он попробовал её обойти, но та продолжала закрывать ему траекторию, ещё и руками себе помогала. — И какого дьявола это прогнившее прошлое забыло у тебя на Портленд Роу? — процедила она сквозь зубы и толкнула Локвуда ладонями в грудь, чтобы он наконец перевёл свой безумный взгляд с меня на неё. — Успокойся, она не за тобой! — раздражённо выпалил Локвуд в надежде, что Фло, услышав это, прекратит удерживать его, но она и не думала отступать. — За тобой, стало быть, — угрожающе изрекла она, и до Локвуда дошло, что он сморозил. — Нет! — Он снова в панике посмотрел на меня. — То есть да, но не потому что хочет меня вернуть или что-то в этом роде! Просто ей понадобилась помощь, вот и всё! Она обратилась ко мне как к главе агентства! — Ты взял у неё дело? Это были мои первые слова, которые я ему сказала. Тихий, до краёв наполненный болью и горечью вопрос, на который, в общем-то, мне уже был известен ответ. — Да, — признал Локвуд. — Да, я взял у неё дело, но… — Джордж присутствовал? — перебила я его. — Что? — непонимающе переспросил он. — Если она приходила в качестве клиента, ты должен был позвать Джорджа и Холли, верно? Они же дома. Они всегда присутствуют на встречах с клиентами, — холодно заметила я, стараясь не обращать внимания на слезу, предательски ползущую по щеке. — Нет, — покаянно покачал головой Локвуд, — нет, я их не звал. — Идиот! — прошипела ему Фло. — Где вы разговаривали? В гостиной? — спросила я и, не дожидаясь подтверждения, двинулась вперёд, обходя Фло так, чтобы она по-прежнему прикрывала меня от него собой. — В гостиной, разумеется, — бесцветным голосом выговорил Локвуд и дёрнулся было за мной, но Фло опять не дала ему меня достать, и он ещё раз взмолился: — Фло! Фло, прекрати меня держать! — Отпусти его, Фло, — бросила я ей через плечо. — Он ко мне не подойдёт. Я обернулась и предупреждающе посмотрела Локвуду прямо в глаза, чтоб не смел думать, что я шучу, и с его лица разом ушла вся жизнь: он побледнел, как труп. Я прервала зрительный контакт и без колебаний зашла в гостиную, очень чётко представляя себе, что хочу сделать. — Где она сидела? — чуть погромче спросила я, чтобы меня было слышно в прихожей, но Локвуд уже застыл в дверях, беспомощно наблюдая за мной, и потому сразу ответил: — На диване, как и все посетители… Люс… Даже Череп тебе бы подтвердил, если б мог, что ничего не было, кроме обычного разговора о делах… — Череп?! — задохнулась я от возмущения и в ярости развернулась к нему. — Будь здесь её приятель Череп, он бы уже разбил об твою тупую башку всю тяжёлую мебель, безумец ты законченный! — вместо меня втолковала ему явившаяся следом Фло, и Локвуд в шоке перевёл на меня взгляд, только теперь сообразив, насколько она права. Я тоже посчитала её замечание исчерпывающим, да и не была в состоянии сейчас позволить себе думать о том, что Черепа со мной рядом нет, поэтому я глубоко подышала, плюхнулась на диван, положила ладони на сиденье по бокам от себя и крепко зажмурилась. — Что ты пытаешься сделать, Люси? — осторожно спросил Локвуд, но мне было не до него, я хотела уловить парапсихологическое эхо совсем свежего события… И через несколько секунд я действительно его уловила.69
— Кто это? Я его знаю? — присев на диван, спросила красивая рыжеволосая девушка и лёгким взмахом руки указала на каминную полку, где по центру стоял почерневший человеческий череп с отвратительной трещиной от глазницы до темени. — Нет, вы не знакомы, — отрицательно покачал головой Локвуд. — Но для нас с Люси он уже давно что-то вроде члена семьи. — В самом деле? — вежливо отозвалась она, сместив взгляд с бесполезного предмета на своего собеседника, и изящно закинула ногу на ногу. — Полагаю, это означает, что тебя можно поздравить? Слышала много хорошего о мисс Карлайл. Многие мои знакомые агенты, кто хотя бы мельком с ней пересекался, высоко отзываются о её выдающемся Даре Слухача… Долго вы уже вместе, если не секрет? — Спасибо, достаточно для того, чтобы начать готовить помолвку, — спокойно сказал Локвуд и соединил кончики пальцев друг с другом в нетерпеливо-выжидательном жесте. — Так чем обязан, Марта? — Ты — и помолвку! Ну и ну! — залилась девушка по имени Марта негромким хрустальным смехом, и этот звук вмиг наполнил собой всю гостиную. Казалось, её смех теперь будет звенеть здесь до самого вечера, до тех пор, пока не вызовет собой приступа дурноты, но вскоре Марта перестала смеяться и вновь застыла в эффектной позе, не шевеля ни единой мышцей, и лишь движение мягких, чувственных губ, произносивших слова, разрушало её сходство с неживой фарфоровой куклой. — Извини, Энтони, я так давно тебя знаю, что для меня слегка неожиданно обнаружить, что ты можешь вести себя как обычный человек, а не как агент, вечно одержимый Гостями! Собственно, я здесь из-за неё, из-за Люси Карлайл. Поверь, будь в Лондоне ещё хоть один нормальный Слухач, я бы не обратилась к тебе, я же понимаю, сколько, хм, семейных проблем тебе может принести моё появление… Хотя уверена, мисс Карлайл отнесётся с пониманием…70
— О да, я отнесусь с пониманием… — пробубнила я себе под нос, когда вынырнула из коротенького воспоминания, удовлетворившего мою жажду узнать, как всё происходило на самом деле. — Ну что, Карлайл? Уже время сделать из него двоих? Мне сбегать за твоей рапирой? — предложила Фло, убедившись, что я вновь очутилась в настоящем времени. Я обернулась на её голос, но первым увидела Локвуда, сидевшего на коленях возле двери с безжизненно опущенными вдоль тела руками. Подойти ко мне ближе он не осмелился, просто сидел там на полу и не сводил с меня больных от тревоги глаз. — Нет, Фло, не нужно, — ответила я, а потом обратилась к Локвуду: — Ты мог ей отказать. Или хотя бы ты мог дождаться и спросить меня, хочу ли я на неё работать! А заодно рассказать мне о ней, рассказать мне хоть что-то о своей жизни добровольно! Или ты думал, я просто не узнаю?! На это рассчитывал?! Я очень старалась не кричать, но с каждой фразой становилось всё сложней контролировать голос, срывавшийся от обиды, и эмоции, которые и не думали утихать, даром что он в лоб сказал Марте о серьёзности своих намерений в отношении меня. — Что тут у вас случилось? — просунул голову в гостиную Джордж и удивлённо выпучился, переводя взгляд то на Локвуда, мертвецом застывшего на полу на коленях, то на разъярённую меня, то на Фло, подпиравшую стену с видом телохранителя на перекуре. На его плечах лежало мокрое банное полотенце, и влажные, потемневшие от воды волосы торчали как попало. Очевидно, Джордж недавно вылез из душа, и сразу становилось понятно, почему он не прибежал к нам на шум ссоры раньше. — Он взял дело у своей бывшей пассии, Джордж! — выкрикнула я, вскакивая с дивана. — О которой я и знать-то до сегодняшнего дня ничего не знала! Потому что ей понадобился Слухач! Вот что случилось! — А почему он должен был отказываться от расследования, если ему оно показалось интересным? — рассудительно пожал плечами Джордж и целиком вошёл в гостиную. — Нет, я могу понять твоё возмущение, Люси, никому не нравится внезапно столкнуться лицом к лицу со скелетом из шкафа любимого человека, но в этом мире полным-полно бывших! Бывшие друзья, бывшие коллеги, бывшие девушки, бывшие парни, у каждого человека их — как у собаки блох! Даже у тебя, разве нет? И хоть ты дерись, я не вижу ничего страшного в том, чтобы взяться за годный случай, кто бы ни был его заказчиком. — Не, Каббинс, с Мартой О’Дэй связываться действительно было большой ошибкой, поверь мне, — возразила Джорджу Фло, пока я обалдело хлопала на него глазами. — Причём не только сегодня, а вообще всегда… Честное слово, Локи, я бы не возразила против той другой твоей зазнобы, но Марта… — Той другой?! — взвыла я, и на заляпанном засохшей речной грязью лице Фло проступила жалость пополам с виной за то, что она не упомянула всего, что ей было известно об увлечениях Локвуда. Потом я посмотрела на ещё более виноватое лицо Локвуда, и моё терпение лопнуло: — Ну знаете! Я пулей вылетела мимо них из гостиной и, убей бог, не представляю, каким чудом не бросилась вон из дома, а всего лишь побежала к себе наверх, в мансарду. Может, сработала привычка. Может, старания Фло не пропали даром. Может, у меня не осталось сил, чтобы сбежать. А может, мне просто было некуда бежать, и потому на первый план вышло желание поскорей остаться одной и послать весь мир к чертям собачьим. — Вот спасибо тебе, Фло! — по дороге настиг меня громкий голос Локвуда. — Я хотя бы не дала ей бродить по улицам в таком состоянии, а ты что сделал?! — закричала она на него в ответ. И, похоже, Локвуд тоже задумался над тем, а что же он сделал, потому что крики мгновенно стихли, и вместо них раздались звуки бегущего следом за мной человека. Двигался он настолько быстро, должно быть, перескакивая по пять ступенек за раз, что дверь я захлопывала практически перед самым его носом, успев увидеть отчаянную решимость, написанную на его обескровленном лице. И жёсткое чувство дежавю навалилось на меня со страстью маньяка, поджидавшего за дверью, когда я запирала её на ключ и прислонялась к ней спиной, опасаясь, что моё колотящееся сердце вскоре не то что рёбра, дерево пробьёт навылет. Ведь, к несчастью, не впервой мне было вести трудную, болезненную, полную недосказанности беседу с Локвудом через эту проклятую закрытую дверь.71
— Люси… Прошу тебя, не надо, не закрывайся от меня… Мне бы отойти от двери подальше, но мягкая, робкая мольба острой иглой намертво приколола меня к месту. И, казалось, понадобилась целая вечность, чтобы набраться духу и ответить, с горем пополам выговаривая слова: — Пожалуйста, Локвуд, дай мне время… Я выполню свою работу, можешь не волноваться, сделаю всё, что потребуется, если этого ты от меня хочешь, но мне нужно время, чтобы смириться! Дай мне переболеть… одной. — Люси! Нет, я не уйду, не могу… Я услышала слабый глухой удар ладони по дереву. — Когда Фло сказала, что удержала тебя от попытки не вернуться домой, я так испугался, Люси! На секунду представил, что мне тебя не найти… Представил, что потерял тебя опять, и чуть не умер от страха! Я ведь боюсь, безумно боюсь, что ты снова исчезнешь! До судорог, до дрожи… И знаю, что буду бояться этого всю жизнь… Послышались негромкие хлопки и хаотичный скребущий шорох, как будто руки по ту сторону двери в неконтролируемом бреду ударяли и скользили по поверхности, не имея даже призрачной надежды одолеть упрямое деревянное полотно. — И двери твоей запертой боюсь… — заглушил звуки сдавленный голос. — Лучше накричи, обругай, набросься с кулаками, я заслужил, но только впусти меня… Клянусь, я сделаю всё, что скажешь! Даже если не разрешишь подойти, запретишь коснуться, мне хватит просто видеть, что ты рядом, слышать твоё дыхание… Даже если ты будешь смотреть на меня, как на недостойного ублюдка, я не откажусь и от этого взгляда! Я люблю тебя, Люси! Тебя одну! И пока не встретил тебя, был уверен, что вообще не способен кого-то любить, не то что так... Знаю, что сильно запоздал со своим объяснением, но я очень хочу попробовать хоть что-то исправить! Пожалуйста, позволь мне это и открой дверь... Люси, открой мне… — Нет, Локвуд... — собрав последние крупицы стойкости, выдавила я, ненавидя себя за то, что собираюсь повторить ему слова, сказанные после расследования в кинотеатре Клэпхэм Пикчерхаус, когда он так же, как сейчас, стоял у моей двери и просил впустить к себе, опасаясь за мой рассудок. — Я тебе не открою. И будь добр, передай остальным, что я больше никого не хочу ни видеть, ни слышать! Бледной тенью я отделилась от двери и заторможенно двинулась в сторону ванной. Шла, не чувствуя под собой ног. Шла, оставив позади своё сердце. Шла, давясь глухими рыданиями. Шла… и мокрыми от слёз ладонями крепко-накрепко зажимала уши.72
Холодная вода. Дьявольски холодная вода. Я подумывала о том, чтобы сунуть в неё не только лицо и руки. Подумывала, а не включить ли мне душ и не встать под ледяную воду прямо в одежде, чтобы громко кричать там от холода, а не молча здесь — от воспоминаний. Решила, что идея всё-таки неплохая, и хуже уже не будет, поэтому закрыла кран, который надрывался, пытаясь затопить сначала раковину, а если повезёт, то ванную, мансарду, дом да и вообще всю мою жизнь, и принялась снимать пиджак. Костюм пожалела. Ничто больше не нарушало тишины. Все звуки, казалось, наконец смыло вместе с потоком воды в трубу. И это приносило облегчение. «Интересно, сколько понадобится простоять под ледяной струёй, чтобы и мысли смыло начисто?» — про себя спросила я у отражения, грустно глядевшего на меня из зеркала своими покрасневшими глазами. Припухшие покусанные губы изогнула кривая усмешка. «Долго», — поняла я. Что ж, время у меня было. Да, у меня снова было время. Я открыла дверь ванной, чтобы пойти и по случайно приобретённой неудобной привычке аккуратно повесить пиджак в шкаф, как вдруг замерла, прислушиваясь, потому что уловила какой-то… мерный металлический стук? Да, похоже. Откуда-то снизу, с нижних этажей, доносились громкие, звонкие удары чего-то обо что-то. Но лишь когда к лязганью добавился хорошо знакомый мне голос, даже не стремившийся попасть в паузы между ударами, меня осенило, что происходит! — Люси Джоан Карлайл! Я собираюсь сообщить всей Портленд Роу, что я тебя люблю! И я буду орать об этом, пока не охрипну! Слышите, люди?! Меня зовут Энтони Локвуд, и вам сегодня катастрофически не повезло оказаться поблизости от моего дома! Локвуд! Локвуд постепенно поднимался ко мне наверх и, чтоб меня эктоплазма испепелила, колотил поварёшкой об сковородку! Потому что обещал сделать именно это, если я ещё раз откажусь пускать его к себе… Против воли из меня вырвался смех, и я тут же зажала рот ладонью, чтобы не выдавать себя, а между тем Локвуд продолжал надсаживать горло: — Люси! Люси Карлайл! Надеюсь, и ты меня слышишь! Я хочу тебе кое-что сообщить! Ты — единственная, кого я когда-либо любил! И кого люблю! И буду любить! Где бы ни был! На этом свете или на том! Не говоря уже о тюремной камере! Куда меня обязательно сегодня определят за нарушение общественного спокойствия! Звуковой эффект от его выступления уже почти достиг максимума, то есть, попросту говоря, Локвуд подходил к моей двери и с присущим ему энтузиазмом и энергичностью отбивал ритм, выразительно подчёркивая свои слова: — Люси! Люси, ты слышишь?! Я тебя люблю! И клянусь, не уйду, пока ты мне не откроешь! Потому что рехнулся! Спятил от любви к тебе! И хочу напомнить! У меня ещё трещотки есть! Полинезийские! Девятнадцатый век! И я пущу их в дело! Как вы понимаете, на трещотках я сдалась. Поспешно бросила пиджак на кровать и пошла открывать дверь, чтобы в лицо сказать ему: — Господи боже! Да ты и правда спятил! Но стоило мне его увидеть на лестнице, растрёпанного, взволнованного, раскрасневшегося от крика, с дурацкой сковородкой и поварёшкой в руках, как стало ясно: я пропала. Моя дверь была заперта где-то около пятнадцати минут, может, больше, но Локвуд смотрел на меня с такой лихорадочной жадностью, впитывая широко раскрытыми глазами каждую мелочь, будто тосковал по мне как минимум месяц. — Совершенно спятил, — подтвердил он. А потом практически бросил свои адские инструменты на ступеньку, взлетел ко мне и обнял, чуть не сбив с ног! Пришлось отступить на пару шагов назад, чтобы удержать равновесие, до того порывистыми у него получились объятия… Врываясь ко мне подобным образом, Локвуд чертовски рисковал обрушить весь мой гнев себе на голову, но, несмотря на мою обиду, ревность и боль, я признаю, что хотела, безумно хотела чего-то подобного. Однако показывать перемену своего настроения ему пока не собиралась. — Я не разрешала тебе входить и обнимать меня, — проворчала я, когда наши тела стабилизировались в пространстве, чего ещё нельзя было сказать о моём пульсе. — Прости! — извинился Локвуд, а потом наклонился и сорвал с моих губ быстрый поцелуй! — И я не разрешала тебе меня целовать! — воскликнула я, опешив от его дерзости. — Да, я знаю! — не слишком виновато воскликнул он. — Но когда человек на последнем издыхании вдруг оказывается так близко к своему единственному спасению, очень сложно держать себя в руках! А я уже больше двадцати минут при смерти… Он прижал меня к себе крепче, насквозь прожигая своими сумасшедшими глазами, но быстро посерьёзнел и снова заговорил: — Прости меня, Люси. Прости, что ничего не рассказал. Но, клянусь, я не скрывал специально! Просто, когда прочёл в твоей рукописи достаточно точное описание своей личной жизни, успокоился и подумал, что не стоит добавлять к нему какие-то имена… Да их и было-то, тех имён! Ты ведь помнишь, каким я был, когда мы с тобой познакомились? Конечно, помнишь… А значит, ты хорошо помнишь мою замкнутость. И сколько её не множь на мальчишеский пыл и обаяние, при малейшем давлении извне она всегда усиливалась и выливалась в отчуждение. Нет, не спорю, — отвечал он сам себе, — меня мог вовлечь в игру чужой интерес ко мне, но я никогда не делал шагов навстречу первым и не стремился что-то менять. Да и с чего бы я стремился! На момент моего знакомства с Фло мне не было и тринадцати, а это самый возраст для агента! И хотя мой продутый финал вопреки поражению добавил мне популярности и всё-таки втянул меня в отношения, если можно назвать этим словом редкие из-за моей маниакальной любви к работе прогулки по городу и какой-то совместный досуг, я всё равно больше думал о мёртвых призраках, чем о живой девушке, которая терпела мою холодность, а точнее сказать — безразличие, года полтора. Кого угодно же до ручки доведёт! И никому такого не пожелаешь… Локвуд сокрушённо вздохнул. Должно быть, он вообще впервые прочувствовал, каково же было девушке, которая на протяжении полутора лет пыталась выжимать из него по капле немного взаимности. Согласитесь, в любом возрасте, хоть в юном, хоть в зрелом, выдержать даже несколько месяцев в подобном подвешенном состоянии — сущая пытка, особенно если он действительно ей нравился. А по всему выходило, что нравился, иначе бы она не стала за него цепляться. — А потом объявилась Марта, — продолжил Локвуд. — Но, поверь, в мои четырнадцать мало что поменялось. Чары чарами, но пробить меня до сердца ей оказалось не под силу. К тому же я не мог отделаться от чувства, что через меня она хочет решить какие-то свои проблемы с Фло, и чем дальше, тем больше отстранялся, сосредоточившись на других целях. Целях, которые Марте не понравились настолько, что она наконец оставила меня в покое на моём пути к скорой героической смерти от самого скверного призрачного прикосновения на свете, как она мне напророчила перед своим уходом. Но выяснилось, что после расставания с ней моя жизнь только началась. Я познакомился и подружился с Джорджем, открыл агентство, а чуть позже к нам присоединилась ты… И сейчас уже никому из тех, кто со мной знаком, не заявить, что я остался прежним! И в первую очередь Марте! Я ведь открыто ей сказал, что люблю тебя… — Ты сказал, что готовишься к помолвке, — на автопилоте поправила я его, потихоньку подтягивая челюсть с пола, так как впечатление его история произвела на меня просто колоссальное. — Нет, — покачал головой Локвуд, — о помолвке я обмолвился в начале беседы, а в конце я прямым текстом сказал ей, что люблю тебя и что последнее слово по её делу останется за тобой. Я изумлённо уставилась на него, не веря своим ушам, а Локвуд ласково улыбнулся, убрал одну руку с моей талии, не опасаясь больше, что я от него ускользну, вплёл свои пальцы мне в волосы и осторожно начал их перебирать и расчёсывать. — Наверное, стоит, если уж пользуешься своим Даром, досматривать видения до конца, — мягко заметил он, и мне в ту же секунду до невозможности сильно захотелось провалиться сквозь землю до нижнего днища нижнего ада, потому что до меня дошло, с чудовищным опозданием дошло, что я сделала! Я снова применила свой Дар, чтобы вызнать о нём информацию… А обещала себе никогда-никогда этого не повторять, поскольку мечтала заслужить его доверие совсем другими способами! И теперь меня казнило острое, мучительное чувство стыда... Стыда, краски от которого не исключено, что хватило бы выкрасить в кроваво-красный весь Лондон. — Локвуд! Прости… Не понимаю, как я могла опять… — в ужасе прошептала я, намертво вцепившись в его рубашку. И, глядя на него, прокручивая в мозгу весь сегодняшний кошмар, я насилу озвучила паническую мысль, которую не способна была пережить в одиночку: — Неужели слежка в ответ на молчание — это всё, что можно сказать о доверии между нами?! Не представляете, до чего же горько мне было осознавать, что за столько времени мы так и не пришли ни к чему другому! И, как видно, вообще ничему не научились… — Ну что ты, Люси! Это не правда! — утешающе приговаривал Локвуд, целуя моё мокрое от брызнувших слёз лицо. — Я в который раз тебя вынудил! И, конечно, совсем на тебя не сержусь! Господи, да если бы ты могла считывать эхо, прикасаясь к моей коже, я бы умолял тебя об этом! Я бы показал тебе каждый свой прожитый день, если бы ты захотела, слышишь? Может, мне и за всю жизнь не отделаться от звания самого скрытного и молчаливого парня из большой деревни, но в моей голове нет запертых дверей, Люси. Ни одной запертой от тебя двери! Просто войди. Просто задай вопрос… — И ты мне ответишь? — потрясённая его словами, робко шмыгнула я. — Предельно подробно и откровенно, — пообещал он. — Не допущу больше, чтобы моё прошлое поставило между нами хоть одну преграду. Спрашивай что угодно. И я знала, что спрошу в первую очередь. Поскольку моя бедная черепушка уже не переваривала поступавшую в неё информацию и зверски болела от попыток разобраться в фактах, признаниях, оправданиях и извинениях, мне требовалась помощь в виде простых и понятных объяснений на тему Марты и нашей работы на неё. — Значит, ты не дал ей окончательного ответа? — осторожно уточнила я. — Но ты же подтвердил в прихожей, что взял дело… — Я действительно дал своё согласие расследовать её случай, поскольку он меня заинтересовал, — кивнул Локвуд, — но предупредил, что у тебя может быть другое мнение. А поскольку ты не только мой Слухач, но и моя жизнь, твоё мнение для меня решающее. Не станешь браться — и я ей откажу. — Ну чего же ты сразу не сказал?! — простонала я, чувствуя себя воистину феерической дурой. — Да я пытался, — улыбнулся Локвуд, — но у вас с Фло такая слаженная команда получилась, что у меня не было ни единого шанса добраться до сути. — И Джордж, выходит, был прав? Ты согласился, потому что тебе предложили интересный случай, а не потому что тебя попросила об этом Марта? Локвуд кивнул: — Я настолько абстрагировался от неё во время разговора и сосредоточился на описании проблемы, что не воспринимал её как кого-то себе знакомого. Может, и зря. Мне явно стоило помнить, кто она и кем была, тогда она не поймала бы меня врасплох у двери… — Но ты считаешь дело достойным нашего в нём участия? — Погибли люди, — серьёзно посмотрел на меня Локвуд, — и ей определённо не обойтись без первоклассного Слухача. — Вот же чёрт, — помрачнела я. — А Барнс как раз сегодня мне сказал, что круче меня в Лондоне никого нет и, похоже, не предвидится… — А я о чём тебе толкую уже кучу лет?! — притворно возмутился Локвуд. — Рад, что ты хотя бы Барнсу поверила! — Да уж… В гробу я видала свою уникальность! Придётся ж теперь работать на твою бывшую… Если начистоту, сомнений в том, что мы возьмёмся помогать Марте, у меня практически не было. Локвуд считал, что её Гость представлял собой нешуточную угрозу, а не просто был по нынешним меркам занимательным. И хоть он и изобразил всё так, будто без зазрения совести откажет Марте, потребуй я этого, мы оба слишком хорошо понимали, что адская смесь вины, долга и ответственности ещё долго не даст ему спокойно спать по ночам. — Может, и нет, — пожал плечами Локвуд. — Решишь, когда войдёшь в курс дела. — Ладно, вводи меня в свой курс, — обречённо вздохнула я, но он неожиданно отрицательно покачал головой. — А с чего ты решила, что я буду это делать прямо сейчас? — А что же ты тогда будешь делать? — удивлённо вскинула я брови. — Что-нибудь, что тебя порадует, — легко и непринуждённо отозвался Локвуд. — Могу принести тебе сюда чаю с пончиками, ведь ты наверняка голодная. Могу налить тебе ванну с пузырьками для поднятия настроения. Могу уложить тебя в постель, чтобы ты отдохнула… А могу заткнуться и поцеловать, потому что всё ещё при смерти… Его глаза заблестели озорным, горячечным блеском, но, как всегда, он не мог позволить себе выбрать за меня, когда речь шла о моём эмоциональном или физическом состоянии. И несмотря на то что я действительно была выжата как лимон, проголодалась и валилась с ног от пережитого шока, мне не пришлось даже думать, что ему ответить. Потому что все эти потребности ни в какое сравнение не шли с острой необходимостью каждым атомом чувствовать себя любимой. — Так что ты вы… — начал было Локвуд, но я мягко накрыла его рот ладонью и попросила: — Заткнись и поцелуй. Дважды просить не пришлось, он наклонился и поцеловал меня. Медленно и сладко. И какое-то время продолжал целовать с пробиравшим до мурашек трепетом и щемящей нежностью, словно касался не только моих губ, но и души. И в каждом поцелуе я снова и снова слышала его «люблю». Сначала тихое, как ласковый шёпот. Затем протяжное, как нетерпеливый стон. А под конец — громкое. Такое же оглушающе громкое, как его недавний безумный крик во весь голос.73
По обыкновению завернувшись после душа в свой любимый шёлковый халат, Локвуд вышел из ванной, улёгся рядом со мной на постель и, подперев подбородок рукой, с улыбкой поинтересовался: — О чём думаешь? Наверное, в тот момент по мне сложно было не заметить, что меня одолевает какая-то мысль, потому что я лежала на спине всё ещё в чём мать родила и с отрешённым видом пялилась в потолок. А мои закинутые за голову руки совершенно без моего участия прижимали к макушке подушку, словно резиновую грелку к больному месту. Хотя крутящаяся у меня на уме мысль ничего суперсложного собой не представляла и сводилась всего лишь к простой дилемме: спросить или не спросить? Но решить я так и не успела. Локвуд задал мне вопрос первым, и привычка отвечать ему прямо, быстро и откровенно никуда не подевалась и иногда приносила немало пользы, избавляя меня от лишних сомнений. Поэтому я с некоторым облегчением открыла рот и, по-прежнему глядя в потолок, выдала ему: — Скажи, а что ты вообще во мне нашёл? — Ты обалдела у меня такое спрашивать?! — громко и искренне возмутился Локвуд, подлетев на месте от неожиданности. — Зная, что ты единственная женщина, с которой я делю свою судьбу и постель?! — Может, и обалдела, — упрямо продолжала я объяснять потолку, — но если поставить меня рядом с Мартой и посмотреть на нас со стороны, то любому будет ясно, что я в лучшем случае потяну на первый сорт, да и то благодаря стараниям Холли. А кто в здравом уме выберет первый сорт, если вот он, высший? И не какая-нибудь несбыточная девушка-мечта, которой и в природе-то нет, а живой достижимый идеал… — Ты что, мукá, чтобы какой-то сорт себе присваивать? — напустился на меня Локвуд, когда развернул к себе лицом. — И я не собираюсь смотреть на тебя со стороны, с кем бы ты там себя в сравнение ни поставила. Несколько лет смотрел со стороны, насмотрелся уже! И теперь я хочу смотреть на тебя исключительно в упор, потому что нет для меня красивее и желаннее тебя, понятно? Не было на свете и не будет! Локвуд выглядел не на шутку рассерженным, но тем не менее прочитал на моём смущённом лице дурацкую надежду услышать что-то более конкретное и всё-таки задумался над ответом. — Что нашёл… — ворчливо буркнул он, затем негодующе подышал с полминуты и, успокоившись, но ещё не оттаяв, заговорил: — Поначалу я думал, что нашёл агента. Агента с выдающимися способностями к обнаружению Гостей и их Источников. И довольно скоро выяснил, что этот агент обладает, прямо скажем, непростым характером… Своенравный, упрямый, иногда взрывной, как магниевая вспышка, но зато надёжный, верный, бесстрашный и готовый рискнуть всем, если я попрошу, а порой рискующий всем, даже если я не то что не прошу, а открыто запрещаю… Локвуд сделал ударение на последнем слове и пристально посмотрел мне в глаза. Я виновато ему улыбнулась, и, удовлетворившись моей реакцией, он уже мягче продолжил: — Но все это только отвлекало моё внимание от того факта, что на самом деле сначала я нашёл твои глаза. Ты ведь помнишь, что я рассказывал тебе о солнечных бликах? В первый же день твои глаза меня заворожили и в дальнейшем часто заставляли задуматься над тем, сколько же в них всегда тепла и света. Мне казалось удивительным, что чей-то взгляд может быть настолько тёплым. А потом я нашёл твои руки… Локвуд мягко взял меня за руку и поднёс её к губам. И после поцелуя не отпустил, а стал легонько гладить кожу, переплетать наши пальцы и рассеянно рассматривать линии на моей ладони, погрузившись в свои воспоминания. — Знаешь, иногда, после особенно промораживающих ночей, проведённых на охоте, если мне никак не удавалось толком согреться у себя под одеялом, я лежал без сна и размышлял, а чувствуют ли предметы это невероятное тепло твоих рук, как чувствую его я? И я пришёл к выводу, что и правда чувствуют, потому что они оживают и говорят с тобой, стоит тебе их коснуться. Оживают так же, как тогда оживал я, когда брал тебя за руку, чтобы в очередной раз прыгнуть с тобой с какой-нибудь крыши в неизвестность. Локвуд оторвался от созерцания моей ладони и поднял на меня восхищённый взгляд. — А со временем я нашёл твои губы… Вернее, они нашли меня, и если прежде я думал, что согревался от прикосновений к твоей руке, то ошибался! Люси, твои губы на вкус как пожар… Он придвинулся ко мне вплотную и просто головокружительно поцеловал, но, увы, надолго не задержался, очевидно, намереваясь отчитаться передо мной по полной программе. — На твоём теле много шрамов, — отстранившись, сказал он и со смесью жалости и ласки коснулся пальцами грубой полосы от осколка на моём боку, — и я вижу, как ты морщишься, когда какой-то из них случайно попадает в поле твоего зрения, но все они лишь подчёркивают, насколько твоё тело прекрасно! Про свои бедра ты и сама в курсе, я давно от них без ума. И вообще не я один заглядываюсь на твою фигуру... — А кто ещё? — с любопытством встряла я. — Ага, щас, так я тебе и перечислил, — снова надулся Локвуд. — Даже вспоминать об этих типах не собираюсь! Притом периодически подумываю, не уговорить ли тебя вернуться обратно к водолазкам, чтобы ничьи глаза в вырез твоей рубашки больше не падали... Потому что эта часть твоего тела должна убивать только меня… — Убивает тебя? — насмешливо поинтересовалась я и по-кошачьи плавно прогнулась в спине, желая его подразнить. — Неужто наповал? — Не притворяйся, будто ты и понятия не имеешь, как я реагирую на твою грудь, — проворчал Локвуд, пряча улыбку, — я никогда не скрываю… И ты можешь не соблазнять меня, пока я не договорил?! Он с трудом оторвал руки от моей груди и легонько боднул меня в лоб. Мы немного подурачились, близко-близко глядя друг на друга, чтобы из каждого получился циклоп, а потом оба рассмеялись, и Локвуд наконец закончил свою мысль: — Короче, Люс, для меня любая девушка, хоть балерина, хоть не балерина, однозначно проиграет в сравнении с тобой. И, кстати, если ты станешь ещё хоть немного стройней, твоя мама при следующей нашей встрече постирает меня в ближайшей канаве и насухо отожмёт, поэтому нам надо постараться вспоминать о еде почаще... И больше не смей хаять любовь всей моей жизни, иначе по твоему примеру я начну кусаться! — Эй, это мой способ наказания! — притворно возмутилась я. — Придумывай что-нибудь своё! — А по-моему, вполне честно, — возразил Локвуд. — Но, в отличие от тебя, я могу сразу сказать, куда собираюсь кусать. — И куда же? Конечно, кое-какая догадка у меня была, но я до последнего надеялась, что пронесёт, пока Локвуд с серьёзным видом не протянул руку и не нарисовал указательным пальцем крестик прямо на моей ягодице… — Ты шутишь, — неуверенно предположила я, слишком хорошо представляя, как теперь будет выглядеть расплата за любое негативное слово, которое я скажу в свой адрес. — Ты не станешь кусать меня за… — Ещё как стану, — подтвердил Локвуд и расплылся в коварной улыбке. — Локвуд, но это же наверняка больно! И щекотно! И вообще! — верещала я, пытаясь на всякий случай закрыть от него свой тыл одеялом. Но Локвуд мало того, что устроил со мной нешуточную борьбу за моё прикрытие, не давая от себя спрятаться, так ещё и в пылу сражения из чистого ехидства продемонстрировал мне возможности своих зубов! Хотя, надо признать, всё последовавшее за этим с лихвой окупало несколько неприятных секунд. Да и, если по секрету, не такие уж они были и неприятные…